Ленинградские дело

«Ленинградское дело»

«Ленинградское дело» (дело русских  национал-большевиков), процесс над русскими национал-большевиками в рядах коммунистической партии, организованный еврейскими большевиками в борьбе за власть над Русским Народом. Главной целью его было уничтожение «русской партии» в высших эшелонах власти СССР, а также разгром русских патриотов на местах.

Фактически «ленинградское дело»  было антирусским, антипатриотическим заговором еврейских большевиков  под руководством Берии, Хрущева, Маленкова  и Кагановича для того, чтобы изгнать  русские кадры, привлеченные Сталиным в государственный аппарат после  Великой Отечественной войны.

После войны и вплоть до «ленинградского  дела» формирование государственного аппарата шло на русской основе. Рядом со старой сплоченной, преимущественно  космополитической руководящей  элитой, возникла новая, составленная из молодых людей, хорошо проявивших себя в годы войны. Центром создания кадров нового руководства становятся Совмин Российской Федерации и Ленинградский  обком и горком. Душой нового руководящего слоя был Н. А. Вознесенский, председатель Госплана СССР, заместитель председателя Совета Министров СССР, член Политбюро  ЦК ВКП(б). Образуется сплоченная группа лиц, куда кроме Вознесенского входили член Оргбюро, секретарь ЦК А. А. Кузнецов, председатель Совета Министров РСФСР М. И. Родионов, кандидат в члены ЦК, первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) П. С. Попков, второй секретарь Ленинградского горкома Я. Ф. Капустин, председатель Ленинградского горисполкома П. Г. Лазутин.

С 1946 по авг. 1948 Ленинградская партийная  организация подготовила для  России около 800 чел. новых русских  руководящих кадров. П. С. Попков стал членом Президиума Верховного Совета СССР, бывший секретарь ЛГК(б) и зампред Ленсовета М. В. Басов — первым заместителем председателя Совмина РСФСР. В ЦК и на «центральную работу» были выдвинуты ленинградцы Т. В. Закржевская, Н. Д. Шумилов, П. Н. Кубаткин. Первыми секретарями обкомов и ЦК республиканских компартий стали М. И. Турко, Н. В. Соловьев, Г. Т. Кедров, А. Д. Вербицкий.

Во время войны наиболее приближенной к Сталину фигурой был Маленков, деливший свою близость к Сталину  с А. С. Щербаковым. Второй ряд политиков  высшего эшелона составляли Молотов, Берия, Вознесенский, Каганович. В третьем  ряду стояли Андреев, Ворошилов, Жданов, Калинин, Микоян, Хрущев. Все они  были членами Политбюро и только Маленков, Вознесенский и Берия — кандидатами в члены Политбюро. Как утверждал Молотов, Хрущев, Маленков и Берия во время войны были приятелями.

Сразу же после войны расстановка  сил в высших эшелонах власти изменяется в пользу русских. Хотя Берия, Маленков и Вознесенский становятся членами  Политбюро, их роль, особенно Маленкова  и Берии, падает. Самым близким  к Сталину лицом является Жданов, занявший второй место в государстве. Маленкова отправляют работать в  Среднюю Азию (и он опасается ареста). Берию отстраняют от курирования  органов безопасности и сосредоточивают  только на деятельности Комиссии по атомной  энергии. На должность министра МГБ  вместо ставленника Берии Меркулова  по рекомендации Жданова назначается  Абакумов, бывший руководитель военной  разведки СМЕРШ и находившийся с  Берией в конфликтных отношениях. Хрущева понижают в его положении, пересадив с места первого  секретаря ЦК Украины на менее  значительную должность — председателя Совета Министров этой республики.

В Совете Министров СССР Жданов делает ставку на Вознесенского, а в ЦК —  на секретаря ЦК А. А. Кузнецова, ответственного за подбор и расстановку руководящих  кадров. Вплоть до смерти Жданова в 1948 такая расстановка сил имела  стабильный характер.

Как в средние века национально-освободительная борьбы шла под видом религиозных войн, так и в высших эшелонах власти послевоенной России национально-патриотическое движение Русского Народа осуществлялось чаще всего под видом борьбы за чистоту партийных рядов, за правильный классовый подход. Выдвигая на передний план привычную марксистско-ленинскую фразеологию, оппоненты на самом деле преследовали свои скрытые цели. Как и до войны продолжалась жестокая схватка двух непримиримых сил — русской национально-патриотической и антирусской космополитической. Ни та, ни другая не смели обозначить свои цели открыто.

Имеющиеся в нашем распоряжении материалы позволяют представить  реальную расстановку национально-русских  и космополитических сил в  высших эшелонах власти.

Условно говоря, к «русской партии»  в высшем руководстве принадлежали следующие лица: сам Сталин, кандидат в члены Политбюро А. С. Щербаков (умер в 1945), член Политбюро А. А. Жданов, а также выдвинутые Ждановым председатель Госплана Н. А. Вознесенский, секретарь  ЦК А. А. Кузнецов и руководители ленинградской  партийной организации.

Им противостояла группа влиятельнейших руководителей — члены и кандидаты  в члены Политбюро Маленков, Берия, Каганович, Микоян, а также ряд  колеблющихся членов Политбюро, женатых  на еврейках: Молотов, Андреев, Ворошилов.

В к. 40-х вплоть до смерти Жданова шансы «русской партии» на политическое руководство страной были очень велики. По многим свидетельствам, Сталин, думая о преемниках, хотел видеть на посту Генерального секретаря ЦК сначала Жданова, а после его смерти Кузнецова и на месте председателя Совета Министров СССР — Вознесенского. Сталин все реже появлялся на заседаниях Совета Министров, как правило, назначая председательствовать вместо себя Вознесенского. Конечно, такое предпочтение вызывало у космополитической части руководства чувство тревоги и ненависти к «русской партии».

Смерть Жданова в 1948 резко изменила расстановку сил в высшем эшелоне  власти. Фаворитом Сталина, как во время войны, вновь становится Маленков. Вместо отстраненного по ложному  доносу Кузнецова ключевой пост секретаря  ЦК по подбору и расстановке кадров получает Хрущев. К альянсу Маленков—Хрущев  присоединяется и Берия. Объединившись, они становятся самой влиятельной  в государственном аппарате силой.

Как позднее вспоминал Каганович, за 2-3 года перед смертью Сталина  сложился прочный политический союз Хрущева, Берии и Маленкова. Особенно тесная дружба существовала между Берией и Хрущевым.

К к. 40-х Сталин начал сдавать, часто находился в нервном взвинченном состоянии и, что важнее всего, стал очень подозрителен. Как утверждал Молотов, «впадал в крайности некоторые». Это состояние Сталина было использовано космополитической группировкой в борьбе против «русской партии».

Жданов умер 31 авг. 1948. Еще накануне он чувствовал себя хорошо. Есть данные, что он умер не своей смертью, возможно, отравлен какими-то ядами созданной  Берией бактериологической лаборатории. Кроме уже известных нам показаний  Тимашук о неправильном лечении, существуют показания прислуги валдайской дачи Жданова, которая незадолго до его смерти пришла к работнику местного исполкома и сказала, что секретаря ЦК «сознательно морят», просила принять меры. Человек этот позвонил в Москву, потом испугался и в ту же ночь, все бросив, уехал, спасая свою жизнь.

Смерть Жданова нарушила хрупкий  баланс в расстановке сил. Антирусская  группировка в руководстве страной  получила преимущество. Лица, входившие  в нее, были опытны в аппаратной борьбе, лучше знали поведение и настроение Сталина, а значит и могли им в известном смысле управлять. Берия, Хрущев и Маленков пытаются представить Сталину, что «русские» в составе руководства подготавливают его отстранение от власти. В качестве доказательств Сталину сообщают факты о самостоятельной экономической политике, проводимой российскими организациями (в частности, устройство без уведомления Сталина в янв. 1948 Всероссийской торговой оптовой ярмарки), об искажении итогов выборов в к. дек. 1948 в Ленинградской объединенной партийной организации, фальсификации государственной отчетности, а также о намерениях некоторых руководителей РСФСР создать компартию России (намерения эти не шли дальше разговоров).

На этой основе возникает т. н. «ленинградское дело», которое правильнее было бы назвать  «русским делом», ибо посредством  него была разгромлена большая часть  русских кадров, пришедших после  войны на замену старым еврейско-космополитическим  функционерам. Многие документы «ленинградского  дела» были впоследствии уничтожены Г. М. Маленковым. Поэтому о деталях  его приходится судить по косвенным  свидетельствам. По всей видимости, дело началось с доноса, подписанного Маленковым и Хрущевым. В 1957, во время заседания  июньского пленума ЦК КПСС, Маленков изъял из «ленинградского дела»  целый ряд материалов, заявив, что  уничтожил их как личные документы. И то, что ему позволили это  сделать, говорит о том, что в  уничтожении их был заинтересован  и Н. С. Хрущев.

На основании указанного доноса в февр. 1949 Политбюро принимает  Постановление «Об антипартийных  действиях членов ЦК ВКП(б) тт. Родионова М. И. и Попкова П. С.», в котором говорилось, что «их противогосударственные действия явились следствием нездорового, небольшевистского уклона, выражающегося в демагогическом заигрывании с Ленинградской организацией, охаивании ЦК ВКП(б), в попытках представить себя в качестве особых защитников Ленинграда, в попытках создать средостение между ЦК ВКП(б) и Ленинградской организацией и отдалить таким образом Ленинградскую организацию от ЦК ВКП(б)».

Решением Политбюро А. А. Кузнецов, М. И. Родионов и П. С. Попков снимаются  со всех постов. Для разборки их дела создается комиссия в составе  Маленкова, Хрущева и Шкирятова (человека Берии). Допросы обвиняемых вели не следователи МГБ, а члены партийной комиссии.

Имея целью уничтожить все русские  кадры в высшем руководстве, члены  партийной комиссии уже на первом этапе «привязывают» к этому  делу председателя Госплана СССР Вознесенского.

Как вспоминает Н. К. Байбаков, в качестве компромата против Вознесенского была использована докладная записка  председателя Госснаба СССР М. Т. Помазнева о занижении Госпланом СССР, который в то время возглавлял Вознесенский, плана промышленного производства на 1-й квартал 1949. С этого начинается организованная травля Вознесенского.

Назначенный в Госплан на должность  уполномоченного ЦК ВКП(б) по кадрам Е. Е. Андреев летом 1949 представил записку об утере Госпланом за период 1944—49 ряда секретных документов. В записке на имя Сталина, составленной Берией, Маленковым и Булганиным, было сказано: «Товарищ Сталин, по Вашему указанию Вознесенского допросили и считаем, что он виновен».

9 сент. председатель Комитета партийного  контроля, член комиссии по «ленинградскому  делу» представляет Политбюро  решение КПК: «Предлагаем исключить  Н. А. Вознесенского из членов  ЦК ВКП(б) и привлечь его к судебной ответственности».

Сначала Сталин был против ареста Вознесенского и Кузнецова, но Маленков и Берия сумели представить дело так, что арест необходим.

В 1949 проходят массовые аресты руководящих  русских кадров в центре и на местах, в т. ч. секретарей обкомов и председателей  исполкомов. В Ленинграде, Москве, Крыму, Рязани, Ярославле, Мурманске, Горьком, Таллине, Пскове, Новгороде, Петрозаводске и в др. городах по приказу Маленкова арестовываются люди, преимущественно выдвиженцы Жданова, бывшие в 40-е гг. в руководящем звене Ленинграда, их жены, родственники, друзья или просто сослуживцы. Только в Ленинградской обл. арестовываются св. 2 тыс. чел.

Одним из первых был арестован (а  впоследствии убит) первый секретарь  Крымского обкома партии Н. В. Соловьев, энергично выступавший против создания на территории Крыма еврейской республики. Арестовывается и подвергается пыткам первый секретарь Ярославского обкома М. И. Турко.

Как впоследствии отмечалось в выводах  специальной комиссии, изучившей  это дело: «С целью получения вымышленных  показаний о существовании в  Ленинграде антипартийной группы Г. М. Маленков лично руководил ходом  следствия по делу и принимал в  допросах непосредственное участие. Ко всем арестованным применялись незаконные методы следствия, мучительные пытки, побои и истязания. Для создания видимости о существовании в  Ленинграде антипартийной группировки  по указанию Г. М. Маленкова были произведены массовые аресты… Более года арестованных готовили к суду, подвергали грубым издевательствам, зверским истязаниям, угрожали расправиться с семьями, помещали в карцер и т. д. Психологическая обработка усилилась накануне и в ходе самого судебного разбирательства. Подсудимых заставляли учить наизусть протоколы допросов и не отклоняться от заранее составленного сценария судебного фарса».

Антирусская группировка Маленкова—Хрущева—Берии  превратила следствие по «ленинградскому  делу» в сплошную череду пыток  и издевательств над русскими кадрами.

Сразу же после заседания военной  коллегии 30 сент. 1950 по показаниям свидетелей «были не расстреляны, а зверски  убиты Н. А. Вознесенский, А. А. Кузнецов, П. С. Попков, М. И. Родионов, Я. Ф. Капустин и П. Г. Лазутин.»

Чуть позже были убиты многие другие лица, проходившие по «ленинградскому  делу»: Г. Ф. Бадаев, И. С. Харитонов, П. Н. Кубаткин, М. В. Басов, А. Д. Вербицкий, Н. В. Соловьев, А. И. Бурлин, В. И. Иванов, М. Н. Никитин, М. И. Сафонов, П. А. Чурсин, А. Т. Бондаренко. Всего расстреляли около 200 чел., а несколько тыс. приговорили к длительным срокам заключения, а еще тысячи были отстранены от активной деятельности и назначены на низкие должности (среди последних, в частности, пострадал талантливый русский руководитель А. Н. Косыгин, сосланный на работу в текстильную промышленность).

Развязав руки антирусской группе Маленкова—Берии—Хрущева, позволив ей расправиться с ведущими русскими кадрами  в руководстве страной, Сталин по сути дела подписал себе смертный приговор, ибо потерял опору для проведения твердой и последовательной национальной русской политики. Являясь главой Русского государства, он обрекал себя на неизбежное одиночество и гибель. Самые способные и энергичные, проверенные войной русские руководители были истреблены; требовались годы, чтобы воссоздать их. Но на это Сталин уже не имел времени.