Семья в конце XIX - начале XX века

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Содержание

1.Ведение…………………………………………………………………………..3

2. Семья в конце XIX - начале XX века……………………………………….…4

3. Крестьянский брак и семейные обряды……………………………………….

4. Заключение……………………………………………………………………….

5.Литература……………………………………………………………………….

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Ведение

Русские, переселившиеся на земли Алтайского округа, находились в лучших условиях, чем более ранние засельщики Сибири. Если для первопроходцев создание семьи являлось делом весьма сложным из-за малочисленности здесь русских женщин, то к концу XVII в., когда началось движение к предгорьям Алтая, в Западной Сибири имелось уже значительное постоянное русское население, жившее семьями.

 

Появление в Алтайском  округе переселенцев пореформенного периода и неуклонно нараставший их поток вызвали некоторые изменения в семейном строе, в родственных, соседских и сословных взаимоотношениях. Не стоит удивляться тому, что снова повторялись явления, через которые прошли в своем развитии семьи старожилов. И так же, как в других элементах народной культуры, быт переселенцев в чем-то отличался, как различался и состав переселявшихся.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Семья в конце XIX - начале XX века

Поток ходоков представляли одни мужчины. Получая участок, они объединялись в товарищества, начинали возделывать землю, строить дома. Посылали вызов родственникам и значительно скорее, чем первопроходцы, оказывались вместе с семьей. В самом начале XX в. поселилась в с. Солонешном мать Василисы Никифоровны Ковалевой - Анна Васильевна. Она рассказывала, что родилась в Ковно. Оттуда сначала направили в Сибирь двух старичков-ходоков, которые пешком добрались до Солонешного. "Нахвалили им там земли. Один отправился назад за семьями, другой обосновался около Каракола". Сама Анна Васильевна вместе с большой партией переселенцев отправилась в Сибирь 13 лет от роду. Помнит, что плыли на пароходе, что многие умерли, в том числе и ее сестра. Но все-таки до Каракола добрались, поселились рядом с алтайцами. Михаил Павлович Гончаров родился в с. Волчно-Бурле. Отец - "российский" - рассказал, что в Сибирь направляли ходоков, среди них находился и брат отца. Он подселился к сибирякам. Земли было много "вольной". Стали вызывать родных из России. Отец Михаила Павловича выехал к брату спустя 12 лет. "Тогда из России много понаехало", - говорил он.

 

С массовыми партиями переселенцев в Сибирь шли трудоспособные семейные люди. Стариков было мало, обычно одинокие, присоединившиеся к молодой  паре. Детей же везли с собой  многие и помногу. Прибывшие семьи переселенцев были больше, чем у старожилов: в среднем по 7-8 человек. В 1892-1893 гг. пожелала осесть в д. Оловянниковой Ново-Алейской волости большая партия переселенцев, созданная выходцами из различных среднерусских губерний 16. В ней значилось по спискам 249 семей, а детей почти в четыре раза больше. Во многих семьях имелось от 2 до 7, а в некоторых - по 10-11 ребятишек. Почти половину всех прибывавших составляли неразделенные семьи, состоящие из 3, 4 и даже 5 поколений, объединявшие родных по прямой линии, братьев женатых и неженатых, братьев и сестер, детей родных, пасынков, племянников, приемышей. В Сибирь прибывали семьи-гиганты весьма сложного состава. Так, в названной партии супруги (43 и 37 лет) прибыли из Самарской губернии с 3 детьми и 7 внуками. Один сын был женат, один женатый внук привез правнучку - всего 14 человек. Из этой же губернии переселилась семья, главой которой считался 60-летний одинокий отец, с которым прибыло 6 детей. Двое сыновей были женаты, старший (30 лет) имел 5, более молодой (28 лет) - 2 детей. Братская семья из Курской губернии состояла из трех женатых пар, у каждой из которых были дети (4, 2 и 1 ребенок), с собой они привезли 60-летнюю мать (всего в семье 14 человек).

 

Дальний путь не пугал  многодетных родителей, так как для устройства на новом месте требовались работники. Нередко все трудоспособные уходили в дома сибиряков, нанимались в батраки, работники, няньки. Анна Яковлевна Гриднева (1913 г.р.) знала, что ее мать привезли из Тамбовской губернии. В семье было два мальчика и 6 девочек. При разделе земли между переселенцами им достался небольшой надел. Девушки сестры 15-17 лет "пошли по чужим полоскам в работницы". Мать нанялась стряпухой в семью дьякона, "они научили стряпать по-сибирски". Отец с кем-то объединился, "чтобы стало две лошадки". Аксинья Тихоновна Распотина (1904 г. р.) из д. Прыганки родилась в семье переселенцев из Тобольской губернии. Она вспоминала: "Кто приезжал из России, сначала к своим поселялся, а потом уже свой дом строил". Осевшие крестьяне-переселенцы стремились не разделяться, чтобы нарастить хозяйственную мощь. Аксинья Тихоновна вышла замуж в семью, где вместе с отцом жили 4 сына, всего 12 человек. Свекор имел общее хозяйство с братом. На усадьбе стояло два дома. Большая семья свекра занимала крестовой дом. Ей же принадлежала избушка-малушка, в которой готовили и кормили мужчин. Жили дружно и не разделялись вплоть до революции.

В семьях-гигантских совместно  проживали по 20 и более человек. В конце XIX - начале XX в. такие коллективы создавались как у переселенцев, так и у старожилов. Например, в начале XX в. в д. Екатериненской у старожилов Яковлевых семья насчитывала 18 человек. В с. Шипуново переселенческая семья Кишакиных состояла из 22 человек. В с. Зеркалы большая семья Соловьевых включала и старожилов и переселенцев.

Несмотря на то, что  примеры большесемейных коллективов  нередки, в целом они не были характерны. Их существование определялось конкретными  хозяйственными задачами и бытовыми условиями. Как в Европейской  части страны, так и в Сибири основной ячейкой общества со второй половины XIX в. становилась супружеская пара с детьми. На этой основе разрастались большесемейные коллективы и дробились на новые малые семьи.

 Приток переселенцев  из многих губерний и имевшее  место сдерживание, по хозяйственным соображениям, семейных разделов повлияли на структуру посемейного состава жителей. Родственные гнезда, сложившиеся за два века в селениях старожилов, утонули в потоке разрозненных семей переселенцев. Среди них также могли встречаться группы переселявшихся родственников или же большие семьи дробились уже в Сибири, но полностью однопоколенных селений в этот период складываться уже не могло.

Не только в новых  поселениях, но и в старинных деревнях и селах сибиряков стали преобладать семьи с разными фамилиями. Гнезда деревень старожилов, заселенные родственниками, по-прежнему занимали свои ареалы, сохраняя родство по мужской линии. Одиночные и даже родственные семьи переселенцев в конце XIX - начала XX в. не могли еще создать разветвленной сети. В нашем распоряжении имеется пофамильный список жителей 18 населенных пунктов Малышевской волости, составленной в 1877 г. В нем значилось 184 фамилии. Из них 45 были указаны лишь по одному разу, 47 - по 2-3 раза. Создавались в деревнях и крупные гнезда из 20-30 семей. Таких фамилий удалось насчитать только семь.

 Особую группу переселенцев  составили беженцы из западных  приграничных уездов, пострадавших  в годы первой мировой войны.  Их состав заметно отличался  от переселенцев мирного времени.  Более всего прибывало мужчин среднего и пожилого возраста (30-70 лет), которые везли с собой детей и внуков. С опаской трогались в путь одинокие женщины с детьми: в 3-4 раза меньше, чем мужчин с детьми. Мало въезжало трехпоколенных семей. Более всего в партиях беженцев прибывало молодежи: в списках обычно значилось от 2 до 5, но имелось и по 10 детей. Везли грудных, малолетних, подростков, юношей и девушек. Иногда прибывали дети без родителей, например в Змеиногорский уезд приехали две сестры 9 и 14 лет 17.

Появление на Алтае большого числа новых семей с молодежью и с детьми, подраставшими и входившими "в возраст", создало для юношей, девушек и их родителей новые проблемы при выборе невест и женихов. Приезжие не были связаны со старожилами родством. Это, казалось бы, расширяло возможности вступления в брак без далеких разъездов от родного селения. Однако переселенцы зачастую оказывались бесхозными работниками - батраками, крестьяне же стремились породниться с более зажиточными семьями. Поэтому новоселам было нелегко войти в семьи сибиряков. Но переселенцы, прожив какое-то время, "осибирячивались", считали себя старожилами. И, как прежде на них, начинали сами критически смотреть на вновь прибывших.

Макар Титович Зарубин, родившийся в Черном Ануе, считает себя сибиряком. В разговоре с ним постепенно выяснилось, что его родители переехали в Черный Ануй из Красного Яра, а туда отец пришел пешком из России. Мать - сибирячка из Красного Яра. Это давало основание Макару Титовичу весьма неодобрительно отзываться о пришедших "из России-матушки" в его юные годы (времен первой мировой войны): "Переселенцев мы не считали людьми. Приехали к нам оттуда, где нищета живет. У нас здесь богачи были". Макару Титовичу удалось породниться с богачами, хотя и пришлось для этого выкрасть девушку из семьи коренных сибиряков. Его сестра вышла замуж за кержака. Таким путем через установление родственных связей хотя и медленно, но возрастал фамильный фонд сибиряков. Соответственно расширялись возможности выбора брачной пары в своем селении.

Мы собрали сведения о заключении браков в конце XIX - начале XX в. из архивных документов, путем опроса жителей и заполнения анкет. Картина оказалась прямо противоположной той, которая наблюдалась сто лет назад (в конце XVIII - начале XIX в.). Все три вида источников, к которым мы могли обратиться, показали, что большинство семейных пар создавалось в родном селении. Местные жители говорили, что они "придерживались правила брать из своих сел". Допускались браки с жителями других селений, но обычно лишь родственной группы населения. В пос. Верх-Алейском, бывшей казачьей станице, П. Максименков рассказал: "Когда была казачья линия, казаки и Ново-Алейские не женились. Парень из казаков за девкой в Андреевское за 60 км ездил, а в Ново-Алейку, хоть и рядом, не ходили. Только после революции кое-кого стали выхватывать".

 При знакомстве с жителями  поселка Верх-Алейского мы могли  убедиться в том, что действительно  браки старшего поколения заключались  или внутри этого селения, или  по казачьей линии (в основном  поселки Петровский и Плоское, расположенные ближе). Только в двух семьях жены были взяты из с. Ново-Алейского, но уже после установления советской власти.

Ново-Алейское - старинное селение "поляков". В конце XIX в. среди  старообрядцев поморского толка  распространилось законнобрачное согласие, признававшее священство. Ново-Алейские крестьяне посещали ту же церковь, что и казаки из поселка Верх-Алейского. Церковь стояла на выгоне, разделявшем оба селения, и внутри храма у каждого из них была определена своя территория. Особой вражды между соседями не возникало, но случалось, что парни из одной группы задевали и подсмеивались над другими. Поэтому казаки, для острастки, предпочитали ходить в церковь с шашками. Молодежи не нравилось также, если казаки начинали ухаживать за крестьянскими девушками и, соответственно, крестьянские парни - за казачками. Подобные рассказы жителей вполне объясняли отсутствие браков между той и другой группой.

Нам удалось проверить устные сообщения  документами регистрации в церковных  книгах конца XIX - начала XX в. (см. табл. 2).

 Таблица 2

 Браки, зарегистрированные в  книгах Верх-Алейской церкви Убинской  волости с 1871 по 1910 год* 

Оказалось, что разъединение было не таким строгим, как представлялось самим жителям: примерно 10% казаков  женились на крестьянках и крестьян на казачках. Большинство браков действительно заключались между жителями одного селения или внутри одной группы населения. Так, казаки станицы Верх-Алейской предпочитали сватать девушек в казачьих поселках Белорецком, Ключевском, Плоском, Андреевском. Казаки из поселка Белорецкого брали себе жен из Верх-Алейского, Плоского, Ключевского, Андреевского. В поселок Ключевской привозили жен из Верх-Алейского, Андреевского, Белорецкого. Только в удаленном поселке Плоском появились невесты из казачьих же поселений соседней Александровской волости: из Кабановой защиты и Перекличкиной.

 

Верх-Алейские казаки из ближайшей  деревни Ново-Алейской в течение 40 лет взяли в жены только 8 девушек-крестьянок, больше -10 девушек оказались "выхваченными" из других деревень. Тем же отвечали и крестьяне из Верх-Алейского. За все это время в их семьи из соседнего поселка вошли только три девушки, больше браков было заключено с казаками из других поселков.

 

Переселенцы появились в селениях прихода Верх-Алейской церкви в конце XIX в. Первые браки зарегистрированы в 1895 г.: три молодые пары были созданы внутри этой группы. Вступили в супружество юноши и девушки, пришедшие из одной и той же губернии: одна пара из Рязанской и две из Пермской. Несколько позже переселенцы стали родниться с сибиряками. Таким образом, к началу XX в. круг селений, объединенных родством по женской линии, сохранялся в прежних сословных группах, но становился более узким.

 Еще более детальный анализ  обстоятельств заключения браков  мы смогли провести в Красногорском районе во время экспедиционной поездки 1970 г. Опрашивая жителей, вступивших в брак в конце прошлого или в начале нашего века, мы отмечали место их рождения, возраст, год вступления в брак, вероисповедание. Село Красногорское, в прошлом - Старая Барда, было основано в конце XVIII в., а в конце XIX в. к крестьянам-старожилам подселились выходцы из "российских" губерний, в основном из Тамбовской. В начале XX в. в это крупное волостное село (в то время оно называлось Троицкое) вселилась группа старообрядцев-беспоповцев из д. Карагайки. Подселялись к ним и староверы из д. Тайна.

 

В селе появилось три  участка застройки, разделенные  реками. Они назывались; Сибирский, Тамбовский и Кержацкий концы. При  опросе мы выяснили, что среди староверов 80% браков было заключено в родном селении, у коренных сибиряков такие  семьи составляли 75%. Переселенцы с одинаковой активностью заключали браки с девушками из с. Старая Барда и из различных близлежащих селений. Кержаки предпочитали брать невест из тех деревень, где имелись старообрядцы (Карагайка, Кажа). Оказалось, что не создавалось семейных пар между молодежью из Кержацкого и Сибирского концов. Жители каждого из них устанавливали семейно-брачные контакты с жителями разных селений, и лишь из с. Никольского поставляли невест во все три конца Старой Барды. Этот пример свидетельствует о том, что в начале XX в. различия в религиозных воззрениях продолжали играть немаловажную роль при вступлении в брак.