Теорема Коуза, её критика и роль в экономической науке

Действительно, структура производства в обоих вариантах остается одинаковой: 10 ц зерна и 10 голов скота. Ресурсы распределяются по сферам, где они дают максимальную отдачу. В первом случае фермер имеет право вето на использование хозяином ранчо его полей, во втором - хозяин ранчо имеет право свободного пользования полями фермера. Тем не менее права собственности все равно переходят к той стороне, для которой они представляют наибольшую ценность. Когда существуют законная возможность заключить сделку, все экстероналии будут интериоризированы независимо от того, как распределены права между ее участниками: «Если бы все права были ясно определены и предписаны, если бы трансакционные издержки были равны нулю и если бы люди соглашались твердо придерживаться результатов добровольного обмена, не было бы никаких экстерналий» [2]. «Провалов рынка» в подобном случае не происходит. Добровольные переговоры о сделке способны устранить все расхождения между частным и социальным соотношениями издержки/выгоды. Таким образом, у государства не оказывается никаких оснований для вмешательства с целью корректировки рыночного процесса. Его роль является «дорыночной»: оно призвано четко специфицировать и защищать права собственности участников сделки.

Иллюстративно реализация теоремы Коуза представлена в             Приложении 2.

Из теоремы Коуза следовало несколько важных выводов [3; 12]:

Во-первых, что внешние эффекты носят не односторонний, а двусторонний характер. Фабричный дым наносит ущерб близлежащим фермам. Но запрет на загрязнение воздуха, которого добиваются фермеры, обернется уже ущербом для владельца фабрики: «...социальные издержки являются обоюдными. Когда А причиняет ущерб В, то осмысленный для политики вопрос состоит не просто в том, как мы должны ограничить А. Устранение вреда для В нанесло бы вред А. Поэтому правильная постановка вопроса будет иной: следует ли разрешить А наносить ущерб В или же следует разрешить В причинять вред А? Задача в том, чтобы избежать более серьезного ущерба» [3]. Таким образом,  юридическую постановку вопроса о причинности (кем совершено действие?) нельзя путать с экономической постановкой вопроса об эффективности (какое распределение ответственности минимизирует издержки с точки зрения общества?).

Во-вторых, теорема Коуза раскрывала экономический смысл прав собственности. Четкая их спецификация до такой степени, что все результаты деятельности каждого агента касались бы его и только его, превращала бы любые внешние эффекты – во внутренние: «Главная функция прав собственности – давать стимулы для большей интериоризации экстерналий, - указывает Г. Демсец. - Любые издержки или выгоды, связанные с социальным взаимодействием, являются потенциальными экстерналиями» [12].

В конечном счете, источником экстерналий служат размытые или не установленные права собственности. Не случайно основным полем конфликтов в связи с внешними эффектами становятся ресурсы, которые из категории неограниченных перемещаются в категорию редких (вода, воздух) и на которые поэтому никаких прав собственности до того в принципе не существовало. Без первоначального разграничения прав не может быть никаких сделок по их передаче или рекомбинированию. Ясного решения о наделении правами собственности бывает достаточно, чтобы внешние эффекты исчезли сами собой. Поэтому точная спецификация прав собственности открывает путь к преодолению экстернальных ситуаций и связанной с ними неоптимальности в распределении ресурсов.

В-третьих, теорема Коуза отводила обвинение рынка в провалах. Получалось, что если кто и «проваливается» в экстернальных ситуациях, так это государство. Ведь, по Коузу, путь к преодолению экстерналий лежит через создание новых прав собственности в тех областях, где до сих пор они еще не были установлены. Более того, зачастую внешние эффекты порождаются самим государством, когда оно воздвигает барьеры, препятствующие заключению добровольных сделок по интериоризации этих эффектов.

Отсюда, впрочем, не следует, что возможно и нужно преодоление всех случаев размывания прав собственности. Иногда это невозможно технически, иногда неоправдано экономически. При всем том западные экономисты подчеркивают, что технический и организационный процесс постоянно приводит к появлению новых способов и средств «овнутрения» внешних издержек. Так, внедрение кабельного телевидения позволило установить и надежно защитить права телекомпаний на создаваемые ими программы. Верно, однако, и обратное: научно-технический прогресс непрерывно порождает новые экстерналии. Всякое открытие нового ресурса или создание нового продукта может  превратиться в источник внешних эффектов.

В-четвертых, теорема Коуза как бы выворачивала наизнанку стандартные обвинения, выдвигаемые против рынка и частной собственности. Примеры разрушения окружающей среды в капиталистических странах обычно рассматриваются как эксцессы частной собственности. Теорема Коуза все ставит с ног на голову: «Вопреки некоторым распространенным представлениям, - пишут А. Алчян и Г. Демсец, - можно убедиться, что частные права могут быть полезны для общества как раз потому, что они побуждают индивидуумов принимать во внимание социальные издержки» [12]. Главной причиной внешних эффектов оказывается поэтому не избыточное, а недостаточное развитие частной собственности. С точки зрения теории прав собственности, это не что иное, как неспецифицированные и непродаваемые права собственности. Тогда как пиговианская традиция относится к  экстерналиям как к «провалам рынка», требующим государственного вмешательства, теоретики прав собственности для их преодоления предлагают обратное решение, а именно: расширение рыночных отношений и дальнейшую спецификацию прав собственности.

Глава 2 Прикладное значение «теоремы Р. Коуза» для современной экономики

2.1. Многообразие  интерпретаций «теоремы Коуза» в трудах отечественных и зарубежных экономистов

В экономической мысли существует достаточно много формулировок «теоремы Коуза». В частности, в своих работах Р. Коуз сам приводит их. Например, формулировка Дж. Стиглера выглядит следующим образом: «В условиях совершенной конкуренции частные и социальные издержки будут равны» [6]. Другие варианты формулировок приведены Д. Кутером:

1. Первоначальное распределение  титулов собственности не имеет  значения с точки зрения эффективности  или Парето-оптимальности, если они  могут свободно обмениваться.

2. Первоначальное распределение  титулов собственности не имеет  значения с точки зрения эффективности, если трансакционные издержки пренебрежимо малы.

3. Первоначальное распределение  титулов собственности не имеет  значения с точки зрения эффективности  в условиях совершенной            конкуренции [6].

Таким образом, квинтэссенцией перечисленных формулировок является следующее положение: «при нулевых трансакционных издержках конечное распределение ресурсов не зависит от первоначального их распределения и спецификации прав собственности». Кроме того, Р. Коуз называет такое размещение ресурсов оптимальным, максимизирующим богатство и ценность производства [6].

Проблема  интериоризации внешних эффектов может решаться и путем крупнения (агрегирования) субъектов права, и путем дробления дезагрегирования) объектов присвоения, более точной их адресации. В примере из теоремы Коуза «овнутрение» внешних эффектов может быть осуществлено не только вменением исключительного права пользования полем либо фермеру, либо владельцу ранчо, но и слиянием, вертикальной интеграцией их хозяйств, образованием из них единого предприятия. В определенных ситуациях превращение внешних эффектов во внутренние вообще достижимо только тогда, когда носителем права выступает все общество в целом. Какой способ интериоризации эффективнее, должно решаться по обстоятельствам в каждом конкретном случае.

Рассматривая доводы предыдущих критиков своей теоремы, Р. Коуз достаточно убедительно опровергает их, используя свой излюбленный прием доказательства, представляющий собой разные варианты взаимодействия между фермером и скотоводом.

О.Ю. Красильников [7] считает, что изложенная Р. Коузом методика не может служить убедительным доказательством «теоремы Коуза», так как принимая за исходное условие отсутствие трансакционных издержек, Р. Коуз, тем не менее, доказывает свою теорему, используя эти самые издержки. Чем иначе, как не трансакционными издержками являются те деньги, которые фермер платит скотоводу за уменьшение прогона скота по своим землям или скотовод – фермеру за увеличение прогона при различной спецификации прав собственности и доходности производства. «Производственными (или трансформационными) эти издержки никак не назовешь. В противном случае придется признать трансформационными любые издержки, связанные с заключением и исполнением рыночных сделок», - говорит О.Ю. Красильников.

По определению  А.Е. Шаститко, «трансформационные издержки – элемент издержек производства, возникновение которых связано с использованием ресурсов для производства продукта через изменение его физической формы, а также перемещением его в пространстве и/или во времени» [15]. В приведенном примере с фермером и скотоводом не происходит ни того, ни другого. В то же время согласно наиболее общему определению,  «трансакционные издержки есть эквивалент трения в механических системах [13]. А.Н. Олейник пишет, что «трансакционные издержки – это все издержки, связанные с обменом и защитой                       правомочий» [10].

В данном случае мы наблюдаем именно обмен отдельными правомочиями пучка прав собственности. Кроме того в своей книге                     А.Н. Олейник также фактически признает затраты фермера и скотовода «трансакционными издержками согласования правомочий собственности» [10].

Таким образом, О.Ю. Красильников [7] высказывает следующие   замечания в адрес теоремы Коуза:

1. В мире нулевых трансакционных издержек нельзя использовать для доказательства каких-либо теоретических положений эти самые издержки. 

2. Следующее замечание  относится к положению о том, что согласно теореме Коуза в мире нулевых трансакционных издержек размещение ресурсов оптимально, что ведет к максимуму богатства и ценности производства. «Дело в том, - утверждает О.Ю. Красильников, - что выводы Р. Коуза построены на жестком, я бы сказал антагонистическом взаимодействии экономических субъектов (в частности фермера и скотовода). Вообще неоинституциональная теория построена на крайних проявлениях человеческой психологии. Вспомнить хотя бы определение оппортунистического поведения                            О. Уильямсона, который полагал, что любому субъекту присуще достижение своих корыстных целей с использованием коварства. Не случайно многие представители неоинституционального направления в прошлом служили в органах правопорядка. Неоинституциональная экономическая теория пестрит примерами судебных разбирательств, тех или иных решений, основанных на прецедентном праве: урожай травится скотом, выстроенный дом портит вид из окна, искры от паровоза жгут посевы, трубы дымят и т.д.» [7].   

В то же время основная масса людей не являются склочными натурами и больше склонны к сотрудничеству, синергии, нежели к конфронтации. Большинство хозяйственных договоров все же исполняется и Р. Коуз сам говорит об этом [6]. Тысячи голов скота ежедневно травят посевы, и фермеры не препятствуют этому, частично по доброте душевной, частично по причине обыкновенной лени. Естественно, ни о какой оптимизации ресурсов не может быть и речи даже при нулевых трансакционных издержках (затратах на подачу иска и ведения дела в суде). В лучшем случае никаких изменений в размещении ресурсов не происходит.

О.Ю. Красильников [7]  рискует высказать следующее теоретическое положение, в определенной степени развивающее теорему Коуза: в долгосрочном периоде трансакционные издержки взаимодействующих экономических агентов выравниваются, и это не приводит к сколько-нибудь существенным изменениям (оптимизации) в размещении ресурсов. 

Рассматривая отношения фермера и скотовода, можно сказать, что трансакционные издержки фермера, уплачиваемые скотоводу за непотраву посевов примерно равны трансакционным издержкам скотовода, представляющим собой упущенную выгоду вследствие уменьшения поголовья скота. Так, согласно выводам А.Н. Олейника, равновесие по Парето достигается при равном распределении полезного эффекта (а, следовательно, и издержек – О.К.) от обмена между фермером и скотоводом [10].

Ему вторит А.Е. Шаститко [15], который пришел к следующим выводам при исследовании обмена правами собственности при возникновении отрицательных внешних эффектов (экстерналий):

а. Величина предельной прибыли фирмы, чей продукт является независимой переменной, определяет уровень цены предложения на право собственности при данных условиях игры.

б. Величина  предельной прибыли фирмы, чей продукт является зависимой переменной, определяет цену спроса на право собственности.

«Для достижения равновесия (равенство цены спроса и предложения при некотором объеме сделки в физическом выражении) необходимо, чтобы величины предельных величин рент были равны». И далее: «В соответствии с этим условием, фирма, производящая Х, может уменьшить объем производства в обмен на компенсацию со стороны другой фирмы, что в свою очередь, позволит увеличить производство У и доход» [15].  

Подобное «доказательство» ученым-экономистам [5; 8; 14] кажется не совсем убедительным. Более научным будет доказательство с использованием закона средней прибыли, так как в долгосрочной перспективе предпринимательская прибыль выравнивается, можно предположить, что то же самое происходит и с трансакционными издержками. Причем в данном случае этому не могут препятствовать барьеры, существующие в современной экономике на пути переливов капитала, такие как монополизм, ценовая дискриминация и т.п. В самом деле, если сегодня при заключении конкретного контракта кто-либо из контрагентов понес трансакционные издержки большие, чем другая сторона договора, либо потерял от оппортунистических действий партнера, в следующий раз он будет избегать заключения сделок с ним. Его трансакционные издержки станут меньше, а трансакционные издержки недобросоветного партнера вследствие остракизма со стороны сообщества могут вырасти и даже стать запретительно высокими.