Важнейшие причины системного кризиса и трансформационного спада в России

Коллективизация, проведенная  по идеологическим мотивам и нанесшая огромный моральный и материальный ущерб, тем не менее в стратегическом плане находилась в русле технического прогресса. Во всем мире идет стихийный процесс разорения мелких хозяйств и создания крупных. За послевоенный период средний размер сельских хозяйств в развитых странах увеличился в 8-12 раз. Основную массу товарной продукции дают там крупные аграрно-промышленные комплексы. Деколлективизация и насильственная фермеризация в России идут поперек технического прогресса и наносят агропромышленному сектору не менее серьезный урон, чем в свое время коллективизация.

Тяжелые последствия  для экономики имела поспешная  ликвидация по идеологическим соображениям государственной собственности. Приведу  в этой связи небольшую выдержку из журнала “Таймс”, который не без иронии пишет: “Как бы вам понравилось, если бы вы купили примерно половину российской индустриальной базы по цене ниже стоимости бомбардировщика В-28?". Рассказав читателям, что представляют собой ваучеры, которые скупаются спекулянтами, включая и зарубежных, по 6-7 долл., журнал делает вывод: “Чтобы скупить все ваучеры, т.е. половину экономики нашего бывшего врага № 1, достаточно будет такой небольшой суммы, как 840 млн долл., т.е. меньше, чем стоит один бомбардировщик”.5 Комментарии, как говорится, излишни!

Нельзя не сказать и о гайдаровской конвертируемости рубля, после которой  половина экономического потенциала СССР стала стоить дешевле одного бомбардировщика. При нынешнем соотношении курса  рубля к доллару национальный доход штата Калифорния в три раза выше, чем России. Двадцать лет назад национальный доход СССР, определяемый по методике ООН, был всего на 34% меньше, чем всех 50 штатов Америки. Когда официальный курс рубля был равен 60 центам, по этому курсу с нами торговали не менее 135 государств мира. Что же касается гайдаровской конвертируемости рубля, то она войдет в учебники по мировой экономике как уникальный пример международного разграбления национального богатства России.

1.4 Протекционизм и государственный  менеджмент

В то время когда вышла в свет книга А. Смита “Исследование  о природе и причинах богатства  народов”, в Англии находился известный  русский экономист и общественный деятель Н.С. Мордвинов. Он высоко оценил вклад в науку английского  коллеги, но решительно возразил против невмешательства государства в экономику и свободу внешней торговли. Задолго до Ф. Листа Н.С. Мордвинов научно обосновал экономическую и политическую необходимость протекционизма.

Убежденным сторонником протекционизма был и Д.И. Менделеев. Он даже разработал таможенные тарифы на 1891 г. с целью защиты российской промышленности от окрепшей индустрии Запада и обеспечения занятости большой части населения.

Сегодняшнее катастрофическое положение  нашей промышленности известно. Хочу подчеркнуть, что при общем падении производства в 2 раза в пищевой отрасли оно составило 60%, машиностроении - 66, а легкой промышленности - 85%. Спад продолжается. В этих трех отраслях традиционно занято до 2/3 промышленных рабочих. Нетрудно определить масштабы пока еще скрытой армии безработных. При стихийном, практически бесконтрольном наплыве зарубежных товаров без активной помощи государства российская промышленность не сможет встать на ноги. Сейчас об этом открыто заговорили наверху, и ученые должны более активно содействовать такому процессу.

В упомянутой уже статье американских экспертов справедливо замечено, что неудачи постсоциалистических государств могут быть объяснены  не только отказом от какого-либо наследия недавнего прошлого, но и тем, что  почти все эти государства проводят примитивный капиталистический эксперимент времен XVIII в.6

Для России сегодня, как никогда, важно  государственное регулирование  экономики. Абсолютно прав лауреат  Нобелевской премии Кеннет Эрроу (США), утверждающий, что общее управление экономикой может исходить только от государства".7 По справедливому замечанию профессора экономического факультета Эразмского университета Роттердама (Нидерланды) Питера Адмираала, “в России пока нет фундаментальных условий для перемен. Ведь теория предполагает наличие хорошо функционирующей системы”.8

Для создания рыночной регулируемой системы представляется необходимым  более активное развитие государственного менеджмента. Это понятие, по оценке профессора Сиракузского университета штата Нью-Йорк Джеффри Страуссмена, “становится привычным в лексиконе вузов и управленческой практике”.9 Имеются, однако, попытки ограничить новое понятие лишь практикой управления государственными предприятиями. Это спорно. Почему достижение намеченных целей на микроуровне является менеджментом, а достижение позитивных результатов в целом по стране благодаря улучшениям экономической политики не является им?

Опыт России убедительно свидетельствует, что игнорирование принципов  и функций менеджмента при  разработке системы управления экономикой на макроуровне “торпедирует” выполнение многих задач, намечаемых менеджерами на микроуровне. Взаимозависимость менеджмента на микро - и макроуровнях в условиях научно-технического прогресса усиливается.

Думается, что позитивное управление со стороны государства экономическими процессами на макроуровне обоснованно включается в государственный менеджмент. Более того, в связи с интеграционными процессами вполне можно говорить и о межгосударственном менеджменте. Ведь образование таких международных организаций, как Европейский союз, Международный валютный фонд и многих других, позволяет более результативно использовать принципы менеджмента на международном пространстве, особенно в стратегическом плане развития мировой экономики.

2 глава основной части

2. Кризис конца 90-х

2.1 Причины кризиса и пути преодоления

1. Кризис произошел под влиянием  внешних событий: снижения цены  на нефть и эпидемии финансовых  кризисов на формирующихся рынках. Однако финансовая система России  оказалась неустойчивой к внешним воздействиям в отличие от других переходных экономик. Это произошло по двум основным причинам. Во-первых, России не удалось устранить неблагоприятную специализацию во внешней торговле, поставившую страну с богатым природным и человеческим потенциалом в зависимость от конъюнктуры мирового рынка нефти. Во-вторых, с 1997 г. обострился кризис доверия ко всем ветвям власти, усугубивший влияние неблагоприятных тенденций в мировой финансовой системе и условиях внешней торговли.

2. Мировой финансовый кризис и падение цен на нефть сыграли роль катализатора, спровоцировавшего уход иностранных инвесторов с российских рынков. Снижение цен на нефть с 18,4 долл. /барр. в 1997 г. до 10 долл. /барр. и ниже в четвертом квартале 1998 г. серьезно ухудшило внешнеторговое положение России. При практически нулевом торговом балансе, включающем услуги, в первом полугодии текущий платежный баланс был сведен с дефицитом по текущим операциям 6 млрд долл. Вырос дефицит баланса инвестиционных доходов, достигнув за тот же период 4,9 млрд долл.

Резко ухудшилось состояние капитальных  потоков в российскую экономику. Если в первом полугодии 1997 г. прямые иностранные инвестиции в негосударственный  сектор составили 2,1 млрд долл., то в  первом полугодии 1998 г. они сократились  до 0,95 млрд долл., или на 55%.

3. В предкризисный период 1997-1998 гг. Министерство финансов фактически  не проводило единую и целенаправленную  политику управления государственным  долгом. Вопреки сложившемуся предубеждению  внутренний долг в ГКО-ОФЗ не  был пирамидой: к весне 1998 года явно наметилась тенденция к стабилизации его динамики. Однако ситуация обострилась из-за кризиса ликвидности, связанного с ухудшением платежного баланса и угрозой девальвации рубля, а также из-за значительной доли коротких бумаг в структуре государственных обязательств. Значительное сокращение объема краткосрочных инструментов в обращении началось лишь в мае 1998 г., когда правительство уже оказалось в долговой ловушке.

Решение по дефолту ГКО было не вполне продуманным, так как не учитывало более рациональные варианты выхода из долговой ловушки и недооценило долгосрочные последствия, связанные с кросс-дефолтом по внешнему долгу и потерей российским правительством статуса первоклассного заемщика.

Главная ошибка властей заключалась  в том, что до определенного момента ими полностью исключалась возможность финансового кризиса. Бюджет 1997 г. был дефицитным, налоговые законы не принимались, а о радикальном сокращении государственных расходов вообще речи не шло. Проводившаяся в прошлом году эмиссия ГКО происходила, несмотря на заметное ухудшение ситуации с внутренним долгом. Министерство финансов не учло уроки весны 1996 года, когда аналогичная ситуация едва не привела к коллапсу рыночных инструментов внутреннего долга.

Весной-летом 1998 г. правительство предприняло запоздалые меры в области управления государственным долгом, пытаясь изменить валютную и временную структуру своих обязательств. Однако ни интенсивная эмиссия долгосрочных еврооблигаций, ни своповая операция по ГКО не позволили выйти из долгового кризиса.

4. Нужда в валютном  коридоре как “номинальном якоре"  отпала уже в конце 1996 г.  с завершением финансовой стабилизации. Из-за сохранения привязки курса  происходило неоправданное утяжеление  рубля, ухудшавшее условия внешней  торговли. Поддержание этого курсового режима в 1997-1998 гг. отвечало главным образом узковедомственным интересам руководства Банка России, заинтересованного в демонстрации стабильности.

Неудачным было прошлогоднее решение Банка России о деноминации  рубля. Оно явно продемонстрировало недооценку руководством ЦБР реальной степени рисков, характерных для формирующихся финансовых рынков. Оказавшись заложником данного решения, Банк России не провел умеренную девальвацию рубля в тот период, когда еще можно было изменить курсовой режим и предотвратить долговой кризис, своевременно осуществив реструктуризацию внутреннего долга.

Негативную роль сыграл предложенный Банком России механизм хеджирования (страхования) рисков нерезидентов с помощью форвардных контрактов. По сути происходила эмиссия краткосрочных валютных инструментов, что является крайне рискованным и неэффективным способом привлечения денежных ресурсов.

Отразив первые атаки  на рубль в конце 1997 г. - начале 1998 г. года, Банк России отказался от иных средств защиты от валютного кризиса, кроме повышения рублевых процентных ставок. Такая политика способствовала увеличению процентных расходов бюджета и ускоряла дефолт. Получив стабилизационный транш в размере 4,8 млрд долл., монетарные власти продолжали удерживать курс рубля, потеряв на валютных интервенциях более 4 млрд долл., но так и не предприняли мер к обеспечению платежеспособности государства.

5. Негативную роль  сыграла слабость российских  финансовых институтов, которая  вуалировалась благоприятным положением  крупных банков. Созданный для них “тепличный” режим обеспечивался вначале инфляционной подпиткой, затем выплатами по ГКО-ОФЗ, а с 1997 г. - доступом к недорогим иностранным кредитам и еврозаймам. До сих пор сохраняется поддержка привилегированных банков за счет дешевых государственных средств. Защищенность банковской сферы от иностранных конкурентов также ослабляла состояние российской финансовой системы.

Пруденциальное регулирование  банковской системы, развивавшееся  после кризиса этой сферы в 1995 г., не смогло предотвратить рискованные действия крупных банков в период финансового бума 1996-1997 гг. Эти банки получили возможность проведения небанковских операций, таких, как вложения в ценные бумаги, сделки с производными инструментами, прямые инвестиции в производственную сферу, доверительное управление крупными предприятиями и др. Кроме того, некоторые из них вовлеклись в операции с иностранным капиталом без должной оценки валютных и процентных рисков. Используя в период бума внутренние финансовые инструменты в качестве залога под иностранные кредиты, они поставили себя под угрозу потери платежеспособности.

Характерно, что многие подобные действия запрещены в ряде стран, переживших ранее банковские кризисы. В странах с формирующимися рынками на деятельность банков с иностранным капиталом часто накладываются гораздо более жесткие ограничения, чем применялись в России. Принципиальная проблема заключается в том, что Россия так и не выбрала модель своей банковской системы, а регулирующие органы, призванные контролировать деятельность банков, - ЦБР и ФКЦБ - находятся в состоянии “холодной войны" и не могут поделить сферы влияния.

6. В результате девальвации  рубля и дефолта ГКО кризисное  состояние системы государственных  финансов не было снято, но  перешло в более опасную и затяжную фазу Из-за нарушений обязательств перед кредиторами Россия потеряла репутацию надежного заемщика, которая создавалась на протяжении последних пяти лет. Если в начале 1997 г. рейтинг России был на уровне таких стран, как Бразилия и Аргентина, то в конце 1998 г. он оказался близким к странам с одиозными политическими режимами типа Пакистана и Эфиопии. Вследствие такого изменения рейтинговых оценок резко сузились возможности новых государственных заимствований.

Финансовый кризис явился следствием объективных и субъективных причин. Просчеты монетарных властей, наложенные на внутриполитическую дестабилизацию, усугубили положение в не меньшей степени, чем внешние факторы. С учетом ухудшения внешнеэкономической ситуации Россия вряд ли смогла бы обойтись без изменения курсовой политики. Однако при более эффективных действиях правительства и Центрального банка вполне можно было избежать обвального падения курса, а главное - дефолта по внутреннему и, что весьма вероятно, по внешнему долгу.

Позитивным итогом кризиса можно считать то, что в условиях жестких бюджетных ограничений государство было вынуждено отказаться от невыполнимых обязательств. В условиях неблагоприятных внешнеэкономических тенденций необходим был также отказ от модели экстенсивного развития и проведение структурных реформ.