Глобализация

     Исходная  картина, которая легла в основу нашего проекта, чем-то похожа на то, что  А. Тойнби называл «вызовом и ответом»-. «Вызов» по сути должен был исходить из зарождающейся глобальной культуры — в основном западной и, разумеется, американской по своему происхождению — и распространяться во всем остальном мире на уровне как элит, так и широких масс. «Ответ» со стороны обществ, которым был брошен «вызов», оценивался по шкале «принятие» и «отрицание» с такими промежуточными градациями, как «сосуществование» и «синтез».

     Наша  тема — культурные параметры изучаемого явления, причем «культура» понимается нами в обычном социально-научном  смысле слова, т.е. как верования, ценности и образ жизни обыкновенных людей  в их повседневном существовании.

     Безусловно, есть зарождающаяся глобальная культура, и она по своему происхождению  и содержанию, безусловно, американская. Это не единственное направление  изменений в современном мире, но, как я попытаюсь показать, это преобладающая тенденция, которая  проявляется и, вероятно, будет проявляться  в обозримом будущем.

     Зарождающаяся глобальная культура имеет средства распространения, рассчитанные как  на представителей элиты, так и на широкие слои населения. Возможно, самым  важным средством для  элиты является то, что Сэмюэль Хантингтон удачно окрестил давосской культурой (по названию швейцарского горного курорта, где ежегодно происходят экономические консультации на высшем  уровне) — международной культурой ведущих деловых и политических кругов мира. Ее основной двигатель, международный бизнес, — тот же самый двигатель, который управляет экономической и технологической глобализацией.

     Есть  и еще один элитный сектор зарождающейся  глобальной культуры, иногда сливающийся  с деловойкультурой, иногда вступающий с нею в напряженные отношения. Это — глобализация западной интеллигенции, то, что я не совсем удачно называю клубной культурой интеллектуалов. Распространяется она разными средствами: академическими структурами, фондами, неправительственными организациями, некоторыми правительственными и межправительственными учреждениями. Она тоже ищет и активно создает рынки по всему миру, но ее продукция совсем не та, что предлагают транснациональные корпорации: это идеи и правила поведения, выработанные западными, главным образом американскими интеллектуалами, такие как учение о правах человека, концепции феминизма, защиты окружающей среды и мультикультурализма, а также представления о политике и образе жизни, в которых воплощаются эти идеологические построения. Поскольку интеллектуальная культура по определению носит гораздо более идеологический характер, чем прагматический деловой мир, цена за вход в «клуб культуры интеллектуалов» выше в плане ее влияния на личную жизнь.

     Давосская культура и «клубная культура интеллектуалов» имеют составляющие метрополию «столичные» центры и «периферию», зависящую от этих центров. Но центры первой культуры не располагаются в наше время исключительно на Западе. Есть и такие мощные центры, как Токио, Гонконг и Сингапур. Шанхай и Бомбей, вероятно, вскоре дополнят этот список.

     Столичные же центры глобализированной интеллигенции находятся почти исключительно на Западе, точнее, в Америке.господствующее положение Соединенных Штатов в обеих элитах не вызывает никакого сомнения. Это означает, что самыми главными «глобализаторами» являются американцы.

     Гораздо более наглядное проявление зарождающейся  глобальной культуры — средства распространения  культуры массовой, которую тиражируют коммерческие предприятия всех видов (такие как Adidas, McDonald's, Disney, MTVv. т.п.). Хотя контроль за этими предприятиями

осуществляется  элитами, массовая культура проникает  в широкие слои населения во всем мире. Масштабы этого проникновения  едва ли можно преувеличить.

     Я бы предложил проводить различие между «причастным» и «непричастным» потреблением. Перефразируя Фрейда, можно сказать, что иногда гамбургер — это всего лишь гамбургер. Но в других случаях потребление гамбургера, особенно когда это происходит под золочеными образами ресторана McDonald's, служит видимым знаком реальной или воображаемой причастности к глобальной современности.

     Наконец, возникающую глобальную культуру распространяют массовые движения того или иноготипа. Некоторые из них связаны с «клубной культурой интеллектуалов» (например, движения феминисток или поборников охраны окружающей среды, или те, которые французский социолог Даниэль Эрве-Легер назвал экуменизмом прав человека). Иногда западные спонсоры оказываютсяне в состоянии организовать по-настоящему массовые движения; в таких случаях, если воспользоваться языком теории зависимости, местные активисты образуют «компрадорский класс», состоящий на службе у представителей «метрополии». Хотя в других случаях миссионерскому рвению сопутствует успех, и в итоге возникают массовые движения, привлекающие к себе многих. Опять-таки только в результате тщательного эмпирического исследования можно установить, какая из этих двух возможностей реализуется.

     Я давно уже доказывал (и не изменил  своего мнения), что евангелический протестантизм, особенно пятидесятиичество, является наиболее серьезным массовым движением, которое служит (в основном непреднамеренно) средством культурной глобализации.

     Как отмечалось ранее, между различными сферами культуры глобализации существуют как противоречия, так и совпадения — при чем и на уровне элиты, и на уровне широких народных масс. Если и есть аспект, который присутствует во всех этих сферах, то это индивидуализация: все сферы зарождающейся глобальной культуры способствуют независимости индивида от традиции и сообщества.

ВСЕ!

Перед нами теперь картина культурного землетрясения, толчки которого ощущаются практически во всех частях света. Когда происходит землетрясение, люди реагируют на него по-разному. Возможно спокойное восприятие случившегося, как в случае с упомянутым, например, «япш-интернационалом». Бывают попытки агрессивного неприятия под знаменами религии (Талибан) или национализма (Северная Корея). Впрочем, существуют и не столь тотальные формы неприятия, которых придерживаются, как правило, правительства, пытающиеся совместить участие своих стран в глобальной экономике с сопротивлением глобальной культуре (самый яркий пример этого — Китай).

Почти везде  наблюдается явление, названное  Джеймсом Уотсо-ном локализацией: глобальная культура принимается, но с существенными местными видоизменениями. Под видом локализации скрывается еще одна разновидность реакции на глобальную культуру, которая лучше всего характеризуется термином «гибридизация». Это намеренные попытки синтеза иностранных и местных культурных особенностей.

Тем не менее по способности к творческому приспособлению культуры отличаются друг от друга. В этой связи можно воспользоваться градацией культур на «сильные» и «слабые», предложенной Сэмюэлем Хантингтоном (хотя важно подчеркнуть, что это описательные категории, а не оценочные суждения). Культуры стран Восточной и Южной Азии, особенно Японии, Китая и Индии, явно относятся к разряду «сильных», в то время как африканские культуры и культуры некоторых европейских стран — к относительно «слабым».

Существует  еще и такое явление, как альтернативные глобализации,

т.е. глобальные культурные движения, возникающие за пределами Запада и оказывающие  на него все более сильное влияние

альтернативные  глобализации означают возможность  существования альтернативных моделей  современности (modernities), Эти процессы также происходят на уровне как элит, так и широких масс населения.

Нашу картину  следует еще больше усложнить, добавив  к ней то, что можно было бы назвать субглобализациями, т.е. движениями, имеющими скорее региональный, чем глобальный размах, но тем не менее способствующими сближению обществ, с которыми они сталкиваются вместе с зарождающейся глобальной культурой. «Европеизация» — вероятно, наиболее существенный тому пример, особенно в постсо ветских странах.

Культурная  глобализация — довольно бурное явление, с трудом поддающееся контролю. Правительства  некоторых стран, конечно, предпринимают  попытки для его введения. Наиболее существенный пример этого — «управляемая глобализация» (как называет ее Янь-сянь Янь) в Китае.

глобализация, по сути дела, является продолжением, хотя и в более сильной и глубокой форме, незримого вызова, который  бросает модернизация. На культурном уровне это превращается в серьезный  вызов со стороны плюрализма: ломаются традиции, считавшиеся незыблемыми, обнаруживается, что в области  веры, ценностей и образа жизни  cvществует широкая возможность выбора. Не будет ошибкой сказа i ь, все это — серьезный вызов со стороны возросшей свободы, брошенный как отдельным индивидам, так и целым сообществам. В условиях зарождающейся глобальной культуры это означает поиск неких средних позиций между приятием и агрессивным сопротивлением, между глобальной однородностью и провинциальной изоляцией.