Российская рыночная экономика: особенности развития на современном этапе

На рынке слияний и  поглощений доля такой формы интеграции предприятий, как получение полного контроля над компанией, в общем количестве сделок за 2003–2008 гг.  достигла 88,2%. Число сделок по приобретению «половины» объекта (либо 50% акций, либо половины доли в уставном капитале) составляет 5,8% общего числа сделок. Приобретение блок–пакета акций, или 26 – 49% компании, встречается в 4,3% сделок. Доля 1 – 2,5% приобреталась в 1,6% сделок [14, с. 27].

Закрытость значительной части сделок по слияниям и поглощениям  обусловлена стремлением сохранить конфиденциальность, чтобы не раскрывались данные о бенефициарах и устранить нежелательные транзакции конкурентов, в том числе недружественные поглощения и захваты активов компаний.

Повышение доли «цивилизованных» форм сделок и некоторый спад динамики наиболее одиозных «рейдерских захватов» не означают, что проблема «враждебных (недружественных) поглощений» и криминальных захватов активов предприятий стала в этот период менее актуальной. В 2007 г. в России находилось в процессе развития 107 публичных корпоративных конфликтов, а общая стоимость связанных с ними активов составляла около 7 млрд. долл. По некоторым более общим оценкам, объём враждебных поглощений может составлять до 40% общего объёма публичных сделок.

Вместе с тем активное использование административного  ресурса и внерыночных методов для приобретения государством и государственными компаниями активов означает переход системы рейдерства на новый – государственный уровень. Параллельно с созданием госкорпораций возбуждались уголовные дела в отношении собственников некоторых наиболее крупных активов, а изъятые активы в последующем перешли под государственный контроль.

Такие факторы, как высокая  концентрация собственности, слабое развитие рыночных институтов и низкая эффективность  работы судебной системы, непрозрачность прав собственность прав собственности и коррупция, оказывают системное влияние на все стороны деятельности на российском рынке слияний и поглощений. В свою очередь, низкий уровень прозрачности информации о сделках, отсутствие профессиональных посредников в данной области и активное участие государственных компаний в этих процессах свидетельствуют о проблемах эффективности рынка корпоративного контроля.

Если модель альянса совладельцев в российском крупном бизнесе окажется стабильной в среднесрочном периоде, то это вызовет ряд последствий.

Последствия для компаний:

• при наличии нескольких влиятельных мажоритариев компания лучше защищена от давления со стороны государственных органов, чем при одном хозяине. Для ведомства или отдельного чиновника гораздо рискованнее вступить в конфликт сразу с несколькими крупными предпринимателями;
• ни один мажоритарий (если их несколько) не может гарантированно рассчитывать, во-первых, на решающую роль в управлении;

во-вторых, на любой иной источник доходов от компании, помимо роста курсовой стоимости акций.

Последствия для акционеров:

• появляется дополнительная защита инвестиций, поскольку владелец пакетов акций разнотипных компаний застрахован от отраслевых рисков
• растут совокупные возможности собственников отстаивать интересы компании, поскольку коллективное лоббирование, как правило, более эффективно, чем индивидуальное [10, с. 136–137].

 

 

 

3.3. Концепция стратегии развития российской экономики

 

 

В рамках общего направления трансформации  институциональной системы российского общества можно укрупнено выделить четыре основных ориентира такой трансформации.

Первый  ориентир связан с тем фактором, что основой механизмов деформации является сохранившееся со времён СССР практически тотальное огосударствление экономической жизни общества. Представители различны уровней власти имеют возможность вмешиваться в деятельность хозяйствующих субъектов.

Здесь необходима последовательная работа по разгосударствлению институциональной системы как целого. К первоочередным направлениям можно отнести:

• достижение предельно допустимой регламентации вмешательства представителей органов власти в деятельность хозяйствующих субъектов;
• создание государственной системы защиты хозяйствующих субъектов;
• развитие современной системы правоотношений собственности, в направлении создания механизмов, способствующих защите экономических интересов собственников;
• развитие институтов гражданского общества, обеспечивающих мониторинг взаимодействий органов власти и хозяйствующих субъектов.

Второй  ориентир связан с проблемой определения  места и функций институтов государства и нерыночных институтов гражданского общества в регулировании экономической жизни. Речь идёт о создании институциональной системы, предусматривающих «включение/выключение» тех или иных институтов государства и нерыночных институтов гражданского общества там, тогда и в той мере, которые диктуются конкретным состоянием экономической системы и задачами, которые необходимо решить.

Третий  ориентир – наличие проблем ассиметричной  информации, несовершенного мониторинга. Это требует формирования институтов, обеспечивающих права собственников.

Четвёртым ориентиром является создание механизмов стимулирующих конкуренцию российских производителей [8, с. 553–554].

Устарели дискуссии о роли государства в экономической жизни общества. Справедливость тезиса о необходимости его активных действий как обязательного условия осуществления инновационного перехода признают все это обусловлено

• требованием устранения или компенсации внешних эффектов (экстерналий);
• производством общественных благ;
• обеспечением экономики необходимым количеством денег;

Согласно данным официальной  статистики, в российской промышленности на протяжении всего периода экономического роста в 2000-е годы число организаций, осуществлявших технологические инновации, стабильно оставалось ниже 10-процентного уровня. Соответственно стабильно низкой (на уровне 4–5%) сохранялось доля инновационных товаров, работ, услуг [16, с. 20–30].

Говоря о причинах сложившейся  ситуации, представители всех экономических школ приходят к выводу, что дело здесь в практической государственной экономической политике, которая не стимулировала, не создавала, а иногда прямо тормозила переход к инновационному развитию.

В чём же конкретно состояла негативная роль проводимой политики и что необходимо изменить в этой области? Здесь можно выделить два  подхода.

Согласно первому, государство  недостаточно активно проявляет  себя в качестве субъекта инновационной деятельности и прежде всего недоинвестирует её. В рамках этой логики создаются государственные корпорации, нацеленные на разработку инноваций, осуществляя проект «Сколково» и т.п.

Признаётся необходимость  инвестиционно-инновационной активности государства как одного из важнейших факторов инновационного развития. Вместе с тем вряд ли опоры в преимущественно на его возможности будет достаточно для решения поставленных задач. Исторический опыт (и собственный, и зарубежный) показывает: государство, применяя, как правило, мобилизационные методы, способна осуществлять точечные инновационные прорывы, в том числе в стратегически важных областях  (космической, атомной, ракетостроении и т.п.).  Однако инновационный экономический рост к этому не сводится. Он характеризует состояние общественного воспроизводства в целом, когда развитие происходит в основном за счёт широкого использования технических, технологических, организационно-управленческих и иных нововведений, опирающихся на новейшее научное знание в соответствующих областях. Обеспечить такое развитие государство не в состоянии в силу объективно присущих ему ограничений в воздействии на субъекты хозяйствования.

Главным источником экономического роста выступает предпринимательская деятельность. Именно она, соединяя, комбинируя предметы, средства труда и рабочую силу, определяет характер экономического роста: он может осуществляться за счёт всё большего вовлечения ресурсов на традиционной технологической базе (экстенсивный тип экономического роста) или более эффективного их использования (интенсивный тип), в том числе на основе нововведений, опирающихся на использование результатов научного знания (инновационный тип экономического роста). Если массовая заинтересованность национальных предпринимателей в последнее отсутствует, то усилия государства в данном направлении либо дадут крайне ограниченные результаты, либо в лучшем случае будут использованы зарубежными партнёрами – конкурентами.

Существует ли у российского  предпринимательства активный «инновационный» интерес? Обратимся к данным таблицы.

Таблица 7

Затраты на исследования и разработки (% к ВВП по ППС  национальных валют) [16, с. 32]

	Всего	Государство	Бизнес	Прочие источники
				национальные	иностранные
Японияа	3,4	0,5	2,6	0,2	0,1
СШАб	2,7	0,7	1,8	0,2	0
Германияв	2,5	0,7	1,3	0,4	0,1
Францияв	2,1	0,8	1,1	0,1	0,1
Великобританияа	1,8	0,5	0,8	0,2	0,3
Китайа	1,5	0,4	1,1	0	0
Россияг	1,3	0,6	0,2	0,44	0,06
Бразилияд	1,0	0,5	0,4	0,1	0,1
Индияд	0,8	0,6	0,2	0	0

^а 2007 г.; ^б 2007 г. (в 2008 г. доля бюджетных расходов составила 21,5%, а предпринимательского сектора – 78,5%); ^в 2006 г.; ^г 2008 г.; ^д структура затрат на 2004 г.

Как можно видеть, российское государство в процентном отношении  к ВВП финансирует исследования и разработки на уровне, сопоставимом со странами – лидерами, но отечественные  предпринимательские структуры  существенно отстают. Отсюда низкий общий уровень финансирования исследований и разработок в российской экономике.

В чем причина инновационной  неактивности предпринимательского сектора? Ответ, лежащий на поверхности – недостаточная инвестиционная привлекательность этого вида предпринимательской деятельности. Действительно, если к добыче полезных ископаемых рентабельность по проданным товарам (работам, услугам) колеблется на уровне 30%, а по активам – на уровне 12– 13%, то в отраслях, создающих нововведения (машиностроение, производство электрооборудования, электронного и оптического оборудования), – на уровне соответственно 8–9 и 6%. Однако такой ответ представляется упрощенным.

Наименьшая инновационная  активность наблюдается в наиболее прибыльных отраслях сырьевого комплекса, где удельный вес организаций осуществлявших технологические инновации, составляет 5–7%, а наивысшая (от 15 до 26%) – в низкорентабельных производствах машиностроительного комплекса. В результате снижается технологический уровень российского ТЭКа.

Но если крупные корпорации не предъявляют спрос на инновации, то бессмысленно надеяться на развитие малого инновационного предпринимательства, так как отсутствует спрос на его продукцию (услуги). Может быть дело не в нехватке финансовых ресурсов, даже «длинных»? Один американский менеджер высказал мысль, что если проблемы порождены системой, то даже миллиард долларов не изменит ситуацию, а лишь увеличит число проблем.

Таким образом, согласно второму  подходу, государство не создаёт  институциональных условий для инновационной активности предпринимателей. Речь идёт о неразвитости правовой базы предпринимательской деятельности, административных ограничениях, удушающем конкуренцию монополизме, отсутствии значимых налоговых преференций для инноваторов. Соответственно государство должно, прежде всего, формировать институциональные условия для активизации инновационного поведения предпринимателей.

Вместе с тем, её неверно противопоставлять инвестиционно-инновационной активности государства. Лишь органическое сочетание этих двух аспектов выступает необходимым и достаточны условием успеха. Соответственно, стратегия институциональных преобразований должна быть направлена на создание условий для инновационной активности как государства, так и предпринимателей [16, с. 33].

Главным механизмом экономического роста в рыночной экономике служит конкуренция. Инновации – один из инструментов конкурентной борьбы.

Вместе с тем при  оценке возможности использовать инновации  как инструмент конкурентной борьбы необходимо учитывать связанные с этим высокие риски11. Не случайно развитие инновационного предпринимательства потребовало широкого распространения производных финансовых инструментов (деривативов), страхующих (маскирующих) инвестиционные риски: какой инвестор будет «напрямую» вкладывать собственные средства в инновации с учетом известной неблагоприятной статистики их осуществимости? Поэтому ликвидация монополизма в целях развития конкуренции – необходимое, но не достаточное условие для получения инновационных эффектов.

Как известно, важнейшим условием успешного предпринимательства в России выступает тесное взаимодействие с властными структурами. Конечно, оно осуществляется в любой экономике. Но в данном случае речь идет не о партнерских отношениях государства и бизнеса, а о возможностях властных структур и их представителей влиять на предпринимательскую деятельность, а зачастую – диктовать свою волю.

Речь идёт об огосударствлении отношений присвоения, формирующее фундаментальное неравенство во взаимодействии предпринимателя и государства. Последнее в лице своих представителей в любой момент может лишить собственников возможности присваивать доход от принадлежащего им капитала. В результате экономический интерес предпринимателя направлен не на структурное и технологическое развитие, требующее долгосрочных вложений в материальную базу предпринимательской деятельности и человеческий капитал, а на максимизацию немедленного результата.