Природно-ресурсный потенциал

Первая реакция  на такой вывод, особенно со стороны россиянина, - так не будет. Не будет, потому что было и по-другому, а именно богатые природные ресурсы США, Германии, Англии и других стран не только не мешали, но и стимулировали их промышленное развитие. Это было действительно так, но в этом нет никакого парадокса или противоречия. Вспомним первый симптом "голландской болезни" - экспортная разработка природных ресурсов. Промышленный рывок упомянутых стран происходил в другие времена - времена высоких транспортных издержек и, следовательно, невключенности их ресурсов, прежде всего угля и железной руды, в мирохозяйственные связи. Доля экспорта сырья по отношению к ВНП была незначительна. И если пофантазировать и представить, что уже в 19 веке благодаря какому-нибудь техническому открытию транспортные издержки на перевозку угля и руды значительно снизились при высоком внешнем спросе, то можно не сомневаться: место США, Англии, Германии в иерархии стран по уровню экономического развития было бы значительно более низким.

Вернемся ко второй –  негативной оценке. Во многом она была сформирована под давлением реальных фактов, как естественная реакция на необходимость их концептуального осмысления. Начало такого осмысления связано с именем американского экономиста Т.М.Рыбчинского, который, не занимался проблематикой "голландской болезни", но исследовал последствия неравномерного роста ресурсов, а именно это происходит в случае экспортной разработки новых месторождений. В 1955 году им были обоснованы идеи, получившие название эффекта (или теоремы) Рыбчинского. Содержание эффекта можно определить так: если в основе экономического развития лежит увеличение предложения одного из ресурсов (например, природных), то такое развитие приводит к абсолютному уменьшению производства товаров и услуг, интенсивно использующих другие ресурсы (например, капитал). Говоря образно, вырубая на экспорт лес, губим не лес, а машиностроение.

С одной  стороны эффект Рыбчинского, как  инструментарий анализа, помог найти  ответы на вопросы, порожденные "голландской  болезнью" и статистикой, печальной для стран с богатыми ресурсами. С другой стороны, как экономическая закономерность, он сам породил немало вопросов. Важнейший из них - почему вклад в рост ВНП увеличения предложения природных ресурсов (прежде всего добывающих отраслей и сельского хозяйства) должен быть меньше падения объемов производства в отраслях, не являющихся природно-ресурсоемкими (прежде всего обрабатывающих, науко- и техноемких).

На это предлагается следующий незамысловатый вариант - в добывающих отраслях значительно меньшие положительные внешние эффекты в сравнении с другими отраслями, поэтому экономика и несет потери, связанные с потерями выгод от внешних эффектов и уменьшением экономии на масштабе в промышленном секторе. Но почему внешние эффекты в отраслях, связанных с природными ресурсами, меньше, чем в других? На этот вопрос до сих пор нет вразумительного ответа ни в плане верификации, ни в плане микроэкономического обоснования. Еще один возможное объяснение в пользу снижения зависимости от экспорта природных ресурсов связано с волатильностью и понижающейся динамикой их цен (гипотеза Пребиша). Но в дискуссиях по этому вопросу, похоже, подведена черта, и политика, основанная на таком объяснении, признана "великой исторической" ошибкой на уровне комиссий ООН по развитию.

Вернемся к третьей  – сравнительной оценке. Она касается базы сравнительных преимуществ, смена которой возможна независимо от того, какой она была в начале. Единственное, что требуется - целенаправленное формирование относительной капиталоизбыточности экономики страны, что невозможно без участия государства, без соответствия промышленной и инвестиционной политики объективным закономерностям, описываемых теоремой Рыбчинского. Об этом например более чем убедттельно свидетельствует южнокорейский опыт.⁴

Этот же опыт убеждает перевести в практическую плоскость решение задачи – как можно быстрее выйти из состояния экономики, именуемого "голландской болезнью". Эта болезнь экономики России приняла самые острые и мучительные формы в наиболее богатых природными ресурсами российских регионах. Недостаточность эмпирической базы не позволяет дать точную оценку вклада "голландской болезни" в разрушение прежнего потенциала региональной экономики, хотя ориентировочные оценки возможны. По расчетам вклад природных ресурсов в разрушение промышленного потенциала экономики Приморского края близок к 40 процентам. Дальнейшее развитие наших внешнеэкономических связей с АТР может этот показатель и повысить. Но такого варианта развития событий можно и избежать при соответствующей экономической политике.

Таким образом, третий из рассмотренных подходов неявно исходит из того, что "голландская болезнь" - это зло. Тем более если учесть, что имеются в виду не только темпы экономического роста. Выше упомянутое гарвардское исследование доказало, что чем выше обеспеченность страны природными ресурсами, тем ниже уровень образования и инноваций, тем менее развита инфраструктура (вспомним российские дороги), тем выше коррупция (вспомним другую российскую беду). Итак, "голландская болезнь" - это зло и зло неизбежное. Сама по себе болезнь не пройдет, но вылечиться можно, если лечением займется видимая рука нашей экономической жизни.

Существует следующий подход к оценке роли природных ресурсов в развитии открытой экономики. Его наметки и отдельные элементы аналитической конструкции витают в интеллектуальной атмосфере последних лет и уже отражены в статьях ряда экономистов.

Основные положения нового подхода.

Между обеспеченностью  природными ресурсами и экономическим  ростом действительно существует обратная связь. Однако отсюда не следует, что необходимо демпфировать отрицательное воздействие природных ресурсов на развитие промышленности и поддерживать ее протекционистскими мерами. Хотя вышеописанное состояние экономики и названо "болезнью", в нем нет ничего болезненного. Это состояние отражает естественную наделенность ресурсами. Важно разделять социальное значение природного богатства от его значения для экономического роста. В условиях открытой экономики природное изобилие может обеспечивать экономическое развитие, даже снижая промышленный рост.

Одним из эмпирических доказательств этого является новейшая экономическая история ряда стран региона, например, Чили. В 1973 году на промышленный сектор чилийского ВВП приходилось 27 процентов, в 1995 – 16,8. Ежегодный экономический рост после 1978 года составил 7,2 процента. При этом доля аграрного сектора не упала, в соответствии с предсказаниями традиционных моделей экономического развития, а наоборот, выросла как доля ВВП. Эти данные свидетельствуют о необходимости критического отношения к устоявшемуся и популярному мнению о более высоком качестве сравнительных преимуществ, а, следовательно, и качеств экономического роста, базирующихся на капитале и ведущих к индустриализации. Соответственно, некорректно оценивать сравнительные преимущества, базирующиеся на природных ресурсах и ведущие к развитию сельского хозяйства и добывающих отраслей, как второсортные, временные, не способные обеспечить долгосрочный экономический рост.

При всем обилии существующих точек зрения на возможные пути развития нашего региона они, на наш взгляд, могут быть сведены к трем. Этим сценариям, если выбирать из характеристик их содержания конституирующие понятия, можно дать следующие, разумеется, условные названия: "государственный западно-восточный", "ресурсно-восточный", и "кооперационно-китайский".

Первый "государственный западно-восточный" сценарий предполагает развитие отраслей с высокой долей добавленной стоимости. Эти отрасли в наших дальневосточных условиях могут быть представлены отраслями с глубокой степенью переработки сырья и машиностроительными предприятиями, ориентированными на производство оборудования для "сырьевых" отраслей. Сценарий назван государственным, потому что развитие таких отраслей возможно только с участием и при поддержке государства. Сценарий назван "западно-восточным" потому что он предполагает равно открытость экономики региона как в восточном (страны АТР), так и в западном (европейская часть России) направлении.

Второй, "ресурсно-восточный" сценарий предполагает экспортную природно-ресурсную ориентацию экономического развития региона. Сценарий назван "ресурсным", потому что исходит из предпосылки, что наш дальневосточный регион обладает сравнительным преимуществом лишь в области разработки и эксплуатации природных ресурсов. Сценарий назван "восточным" потому что предполагает более высокую открытость экономика региона в восточном (в сторону АТР), чем в западном (в сторону европейской части России) направлении.

Третий, "кооперационно-китайский" сценарий предполагает развитие производственной и трудовой кооперации с КНР путем постепенного ослабления ограничений на перемещение капитала, услуг, технологий и рабочей силы между Дальним Востоком России и Китаем с соответствующей интеграцией транспортной, энергетической и других производственных систем. Именно эти характеристики сценария определяют его условное название.

Сразу отметим, что реализация последнего из вышеперечисленных сценариев маловероятна в силу его (на данный момент) очевидной электоральной непривлекательности. Для сравнительной оценки оставшихся сценариев необходимо учесть ограничения, которые накладывают на вектор экономического развития Дальнего Востока условия открытого регионализма, которые в настоящее время определяют экономическое пространство АТР

Построенный на дилемме "наслаждение заключенного" данный тип регионализма не исключает институционального оформления, но институтам отводит не моторную, а обслуживающую роль. Поэтому по своим содержательным ключевым характеристикам открытый регионализм представляет собой регионализм более выраженного либерального типа. Соответствующими должны быть и подходы к выбору вектора развития российского Дальнего Востока.

Вывод о необходимости переходить от сырьевой специализации к развитию отраслей с высокой долей добавленной стоимости можно еще как-то рассматривать в условиях закрытого регионализма. Регионализм открытого типа требует рыночного критерия, то есть критерий "выгодности", а он определяется не долей добавленной стоимости, а сравнительными преимуществами, которые сосредоточены в добывающих отраслях. Ориентация на их преимущественное развитие - это не превращение нашего региона в сырьевой придаток АТР. Это не "неизбежное зло", а единственно возможный путь реализации сравнительных преимуществ в условиях открытого регионализма. Это путь, который соответствует рассмотренному нами четвертому “естественно-парадоксальному” подходу к оценке зависимости экономического роста от уровня обеспеченности природными ресурсами.⁵

2 Анализ значения природно – ресурсного потенциала Амурской области на её развитие

         2.1 Краткая экономическая характеристика региона

Экономика Амурской области  представляет собой многоотраслевое  хозяйство, включающее такие виды деятельности, как сельское и лесное хозяйство, добыча полезных ископаемых, обрабатывающие производства, производство и распределение электроэнергии, газа и воды, транспорт и связь, строительство, оптовая и розничная торговля, здравоохранение и предоставление социальных услуг, образование и т. д.

Рисунок 1 - Структура ВРП Амурской области за 2011 год (оценка)

В структуре валового регионального продукта сельское хозяйство, охота и лесное хозяйство составляет 7%, добыча полезных ископаемых – 12%, обрабатывающие производства – 5%, производство и распределение электроэнергии, газа и воды – 7%, строительство – 12%, оптовая и розничная торговля – 11%, транспорт и связь – 20%, прочие – 26%.

Промышленное  производство

Промышленное производство Амурской области обусловлено географическим положением и геологическим строением  недр области. Наличие большого гидропотенциала предопределило строительство на территории области гидростанций, то есть развитие энергетики, а наличие разнообразных полезных ископаемых, в первую очередь, золота и угля, привело к развитию добычи полезных ископаемых. Обрабатывающие производства в области исторически сложились как обслуживающие нужды золотодобытчиков, шахтеров, лесозаготовителей, сельхозпроизводителей.

В общем объеме отгруженных  товаров собственного производства, выполненных работ и услуг по «чистым» видам деятельности области наиболее высок удельный вес добычи полезных ископаемых (51%), на втором - производство и распределение электроэнергии, газа и воды (26%), и на третьем месте - обрабатывающие производства (23%).

Добыча полезных ископаемых

Добыча полезных ископаемых в Амурской области представлена двумя крупными видами деятельности: добыча топливно-энергетических полезных ископаемых (уголь) и добыча полезных ископаемых, кроме топливно-энергетических (золото, песок, гравий).

В 2011 году отгружено продукции  по виду экономической деятельности «добыча полезных ископаемых» на сумму 48,1 млрд. рублей, индекс производства составил 138,5%.

Добыча  топливно-энергетических полезных ископаемых. Из топливно-энергетических полезных ископаемых на территории области добывается только уголь, в основном, бурый.

Объем добычи угля за 2011 год составил 3245 тыс. тонн, что на 6,3% ниже по сравнению прошлым годом.

В 2011 году основное угледобывающее предприятие ООО «Амурский уголь» продолжало вести добычу угля на Райчихинском и Ерковецком буроугольных месторождениях и на Огоджинском каменноугольном месторождении (участок «Контактовый»). Каменный уголь составляет около одного процента общей добычи угля на территории области.

Добыча угля ведется  открытым способом с применением  технологии вскрытия угольных пластов.

Добыча  полезных ископаемых, кроме топливно-энергетических полезных ископаемых. Золотодобывающие предприятия области в 2011 году добыли золота на 10,8% больше, чем в 2010 году. Доля драгоценных металлов в объеме добывающих производств остается по-прежнему наибольшей и составляет 94,5%.

Золотодобывающая отрасль  традиционно остается одной их самых  развивающихся в Амурской области. По объемам добычи драгметалла область находится на 2 месте среди золотодобывающих регионов Российской Федерации. Главное предприятие отрасли - ОАО «Покровский рудник». Основные районы добычи золота – золоторудные месторождения Покровское и Пионер, Березитовое золотополиметаллическое месторождение. Кроме того, в области добывается россыпное золото на месторождении Маломырское.