Возвышенные произведения мастеров Итальянского Возрождения Леонардо да Винчи, Рафаэля, Поллайоло, Джорджоне, Тициана, Веронезе

Возвышенные произведения мастеров Итальянского Возрождения Леонардо да Винчи, Рафаэля, Поллайоло, Джорджоне, Тициана, Веронезе;

 

Во времена средневековья  и раннего Возрождения художники  изображали неких абстрактных женщин, идеал красоты своего времени. Все  изменилось благодаря Леонардо да Винчи: он стал писал конкретных людей, неповторимых в своей индивидуальности. Ему удавалось соединять внешнее сходство с проникновением в душевный мир его моделей. Иногда он включал в портреты символы - предметы, указывающие на социальное положение персонажа, растения или животных, - приоткрывающие его имя или намекающие на его характер и привычки.

 

                             Введение.

 

Изображая мадонну с младенцем, художники  редко отказывают себе в удовольствии добавить птичку, или вазочку с  цветами, или какой-нибудь искрящийся стеклянный шар на подлокотнике кресла.

         Художники эпохи Возрождения  изображали в своих картинах  не просто женщину, а мадонну.  Великие живописцы создавали  себе свой образ женщины, который  являлся перед нами в образе  святой.

 

 

Леонардо да Винчи.

 

         «Дама с горностаем».

 

«Дама с горностаем»- это  бессмертная семнадцатилетняя Чечилия

 Галлерани. Дочь xv века. Лукавая чаровница. Фаворитка миланского дворца. Нежная и мудрая, стыдливая и фривольная, предстает она перед нами. Простая и сложная. Таинственно-привлекательная, с лицом почти статичным, она все же обладает магнетизмом необычайного, скрытого движения. Но что придает облику молодой дамы эту колдовскую живость? Улыбка. Она еле тронула уголки целомудренных губ. Притаилась в чуть-чуть припухлых девичьих ямочках у рта и, подобно зарнице, ответно блеснула в темных, расширенных зрачках, при крытых округлыми лукообразными веками.

          Вглядитесь пристальней в тонкие, одухотворенные черты «Дамы с  горностаем», в её осанку, полную  достоинства, в её строгую,  но изящную одежду и перед  вами мгновенно предстанет Ренессанс  с его великолепными творениями  гениальных мастеров искусств.

          Чечилия Галлерани. Она, как маленькая планета, отразила сияние жестокого, уродливого и прекрасного, неповторимого xv века.

 

          «Мадонна с цветком».

 

Человек- увенчание природы. Роль, ему подобающая, как хозяину жизни, завоевывается в полном раскрепощении его энергии и воли: как у этой юной шаловливой матери, почти ребенка, которая с полной непринужденностью может повернуть голову, чтобы одарить нас счастливой улыбкой, и затем снова отдать себя всю радостной игре с сыном, таким крепким и уже властным.

 

 «Мадонна  Литта».

 

Это необыкновенно лирический, волнующий материнский образ. Идеальная  красота! Между тем, вооружившись лупой, вы обнаружите, что у прекрасной мадонны… обгрызенные ногти (обгрызенные  или обломанные ногти встречаются  и у некоторых других итальянских  мадонн той же эпохи, когда маникюр  был, вероятно, распространен лишь в  аристократическом кругу).

Почему же  художник передал  такую подробность, несколько неожиданную, в созданном  им образе? Очевидно, такие ногти были у натурщицы, позировавшей ему для мадонны. А  то, что он их  воспроизвел, подтверждает некий закон, при котором даже в самом вольном своем творчестве художник какими-то нитями всегда остается связан с объективной реальностью.                                       

 

       “Джоконда”.

 

Леонардо да Винчи считал, что “хороший живописец должен писать две главные вещи: человека и представления  его души”. В Джоконде  создал неповторимый по сложности, тонкости психологический  портрет Человека.

        Вот  уже без малого пять  веков как миллионы людей любуются  этим шедевром мирового искусства.

           Живая…  Это подтверждвется

фантастическим  контрастом между  сияющим ликом Джоконды, стерео-

скопически объемным, ярким и приз-

рачным отражениями фигур зрителей, проходящих в очереди.

Джоконда - эта добродетельная, в скромной одежде дама - скрывает за улыбчивой маской душу трепетную, глубокую, ум острый, все постигающий.

    Невозможно описать словами состояние, которое придал Моне Лизе Леонардо: настолько неуловимы, зашифрованы трепетные движения её души. Мы не знаем, что будет через миг с Моной Лизой - рассмеется она или заплачет, разгневается или будет продолжать улыбаться.

            Джоконда предельно простая, почти  вдовьей одежде. Такая доступная и непостижимая в этой своей открытости.

              Портрет прекрасной флорентийской  в значительной степени воплощает  нравственный и эстетический  идеал эпохи Возрождения. В  облике этой женщины предстает  перед нами одухотворенное ’’лицо’’  эпохи, озаренное чувством собственного  достоинства, богатством интеллекта, глубиной душевных переживаний.

Лицо Моны Лизы отражает богатство

оттенков её духовной жизни. Улыбка

 слегка трогает губы  женщины, но

 особенность этой улыбки  в том, что она показана не  как факт, а как процесс: еле  заметные движения, приподнимающее  уголки губ, меняющее мимику  лица. Одухотворенному образу, созданному  Леонардо, удивительно соответствует  необыкновенно поэтичный пейзаж, рассмотренный сверху, теряющийся  в голубой дали. Женщина, изображенная  на портрете, является частью  этой природы, что в полной  мере соответствовало взглядом  эпохи Возрождения: ''Человек -  часть природы''.

           Множество научных трудов посвящено  этому портрету, и все же история  его до конца не разгадана.  Прежде всего остается загадкой, кто позировал художнику: была ли это молодая жена богатого флорентийского купца дель Джокондо или флорентийка, жившая по соседству с Леонардо да Винчи, имя которой осталось неизвестно. Возможно, образ, который мы видим на портрете, - собирательный, идеальный образ молодой женщины той эпохи. Бесспорно лишь одно – для нас она навсегда останется «Джокондой», такое имя носит портрет уже не один век.

 

 

                   Образ   женщины   в   живописи

 

                                                                                   Рафаэля.

 

       «Флорентийские мадонны».

Флорентийские мадонны Рафаэля  – это бесконечно изящные, миловидные, трогательные и чарующие юные матери. Мадонны, созданные им в Риме, то есть в период его полной художественной зрелости, приобретают иные черты. Это  уже владычицы, богини добра и  красоты, властные своей женственностью, облагораживающие мир, смягчающие человеческие сердца и сулящие миру ту одухотворенную гармонию, которую они собой выражают. «Мадонна в кресле», «Мадонна с рыбой», «Мадонна дель Фолиньо» и другие всемирные известные мадонны, то в полной свободе вписанные в круг, то царящие в славе над прочими фигурами в больших алтарных  композициях, знаменуют новые искания Рафаэля, путь его к совершенству в воплощении идеального образа мадонны.

Общность типа некоторых  рафаэлевских женских образов римского периода породила предположение, что  художнику служила моделью одна и та же женщина, его возлюбленная, прозванная «Форнарина», что значит булочница. Эта римлянка с ясными благородными чертами лица, удостоившаяся любви вельможнейшего из живописцев, была дочерью пекаря. Быть может, образ её и вдохновлял Рафаэля, однако этот образ, по-видимому, все же не был единственным.

 

«Сикстинская  мадонна».

 

Важное место в искусстве  великого художника по-прежнему занимает образ мадонны, который приобретает  черты большей монументальности и уверенности. Такова «Сикстинская мадонна».

Этот образ более глубокий, чем ранние мадонны. Мария идёт по облакам, неся своего ребёнка. Серьезный  и тревожный взгляд матери нам  говорит о том, что она уже  знает, какие испытания выпадут  на долю ее сына. Слава ее ничем не подчеркнута. Ноги босы. Но как повелительницу встречает ее, преклонив колени, папа Сикст, облаченный в парчу; святая Варвара опускает глаза с благоговением, а два ангелочка, чуя ее поступь, устремляют вверх мечтательно – задумчивый взор. Колено преклонный, покорный Сикст не отрывает восторженного взора от богоматери. Она идет к людям, юная и величавая, что–то тревожное затаив в своей душе. Мадонна не только красива, она еще и бесконечно мудра.

Ее взор, кажется, проникает  в самую глубь явлений. О ней  можно сказать словами стихов Сервантеса, посвященных поэзии:

                          Она умеет видеть суть явлений

и там, где для мудрейшего темно…

«Сикстинская мадонна»! Величавая, простая. После всего хаоса, разрушений, которые прошли перед нами, особенно ярко поражали гармония, красота этого  величайшего шедевра мировой  живописи.

Зрелище, преображающее реальность в ее величии, вещей мудрости и  красоте, зрелище, возвышающее душу своей абсолютной гармонией.

Эта мадонна – воплощение того идеала красоты и добра, который  смутно воодушевлял народное сознание в век Рафаэля и который  Рафаэль высказал до конца, раздвинув  занавес, то самый, что отделяет будничную  жизнь от вдохновенной мечты, и показал  этот идеал миру.

 

 

 

 

 

 

                «Мадонна  Конестабиле».

 

                                                                 В этой картине не ничего  случайного,                       

и нет образа более лирического, как и более крепкого своей внутренней структурой. Какая гармония во взгляде мадонны, наклоне ее головы и каждом деревце пейзажа, во всех деталях и во всей композиции в целом! И уже самой живой жизнью дышат фигуры нежно- задумчивой матери и так чудесно устроившегося на ее руках младенца.

Резко выступающая нижняя губа, линия рта, красиво и энергично  изогнутая, тонкий овальный подбородок выдают решимость и властность. Все здесь значительно и законченно – ясно.

 

 
Введение. 
 
 
“...Послан был Ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария.”,- именно так в 1 главе Евангелия от Луки говорится о Богоматери. Ее имя всегда неразрывно связывается с чистотой, праведностью и кротостью. А образ Марии- Мадонны- это образ Матери- доброй, всепонимающей и всепрощающей. К ней во все времена обращали свои молитвы верующие, надеясь на помощь и сострадание. Именно поэтому сохранилось множество изображений Мадонны на иконах, картинах и фресках. Каждый живописец вкладывал в ее образ что-то свое, сообразно своим мыслям и чувствам. И, конечно, огромное значение имела эпоха, в которую творили мастера.  
 
 
^ II. Основная часть  
 
 
1. «Образ женщины в искусстве Возрождения». 
 
 
Леонардо да Винчи. 
 
 
Леонардо да Винчи родился в 1452 г. в селении Анкиано, около городка Винчи, у подножия Альбанских гор, на полпути между Флоренцией и Пизой. 
 
Величественен пейзаж в тех местах, где протекало его детство: темные уступы гор, буйная зелень виноградников и туманные дали. Далеко за горами - море, которого не видно из Анкиано. Затерянное местечко. Но рядом и просторы, и высь. 
 
Леонардо был внебрачным сыном нотариуса Пьеро да Винчи, который сам был внуком и правнуком нотариусов. Отец, по-видимому, позаботился о его воспитании. 
 
Исключительная одаренность будущего великого мастера проявилась очень рано. По словам Вазари, он уже в детстве настолько преуспел в арифметике, что своими вопросами ставил в затруднительное положение преподавателей. Одновременно Леонардо занимался музыкой, прекрасно играл на лире и “божественно пел импровизации”. Однако рисование и лепка больше всего волновали его воображение. Отец отнес его рисунки своему давнишнему другу Андреа Верроккьо. Тот изумился и сказал, что юный Леонардо должен всецело посвятить себя живописи. В 1466 г. Леонардо поступил в качестве ученика во флорентийскую мастерскую Верроккьо. 
 
Уже в ранних работах Леонардо обнаруживаются черты, каких не было в искусстве кватроченто. Вот маленькая картина - “Мадонна Бенуа”, но как много она в себе несет! Мария с младенцем-Иисусом на руках до Леонардо изображались многократно, и тема прошла долгий путь гуманизации: Мария у художников XV в. уже не восседает на троне, с ее головы исчезает корона, нимбы лишь угадываются - богоматерь и богочеловек утратили большую часть божественности, превратились в человеческую мать с ребенком. Однако почти всегда сохранялась репрезентативность: Мария показывает божьего сына людям, да и сама позирует перед ними. Таковы “Мадонны” и у крупнейших художников кватроченто, таких как Андреа Мантенья, Пьетро Перуджино, Джованни Беллини. 
 
Совсем не то у Леонардо. Ни мать, ни младенец не развернуты к зрителю, на него они не смотрят. Они заняты своим делом: перед нами живая сцена игры юной матери, простой девушки, почти девочки, с ее первенцем. Игра полностью захватила обоих. Мать весело улыбается, даже смеется, восхищаясь своим малышом; в первой радости этой игры раскрывается ее бесхитростная душа, ее внутренняя свобода, ее юная материнская любовь. Священный смысл фактически полностью устранен. 
 
Никогда еще художник до такой степени не сосредоточивал внимания на самой трудной для изображения стороне натуры - на внутренней жизни человека, на его душевных движениях. И это - одно из важнейших новшеств, какие принесло в ренессансное искусство Высокое Возрождение. “Задача художника, - писал Леонардо, - изобразить то, что граничит почти с недостижимым: показать внутренний, духовный мир человека”. Вот важнейшее программное требование к качественно новому состоянию гуманистического искусства, одна из определяющих черт Высокого Возрождения. 
 
«Дама с горностаем» (рис. 1) 
 
 
Портрет «Дама с горностаем», который Леонардо рисовал с любовницы Лодовика Цецими Галлерани, был написан, очевидно, в 1484 году. «Дама с горностаем» превосходно отражает те качества, которыми эта женщина, по свидетельствам современников, обладала: выражение её интеллигентного лица проницательное и сосредоточенное, пальцы у неё длинные и чувствительные – такие бывают у музыкантов. Задний фон переписан, возможно, не слишком опытным миланским художником Аиброджо да Предисан, с которым Леонардо сотрудничал; в результате лицо резко контрастирует с чёрным фоном без всякого сфумато или светотени Леонардо. Однако моделировка лица и особенно горностая выдают авторство: сложный поворот головы дамы, змеевидная поза зверька могли быть изображены только Леонардо. Величина горностая и близость его острой , недоброй мордочки к шее дамы вызывают чувство тревоги. Возможно, Леонардо проводит параллель между характерами дамы и жевотного – лицо дамы и мордочки горностая и их одинокие холодные глаза обращены в одну сторону. Не вызывает сомнений, почему он изобразил именно это животное на картине. В одной старинной книге горностай описан как невероятно чистоплотное животное. Сфорца сделал горностая своим символом. 
 
 
«Дама с горностаем»- это бессмертная семнадцатилетняя Чечилия 
 
Галлерани. Дочь xv века. Лукавая чаровница. Фаворитка миланского дворца. Нежная и мудрая, стыдливая и фривольная, предстает она перед нами. Простая и сложная. Таинственно-привлекательная, с лицом почти статичным, она все же обладает магнетизмом необычайного, скрытого движения. Но что придает облику молодой дамы эту колдовскую живость? Улыбка. Она еле тронула уголки целомудренных губ. Притаилась в чуть-чуть припухлых девичьих ямочках у рта и, подобно зарнице, ответно блеснула в темных, расширенных зрачках, при крытых округлыми лукообразными веками. 
 
Вглядитесь пристальней в тонкие, одухотворенные черты «Дамы с горностаем», в её осанку, полную достоинства, в её строгую, но изящную одежду и перед вами мгновенно предстанет Ренессанс с его великолепными творениями гениальных мастеров искусств. 
 
Чечилия Галлерани. Она, как маленькая планета, отразила сияние жестокого, уродливого и прекрасного, неповторимого xv века. 
 
 
«Мадонна Литта» (рис. 2) 
 
Немного раньше этой работы Леонардо начал писать ещё одну картину – “Мадонну Литта” (1478-1784гг). 
 
Картина, написанная составом красок, близким к традиционной темпере, и сейчас, несмотря на неудачные реставрации, производит сильное впечатление. 
 
На фоне стены, прорезанной двумя окнами, сидит молодая женщина, держащая на коленях младенца, которого она кормит грудью. Лицо её, несколько смугловатое, пленяющее своей удивительной, тонкой красотой, моделировано с той лёгкой, почти неуловимой светотенью, поклонником и знатоком которой был Леонардо. На губах матери играет несколько таинственная полуусмешка, которая делается с этого времени обязательной для большинства образов художника, постепенно становясь всё более подчёркнутой и горькой. 
 
Это необыкновенно лирический, волнующий материнский образ. Идеальная красота! Между тем, вооружившись лупой, вы обнаружите, что у прекрасной мадонны… обгрызенные ногти (обгрызенные или обломанные ногти встречаются и у некоторых других итальянских мадонн той же эпохи, когда маникюр был, вероятно, распространен лишь в аристократическом кругу).  
 
Почему же художник передал такую подробность, несколько неожиданную, в созданном им образе? Очевидно, такие ногти были у натурщицы, позировавшей ему для мадонны. А то, что он их воспроизвел, подтверждает некий закон, при котором даже в самом вольном своем творчестве художник какими-то нитями всегда остается связан с объективной реальностью.  
 
 
“Джоконда” (рис. 3) 
 
 
Леонардо да Винчи считал, что “хороший живописец должен писать две главные вещи: человека и представления его души”. В Джоконде создал неповторимый по сложности, тонкости психологический портрет Человека. 
 
Вот уже без малого пятьвеков как миллионы людей любуются этим шедевром мирового искусства. 
 
Живая… Это подтверждается фантастическим контрастом между сияющим ликом Джоконды, стерео- скопически объемным, ярким и призрачным отражениями фигур зрителей, проходящих в очереди. 
 
Джоконда - эта добродетельная, в скромной одежде дама - скрывает за улыбчивой маской душу трепетную, глубокую, ум острый, все постигающий. 
 
Невозможно описать словами состояние, которое придал Моне Лизе Леонардо: настолько неуловимы, зашифрованы трепетные движения её души. Мы не знаем, что будет через миг с Моной Лизой - рассмеется она или заплачет, разгневается или будет продолжать улыбаться. 
 
Джоконда предельно простая, почти вдовьей одежде. Такая доступная и непостижимая в этой своей открытости. 
 
Портрет прекрасной флорентийской в значительной степени воплощает нравственный и эстетический идеал эпохи Возрождения. В облике этой женщины предстает перед нами одухотворенное ’’лицо’’ эпохи, озаренное чувством собственного достоинства, богатством интеллекта, глубиной душевных переживаний. 
 
Лицо Моны Лизы отражает богатство оттенков её духовной жизни. Улыбка слегка трогает губы женщины, но особенность этой улыбки в том, что она показана не как факт, а как процесс: еле заметные движения, приподнимающее уголки губ, меняющее мимику лица. Одухотворенному образу, созданному Леонардо, удивительно соответствует необыкновенно поэтичный пейзаж, рассмотренный сверху, теряющийся в голубой дали. Женщина, изображенная на портрете, является частью этой природы, что в полной мере соответствовало взглядом эпохи Возрождения: ''Человек - часть природы''. 
 
Множество научных трудов посвящено этому портрету, и все же история его до конца не разгадана. Прежде всего остается загадкой, кто позировал художнику: была ли это молодая жена богатого флорентийского купца дель Джокондо или флорентийка, жившая по соседству с Леонардо да Винчи, имя которой осталось неизвестно. Возможно, образ, который мы видим на портрете, - собирательный, идеальный образ молодой женщины той эпохи. Бесспорно лишь одно – для нас она навсегда останется «Джокондой», такое имя носит портрет уже не один век. 
 
Что бы ни говорили о “Джоконде”, несомненно, что перед нами женщина исключительная, женщина прекрасная. Нет, - не миловидностью или броской красивостью (изображение таких лиц Леонардо предпочитал избегать, а если уж приходилось, большую часть работы передавал ученикам). И юной ее не назовешь. Но как она хороша, как внутренне содержательна! Сколько достоинства в гордой посадке головы, каким высоким самосознанием веет от этого лица, сколько чарующей прелести в высоком, светлом лбе, в глубоких глазах, полных разума и понимания, сколько внутренней свободы во взгляде! Удивительная цельность образа, замыкаемого кольцом прекрасных рук, создает ощущение высшего совершенства. Во всем предшествующем искусстве Ренессанса не найти столь же проникновенного воплощения гуманистического идеала человека - прекрасного, возвышенного, духовно богатого. 
 
Магнетическая привлекательность “Джоконды” - доказательство ее глубины и, очевидно, ее верности жизни. Значит, тайна этого портрета - не надуманная, а какая-то жизненная, нужная людям - историческая и человеческая. Бесспорно, в “Джоконде” - высочайшее воплощение ренессансного идеала умного, гордого, совершенного человека. Но не только. Ее странная улыбка, одновременно и пленительная и горькая, говорит еще и о каком-то ином замысле художника, да - и об особом психологическом состоянии натуры. 
 
 
Рафаэль. 
 
 
Сын художника, поэта-гуманиста, о котором мы знаем немного, Рафаэль Санти рано достиг высших почестей. Римский папа хотел увенчать его небывалой для живописца наградой, и лишь преждевременная смерть помешала Рафаэлю стать кардиналом. 
 
Первую по времени характеристику Рафаэля мы находим в письме сестры герцога Урбинского, которая называет художника — ему тогда был двадцать один год (1504)—“скромным и милым юношей”. Описание же его личности по Вазари я приведу почти полностью, так оно близко к тому, что просвещенный вельможа, воин и прелат Кастильоне говорил в своей книге о совершенном человеке. 
 
Рафаэль был учеником Перуджино, славного умбрийского мастера, выразившего наиболее полно тот сладостный и лирический идеал красоты, которым озарена умбрийская школа живописи. Таким кажется нам и сейчас мягкий пейзаж Умбрии, таким, вероятно, были и грезы Перуджино. Грезы, но не окружавшая его действительность. Ибо, как мы видели, идеалы этой эпохи выражались лучшими ее представителями в искусстве и в философии, но далеко не всегда претворялись в жизнь — так что своими талантами они как бы старались поправить действительность. Когда Перуджино создавал свои хрупкие, ласковые и несколько наивные образы, радуясь той певучести, которую он умел придавать всему ритму своих композиций, в самой умбрийской столице шла беспощадная борьба между феодалами, и, по свидетельству современника, кровь там лилась рекой: “ее пили собаки и ручной медведь, бродивший по улицам”. 
 
Юный Рафаэль был похож на своего учителя. Однако даже в самых ранних его произведениях нам явственны зачатки какого-то нового идеала. 
 
В лондонской Национальной галерее висит его очаровательная картина “Сон рыцаря”, написанная в 1500 году, то есть когда Рафаэлю было всего семнадцать лет. Рыцарь — мечтательный юноша, заснувший перед прекрасным пейзажем. Он исполнен грации, может быть, еще недостаточно мужественной, но уже сочетающейся с неким внутренним равновесием, душевным спокойствием. 
 
Это внутреннее равновесие озаряет написанную годом или двумя позже знаменитую эрмитажную “Мадонну Конестабиле” (так названную по имени ее прежнего владельца). В этой картине нет ничего случайного, и нет образа более лирического, как и более крепкого своей внутренней структурой. Какая гармония во взгляде мадонны, наклоне ее головы и каждом деревце пейзажа, во всех деталях и во всей композиции в целом! И уже самой живой жизнью дышат фигуры нежно-задумчивой матери и так чудесно устроившегося на ее руках младенца. Все здесь значительно и законченно-ясно. 
 
Флоренция, куда он переезжает затем,— следующий этап в творчестве Рафаэля. К этому периоду относится его автопортрет, написанный в 1506 году (Флоренция, Уффици), когда Рафаэлю было двадцать три года. Голова его и плечи четко вырисовываются на гладком фоне. Контур необыкновенно тонок, чуть волнист (во Флоренции Рафаэль уже приобщился к живописным открытиям Леонардо). Взгляд задумчив и мечтателен. Рафаэль как бы смотрит на мир и проникается его гармонией. Но художник еще робок, он бесконечно юн, ласковая кротость разлита по его лицу. Однако сквозь неуверенность и томление уже чувствуется нарождающееся душевное равновесие. Резко выступающая нижняя губа, линия рта, красиво и энергично изогнутая, тонкий овальный подбородок выдают решимость и властность. 
 
...Рафаэль — это завершение. Ибо все его искусство предельно гармонично, дышит внутренним миром, и разум, самый высокий, соединяется в нем с человеколюбием и душевной чистотой. Ибо его искусство — радостное и счастливое. Ибо оно выражает некую нравственную удовлетворенность, примирение человека со своей бренной судьбой, приятие жизни во всей ее полноте и обреченности. Ибо, в отличие от Леонардо, Рафаэль не томит нас своими тайнами, не сокрушает своим всевидением, а ласково приглашает насладиться земной красотой вместе с ним. Ибо, в отличие от Леонардо, он — хотя и прожил гораздо меньше — успел выразить в живописи, вероятно, все, что мог. А это значит — полное царство гармонии, красоты и добра. 
 
Рафаэль не открывал новых миров, в отличие от Леонардо и Микеланджело, он не смущал современников дерзостностью своих исканий: он стремился к высшему синтезу, к лучезарному увенчанию всего, что было достигнуто до него, и этот синтез был им найден и воплощен. 
 
Папа Юлий II поручил Рафаэлю роспись своих личных покоев, или станц, в Ватикане. В Риме, где создано или собрано столько великих памятников искусства, эти фрески производят одно из самых сильных и неотразимых впечатлений. Как только вы входите в станцу делла Синьятура (станцу подписей), вы испытываете чувство совершенно особое: радостное освобождение от всего мелкого и суетного вместе с приобщением к чему-то очень большому и светлому. 
 
Флорентийские мадонны Рафаэля — это бесконечно изящные, миловидные, трогательные и чарующие юные матери. Мадонны, созданные им в Риме, то есть в период его полной художественной зрелости, приобретают иные черты. Это уже владычицы, богини добра и красоты, властные своей женственностью, облагораживающие мир, смягчающие человеческие сердца и сулящие миру ту одухотворенную гармонию, которую они собой выражают. “Мадонна в кресле” (Флоренция, галерея Питти), “Мадонна с рыбой” (Мадрид, музей Прадо), “Мадонна дель Фолиньо” (Рим, Ватиканская пинакотека) и другие всемирно известные мадонны, то в полной свободе вписанные в круг, то царящие в славе над прочими фигурами в больших алтарных композициях, знаменуют новые искания Рафаэля, путь его к совершенству в воплощении идеального образа мадонны. 
 
Этому великому живописцу не были чужды зодчество и ваяние. 
 
После смерти Браманте он руководил строительством знаменитого римского собора святого Петра; планы его были одобрены, но он успел заложить лишь фундамент. 
 
Среди учеников Рафаэля был и ваятель — Лоренцо Лоренцетто. По эскизам и под руководством своего великого учителя он выполнил несколько скульптур, из которых до нас дошла только одна — “Мертвый мальчик на дельфине”. В ней воплощены в мраморе рафаэлевский идеал красоты, его ритм и гармония: нет ужаса смерти, кажется, будто ребенок мирно заснул. Это единственное свидетельство скульптурного гения Рафаэля хранится в нашем Эрмитаже. 
 
Таков был этот великий мастер Высокого Возрождения. 
 
 
«Флорентийские мадонны» (рис. 4). 
 
 
Флорентийские мадонны Рафаэля – это бесконечно изящные, миловидные, трогательные и чарующие юные матери. Мадонны, созданные им в Риме, то есть в период его полной художественной зрелости, приобретают иные черты. Это уже владычицы, богини добра и красоты, властные своей женственностью, облагораживающие мир, смягчающие человеческие сердца и сулящие миру ту одухотворенную гармонию, которую они собой выражают. «Мадонна в кресле», «Мадонна с рыбой», «Мадонна дель Фолиньо» и другие всемирные известные мадонны, то в полной свободе вписанные в круг, то царящие в славе над прочими фигурами в больших алтарных композициях, знаменуют новые искания Рафаэля, путь его к совершенству в воплощении идеального образа мадонны.  
 
Общность типа некоторых рафаэлевских женских образов римского периода породила предположение, что художнику служила моделью одна и та же женщина, его возлюбленная, прозванная «Форнарина», что значит булочница. Эта римлянка с ясными благородными чертами лица, удостоившаяся любви вельможнейшего из живописцев, была дочерью пекаря. Быть может, образ её и вдохновлял Рафаэля, однако этот образ, по-видимому, все же не был единственным.  
 
Общность типов некоторых рафаэлевских женских образов римского периода породила предположение, что художнику служила моделью одна и та же женщина, его возлюбленная, прозванная “Форнарина”, что значит булочница. Эта римлянка с ясными благородными чертами лица, удостоившаяся любви великого живописца, была дочерью пекаря. Быть может, образ ее и вдохновлял Рафаэля, однако он, по-видимому, все же не был единственным. Ибо вот что мы читаем в письме Рафаэля: “Я скажу вам, что, для того чтобы написать красавицу, мне надо видеть многих красавиц... Но ввиду недостатка как в хороших судьях, так и в красивых женщинах я пользуюсь некоторой идеей, которая приходит мне на ум. Я не знаю, имеет ли она какое-либо совершенство, но я очень стараюсь этого достигнуть”. 
 
«Сикстинская мадонна». (рис. 14) 
 
Важное место в искусстве великого художника по-прежнему занимает образ мадонны, который приобретает черты большей монументальности и уверенности. Такова «Сикстинская мадонна».  
 
Этот образ более глубокий, чем ранние мадонны. Мария идёт по облакам, неся своего ребёнка. Серьезный и тревожный взгляд матери нам говорит о том, что она уже знает, какие испытания выпадут на долю ее сына. Слава ее ничем не подчеркнута. Ноги босы. Но как повелительницу встречает ее, преклонив колени, папа Сикст, облаченный в парчу; святая Варвара опускает глаза с благоговением, а два ангелочка, чуя ее поступь, устремляют вверх мечтательно – задумчивый взор. Колено преклонный, покорный Сикст не отрывает восторженного взора от богоматери. Она идет к людям, юная и величавая, что–то тревожное затаив в своей душе. Мадонна не только красива, она еще и бесконечно мудра.  
 
Ее взор, кажется, проникаесамую глубь явлений. О ней можно сказать словами стихов Сервантеса, посвященных поэзии:  
 
Она умеет видеть суть явлений 
 
и там, где для мудрейшего темно…  
 
«Сикстинская мадонна»! Величавая, простая. После всего хаоса, разрушений, которые прошли перед нами, особенно ярко поражали гармония, красота этого величайшего шедевра мировой живописи. 
 
Зрелище, преображающее реальность в ее величии, вещей мудрости и красоте, зрелище, возвышающее душу своей абсолютной гармонией.  
 
Эта мадонна – воплощение того идеала красоты и добра, который смутно воодушевлял народное сознание в век Рафаэля и который Рафаэль высказал до конца, раздвинув занавес, то самый, что отделяет будничную жизнь от вдохновенной мечты, и показал этот идеал миру.  
 
 
«Мадонна Конестабиле». (Рис. 5) 
 
 
В этой картине не ничего случайного,  
 
и нет образа более лирического, как и более крепкого своей внутренней структурой. Какая гармония во взгляде мадонны, наклоне ее головы и каждом деревце пейзажа, во всех деталях и во всей композиции в целом! И уже самой живой жизнью дышат фигуры нежно- задумчивой матери и так чудесно устроившегося на ее руках младенца. 
 
Резко выступающая нижняя губа, линия рта, красиво и энергично изогнутая, тонкий овальный подбородок выдают решимость и властность. Все здесь значительно и законченно – ясно. 

 

писок литературы.

 

1. Долгополов И.В. «Рассказы о художниках»: 1, 2 тома. –

М., Изобразительное  искусство, 1982 г.

 

2. Белова О.Ю.  «История искусств»: М., Издательство

«Аквариум», 1997 г.

 

3. CD-ROM «Большая  энциклопедия’97» Издательство

«Кирилл и Мефодий».

 

4. www.hermitage.ru Виртуальный музей «Эрмитаж» Издательство: совместный проект дирекции музея и фирмы IBM. (Посетить стоит, хотя бы из уважения к Отечеству