Павел 1

Данная  монография посвящена  эпохе правления Павла I Большое место в работе занимает рассмотрение внутренней политики Императора.В монографии даётся чёткая характеристика  Павла I и его окружения . Император «Упрямый, невоздержанный, он, став самодержцем, искренно был убежден, что весь мир существует единственно для его желаний, капризов, прихотей. Он потерял способность правильно мыслить, стал действовать как самодур, и до последней минуты был ослеплен своей властью, ей только доверял, на нее только опирался».

Похожими людьми он и окружил  себя. Автор даёт нам возможность познакомиться с такой личностью как Алексей Андреевич Аракчеев .В  день коронации Павел пожаловал ему титул барона с девизом «Без лести предан». Так как Аракчеев займет важное место в истории России на протяжении трех десятилетий, имеет смысл познакомиться с ним поближе.

«По наружности Аракчеев походил  на большую обезьяну в мундире. Он был высокого роста, худощав и  мускулист, с виду сутуловат, с длинной  тонкой шеей. Уши у него были мясистые, большие, толстая, безобразная голова всегда склонена на бок, цвет лица был  у него земляной, щеки впалые, нос  широкий и угловатый, ноздри раздутые, большой рот и нависший лоб. Глаза  у него были впалые и серые, и вся  физиономия его представляла страшную смесь ума и злости… Благодаря своему уму, строгости и неутомимой деятельности Аракчеев сделался самым необходимым человеком в гарнизоне, страшилищем всех живущих в Гатчине и приобрел неограниченное доверие великого князя. Он был искренно предан Павлу, чрезвычайно усерден к службе и заботился о личной безопасности императора. У него был большой организаторский талант, и во всякое дело он вносил строгий метод и порядок, которые он старался поддерживать строгостью, доходившей до тиранства».

Исследование ведётся  через рассмотрение такой проблемы как извечная проблема «отцов и детей». Подчёркивается яркая неприязнь  всего Екатеринского, как следствие заведомо обсурдное  завершение войны с Персией, потеря полученных преимуществ и достижений. Что иной раз показывает категоричность характера Павла.

Проводится чёткое различие военной тактики между Екатериной и Павлом.

При Екатерине армия будучи вполне самобытной  и совершенно самостоятельной, в области тактики шла впереди Европы, но лишь стоило  только, отрешившись от самостоятельности, обратиться к подражанию, как она сразу отставала в этой области, ища идеалов во Фридриховской армии и в принципах линейкой тактики…

Закон 29 ноября 1796 г., реорганизовавший армию при Павле, повлек за собой  полное крушение всех реформ Екатерины.

Но если реформы Императора Павла в деле реорганизации армии  неблагоприятно отразились на пехоте и коннице, то совершенно нельзя сказать  того же относительно артиллерии. Напротив, здесь был принят целый ряд  вполне разумных реформ, которые в  конечном результате приводили к  улучшению и развитию организации  и совершенствованию артиллерии как отдельного рода войск. Достигалось  это, во-первых, тем, что была установлена  более тесная связь артиллерии с  другими родами войск, и, во-вторых, тем, что, соединив материальную часть  артиллерии с личным составом и фурштадтом, образовали впервые строевые артиллерийские части…

В этой связи начинаются неожиданные опалы и милости. Настороже были сановники и генералы, ибо Павел все чаще впадал в приступы гнева и многих изгонял из обеих столиц, с министерских и генеральских постов, лишая званий, наград, имущества и чести. Павел поднял руку и на личное достоинство офицеров-дворян: в мае 1800 года штабс-капитан Кирпичников его приказом был разжалован в рядовые и после этого прогнан сквозь солдатский строй, получив тысячу шпицрутенов. Это означало, что отныне ни один офицер не мог считать себя в безопасности. Не только его честь могла быть унижена, но в опасности оказывалась и сама жизнь, ибо тысячу ударов палками мог вынести далеко не каждый.    

Н. М. Карамзин писал, что  «награда утратила свою прелесть, наказание  – сопряженный с ним стыд», ибо достойные люди изгонялись из службы, а ничтожества столь же внезапно возвышались. Несправедливой раздачей чинов и наград, немотивированными  разжалованиями и изгнаниями Павел  озлобил против себя гвардию, генералитет  и сановников.   

Павел покусился на права  дворянского сословия в целом, торжественно дарованные в 1762 году его отцом в  манифесте «О вольности дворянской»  и подтвержденные в 1785 году Екатериной II «Грамотой на права, вольности  и преимущества благородного российского  дворянства».   

Павел презрел право, вольности  и привилегии тех, кто должен был  составлять его опору и силу. Он запретил губернские дворянские собрания,  «овчим собранием», чем восстановил против себя многих сенаторов, гордившихся тем, что были они членами Сената – Высокого и Правительствующего.   

Не меньшим тираном  и сумасбродом выглядел он и среди  самых близких и родных ему  людей. Александр и Константин боялись лишний раз попасться ему на глаза, а увидев отца, бледнели и трепетали. Даже тихая, добрая и ласковая невестка его, Елизавета Алексеевна, возненавидела своего тестя и мечтала о его свержении.

Работа завершается образом  того что политика  Павла I привела к созданию заговора который формируется в 1801 году 12 марта. тогда в спальню императора ночью ворвалась ватага гвардейских офицеров, и государь был злодейски ими умерщвлён. Ни один из заговорщиков не понёс наказания. Было объявлено, что 46-летний император скоропостижно скончался от апоплексического удара. Ненависть заговорщиков к императору Павлу была сильнее страха Божия. Ненависть к императору объединила масонов и екатерининскую знать (что во многом совпадало) с ведомым ими гвардейским офицерством.

Ненависть эту император Павел  заслужил тем, что в своём правлении  пошёл наперекор "золотому веку русского дворянства", как называли правление  его матери Екатерины II. Недруги императора Павла настаивали на том, что его действия "наперекор" Екатерине были не более чем реакцией озлобленного неудачника, заведомо отказывая ему, человеку умному и высокообразованному, в способности к государственному мышлению. Это было лишь малой частью большой клеветы, которая преследовала его при жизни и довлела над посмертной памятью о нём. Но как бы ни была сильна неправда, в русской истории она обречена на поражение.