Голодомор 1946-1947 годов

Реферат

На тему:

Голодомор 1946-1947 годов

1. Голод в сельской местности

С победой в семьи простых советских людей не пришло долгожданное облегчение и улучшение. Им были навязаны новые испытания и тяготы, нищета и голод. Невозможность допущения послевоенного голода определялась тем, что голодовками военных лет для него была подготовлена слишком благодатная почва. Советское правительство всячески стремилось скрыть масштабы трагедии 1946-1947 гг. от собственного народа и от Запада. В средствах массовой информации упорно создавалась иллюзия успешного преодоления трудностей, улучшения положения в стране.

В самый разгар голода весной 1947 г. в главной газете Союза -- "Правде" царило праздничное настроение. Первомайский номер сообщал о трудовых успехах колхозов на весеннем севе: "...Советский народ с радостью узнает о том, что колхозники районов, особо сильно пострадавших от засухи, успешно преодолевают трудности, самоотверженно борются за высокий урожай. Курская область засеяла почти на 400 тыс. га больше, чем в прошлом году... На 500 тыс. га больше в сравнении с прошлым годом засеяли колхозы Воронежской области... Колхозы Украины, борясь за осуществление своих обязательств, принятых в письме тов. Сталину, выполнили на 105% план сева яровой пшеницы... Молдавская ССР, сильно пострадавшая от засухи, в нынешнем году выполнила план колосовых культур на 109%...". В публикации специально были названы области составлявшие в то время центр массового голодания сельских жителей и, в первую очередь, колхозников. В той же газете за 2 мая был помещен отчет о первомайском параде и демонстрации на Красной площади. В передовице под громким названием "Вперед, к полной победе коммунизма в нашей стране" говорилось о том, что "... потребуются напряженные усилия, чтобы успешно провести весенний сев, добиться богатого урожая и двинуть вперед наше сельское хозяйство", но ни слова о голодавших колхозниках которые, по замыслу автора, должны были все это сделать.

"Правда" регулярно помещала заметки, репортажи и письма об экономических трудностях, росте безработицы и голоде в капиталистическом мире. В США, Англии, Италии "...трудности послевоенного времени усугубляются эгоистическими действиями правящих классов, ужасами безработицы и спекуляции на голоде". В Вене "... ощущается острый недостаток продовольствия. Получаемый населением паек достаточен только для полуголодного существования... Рабочие на венских заводах от истощения падали в обморок у своих станков". В другом номере: "В один из холодных мартовских дней изможденный рабочий остановился перед зданием австрийского парламента и с криком: "Голод! Голод! Дайте мне хлеба!" -- порезал себе вены. В австрийской республике около 50 тыс. безработных и случаи самоубийств от нужды и голода стали обычным явлением...".

Не только средства массовой информации безмолвствовали о голоде в СССР. Строгий партийно-советский контроль был установлен за органами здравоохранения, которые фиксировали рождаемость и причины смертности людей. В медицинских разработках за 1946-1947 гг. настоящая причина роста смертности -- голод -- скрывался за такими диагнозами, как желудочно-кишечные заболевания (дизентерия, токсическая диспепсия), септическая ангина. Все это говорит о том, что врачей заставляли маскировать истинную причину смертности. Лишь в исключительных случаях за отдельные месяцы среди причин гибели попадает дистрофия, алиментарная дистрофия, авитаминоз, пеллагра, что на языке медиков означало голодную смерть. Напротив, в секретной переписке местного руководства с центром дистрофия среди населения (слово голод и здесь не упоминалось) -- одна из основных тем, обсуждавшихся в связи с угрозой срыва производственных планов.

В России, на Украине, в Белоруссии, Казахстане и др. республиках голод напомнил о себе ранней весной 1946 г., когда на складах многих республиканских центров и крупных промышленных городов иссякло так называемое коммерческое зерно, предназначавшееся для обеспечения населения хлебом. Колхозно-совхозные амбары были вычищены хлебозаготовками, а имевшиеся почти в каждой области склады госрезерва, именуемые почтовыми ящиками и тщательно охраняемые, содержали десятки тысяч тонн зерна, накопленного за многие годы. В Совет Министров СССР, в ЦК ВКП(б) были направлены многочисленные телеграммы-ходатайства о разбронировании хлеба из госрезерва. Секретарь Новосибирского обкома ВКП(б) М.В. Кулагин сообщал заместителю председателя Совета Министров СССР Н.А. Вознесенскому об отсутствии хлеба и просил 10 тыс. т зерна из Бердского почтового ящика для жителей Новосибирска и городов области. В Свердловской области также не было хлеба и руководство просило другого заместителя председателя Совмина СССР Молотова дать разрешение разбронировать находившиеся на территории области 45 тыс. т продовольственного зерна. Телеграммы подобного содержания поступали на имя секретаря ЦК ВКП(б) Маленкова от секретарей обкомов партии и председателей облисполкомов Запорожья, Калуги, Пензы, Рязани, Махачкалы, Иркутска и др.

Задача нормированного обеспечения хлебом крупных городов была настолько злободневной, что никто не обращал внимания на жителей села, которые давно существовали без хлеба. Не найдя взаимопонимания и поддержки у областного и районного начальства, они вынуждены были напоминать о себе правительственным особам. Большое количество писем исходило от инвалидов войны и труда, многодетных вдов, пожилых людей, оставшихся без кормильцев. Писали Сталину, Калинину, Ворошилову, Маленкову и другим. Из-за бюрократического барьера крайне редко полные отчаяния и мольбы послания доходили до адресатов. Люди просили хлеба и, хотя бы временного, освобождения от непосильных налогов. Даже полностью нетрудоспособные инвалиды-фронтовики, проживавшие в деревне, не имели права на получение хлебного пайка, как якобы связанные с сельским хозяйством. Вот выдержка из одного письма: "... Я инвалид II группы. Как трудно мне жить, паек не дают... Никому мы теперь не нужны. Придется, наверное, погибать". (Г.К. Комков Куйбышевская область, Утевский район, село Спиридоновка). Из другого: "... Моя семья из 4-х человек, в том числе муж инвалид труда II группы. Заработала в прошлом году 750 трудодней, на которые не получила ничего... Пришлось продать единственную корову, чтобы уплатить мясопоставки и сельхозналог. В настоящее время не имеем никакого питания и находимся на грани заболевания". (Е.Т. Шеина, Горьковская область, Павловский район, деревня Низково). Инвалиды войны и труда стали жертвами бездушной политики властей, лишивших их средств к существованию. Люди, в годы войны отдававшие свое здоровье во имя победы, в мирное время умирали от голода. Плохо было на Украине. Приведем отрывок из письма колхозников села Попелюхи Песчанского района Винницкой области, адресованного первому секретарю ЦК КП(б)У и председателю Совета министров Украины Н.С. Хрущеву: "Никита Сергеевич, отец наш, заступник! Тяжело нам, оборваны мы и босы... на людей не похожи, живем хуже скотины. Никогда не было нам так трудно, как сейчас. Люди умирают от голода, дети от недоедания и болезней остаются калеками...". На имя председателя Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинина в мае 1946 г. поступило письмо из села Станиславка Котовского района Одесской области от жены погибшего на фронте бойца Красной Армии М.И. Бузовской. Она писала, что один из 4-х детей умер от голода и, беспокоясь о жизни других, просила оказать срочную материальную помощь. Это письмо сохранилось в личном фонде всесоюзного старосты с пометкой "На контроль". Большинство людей никуда не обращалось и не писало. Одни не хотели унижаться, а другие считали обращение к властям бесполезной тратой времени.

Хрущев в начале апреля того же года из Киева направил пространную телеграмму заместителю председателя Совмина СССР Микояну с просьбой помочь республике. В ней он даже не упомянул о бедственном положении в деревне: "За последнее время создалось весьма напряженное положение с обеспечением бесперебойного снабжения хлебом населения г. Киева и др. крупных городов... В целях недопущения перебоев в снабжении хлебом населения городов и промышленных центров Украины Совет министров УССР просит Совет министров СССР разбронировать из госрезерва 57 тыс. т продзерна...".

Министерство заготовок СССР, получившее больше десятка заявок о помощи хлебом, обратилось в Совмин СССР с предложением рассмотреть данный вопрос, но не получило ответа. Тот же результат имели обращения в другие высшие инстанции. Правительство ценою многих жизней, сохранившее запасы хлеба в войну, не хотело расставаться с ними и в мирное время. Редким исключением являлось поручение ЦК ВКП(б) № 19490 от 13 марта 1946 г. о дополнительном выделении продовольствия населению Великолукской области, глава которой, секретарь обкома партии Бойкачев, просил для остронуждающегося сельского населения по 400 т хлеба и по 25 т крупы ежемесячно до нового урожая. Никаких других подобного рода распоряжений не было обнаружено. Хлеба не давали, а просьбы Куйбышевского, Молотовского, Челябинского, Свердловского, Кемеровского и др. областных комитетов партии о позаимствовании из резервов любых других продуктов питания были также отклонены Совмином СССР.

Из закрытых донесений правительству видно, что в конце 1946 г. -- начале 1947 г. заболевания алиментарной дистрофией распространились на территории Российской Федерации, охватив многие районы Воронежской, Горьковской, Костромской, Курской, Ленинградской, Ростовской, Рязанской, Саратовской, Тамбовской, Ульяновской областей, а также Краснодарского края, Башкирской и Татарской автономных республик. Особенно были подвержены заболеванию жители сельских районов.

Слушая радио и читая газеты люди думали, что голодают только у них в колхозе, совхозе, районе, а все другие советские граждане живут хорошо. Спешили сообщить о происходившем правительству. Директор ордена Ленина совхоза "Кубань" Краснодарского края телеграммой сообщал секретарю ЦК ВКП(б) Маленкову о голодании рабочих и их семей и просил оказать срочную помощь питанием. Не прекращался поток писем из союзных республик. В приемную Президиума Верховного Совета СССР пришло полное возмущения письмо из г. Кондопога Карело-Финской ССР от рабочего Н.Е. Ильина. Вот отрывок из его письма: "... Знаете ли вы о том, что люди от недоедания готовятся к смерти... Если не поверите мне и не улучшите положение рабочих, то многие помрут от голода. Многие начинают болеть уже зимой и до весны не доживут. Кто дотянет до весны, тот будет с брюшным тифом и другими заболеваниями... Если какая-либо страна объявит нам войну, то мало окажется годных к военной службе. Не надо будет капиталистическим странам ломать голову как уничтожить СССР... Такое угрожает не только нам, а и вам, дорогое наше правительство".

В исключительных случаях руководители высокого ранга пытались отреагировать на жалобы людей, поступавшие из голодных мест. Сохранилось письмо заместителя министра здравоохранения СССР М.Д. Ковригиной отправленное 27. 02. 1947 г. секретной почтой заместителю председателя Совмина СССР А.Н. Косыгину, который в то время занимался помощью Молдавской ССР. Она сообщала следующее: "По предложению отдела агитации и пропаганды радиокомитета, я написала беседу "Забота советского государства о матери и детях", которая была передана 5 февраля с. г. перед выборами в Верховный Совет РСФСР. Позднее я получила 12 писем от женщин, в которых сообщения о тяжелом положении с питанием. Все эти письма я направляла в Министерство торговли СССР и РСФСР в надежде, что руководители этих министерств по мере возможности могут оказать просителям кое-какую помощь. Но последнее письмо, полученное от Е.И. Бузмаковой, медицинской сестры больницы зерносовхоза № 694 Обливского района Ростовской-на-Дону области, я решила послать Вам. В своем письме Бузмакова пишет о страшно тяжелом положении рабочих совхоза и их детей, которые буквально пухнут от голода, и просит послать правительственную комиссию, чтобы на месте разобраться в этом деле. Со своей стороны я убедительно прошу Вашего личного вмешательства". На копии письма спустя месяц 26 марта 1947 г. рукой Ковригиной было написано: "Ответ получен несекретный". Косыгин посоветовал ей направлять такого рода письма в приемную Президиума Верховного Совета СССР. Завязалась переписка, проверка, а необходимой оперативной помощи не было.

Весной 1947 г. в Воронежской области число больных дистрофией достигало 250 тыс. человек, многие из них умирали. Очевидцу Г.М. Попову, инженеру из г. Москвы было тогда 8 лет. Жил он с родителями в с. Скрипники, неподалеку от бывшего райцентра Старая Криуша (ныне Калачевский район) Воронежской области. Детское сознание с фотографической точностью запечатлело безлюдное село, полное отсутствие еды, смерть родных. "...Одноклассник, отец которого работал на мельнице в соседнем селе, приносил в школу лепешки. Их делили на всех, включая учителей. Помню отец сказал: "За селом умерли, в г. Калач ходили за хлебом, назад не дошли. Надо хоронить". Спасаясь от голода к нам приехали двое братьев отца, но не выжили и оба умерли от истощения. Дедушка умер. Не помню, как сам потерял сознание в голодном обмороке. Меня спасла стоявшая неподалеку воинская часть, очнулся в госпитале...".

В 32-х районах Курской области голодало 47 тыс. колхозников, причем их численность с каждым днем увеличивалась. Проверкой было установлено 11 тыс. больных алиментарной дистрофией, из них госпитализировано в особенно тяжелом состоянии 400 человек, умерло 52. В Ракитянском районе остронуждающихся в хлебе было более 16 тыс. человек, из них большинство истощенных, а 510 человек в состоянии дистрофии II-й степени, т. е. нетрудоспособны. Не менее критическое положение было в Скороднянском районе той же области, где не имели хлеба 1139 семейств. Среди них в состоянии дистрофии 1-й степени -- 1365 человек, II-й -- 700 и III-й, почти неизлечимой, -- 135 человек. Труднее всего пришлось семьям, в которых имелось 7-10 и более детей, в области их насчитывалось до 56 тыс. В безвыходной ситуации оказались семьи погибших воинов и инвалиды, которых было более 90 тыс. Эти семьи не имели средств на покупку хлеба, продаваемого иногда в порядке помощи по коммерческим ценам.

Голод захватил некоторые районы Рязанской области. По воспоминаниям историка В.И. Кострикина, жившего и работавшего в 1946-1947 гг. в деревне Новоселки Рыбновского района Рязанской области: "С трудом дожили до весны те, кто имел в своем хозяйстве корову и небольшие запасы картофеля. Молоко на рынке обменивали на другие продукты. В мае-июне ели крапиву, лебеду, ничего другого не было. От травы зубы были всегда зеленые. Много людей было опухших, некоторые так ослабевали, что не могли выйти из дома. Сам я тогда совсем молодой человек ходил за 4 км на работу в школу, а в дороге вынужден был дважды отдыхать -- такая была слабость...".

По численности болевших дистрофией можно примерно определить очаги массового голода в России: в Ульяновской области болело 104,4 тыс. человек, Тамбовской -- 67,5 тыс., Башкирской АССР -- 35 тыс., Молотовской обл. -- 33,5 тыс., Костромской -- 30 тыс., Краснодарском крае -- 23 тыс., Читинской обл., -- 12 тыс. По неполным данным здравотдела Коми-Пермяцкого национального округа, в апреле 1947 г. имелось свыше 12 тыс. человек, страдавших от дистрофии, в том числе 7 тыс. детей.

В письме Сталину секретарь Хакасского обкома ВКП(б) Афанасьев сообщал, что на 1 февраля 1947 г. в колхозах автономной области насчитывалось 2800 человек дистрофиков. К весне положение продолжало ухудшаться, т. к. запасы картофеля и овощей иссякали и люди все больше питались травами. Он просил оказать помощь выделением 600 т хлеба на 16059 колхозных дворов.

В марте-апреле 1947 г. цензурой МГБ СССР было перехвачено более 500 писем, исходивших из Великолукской, Калининской, Костромской, Курской областей в Советскую Армию, с сообщениями о голоде и выезде людей из колхозов. Приведем выдержки из некоторых писем, представленных в правительство

СССР: 23 марта 1947 г. "... У нас ужасный голод. Хлеба не найдешь, картошка 100 руб. Народ разъезжается кто куда... В колхозе никто не хочет оставаться, на трудодни ничего не достается...". (А. А. Белякова, Калининская обл., Есеновичский р-н., дер. Холуй). 28 марта 1947 г. "... В Гущине очень многие голодают, едят кукоколь (сорняк из рода однолетних трав) -- хлеба нет. Мы живем тоже плохо. Жизнь подошла такая, что хуже некуда. Отец ушел неизвестно куда... Все уезжают, народу остается мало". (Н.И. Таранова, Костромская обл., Межевский р-н., дер. Гущино). 6 апреля 1947 г. "... У нас сейчас большой голод. По нашему колхозу и по району нет сытых людей, ни у кого нет хлеба. У некоторых нет решительно ничего, кроме воды и соли. Очень многие уезжают...". (Н.П. Панасенкова, Великолукская обл., Ильинский р-н., дер. Борок).

Председатель исполкома Ленинградского областного Совета депутатов трудящихся Харитонов и секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) Бадаев телеграфировали Маленкову: "В связи с отсутствием каких-либо продовольственных ресурсов большое количество колхозников области находится в состоянии дистрофии. В Оредежском, Тихвинском, Подпорожском, Киришском и Пашском районах зарегистрировано свыше 3000 человек взрослого и детского населения, имевшего I-II-ю степень дистрофии. Значительная часть больных госпитализирована. Это обстоятельство подрывало усилия по обеспечению подготовки и проведения весеннего сева и последующих полевых работ. Без оказания немедленной государственной помощи хлебом сельскому населению области, мы не можем предотвратить нежелательные последствия". Просили отпустить 800 т зерна в качестве продовольственной ссуды, с условием возврата из очередного урожая. С подобной просьбой обратился к правительству секретарь Курганского обкома ВКП(б) Шарапов. Он сообщал, что 54 тыс. колхозников области переживали затруднения с хлебом. В ряде колхозов проверкой было установлено истощение и опухание взрослых и детей от недоедания. Телеграмма о смертности колхозников от дистрофии и просьба о помощи зерном поступила к Маленкову от председателя Совмина Марийской АССР Кондратьева.