Первобытная культура

Лекция 3. ПЕРВОБЫТНАЯ КУЛЬТУРА

Генезис культуры.  
Особенности первобытной культуры.  
Ритуал и его функции в первобытном обществе.  
Мифология, магия и религия.  
Шаманизм и шаманы, их роль в первобытном обшестве.  
Происхождение искусства и его функции.

В отечественной философии человек рассматривается как единственный субъект культуры, создающий жизненную среду для себя и формирующийся под ее воздействием. Это значит, что становление мира культуры является результатом длительного процесса взаимовлияния биологической и социальной эволюции. Здесь можно выделить следующие принципиальные моменты: 1) способность общественного человека продуцировать культуру является итогом взаимодействия биологической и социальной эволюции, включающей в себя эволюцию орудия труда, вследствие чего человек не только творец культуры, но и сам формируется на основе труда и культуры; 2) переход от дочелове-ческой стадии к человеческой происходил постепенно и прогрессирующим образом в течение длительного времени. Иными словами, не только история развития культуры есть история объективирования духовных способностей, но и история развития духовных способностей человека есть история превращения культуры в «ингредиент» этих способностей. 
Мир культуры тесно связан с процессом гоминизации, с процессом перехода от животного к человеку, одним из аспектов которого является переход от определенных инстинктивных, рефлекторных реакций животного на мир к неопределенности человеческого знания. Действительно, животное обладает инстинктами, связанными с научением, ре- 
гулирующими его поведение в каждый момент жизни. Исследования в области этологии показывают, что поведение одних животных, живущих в относительно стабильной и неизменной среде, в основном заранее запрограммировано и следует строгому канону, тогда как поведение других животных в условиях меняющегося окружения требует отклонения от стандарта и выбора из нескольких поведенческих альтернатив. Можно сказать, что у животного мир восприятия и мир действия (поведения) сопряжены. У человека же эти два мира опосредованы миром социальной истории и в связи с этим только человек может попасть в ситуацию, когда он действительно не знает, что должен делать. 
Таким образом, у человека возникла потребность в принятии надежного решения и определения меры этой надежности. Именно эта потребность и лежит в основе генезиса культуры (мифологии, религии, искусства и пр.) с ее разнообразным арсеналом физических и духовных техник. Только культура дает возможность человеку строить свое поведение на основе предсказания будущих, еще не существующих событий при помощи различных стратегий. Одной из таких трех стратегий в первобытных, архаических культурах является стратегия подражания, когда предугадывание будущего исходит из подражания воспринимаемым свойствам тех или иных явлений окружающего мира. С этой стратегией органически связаны процедуры магии и колдовства, когда будущее не столько предсказывается, сколько вынуждается: жертва умиротворяет гневных богов и заставляет их выполнить ту или иную просьбу человека или племени. В этом плане существенно то, что эта стратегия создает у человека религиозную веру, снимая тем самым неопределенность ситуации принятия решения. В общем оказывается, что неопределенность знания снимается определенностью веры. Такого рода стратегия обеспечивает надежность поведенческих решений в тех ситуациях, где с рациональной точки зрения можно было бы ожидать от индивида полной беспомощности. 
Другой стратегией является индивидуальное систематическое наблюдение пространственно-временных связей и зависимостей. Один из множества примеров такого типа содержится в сообщениях об индейцах племени «черная стопа»: они заблаговременно предсказывали приход весны по степени развития плода в чреве убитой самки бизона. Такое предсказание, как правило, оказывается достаточно точным. Возьмем второй пример: заклинание осагов (одно из индейских племен) связывает воедино одно дикое растение, маис и бизонов. Объясняется это переплетение следующим образом: летом осаги охотятся на бизонов до тех пор, пока в прерии цветет указанное растение. Они знают, что маис созревает вскоре после окончания цветения этого растения. А это значит, что надо возвращаться в Пуэбло к уборке урожая маиса. 
Третья стратегия — умозаключение по пнлчогии на основе выделения сходных признаков анимистическим мышлением, которое населяет природу божествами, демонами и духами. Примеры, иллюстрирующие эту стратегию, весьма многочисленны. Так, известно, что в одном племени пигмеев спорынья, имеющая форму зуба, применяется как противоядие при змеином укусе. Или овладение огнем в эпоху палеолита, сыгравшее колоссальную роль в культурной эволюции человечества. В преданиях всех народов огонь — символ вечности. Поэтому огонь в легендах не создан, а украден у богов и отдан людям (именно так, например, описывает это событие древнегреческий драматург Эсхил). Существенно здесь то, что огонь необходимо поддерживать, «подкармливать» как животное, а это породило традицию сохранения его жрицей огня — весталкой. С факелом в руках человек наконец стал господином самых сильных и самых быстрых животных, использование огня привело к появлению различного рода технических устройств, что оказало влияние на развитие общества. 
Уже первоначальное знакомство с различным характером этих трех стратегий показывает, что все они содержатрациональные моменты, но в разной степени пригодны для отражения свойств реальности и для экстраполяции будущего. В плане нашего изложения существенно то, что именно культура позволяет вырабатывать различные стратегии, устраняющие неопределенность принимаемых человеком или группой людей решений и тем самым снимать страх перед будущим. Таким образом, в основе происхождения и функционирования культуры лежит эта потребность, органически присущая природе человека. 
Необходимо учитывать сложный характер человеческой природы, которая имеет космический, биологический, психический, социальный и культурный аспекты. Вместе с тем человеческую природу, как бы она ни была определена, следует рассматривать как некое целое, чьей функцией является культура. Поэтому можно считать, что человеческая культура в основном функционирует одинаково в прошлом и настоящем. В связи с этим представляет интерес первобытная культура — культура собирательства и охоты, имеющая весьма длинную историю и являющаяся в известном смысле культурой исходной, базовой, со всеми вытекающими отсюда особенностями. 
Одной из особенностей первобытной культуры является ее гомо-генность (однородность). В современной культурологии выделяется три типа социокультурных систем: гетерогенные (неоднородные), гомогенные и гомеостатические. Первым присущи: 1) аксиологический (ценностный) плюрализм и 2) существование множества социальных групп с дифференцированными, зачастую антагонистическими интересами. Эти системы, типичные для европейского круга культур, являются гетерогенными в двойном смысле: культурном и социальном. 
Более того, эти гетерогенные структуры взаимно усиливают друг друга, динамизируют целостную социокультурную систему, способствуя, с одной стороны, распространению новых культурных ценностей, с другой же — стимулируя эволюцию групповых интересов. 
Имеются социокультурные системы, которые находятся в изоляции и постоянно воспроизводят свое первоначальное устройство. Это гомогенные системы, т.е. такие, где нет аксиологического плюрализма {культурная гомогенность) и нет социальных групп с различными интересами (социальная гомогенность). В этих системах недифференцированные интересы исключают плюрализм ценностей, а отсутствие этого плюрализма блокирует формирование новых интересов. Такой процесс консервирует целостную социокультурную систему. 
Между гетерогенной системой, характерной для европейского круга культур, и гомогенной системой, типичной для первобытных культур, находится большая группа промежуточных социокультурных систем, иллюстрацией которых является древняя Греция и императорский Китай. С первой системой их связывает дифференциация интересов отдельных социальных групп, переходящих в определенных случаях в открытый антагонизм, с другой — существование монолитной, повсеместно принятой совокупности основных ценностей. О промежуточных социокультурных системах можно сказать, что они гомогенны культурно, но гетерогенны социально, и поэтому социальный плюрализм дополняется культурной однородностью^. и Первобытная социокультурная система обладает своей динамикой развития, которая сводится к воспроизведению существующей системной структуры. Эта система при отсутствии действия внешних факторов не подвержена никаким существенным изменениям, повторяя периодически ритуалы обновления, позволяющие устранить накапливающиеся напряжения, и регенерируя свой социальный состав при помощи церемоний инициации. Описания и анализ первобытной культуры показывают, что в поведении человека добывание пищи, размножение и самозащита неразрывно связаны. Жизнь собирателя и охотника была принудительной игрой по жестоким правилам, регулируемой этими тремя основными функциями человеческого поведения. Именно в этих рамках человек, чье информационное развитие (восприятие ор- 
Социальные различия вызывают различия культурные почти неизбежно. Один из показательных примеров — «расщепление» первоначально единой Афродиты ко временам Платона («Пир») на Афродиту Пандемос, «простонародную», и Афродиту Уранию, «небесную». Если же такого расщепления не происходит и культура остается единой в условиях социальных различий, это не самоочевидный факт, а предмет для осмысления. «...Биографии богов Олимпа отражают в известном смысле изменение общественных отношений» (Лукаш И. Пути богов. М., 1984. С. 136). 
ганами чувств различных раздражителей, оценка и использование их) было ориентировано преимущественно на внешнюю среду, на природу, с помощью умственных способностей целенаправленно совершенствовал свое поведение. Другой особенностью первобытной культуры является ее синкретичность, которая нашла воплощение в тотемизме. Действительно, фундаментальная черта этой культуры — идентификация общины и ее членов с животным, идущим в пищу, с тотемным животным. Такого рода идентификация является выражением факта неспособности первобытных людей при помощи рациональных средств труда преодолеть иррациональное поведение объекта труда — животных, поэтому они старались это компенсировать иллюзорно-магическими средствами. Необходимо наряду с этим подчеркнуть, что на основе концепции Дж. Фрэзера о родстве магии с наукой можно прийти к выводу, что первоначально магический тотемизм представлял собой единую недифференцированную сферу культуры. Он имплицитно содержал в себе не только науку, но и мораль, искусство слова, а также магию изображения, существующую благодаря эстетическому, затем происходит его превращение в ряд относительно самостоятельных сфер обыденной и специализированной культуры. 
Третья особенность первобытной культуры состоит в том, что она представляет собой культуру табу (запретов). Обычай табуирования возник вместе с тотемизмом, он в тех условиях выступает в виде важнейшего механизма контроля и регулирования социальных отношений. Так, половозрастное табу регулировало половые связи в коллективе, пищевое табу определяло характер пищи, предназначенной вождю, воинам, женщинам, детям и др. Ряд других табу был связан с неприкосновенностью жилища или очага, с правами и обязанностями отдельных категорий членов племени. Некоторые вещи, в том числе и пища, принадлежавшие вождю, тоже были табуированы. Исследователи (Дж. Фрэзер, Л. С. Васильев и др.) приводят многочисленные примеры того, что нарушения табу приводили к смерти нарушителя. Например, один из новозеландских вождей высокого ранга и великой святости оставил на обочине дороги остатки обеда, которые подобрал и съел его соплеменник. Когда ему сообщили, что он употребил в пищу остатки трапезы вождя, он скончался в мучительных страданиях. 
К этому следует добавить, что у первобытных народов действует еще одно табу помимо вышеупомянутых, а именно: табу на прогресс, на новации любого рода. На последний момент нужно обратить особое внимание, ибо с ним связаны явления альтернативности и многовариантности в мировой истории и многообразия культур. Подобно тому, как в случае с табу блокируется даже сильнейший инстинкт самосохранения, здесь парализуется потребность новаций в социально-экономической сфере; детерминация прогрессивного развития, импульсы кото- 
рой идут из этой сферы, пресекается в случае, если противоположные данной детерминации нормы поведения становятся внутренними побудительными стимулами жизнедеятельности людей, превращаются в стереотипы поведения. Этот феномен с наибольшей, «классической» ясностью проявляется на стадии первобытного развития человечества, когда особую роль играют различного рода ритуалы. 
Альфой и омегой мифолого-сакрального мировоззрения, присущего первобытным, архаическим обществам, выступает ритуал. Сквозь его призму рассматриваются природа и социальное бытие, дается оценка поступков и действий людей, а также разнообразных явлений окружающего мира. Ведь ритуал переживается как непосредственная данность, он актуализирует глубинные смыслы человеческого существования. Ритуал — основное средство обновления мира, чтобы обеспечить непрерывность его существования и тем самым гарантировать выживание коллектива в экстремальных условиях. Главное здесь в том, что в основе ритуальной человеческой деятельности лежит принцип подражания явлениям природы — они воспроизводились путем соответствующих ритуальных символических эквивалентов. Ритуал выступал в первобытную эпоху основной формой общественного бытия человека и главным воплощением человеческой способности к деятельности. Из него впоследствии развились производственно-экономическая, духовно-религиозная и общественная деятельность. 
Существенно то, что ритуал несет информацию о закономерностях природы, полученную в ходе наблюдения за биокосмическими ритмами. Благодаря ритуалу человек архаического и традиционного общества ощущает себя неразрывно связанным с космосом и космическими ритмами. В эпоху архаики человек «схватывал» беспредельную диалектику, логику развития космоса в силу обобщения опыта практики и социальной жизни как высшей формы проявления закономерностей космоса. В архаическом ритуале тесно переплелись молитва, песнопение и танец. В танце человек подражал различным явлениям природы, чтобы вызвать дождь, рост растения, соединиться с божеством. Постоянное психическое напряжение, вызванное неопределенностью судьбы, отношения к врагу или божеству, приводило к специфическому двигательному побуждению, которое и находило выход в танце. Танцующие участники ритуала были воодушевлены сознанием своих задач и целей, например, танец шамана должен был обеспечить контакт с духом болезни, танец в честь тотемов должен был принести роду благополучие, воинский танец должен был усилить чувство силы и солидарности членов племени. 
В целом немаловажно то, что в ритуале участвовали все члены коллектива, он активизировал все находящиеся в распоряжении человека средства восприятия и переживания мира — зрение, слух, обоняние, 
осязание, вкус и пр. В ритуале происходит социализация чувств и мыслительных возможностей индивида благодаря внутриритуальным действиям и соответствующим им знаковым протосистемам, из которых позже возникают искусство, философия и наука как институциализи-рованное умозрение. 
Известно, что содержание культуры представляет собой продукт творческой деятельности человека в своих различных проявлениях, что всякого рода деятельность формирует систему поведения и вместе с тем организуется этой системой. Следовательно, культура в целом может быть описана и в терминах этологии^. Многообразная система поведения человека своей парадоксальностью выделила его из окружающего мира, позволила ему выйти из состояния полной подчиненности природе и создать универсальный динамический канон своего бытия, учитывающий его биологический, социальный и идеологический аспекты. Из трудов по этологии животных и человека известно, какую существенную роль играет поведение в формировании и развитии ритуалов. 
Сама система ритуалов в значительной степени воспроизводит в модифицированной форме на определенном языке систему поведения. Эта этологическая система порождает систему мифа как некую универсальную систему, определяющую ориентацию человека в природе и обществе. В системе мифа закрепляются и регламентируются представления человека об окружающем мире, затрагиваются фундаментальные проблемы мироздания. Отечественные исследователи С. Токарев и В. Мелетинский пишут в «Мифах народов мира» следующее о мифе: «неспособность провести различие между естественным и сверхъестественным, безразличие к противоречию, слабое развитие абстрактных понятий, чувственно-конкретный характер, метафоричность, эмоциональность — эти и другие особенности первобытного мышления превращают миф в очень своеобразную символическую (знаковую) систему, в терминах которой воспринимался и описывался весь мир». Указанные особенности архаического мышления связаны с тем, что само мышление осуществляется благодаря использованию зафиксированного в памяти человека знания, которое неотъемлемо от мифотворческого восприятия пространства) времени, причинности с его слитностью субъекта и объекта. 
Накопленные знания о первобытной и традиционной культурах свидетельствуют о важной роли мифа в жизни человека древнейшей эпохи. В изобразительном творчестве человека каменного века наибо- 
Но будет ли такое описание исчерпывающим? В биологии, скажем, многие ученые отказались от близкого по смыслу утверждения, что функционирование живого существа может быть описано в терминах физики и химии. 
лее значительны две главные функции древнего мифа — освоение пространства и времени. Это значит, что с самого начала существования культуры ее содержание определяется мифом, который органически связан с фундаментальным устремлением человеческого творчества на 
-овладение пространством и временем и их преодоление. Ведь не случайно представления о пространстве и времени впервые выражены в сюжетах мифов, тесно связанных с ритуалами. Когда древний человек покрывал стены пещеры или поверхность скалы различного рода изображениями, он в своем мифологическом сознании осваивал пространство и время. 
В настоящее время проявляется большой интерес к первобытной мифологии, магии и шаманизму. Не случайно в фокусе философских исследований на Западе сегодня находятся ненаучные формы знания и 
•сознания. Это связано с ростом негативного отношения к сциентизму и поиском альтернативных мировоззренческих ориентаций. Эпистемо-логи и религиоведы подвергают анализу шаманизм и магию, причем первые обращаются к ним, чтобы придать науке «человеческое лицо» путем обнаружения в ней черт ненаучного мышления и следов человеческих интересов и ценностей, а вторые рассматривают магию как своеобразный тип рациональности; об этом свидетельствует, в частности, развитие психотроники. 
В новейшей западной философии имеется релятивистская тенденция к сближению науки и ненаучных форм мировоззрения. Так, в книге английского ученого У. Резерфорда «Шаманизм. Основания магии» описываются действия шамана, его магические пляски, экстаз и транс. Собравшиеся вокруг костра соплеменники «наблюдают», как душа шамана якобы покидает тело, отправляясь путешествовать в заоблачные выси. Эту картину и сейчас можно увидеть в ряде африканских и северных племен. Магия оставила свой след в культуре месопотамской цивилизации, даосизме, зороастризме, исландских сагах, древнегреческих мифах, в полинезийских поверьях, на всем пространстве от Арктики до Австралии. Магическое «искусство» шамана, его врачующие снадобья и весь опыт зависит от локальных этнических и географических условий. Этимологически термин «шаман» восходит к понятию «знания» в индоевропейских языках: шаман — это «тот, кто знает». Антропологи подчеркивают, что шаман значит «властитель духов», религиоведы связывают шаманизм с идеей сверхъестественного, с анимизмом и тотемизмом. 
Мировоззрение шамана покоится на метафорическом представлении природы как человеческого тела, живого существа, функционирование которого производно от действия каждой его части. Такого рода представление просматривается в индуистском понятии дхармы, в даосизме, в «космосе» древних греков. Осью мировоззрения шамана яв- 
ляется представление о Вселенной как о космосе. Космос же, как упорядоченное и сбалансированное целое предполагает источник организации — так возникает идея «великого духа», первый шаг на пути к монотеизму. Для достижения обители «Великого духа» шаману необходимо звено, соединяющее мир людей и небесные выси. Им выступает священная гора (Синай, Олимп, месопотамские зиккураты, древнеегипетские пирамиды, ацтекские храмы Солнца) или Мировое дерево (Иггдразиль у скандинавов и пр.). 
Для понимания структуры магического универсума важное значение имеют магические числа, например, число «семь», касается ли это звезд, смертных грехов, небесных сфер или чудес света. Йогическая космология предполагает и разделенность мира людей и потустороннего мира — этому обычно служит река (типа Стикса у древних греков), через которую проложен путь, часто в виде узкого моста, подобного острию меча. Переправа по такому мосту — испытание веры. И наконец, соотношение тела, духа и души, способность к перевоплощению и переселение душ (метемпсихоз или реинкарнация) характеризуют понимание природы в шаманизме. 
Особую роль в деятельности шамана играет методика магического транса, традиционно это психическое состояние понимали как форму одержимости демоном, который подчинил шамана своей воле. Транс — это способ «путешествия души» шамана в потусторонний мир, и в нем неправомерно усматривать лишь замаскированный обман и невежество. В настоящее время появились свидетельства, позволяющие понять магический транс как своеобразную форму человеческого существования. Во-первых, ученики М. Харнера, организовавшего в США школу шаманов, утверждают, что во время транса они переживали связные и красочные картины «иного мира», в котором душа якобы «свободно витала». Во-вторых, есть сообщения ряда людей о том, что они переживали (во время болезни, под действием лекарств, музыки или танца) переход в «иные состояния сознания». И в-третьих, имеются отчеты исследователей о так называемых паранормальных феноменах, которые говорят о способности некоторых людей к телепатии, ясновидению, биолокации и т.д.^ В рамках этих концепций принято считать, что шаман способен к экстрасенсорному восприятию, его способности развиты до необычных пределов. 
В ходе специального обучения шаман приобретает мистический опыт, позволяющий ему совершать экстатические «путешествия» с Земли на Небо или с Земли в Преисподнюю. Ему известна тайна прорыва уровней реальности, представляемой в архаическом сознании трехэтажной — Небо, Земля и Преисподняя. Эти три космические зоны 
Не все разделяют эту точку зрения. 
соединены между собой центральной осью (ее образами являются Ми-ророй столб, Небесная колонна, Мировое дерево, Мост, Лестница и т.д.). Только шаман может духовно «путешествовать» по всем этим космическим зонам, вести борьбу со злыми духами и демонами в преисподней и передавать небесным богам просьбы и приношения своих соплеменников. 
, Главное здесь в том, что шаман осваивает космологию, мифологию и магию своего племени, чтобы использовать их в качестве своеобразных карт для мистического «путешествия» в «иные» миры. Результаты этого находят практическое приложение в жизнедеятельности племени, дают возможность решать различные реальные проблемы, имеющие значение для существования племени. Есть удовлетворительное объяснение, согласно которому шаман решает эффективно эти проблемы не при помощи оперирования понятиями и словами, а посредством манипулирования образами памяти. Скажем, он должен ответить на вопрос, куда делись стада диких оленей, на которых охотится племя. На этот факт в реальности влияет множество факторов: состояние трав на пастбищах, направление и сила ветра, температура и т.д. Здесь слишком много неизвестных причин, чтобы обычный человек мог ответить на этот вопрос. К тому же не все «переменные» можно даже зафиксировать, в то же время все они содержатся на уровне подсознания в виде образов. Адепты мистицизма считают, что только шаман может в своем «путешествии» в глубь подсознания достигнуть этих образов. Во время Камлания их селекция, ассоциация совершается моментально — так как это образная, а не вербальная память. В итоге камлания шаман может сделать, скажем, такой интуитивный вывод: «Вижу оленей в долине на востоке». 
•^ Необходимо учитывать, что шаман в своей ритуальной деятельности синтезирует целостную модель мира, сформированную в рамках архаических культур, и дает возможность древним коллективам ориентироваться в окружающем мире и решать свои насущные проблемы^. Зачастую шаман является хранителем всей коллективной памяти, т.е. Мифологии и эпоса, изобретателем музыкальных инструментов, знахарем, художником и певцом. Он же следит за календарем и фиксирует 
Чтобы совершить чудо, сверхъестественные способности не обязательны. Вот Финей говорит аргонавтам: «...Этих людей преминув н у острова с берегом гладким /Бросив якорь, птиц вы отгоните хитростью разной /Наглых, что в бесконечном дисле посещают обычно /Остров пустой...» (Аполлоний Родосский. Аргонавтика, II, 1182— 385). Аргонавты приплывают в указанные места, и все именно так там видят; ^о то, что для Финея было знанием (опытным или собранным ло крупицам из рассказов путешественников, — в этом случае неважно), для них (аргонавтов) становится прорицанием, ясновидением, предсказанием будущего, если хотите — чудом. В строке 391 Финей и сам называет свой рассказ «прорицаньем»... 
первые астрономические сведения. Особая связь существует между шаманизмом, культом огня и обработкой металлов, в которой издавна усматривали магические элементы. Гипнотическое искусство шамана в дополнение к выполняемым им функциям обеспечивают ему высокий авторитет, дающий возможность порой объединять в себе власть шамана и вождя. 
В целом можно сказать; что шаманизм представляет собой смесь реальных знаний и умений, фантазии, некритической веры, спонтанных реакций, примитивных заблуждений, иллюзионистского и гипнотического искусства и многого другого. И нет ничего удивительного, что шаманизм вошел в качестве одного из фундаментальных элементов во многие культуры мира, что имеются многообразные связи между шаманизмом и исламом, христианством, иудаизмом, индуизмом, буддизмом и даосизмом. Именно шаманизм как архаическая система верования выполняет в первобытных, архаических культурах вполне определенные социальные функции, обусловленные условиями бытия первобытного человека. Ведь окружающий человека мир в процессе его предметно-чувственного освоения опосредован «миром» символов, символической деятельностью, которые на ранних этапах развития общества проявляются в формах тотемизма, анимизма, магии, шаманизма и религии в силу низкого уровня производительных сил и неразвитости общественных отношений. 
Вполне понятен вывод современной психологии, что у первобытного человека не была развита способность к рефлексии. Под последней понимается высокая форма теоретической мысли, самопознания, постижения божественности бытия, которые были выработаны в древнегреческой философии (от Сократа, Платона и Аристотеля до Плотина и неоплатоников). Понятие рефлексии не приложимо к мышлению человека каменного века. Однако это мышление создало изобразительное творчество — механизм, регулирующий не только поведение человека, но и развивающий способность к связной речи, графической деятельности, обобщению и образно-символическому отражению мира. Благодаря этому человек осознает свою сопричастность окружающему миру и находит свое место в нем. Изобразительное творчество — вершина первоначальной синтетической деятельности человека, «схватывающего» законы окружающего мира. 
Эта изобразительная деятельность представляет собой весьма сложную и глубоко специфическую форму «удвоения» мира в условиях древнекаменного века, когда окружающая среда постигалась при помощи символического использования объема, линии и цвета. Нужно отметить, что наукой до сих пор не решен окончательно вопрос о происхождении изобразительной деятельности человека, о путях ее возникновения. Имеется достаточно интересная и заслуживающая внима- 
ния гипотеза, основанная на анализе так называемых «медвежьих пещер», где находились оставленные неандертальцами черепа и конечности медведя, что указывает на изобразительную природу, на символический характер этих комплексов. Развитие изобразительной деятельности в этом случае идет по схеме: от натурального макета животного через скульптуру, передававшую образ зверя, к плоскостным ри-рункам на глине, соответствующих образно-абстрактному аспекту первобытного мышления. В этом случае прослеживается связь изобразительной деятельности с ритуалом, с его первичной формой — погребальным обрядом. 
, Результаты анализа древнейшей изобразительной деятельности позволили советскому ученому А.Д. Столяру сделать вывод, что «между ^онкретно-образным и абстрактным типами мышления как бы сами собой возникают первые контуры образно-абстрактного типа мышления, переходного по своему характеру, оправданного как логикой развития, так и фактами». Существенно то, что изобразительная деятельность дала возможность совершить переход от конкретно-образного к абстрактному типу мышления. Не менее важно и то, что в основе этого перехода лежит принцип пропорции, принцип равного изменения и геометрического подобия, который является одновременно и принципом природы, и принципом познания и творчества. Ведь принцип пропорции в форме золотого сечения или принцип золотой пропорции играет немалую роль в науке, искусстве и архитектуре. 
Вопрос о происхождении искусства до сих пор решается неоднозначно. Так, имеется магическая концепция происхождения искусства, согласно которой истоком искусства являются магические верования и обряды. На наш взгляд, изложенный выше материал позволяет сделать вывод в пользу следующей концепции, приведенной отечественным ученым Д. Угриновичем в его книге «Искусство и религия»: «Хотя искусство и религия порождены принципиально различными социальными потреб-.ностями, возникли они в одно время и реализовались первоначально в „единой нерасчлененной системе духовно-практической деятельности, которую представлял собой первобытный мифологический обрядовый комплекс». Существенно то, что источником эстетического отношения к .миру, сконцентрированного в изобразительной деятельности, танцах, музыке и прочих видах искусства, служит трудовая деятельность. Однако • возникновение искусства связано не только с трудовой деятельностью, но и с развитием общения индивидов. Членораздельная звуковая речь — форма выражения логического понятийного мышления, но общение может осуществляться посредством рисунка, жеста и пения, зачастую выступающих элементами ритуала. К тому же следует учитывать тот важный эмпирический факт, что искусство представляет собой суггестивную форму существования социально значимой и циркулирующей в общест- 
ве информации, систему эстетических ценностей. Этот факт играл колоссальную роль в жизнедеятельности первобытного коллектива: информация, выраженная в системе эстетических кодов, была необходима для совершения практических коллективных действий, обеспечивающих, в конечном счете, существование племени. 
Следует учитывать и психофизиологическую сторону становления искусства, на значимость которой обращает внимание в своих трудах отечественный антрополог Я.Я. Рогинский. Оказывается, в отличие от других органов человеческого организма, которые функционируют ритмично, мозг может осуществлять свои высшие функции, выходя за пределы ритмов организма. Для глубокого постижения мира, для выработки абстракций мозг нацелен не на физиологические ритмы, а на динамику отражения окружающего мира. Возникает аритмия, вызывающая усталость у человека. Чтобы ее снять, необходим отдых, перерыв в умственной деятельности, т.е. необходимо возвращение к нарушенным ритмам организма. Аналогично происходит на последней стадии антропогенеза, с момента появления «человека разумного». «Под воздействием нагрузок и перегрузок мощнейший, совершеннейший орган мысли, — пишет Я.Я. Рогинский, — не мог бы справляться с небывалыми дотоле по сложности задачами абстрактного мышления, если бы оно не подкреплялось искусством. Универсальный, чисто человеческий мир ритмов — ритмы танцев, звуков, линий, красок, форм, узоров в древнейшем искусстве — оберегал от перенапряжений и срывов мыслящий мозг». 
Традиционное родо-племенное искусство в силу своей синкретич-ности (оно переплетается со всеми иными аспектами культуры — мифологией, религией, обрядом и пр.) является полифункциональным. Прежде всего оно, наряду с другими формами (или сферами) культуры, представляет собой воплощение и выражение общих, устоявшихся представлений данного общества, т.е. выполняет идеологическую функцию. 
В основе произведений искусства дописьменной и особенно пред-письменной эпохи лежит пластическая идеограмма. Именно благодаря этому качеству первобытное и традиционное искусство эффективно выполняет различные социальные функции. Ритуальные маски, статуэтки, нательные и наскальные рисунки и другие изобразительные формы и художественные предметы, используемые при совершении обрядов инициации, так же как игры, танцы, театрализованные представления, составляют «одну из связей, соединяющих различные поколения и служащих именно для передачи культурных приобретений из рода в род» (Г.В. Плеханов). Символический характер первобытного и традиционного искусства, его условный изобразительный язык, идео-пластические формы призваны выражать сложные идеи и понятия, которые невозможно воспроизвести натурально. 
В первобытном и традиционном искусстве социальные функции тесно переплетаются с магико-религиозными: статуэтки — вместилища душ умерших, предназначенные для культа предков, играют определенную социальную роль. Ведь они отражают реально существующую структуру общества, ибо иерархия в царстве духов соответствует зем-Яой. Синкретизм этого искусства, нерасчлененность его магико-религиозных, социально-политических и иных функций отражает нерасчлененность этих аспектов в реальной жизни архаических обществ. Нельзя провести четкую границу между статуями предков, различными фетишами, масками, так как и те и другие наделены сверхъестественной силой, способны вмешиваться в жизнь людей, служат предметом поклонения. 
Первобытный и традиционный религиозно-художественный комплекс можно рассматривать как гипотетическую картину мироздания, удовлетворяющую человека своей законченностью и полнотой, т.е. речь идет о его познавательной функции. Различного рода магия имеет целью воздействие на определенный объект, в случае охотничьей магии — овладение животным. В процессе магических действий человек воссоздает образ, предстоящий его мысленному взору, что само по себе является актом абстрагирования. Рука помогает мысли, образ фиксируется, становится доступным восприятию, исследованию в изобразительном искусстве. Изображение дает возможность группировать предметы, акцентировать детали, выявляя назначение, сущность того или иного предмета. Это — особенная форма познания, отличающаяся от собственно научного познания уже тем, что «истины от искусства» даны нам в непосредственном вйсприятии, связаны с аффективными актами человеческого духа.  
Завершая данную лекцию, необходимо отметить следующее. В первобытном обществе функционирует триада — родовой строй, миф и изобразительная деятельность. С разложением первобытного общества и появлением классового общества на смену этой триаде приходит новая: государство, религия и письменность, происходит смена мифа религией, включающей в себя моральный момент. Однако во всех религиозных системах, рожденных мифами каменного века, сохраняется комплекс основных идей древнейшего мифа. Так, идея бессмертия Души восходит к самому древнему в истории человечества сюжету о Жизни и смерти, запечатленному в росписях палеолитической пещеры Ляско. В целом можно сказать, что первобытнообщинная социокуль-турная система характеризуется, насколько об этом можно судить на современном уровне знания, поразительной однородностью социальных структур, одним и тем же набором типов деятельности, высокой степенью «похожести» в плане духовной культуры различных человеческих отношений. С разложением же первобытного общества начина- 
ется процесс многолинейного развития мировой истории, появляется разнообразие социокультурных систем, с чем мы и столкнемся в следующих лекциях.

ЛИТЕРАТУРА

Клике Ф. Пробуждающееся мышление. М„ 1983.  
Мириманов В.Б. Первобытное и традиционное искусство. М., 1973.  
Симонов И .В., Ершов 11.М., Вяземский Ю.П. Происхождение духовности. М., 1989.  
Тайлор Э. Первобытная культура. М„ 1989.  
Токарев С.А. Ранние формы религии. М., 1990.  
Фрэзер Дж. Золотая ветвь. М.. 1984.  
Фрейдеберг О.М. Миф и литература древности. М„ 1978.  
Элиаде М. Космос и история. М„ 1987.

КУЛЬТУРА ДРЕВНЕГО ЕГИПТА

Особенности мироощущения древних египтян: религия, магия и мифология.  
Теократический характер власти фараона в Древнем Египте.  
Повседневная жизнь египтян во времена великих фараонов.  
Научная мысль: величина, математика, астрономия и зачатки научного мировоззрения.  
Писцы и центры духовной жизни.  
Эстетические представления древних египтян.  
Гуманизм древнеегипетской культуры.  
Наследие Древнего Египта.

Испещренные иероглифами грандиозные храмы и надгробные памятники Древнего Египта приводят в изумление современного человека, которому не так просто понять их смысл и значение. Они представляют собой свидетельство особого мироощущения древних египтян, помогавшего им решать свои социальные проблемы. Это своеобразное воплощение образа мыслей и действий, столь странного и в то же время столь близкого нам. 
Для мышления древних египтян характерен дуализм в понимании мира, сводящем целое к единству и борьбе двух начал, которые отражаются и в двойственном характере царской власти, и в противопоставлении черной земли и белого песка пустыни, Верхнего и Нижнего Египта. Это мышление подчиняется двум принципам магического мироощущения. ибо исходит из того, что между предметом и его определением имеется взаимосвязь, а именно: слова воплощают предметы и явления — отсюда значение игры слов в историях о сотворении мира, — а речь упорядочивает их. Вместе с тем слова богов (иероглифическая система письма, составленная из картинок, срисованных с натуры, возникшая одновременно с графическим искусством Древнего Египта) представляли собой отражение реальности. Изображение живого су- 
51 
щества, непременно сопровождающееся его именем, становится как бы сдвоенным. Почти маниакальная страсть заключать реальность в рамки устойчивых вербальных и графических символов, дабы закрепить ее с помощью одной из высших форм волшебства — вот основная черта древнеегипетской культуры времен фараонов, объясняющая природу ее удивительных памятников и надписей. 
Именно в рамках этого мироощущения функционирует своеобразная картина мироздания: бесконечная водная пучина окружает твердь мироздания; на Земле эти воды принимают форму морей, они наполняют небесный свод, по которому прокладывают свой путь звезды, они питают русло подземной реки (по ночам солнце плавает по ней с запада на восток) и каждый год заново омывают землю, разливаясь по ней паводком Нила. 
Этот океан, этот мир тьмы заполняет собой все пространство Вселенной до тех пор, пока солнце, Атум-Ра, не поднимется над ней, оттеснив назад густой мрак. С высоты .своего положения бог дал форму окружающему миру, вдохнул в него воздух, свет и жизнь, вступив в бой с силами бездны. Потом он создал богов и людей, животных и растения. Но это было лишь начало. Каждый вечер бог солнца становился стариком: каждое утро, вновь помолодевший, омытый в водах вечности, он снова создавал мир и вступал в схватку, но каждый день огромный змей Апоп гнал солнце к закату. Человечество восстало, заставив Ра подняться в небо\ но он продолжал охранять порядок, маат, им установленный и ставший его жизнью. И вот всем живым существам приходится стареть и вновь становиться молодыми, здесь, на земле, подобно солнцу, подчиняясь бесконечному круговращению жизни, пока их не коснется перст смерти и они не войдут, как Осирис, в застывшее царство мертвых. Когда же и Атум вернется к своему изначальному покою, время и пространство перестанут существовать. 
Несколько разных мифов и толкований каждый по-своему рассказывают об одном, едином для всех творце. Согласно главенствующему учению, зародившемуся в Гелиополе, именно Атум-Ра указал каждой вещи ее место, однако жрецы Мемфиса утверждали, что первым по- 
Такова версия французского ученого Ж. Юайотта. Однако существует и другой сюжет, когда «...люди перестали почитать бога-царя и даже «замыслили против него злые дела». Тогда Ра собрал совет старейших богов во главе с прародителем Нуном (или Атумом), на котором было решено наказать людей. На них напустили солнечное око, любимую дочь Ра, называемую в мифе Сехмет или Хатор. Богиня в образе львицы стала убивать и пожирать людей, их истребление приняло такие размеры, что Ра решил остановить ее. Однако богиня, разъяренная вкусом крови, не унималась... Тогда ее хитростью напоили красным пивом, и она, опьянев, уснула и забыла о мести. Ра же... продолжал править миром...» (Рубинштейн Р.И. Египетская мифология // Мифы народов мира. М., 1991. Т. 1. С. 424). 
52 
явился Птах (Земля), который создал небо и пустил по нему солнце. Мудрецы говорили, что он выносил идею сотворения мира в своем сердце (а сердце — «седалище мысли») и дал ей жизнь движением языка (своим животворящим словом). 
Во времена фараонов деление всего сущего на мужское и женское начало считалось неотъемлемой чертой жизни. Творец создал две божественные четы, олицетворяющие физическое устройство мира: это — воздух и свет-огонь, земля и небо. Боги следующего поколения, стоящие ближе к человеку, сами во многом напоминают людей своей борьбой за власть и смертью. Убитый Сетом Осирис с помощью Исиды и Нефтиды обрел новую жизнь, восторжествовал над смертью и стал победителем царства мертвых. Его сын Гор, рожденный после смерти отца, стал властелином Земли, победив родного дядю Сета, который хотя и был вечным «нарушителем спокойствия», но в те времена еще не 'отождествлялся с высшей силой зла и был неоднозначной фигурой. Его божественная ярость настигала с неотвратимостью судьбы, заставляя живых поворачиваться навстречу вечности, и помогала Ра и фараону одерживать верх над иноземцами и змеем бездны. О Сете рождались различные легенды. Так, в одной из них Гор и Сет делили между собой власть над Темной и Красной землями, в другой — Сет стал властелином Юга, а Гор — Севера (неразрывно связанных между собой). Но чаще всего Гор представал изгоняющим Сета и воцаряющимся над теперь уже навсегда упорядоченным миром. 
Все эти идеи и образы служили основой обожествления власти фараона. Литература отождествляет фараона с Гором — правит он землею так, как бог правит небом, фараон является тем, который находится под .покровительством Двух богинь, охраняющих его власть, является владыкой Верхнего и Нижнего Египта, Золотым Гором, а также Гором — победителем бога Сета. Фараон, как наследник создателя и владыки мира (в конце Древнего царства), обладает властью над целым космосом. Именно этот монументальный аспект древнеегипетской власти выражается в статуях фараонов раннего периода, и прежде всего в величайшем шедевре среди них — пирамиде Хефрена. Властный, невозмутимый, с глазами, устремленными в далекий горизонт, где царствует его отец Ра, фараон собственной особой сохраняет равновесие мира, которому каждый момент грозит возврат хаоса. 
Благополучие страны обусловлено наличием фараона. В фараоне «воплощались здоровье и зрелость» народа. Благодаря фараону Египет находился в том счастливом положении, что в любом аспекте, идет ли речь о природе или о деятельности человека, господствует регулярность и порядок. Такова теологическая теория власти фараона, однако на практике шла напряженная внутренняя борьба, обусловленная классовыми и социальными противоречиями древнеегипетского общества. 
Не случайно в произведении «Наука для фараона Мерикара», свидетельствующем о высоком уровне культуры политического мышления гераклиополитанской династии, фараон выступает прежде всего как человек. Фараон дает советы другому фараону, своему сыну, причем пользуется рефлексией, знанием вещей и словом, основными факторами в политике. Примечательно, что фараоны дают советы своим преемникам в управлении страной: 
Подражай своим отцам, своим предкам: 
Добились они власти (над своими подданными) благодаря обладанию знанием. Слова их остаются в их писаниях. Открой, почитай и следуй их мудрости. Прежде нужно учиться, потом приобретать опыт. 
Царственный автор в своей «Науке» приводит ряд примечательных мыслей, например: «богатый народ не восстает», «не гневайся — хорошо самообладание», «создай себе памятник любовью (окружающих) тебя», «язык — это меч (царя); речь сильнее любого оружия» и т.д. Много внимания уделяется методам борьбы против заговорщиков и мятежников. Царь указывает, как надо относиться к подданным, отделяя от их основной массы свое ближайшее окружение: «Почитай сановников, способствуй преуспеянию народа твоего» и пр. Одним словом, власти фараона следует учиться как профессии; вот жесткий урок революций и восстаний, потрясавших древнеегипетскую цивилизацию. 
Теологическое обоснование власти фараона возникает в силу осознания правящей элитой социальных изменений во времени, что резко подчеркивается в ходе революций и социальных потрясений и желания противостоять им наиболее эффективным способом. 
В одном из памятников литературы, описывающем страшные последствия революции, положившие конец Древнему Царству, читаем: «Действительно, законы были выброшены из архивов. Топчутся по ним на публичных площадях». 
Возникает проблема сохранения и упрочения существующего общественного порядка, преемственности в управлении Древним Египтом. Концепция власти фараона — это не просто набор рецептов сохранения власти и реализация методов социального управления, а обоснование, хотя и теолого-политическое, власти, объяснение сложившегося порядка вещей в обществе и предсказание того, что произойдет при нарушении данного социума. 
Это монолитное общество, воспевающее в своих гимнах единство творения и тайну творца, было в то же время крайне политеистическим и фантастичным в своем поклонении богам. Древние египтяне признавали всех богов, с незапамятных времен почитавшихся разными местными традициями. У каждого из них были свое имя, своя история, основные атрибуты и символика, делавшие их единственными в своем роде. Жители каждого города глубоко чтили покровительствующее им 
божество, от которого зависело их благоденствие. В то же время эти боги и богини считались родителями фараона и его покровителями, а он в свою очередь становился хранителем их культов. 
Со временем весь этот обширный пантеон был подчинен определенной логике, в соответствии с которой появилась некая божественная иерархия. Теперь главное божество любой провинции считалось воплощением солнца, что отразилось и на их именах: Амон-Ра, Манту-Ра, Себек-Ра. Ведь, по сути, боги всегда являются воплощением или творением одного, стоящего над всеми Бога, а индивидуальность каждого из них определяется его ролью в официальных обрядах и местных религиозных церемониях; с их помощью люди надеются приблизиться к Высшему Божеству, снисходящему до них в своих созданиях. Реформа знаменитого фараона — просветителя Эхнатона, отменившего все культы, кроме поклонения солнечному диску (богу Атону), не имела успеха главным образом потому, что политеизм, по сути дела, сформировал не только религиозную терпимость древних египтян, но и был неразрывно связан с централизованным бюрократическим государством. 
Какое же место занимали простые смертные в этом мире, где судьба всего сущего определялась взаимодействием между единственным человеком, созданным из плоти и крови, — фараоном, и сонмом богов? В отличие от других народов, населявших в древности Ближний Восток, жизнь египтян была на редкость «современной». Все люди были здесь :равны перед Создателем и, как правило, объясняли свои достижения мудрым выбором фараона. Между государством и отдельной личностью не стояли ни узаконенная аристократия, ни промежуточные инстанции. Человека определяло имя его родителей и титул, соответствовавший его месту в административной системе. Мужчина и женщина были равны перед законом, хотя женщина обычно входила в дом мужа, где ей отводилась почетная роль «хозяйки дома», исполнение которой и становилось ее основным занятием. Египтяне ценили радости семейной жизни, что нашло отражение в рисунках и надписях на стенах гробниц и в литературных памятниках. Детей заводили охотно, о них заботились, причем не с целью продолжения рода, а просто ради счастья, которое они приносили, и, памятуя о том, что когда-нибудь именно они смогут дать своим родителям новую жизнь, исполнив погребальные ритуалы. 
Правила маат предписывали имущим помогать неимущим, а книги древнеегипетских мудрецов за 3000 лет до н.э. говорили о милосердии и милостыни теми же словами, которые зазвучат позднее из уст потомков Авраама. Они приучали к культуре поведения, сдержанности и внешней скромности, к дисциплине, ярчайшим свидетельством которой служат статуи и рисунки, изображающие фараонов. Правила маат 
-1 
ставили определенные границы сознанию собственной ценности индивида. Ведь справедливость не одинока, за ней стоят боги, которые не признают нарушения ее законов: «Не имей злых намерений к другим людям, ибо боги покарают тебя». Справедливость независима от человека, ибо «никогда не исполняются человеческие цели, но зато исполняются божественные приказы». Поэтому также необходимо уметь подчиняться законам, которые ориентируют, как поступать в той или иной ситуации. Если человек умеет приспособиться к законам, то он будет счастливым. А счастье — великая ценность, которую ничто не заменит: «Будь счастлив всю жизнь, не делай сверх того, что следует делать, не сокращай времени, отпущенного для радости, ибо страшным является трата времени, предназначенного для удовольствия. Не трать времени на работу, кроме необходимого минимума, которого требует сохранение хозяйства. Помни, что богатства можно достичь, если желаешь, но какая же польза от богатства, если желания угасли?» В этих словах содержится наиболее древняя известная нам система гедонизма (этики наслаждения). Гедонизм, пронизывающий науку Птахотепа, не был исключительным явлением в эпоху фараонов, напротив, вся жизнь человека была тогда проникнута земными элементами: красотой и прелестью жизни, неповторимой ценностью удовольствия и счастья. Жизнь и ее ценности настолько ценились в эту эпоху, что они были распространены на загробный мир, в котором люди должны вести такую же жизнь, что и на земле. Не случайно знаменитая «Книга мертвых» основана в значительной степени на принципах учения Птахотепа. 
В начале Древнего царства только фараоны могли войти в загробный мир, и только гораздо позже это стало доступно всем египтянам. Как свидетельствуют достоверные исторические сведения и заключения ученых, древние египтяне совершили 4,5 тысячи лет назад одну из самых странных среди всех социальных революций. В этой революции не стремились прямо и сознательно ни к земле, ни к власти, ни к новым политическим институтам. Не стремились к установлению человеческих условий труда. Не требовали богатства фараонов и жрецов. Успешно завершившаяся народная революция экспроприировала тайны преодоления смерти, магию, надгробные молитвы, ритуалы и их скрытые значения, благодаря которым, по тогдашним представлениям, их владельцы владели загробной жизнью. Революция за «дегерметизацию» и уничтожение эзотеризма, но не против невежества, а во имя и за полное равенство (читай: подчинение) людей перед одной иллюзией. 
Следует подчеркнуть, что фундаментальным принципом древнеегипетской культуры является вера в вечную жизнь, индивидуальное бессмертие. Благодаря этому принципу древнеегипетское мировоззрение, сконцентрированное на власти фараона, оставляло простым 
людям возможность самовыражения, и они, призвав на помощь всю магическую силу искусства, письма и обряда, старались увековечить свои мумии, имена, свою покидающую тело душу (каи) и свою жизненную силу (ка). Их ждала вечная жизнь, поистине царская (каждый превратится в Осириса) и поистине божественная (каждый станет спутником Солнца). Со времен Среднего царства считалось, что достижение этого блаженства зависит от личных качеств человека. И если в храмах только фараон мог говорить от имени всего общества, зато каждый египтянин, в зависимости от своих средств и заслуг, мог выразить себя, воздвигнув собственную гробницу. Однако положение большинства египтян отнюдь не было столь идиллическим. Привлекательная сторона жизни присуща дворцам фараонов и богатым усадьбам знати, тогда как в домах простых смертных были свои непростые повседневные проблемы, достаточно вспомнить пристрастие к палочным наказаниям в долине Нила. Изучение жалких остатков бедных поселений позволяет историкам взглянуть на повседневную жизнь древних египтян значительно объективнее, чем об этом говорят гробницы и храмы. 
Весьма значительные успехи гения древних египтян в области мумификации, которые невозможны без соответствующих достижений в ряде наук, в том числе в физике, химии, медицине и хирургии. Например, они использовали знание химических характеристик натрона для мумификации человеческого тела — практического выражения представления о продолжении жизни после смерти. Современный анализ компонентов натрона показал, что в его состав входят карбонат натрия, 'бикарбонат натрия, хлористый натрий и сульфат натрия. Древний египтянин осознавал химические функции этих веществ — в процессе мумификации он помещал тело в натрон на 70 дней. Он вынимал мозг через ноздри. Такие операции требовали точного знания анатомии, о чем свидетельствуют хорошо сохранившиеся мумии. 
Наиболее важным вкладом древних египтян в науку следует счи-тгать медицинские знания. Древнеегипетский врач был одновременно жрецом и магом, что характерно для Ближнего Востока, где не было резкой границы между медициной и религией. Несмотря на это именно в Древнем Египте впервые в мировой истории возникла реальная медицина в современном значении этого слова. 
Древние египтяне занимались и такой важной отраслью науки, как математика, одним из крупных достижений в которой было некоторое развитие десятичной системы счисления. Любая административная и техническая деятельность (особенно строительная) требует вычислений. Древнеегипетская административная организация требовала знания арифметики и геометрии. Представляет интерес тот факт, что символические обозначения дробей 1/2, 1/3, 1/4 и т.п. происходят из мифа о Горе и Сете. 
На достаточно высоком уровне для того времени находилась геометрия. С высокой степенью точности построены пирамиды, дворцы и скульптурные монументы. В «Московском математическом папирусе» имеются решения трудных задач на вычисление объема усеченной пирамиды и полушария. Объем цилиндра исчисляли, умножая площадь его основания на высоту. Эта операция, связанная с цилиндрической формой меры для зерна, использовалась для учета зерна в государственных хранилищах. Древние египтяне также обладали некоторыми элементарными знаниями в области алгебры — умели решать уравнения с одним и двумя неизвестными. 
Древнеегипетская культура обусловила специфическую форму существования науки, которая является особым видом ориентировочной деятельности человека для установления места его и человечества во вселенной. Эта специфика связана с тем, что интеллектуальная элита жрецов облекала специализированное знание в одежды мистики и религии, чтобы сохранить свое господство. 
Прежде всего, жрецы весьма эффективно использовали накопленные в течение весьма длительного времени систематические наблюдения небесных явлений. Так, в процессе астрономических наблюдений жрецы открыли циклически повторяющиеся затмения Солнца. Способность предвидеть затмения Солнца с весьма большой точностью использовалась ими для управления обществом. Люди верили, что жрецы в предсказанные дни и часы способны погасить и снова зажечь солнце. Аналогично, предсказанные наступления дождей, разливов Нила и других явлений природы толковались как свидетельство могущества жрецов, их власти над солнцем, луной, звездами и другими элементами природы, возникающей из контакта с соответствующими богами. Посвященные же знали, что источником власти в действительности являются систематически проводимые наблюдения и тщательно оберегаемые записи на эзотерическом языке. Помимо астрономического знания жрецы накапливали также знания в области математики, химии, фармакологии, медицины, психологии и др. Они использовали гипноз, ясновидение и др., чтобы вызвать страх, возбудить надежду и принудить общество к подчинению. Жрецы применяли специализированные знания для усиления своей власти, убеждали людей, что они являются посредниками между людьми и богами, что подношением даров богам при помощи жрецов можно получить благосклонность богов. 
Вместе с тем следует отметить тот важный момент, что различные отрасли специализированного знания, те же медицинские знания, основываются на рациональных принципах и эмпирических критериях. Уже в эпоху Древнего царства можно зафиксировать значительное стремление к рациональному познанию, что привело к возникновению 
того, что на современном языке можно назвать философией наблюдения и научной медициной. Чтобы понять эту философию и эту медицину, необходимо рассматривать их на фоне теологии, которая занималась не только религиозной символикой и ритуалом, но также самой природой божества и которая возникла из наблюдения смерти человека. К этому нужно добавить и то, что в Древнем Египте возникло и такое течение мысли, которое акад. В.В. Струве назвал антропоцентризмом. В «Поучении гераклеопольского фараона» (Ахтоя III, XXII— XXI вв. до н.э.) говорится, что весь мир, включая растения и животных, создан богом ради людей. 
1 Как же возможно было при таком понимании объяснить существование хищников, вредных грызунов и т.д.? Эхнатон в своем гимне .(через 6 веков после Ахтоя III) решает этот вопрос очень просто. Змеи, 1дьвы боятся доброго бога, и только под покровом ночи, когда солнце удаляется, они выходят из своих нор и начинают свирепствовать. Все это происходит вопреки воле доброго бога, в его отсутствие. Вспомним, что и в зороастрийской системе вся враждебная человеку дикая фауна «оказывается под покровительством Аримана. Эти взгляды подрывали, ..конечно, веру во всемогущество бога-промыслителя и облегчали возникновение начал научного мировоззрения. : Древний Египет был классическим теократическим государством с плановым земледельческим хозяйством, с развитыми агрономией и медициной, искусством и ремеслом (вазы ремесленников и драгоценности ювелиров Древнего Египта могли получить высшие призы на <лю6ой из нынешних всемирных выставок). Развитие централизованной бюрократической машины управления, сосредоточение власти и концентрация специализируемого знания в руках касты жрецов тесно рвязано с переходом от охоты и собирательства к земледелию, которое в 400-600 раз продуктивнее охоты. Занятие земледелием требовало предвидения различных явлений природы. Например, земледелие в древнем Египте было тесно связано с разливами Нила, способность их ^Предвидеть влияла на результаты труда египетского земледельца. ^редвидеть разливы и отливы Нила могли только жрецы и этого рода Знание являлось основой их власти над обществом. ^ Уже в раннем периоде Древнего Египта (Древнее царство) сформи-дювалась и использовалась письменность, что было обусловлено государственным делопроизводством и наличием крупных хозяйств. Развитие письменности диктовалось также потребностью фиксировать разливы Нила, так как организация оросительного дела давала возможность получения прибавочного продукта. Письменность нужна была ^ля учета и контроля произведенного продукта, для распределения этого продукта, поэтому видное место занимает фигура писца. М. Ко-ростовцев подчеркивает, что «многие египетские чиновники того вре- 
мени (Древнего царства. — Б.Л.).были людьми грамотными». Другими словами многие писцы отнюдь не занимали скромного положения в древнеегипетском обществе, а часто были важными сановниками. Иерархическая и бюрократическая машина государственной власти Египта Древнего царства обусловила обширную переписку и сложную систему отчетности. В этом нуждались и крупные хозяйства сановников. О социальной значимости фигуры писца весьма определенно говорится в папирусе Анастаси II: «Будь писцом. Освобожден он от всяких [физических] повинностей, он защищен от работы всякой. Избавлен он от мотыги и кирки. Ты не будешь таскать корзин. Отдалит это тебя от гребли веслом и избавит тебя от [сечения] прутьями, не будешь ты находиться под [началом] многих господ, под [властью] многочисленных начальников. Это он руководит работой всякой в стране этой». Готовились писцы в школах при храмах. Профессия писца была самой привилегированной и исключительной в древнеегипетском обществе. Писец — это мудрец Древнего Египта. Писцы составляли интеллектуальную элиту древнеегипетского общества, управляющую сложной административной и экономической деятельностью страны. 
В Древнем Египте существовал такой специфический институт, как «Дом Жизни», основанный, очевидно, в эпоху первых династий. Он находился возле дворца фараона, имел отделения в каждом значимом храме и выполнял следующие функции. 
Во-первых, именно там обрабатывали и редактировали теологические трактаты и все произведения, в большей или меньшей степени касающиеся проблем философии и теории власти. Теология считалась матерью всех знаний и искусств. Одна из задач слушателей «Дома Жизни» — создание гимнов и священных песен, отражающих определенные философские концепции. Там создавалась и дидактическая литература, особенно бурно развивавшаяся в Древнем Египте. 
Во-вторых, там систематизировались, хранились и делались доступными так называемые «магические» книги, в содержание которых входили и сведения из медицины, содержащие наряду с магическими заклинаниями и высоко рациональные и экспериментально подтвержденные средства лечения, а также теологические концепции древнеегипетских мыслителей. 
В-третьих, в нем вырабатывались директивы для деятельности художников, скульпторов и архитекторов. Возводя храм, архитекторы обязаны были сделать его символическим представлением мира, который был извлечен из хаоса и управляем богом. Художники и скульпторы создавали статуи богов и людей в соответствии с культовыми канонами. В соответствующих священных текстах записаны данные богом Тотем принципы художественного творчества. В-четвертых, там занимались также астрономией и математикой, 
необходимыми для постижения мира, и времяисчислением, чтобы вычислить тщательно пропорции, без которых невозможно возведение памятников, зданий и пирамид. 
Высокого уровня в Древнем Египте достигли различные виды искусства, для них характерен необычайный расцвет. Раннее изобретение письменности способствовало развитию высокохудожественной словесности во всех ее основных литературных жанрах. До нас дошли древние мифы, сказки, повести, басни, дидактические произведения, философские диалоги, гимны, молитвы, плачи, эпитафии, любовная лирика. С древности, прежде всего в связи с культовыми действиями и церемониями, развивались музыка, изобразительное искусство, скульптура и архитектура. Фараоны и высшие сановники окружали себя скульпторами, архитекторами, певцами, танцовщицами, музыкантами. В более поздний период развивается религиозная драма и появляется светский театр. Есть основания предполагать, что в Древнем Египте существовали даже труппы бродячих актеров. Высокого художественного уровня достигли древнеегипетская живопись, скульптура и монументальная архитектура. До сих пор поражают зрителя мастерством статуя писца Каи, скульптурные портреты царицы Хатшепсут, фараона Эхнатона и удивительный своей одухотворенной красотой образ Нефертити, великолепные аллеи сфинксов и колоссальные храмы в Луксоре, Карнаке и других местах. Неудивительно, что столь высокий уровень искусства и его почетное место в древнеегипетском обществе привели к появлению первых эстетических суждений, зафиксированных в письменных источниках. У древних египтян, видимо, впервые в истории культуры мы находим уже высоко развитое чувство красоты, прекрасного. Искусство как искание и выявление одного только идеально-прекрасного было неизвестно в Древнем Египте. Древний египтянин любил красоту в природе, он хотел быть окруженным такой красотой у себя дома и за его стенами. Вот почему предметы обихода в домах богатых людей всюду обнаруживают бессознательную красоту линий и тонкое соблюдение пропорций. Красота в природе и внешней жизни, запечатленная в украшениях, индивидуализировала до известной степени даже самые обыденные вещи. Древние египтяне стремились придать красоту всем предметам, но эти предметы, от первого до последнего, служили какой-нибудь полезной цели; они не были расположены делать прекрасную вещь исключительно ради ее красоты. Так, в скульптуре преобладало практическое начало — великолепные статуи Древнего царства были сделаны не для украшения рыночной площади, а для того, чтобы быть замурованными в гробницах, где они ^огли быть полезны для умершего в загробной жизни. Этой же цели служила и настенная живопись в гробницах, и пирамиды. Древний Египет является, по всей видимости, родиной световой 
религии и эстетики света. Обожествленный солнечный свет (бог солнца Ра, Амон-Ра, Атон) постоянно почитался высшим благом и высшей красотой у древних египтян. Свет и красота с древнейших времен отождествлялись в египетской культуре. В гимне, посвященном Ра, божественный свет стоит в тесной связи с красотой: 
Все спящие поклоняются твоей красоте, Когда твой свет озаряет их лица. Приходишь ты, и вновь покрывает их тьма, И каждый вновь ложится в свой гроб. 
Свет и красота выступают здесь «жизнедателями», началом и основой жизни, которую египтяне в своих мифах производили от солнца, они являются благом, пределом мечтаний древних египтян. 
Прекрасное в древнеегипетской эстетике, как и во многих культурах древности и средневековья, теснейшим образом связано с благом, добром. В тексте на саркофаге XXII в. до н.э. Исида восклицает: «Я — Исида, более благая, чем все боги, и более прекрасная (чем все боги)». Часто эти термины взаимозаменяются. За красотой богов, воспеваемой в египетской мифологии, ясно ощущается любовь древних египтян к красоте материального мира, любовь к жизни. Они любовались красотой человеческого тела, лица, стремясь запечатлеть ее в своем искусстве. Физическая красота человека тесно связывалась с наслаждением; древние египтяне не были аскетами и ригористами, не удивительно поэтому, что гедонистический аспект занимал существенное место в их эстетике. «Прекрасноликий» и «сладостноликий» — синонимы в древнеегипетской мифологии и лирике. Следует иметь в виду, что, тесно связав красоту человеческого тела с эротическим наслаждением и любовью, древние египтяне при помощи мифологии и изобразительного искусства опоэтизировали и одухотворили и любовь, и любовное наслаждение, и физическую красоту человека, включив их в сферу собственно эстетического. 
Художественное мышление египтян с древнейших времен в результате длительной практики выработало развитую систему канонов: канон пропорций, цветовой канон, иконографический канон. Здесь, пожалуй, впервые в истории канон становится важнейшим эстетическим принципом, определяющим творческую деятельность художника. Художественный эффект в каноническом искусстве достигался за счет незначительного варьирования форм внутри канонической схемы. Дальнейшее развитие эти приемы найдут в искусстве и эстетике Средневековья. 
Важной и значимой в истории мировой культуры чертой, впервые проявившейся в Древнем Египте, является гуманизм. Уже от эпохи Древнего царства (III тысячелетие до н.э.) до нас дошли высказывания типа надписи жреца Шеши: «Я спасал несчастного от более сильного... 
Я давал хлеб голодному, одеяние нагому. Я перевозил на своей лодке не имеющего ее. Я хоронил не имеющего сына своего...» Большое количество подобных текстов свидетельствует о существовании сильной гуманистической струи, пронизывающей культуру Древнего Египта. 
Несмотря на широко распространенную мысль о загробной жизни, на атмосферу религиозности и иррационализма, господствующую в обществе, древние египтяне сумели выработать замечательные принципы нравственного поведения индивида, гуманизма. Книги мудрости Аменемоне свидетельствуют о весьма высоком уровне морали. Верховный принцип древнеегипетской этики воплощался в «Маат», особом качестве мира, созданном богами в момент творения (в нем содержатся такие идеи, как «порядок», «истина», «справедливость» и «добродетель»), оно репрезентировало волю богов. Индивид стремился действовать в соответствии с божественной волей, потому что это был единственный способ гармонизировать отношения с богами. Для древнеегипетского крестьянина Маат означало тяжелую и истинную работу, для должностного лица — справедливое решение. Маат выступало в качестве хранителя неизменного мира и общества. Его основная функция состояла в предотвращении любой попытки поставить под сомнение структуру общества или любой возможности изменить его. Мир и все в нем таковы, какими были созданы в момент творения, поэтому все фиксировано, вечно и правильно. Войны, эпидемии и засухи считались временными нарушениями установленного космического порядка. Неизменность мира означала отсутствие хороших и плохих времен. Не случайно в древнеегипетской мифологии не было ни Эдема, ни про-щедшего Золотого века, ни Армагеддона. Сфера духовной жизни цивилизации Древнего Египта была ориентирована на идею бессмертия, однако в ней существовала и антитеза этой идеи, о чем свидетельствует так называемая «Песнь арфиста», совокупность текстов, появившихся в эпоху Среднего царства и Нового царства. 
Все на земле бренно, утверждается в «Песне», решительно все обречено на исчезновение; испокон веков поколения людей одно за другим нисходят в могилы, надгробные памятники разрушаются и исчезают, и от этих людей не остается даже воспоминания; о мудрецах древности Импхотепе и Джедефхоре помнят только потому, что все знают их изречения и повторяют их; никто из умерших не явился из потустороннего мира, чтобы сказать живым об ожидающей их участи; а потому надо использовать все блага жизни — веселиться и наслаждаться, ибо ничто не отвратит неизбежную смерть. 
Таким образом, «Песнь» не просто высоко оценивает земную жизнь, ,но и полна неприкрытого скептицизма по отношению к загробным верованиям. Насколько необычно возникновение в религиозной культуре подобных взглядов? Нельзя не согласиться с мнением акад. 
Б.А. Тураева, утверждавшего, что «они общечеловечны» и напоминают мысли, высказанные в эпосе о Гильгамеше и в библейской книге «Экклезиаста». Каждое из подобного рода произведений свидетельствует, что наиболее пытливые умы древности ощущали недоказуемость и сомнительность некоторых религиозных догм, и «Песнь арфиста», бесспорно, говорит о наличии в древнеегипетской культуре разных, иногда прямо противоположных течений религиозно-общественной мысли. Можно сказать, что в этой культуре все погружено в атмосферу религиозности, но вместе с тем все одновременно имеет мощные корни в глубинах чистой человечности. 
Многие достижения древнеегипетской культуры вошли в арсенал европейской культуры, в том числе и науки, посредством греко-римской культуры. В основе календаря, которым мы пользуемся сегодня, лежит, в конечном счете, египетский календарь: именно он был первым солнечным календарем, с «жестко закрепленными» датами (в отличие от лунного, месяцы которого свободно «гуляют» по сезонам года). В основе европейской медицины лежит древнеегипетская медицина, имеется предположение, что иероглифы оказали влияние на создание финикийского алфавита, выступившего в качестве прототипа латинского алфавита. 
Ряд мотивов лирики Древнего Египта вошли в качестве извечных тем в мировую литературу. Утренняя песнь любовников, после ночи объятий и утех взывающих к птицам с просьбой повременить с возвращением нового дня, обращение к двери, отделяющей юношу от любимой им девушки; описание и восхваление ее достоинств и красоты и т.п. Все это потом бессчетное количество раз будет перепеваться и повторяться в художественном творчестве почти всех народов и прежде всего в «Песне песней». Затем эти мотивы прозвучат у великих лириков Греции и Рима: Сапфо, Днакреона, Феокрита, Катулла, Вергилия, Горация, Пропорция, Овидия, будут восприняты трубадурами и миннезингерами и от них перейдут к поэтам Возрождения. 
Большое влияние на древние народы имела религия древних египтян: известен культ египетских божеств у греков и римлян. Христианство, возникшее в Палестине и быстро распространившееся по всей Римской империи и за ее пределами, уже в самом начале своего развития впитало в себя ряд моментов египетской религии и сделало их своими органическими элементами. Древнеегипетских элементов в христианстве очень много, и невозможно их все перечислить. Достаточно указать на то, что в образе архангела Михаила обнаруживаются явные черты древнеегипетского бога мудрости Тота, не говоря уже о концепции могущества слова божества, созидающего мир. Многие древнеегипетские религиозные представления восприняты христианством лишь в слегка измененном виде; таковы, например, представления о вечной жизни после смерти, о загробном суде, о мучениях и пытках и т.п. 
Существенно и то, что греки усвоили и использовали опыт, накопленный в течение тысячелетий древней культурой Египта, и обогатили им эллинистическую и тем самым западноевропейскую культуру. Вполне закономерно, что Александрия стала важнейшим центром эллинистического мира: здесь была создана и функционировала самая большая в древности библиотека; здесь подвизался знаменитый философ Филон Александрийский и многие другие ученые и мыслители; здесь же развернули свою деятельность деятели и теоретики раннего христианства, такие, как гностики Валентин и Василид, Клемент Александрийский и Ориген, другие мыслители и, наконец, Арий. Здесь же сталкивались и сплетались разнообразные направления и течения человеческой мысли и человеческих эмоций. И в этом кипящем котле культурное наследие древнего Египта не могло не сыграть своей исторической роли.

ЛИТЕРАТУРА

Васильев Л .С. История религий Востока. М., 1988.  
История Древнего Востока. М., 1988.  
История эстетической мысли. М., 1985. Т. 1. Культура Древнего Египта. М., 1976.  
Моптэ П. Египет Рамзеса. М., 1989.  
Очерки истории искусства. М„ 1987.  
Поликарпов В.С. Время и культура. Харьков, 1987,  
Симонов П.В., Ершов П.М., Вяземский Ю.11. Происхождение духовности. М., 1989.  
Шмелев И.П. Феномен Древнего Египта. Минск, 1993.  
Юайотт Ж. Таинственный мир сынов Ра // Курьер ЮНЕСКО. 1988. Октябрь.

КУЛЬТУРА МЕСОПОТАМИИ

Своеобразие месопотамской культуры: космос как государство.  
Добронравная жизнь в Шумере и Вавилоне.  
Поэма о Гильгамеше.  
«Ме» — божественные законы и начала научной классификации явлений мира.  
Боги как люди.  
Жрецы, жрицы, обряды.  
Первые в мире правовые кодексы.  
Повседневная жизнь жителей Месопотамии.  
Искусство Двуречья.  
У истоков библейских сказаний.

Если Древний Египет представлял империю со всеми вытекающими отсюда последствиями, то несколько иная ситуация сложилась в Месопотамии (Двуречье) с ее двумя большими реками — Евфратом и Тигром, имеющими несколько притоков. В дополнение к египетской цивилизации цивилизация месопотамская представляет особый тип существовавшей на древнем Ближнем Востоке сельскохозяйственной цивилизации, основанной на ирригации. Возделываемые районы были в меньшей степени зависимы друг от друга, чем в долине Нила, и поэтому здесь, в Шумере, ок. 3000 г. до н.э. возникли первые города-государства, которыми правили цари-жрецы. Именно в регионе Двуречья и Евфрата впервые, за исключением Египта, сложились начальные формы классового общества и древнейшего государства, т.е. не было воздействия других более развитых обществ. Важнейшие государства: Ур, Эриду, Ларе, Ниппур, Лагаш, Урук, Сиппар. Богатству своему они обязаны развитию ремесла и торговли. Эпоху ранних династий в Уре, Уруке, Лагаше и Кише называют золотым веком Шумера или «первым расцветом Шумера». Здесь производили предметы из золота, мечи, цветное стекло. Свободные члены общин были еще и владельцами значительной части земли. Владыки городов возводили дворцы, храмы и гробницы. Шумеры заложили основания для позднейшего хозяйственного и культурного развития Месопотамии.Шумеры изобрели колесо к повозке, гончарный круг и бронзу, создали клинописную письменность. Шумеры изобрели цветное стекло (около 2400 г. до н.э.), на высоком уровне находилось ювелирное искусство. Влияние шумеров благодаря торговым контактам распространилось на Малую Азию и Египет. Шумеры создали правовые кодексы; в литературе особенное значение имели эпосы мифологического содержания (поэма о Гильгамеше). Около 2300 г. до н.э. Саргон 1 сформировал первую постоянную профессиональную армию, примерно в 2000 г. до н.э. была создана арифметика, в основе которой лежала 60-ричная система исчисления (для сравнения: древнеегипетский «Московский математический папирус» датируется 1900 г. до н.э.), что оказалось важным изобретением в истории человечества. 
В связи с этим рассмотрим специфику месопотамской культуры, на которую наложила сильный отпечаток окружающая среда, опыт Природы. И здесь, как в Египте, человек сталкивался с теми же самыми великими космическими ритмами — смена времен года, неизменное движение солнца, луны и звезд, — но он находил здесь также и элементы силы и насилия, которых не было в Египте. Тигр и Евфрат не похожи на Нил: они могут разливаться порывисто и непредсказуемо, разрушая дамбы и затопляя посевы. Здесь дуют знойные ветры, засыпающие человека пылью и грозящие удушить его. Здесь идут проливные дожди, обращающие твердую поверхность земли в море грязи и лишающие человека свободы передвижения; всякое движение застопоривается. Здесь, в Месопотамии, Природа не сдерживает себя; во всей своей мощи она сокрушает и попирает волю человека, дает ему почувствовать во всей полноте, сколь он ничтожен. 
Дух месопотамской культуры отражает сокрушающую силу Природы. Человек не склонен переоценивать свои силы, наблюдая столь могущественные силы природы, как гроза или ежегодное наводнение. Не случайно житель Месопотамии говорил о грозе, что «ее ужасные вспышки света покрывают землю, словно ткань». Еще более страшные последствия вызывало наводнение. Окруженный такими силами, человек видит, как он слаб, с ужасом осознает, что он вовлечен в игру чудовищных сил. Его собственное бессилие вызывает в нем отчетливое осознание трагических возможностей. 
Опыт Природы, породивший это настроение, нашел свое непосредственное выражение в представлении жителя Месопотамии о том космосе, в котором он жил. От его взора ни в коей мере не ускользали великие ритмы космоса; он видел в космосе порядок, а не анархию. Но для него этот порядок отнюдь не был таким безопасным и успокоительным, каким он был для египтянина. Через него и за ним он ощущал 
67 
множество могущественных индивидуальных воль, потенциально расходящихся между собой, потенциально вступающих в конфликт, чреватых возможностью анархии. Он сталкивался в природе с чудотворными и своевольными индивидуальными силами. 
Для жителя Месопотамии соответственно космический порядок не казался чем-то данным, он скорее становился чем-то достигнутым путем непрерывной интеграции множества индивидуальных космических воль, каждая из которых столь могущественна, столь пугающа. Поэтому его понимание космоса стремилось быть выраженным в терминах интеграции воль, т.е. в терминах социальных институтов, таких, как семья, община, и в особенности, государство. Короче говоря, космический порядок представлялся ему порядком воль — государством. Следует учитывать, что здесь государство является примитивной демократией, вот почему в космическом государстве общее собрание было собранием богов. Члены собрания обсуждают вопросы, высказываясь «за и против», пока, наконец, не возникает единодушие; чашу весов в пользу этого единодушия склоняют своим согласием семеро самых выдающихся богов, среди них Ану (верховный бог, бог неба) и Энлиль (бог грозы); таким образом, судьбы, великие предстоящие события созидаются, утверждаются, поддерживаются объединенными волями великих сил вселенной и приводятся в исполнение Энлилем. Так функционирует вселенная, космос. Понятно, что при таком воззрении на мир не существовало фундаментального разделения на одушевленное и неодушевленное, живое и мертвое. В месопотамской вселенной все, будь то живое существо, вещь или абстрактное понятие — любой камень, любое дерево, любая идея — обладали собственной волей и характером. 
Такая картина мира — представление о действительности в целом как о государстве — возникла вместе с самой месопотамской (шумерской) культурой около IV тысячелетия до н.э. и было оформлено в произведениях обширной и разнообразной мифологической литературы. Шумерская мифология ориентирована на земное, прекрасно гармонирует с рациональным и логическим началом, воплощенными в этиологическом мифе. Его основная черта — рациональность мышления, подход к событиям с позиций логики, хотя и не всегда близкой к современной, и поэтому не всегда понятной. Этиологический миф отвечает на вопросы — как? почему? для чего? Такой миф — результат мыслительного процесса, а мыслительный процесс — вторичное явление по отношению к эмоциям. Миф же, созданный традицией, не объясняет причин того или иного действия. Интеллектуальная концепция всегда вторична по отношению к чувству, в этом смысле этиологический миф и есть определенная вторичность. 
Одной из таких интеллектуальных концепций является мифологема человека в Двуречье — из глины сотворен, на крови бога замешан. 
Особенно выразительно данная формула звучит в вавилонском мифе об Атрахасисе^ 
Воистину божье и человечье соединяется, Смешавшись в глине! Чтоб вечно мы слышали стуки сердца, Да живет разум во плоти бога, Да знает живущий знак своей жизни, Не забывал бы, что имеет разум! 
Человек был создан для того, чтобы трудиться вместо богов и на богов, а также и для того, чтобы вкушать продукты богинь Лохар — овцы и Ашнан — зерна, которые почему-то не могли есть боги. 
В культуре, которая рассматривает всю вселенную как государство, послушание должно необходимым образом выступать первейшей добродетелью, ибо государство построено на послушании, на безоговорочном принятии власти. Поэтому неудивительно, что в Месопотамии «добронравная жизнь» была «послушной жизнью». Индивидуум стоял в центре всерасширяющихся кругов власти, которая ограничивала свободу его действий. Ближайший и теснейший из этих кругов был образован властью в его собственной семье: отец и мать, старшие братья и старшие сестры. В распоряжении ученых имеется гимн, описывающий Золотой век. который характеризуется как век послушания, как 
Дни, когда один не должал другому, Когда сын почитал отца, Дни, когда уважение жило в стране, Когда малый почитал большого, Когда младший брат чтил старшего брата. Когда старший сын наставлял младшего сына, Когда младший подчинялся старшему. 
Однако слушаться старших членов семьи — это лишь начало. За пределами семьи располагаются другие круги, другие власти; государство, общество и боги. 
Если эта монотонная тема послушания — семье, правителям, богам — была сущностью добронравия, т.е. правилом жизни в древней Месопотамии, то что же, позволительно спросить, выигрывал человек, ведя добронравную жизнь? Наилучший ответ может быть дан в терминах месопотамского мировоззрения, в терминах положения человека в космическом государстве. Человек ведь был создан для рабской службы богам. Он их слуга. Так вот, усердный и послушный слуга может рассчитывать на продвижение, на знаки милости и награды со стороны своего хозяина. Нерадивый, непослушный слуга, с другой стороны, не может рассчитывать ни на что подобное. Таким образом, путь послушания, службы и почитания есть путь для обретения защиты; это также 
' Это греческое имя. У шумеров его звали Зиусудра. 
путь к земному успеху, к высочайшим ценностям месопотамской жизни: к здоровью и долголетию, к почетному положению в общине, к богатству и обилию сыновей. 
Хорошо известно, что по мере старения культуры ее основные ценности рискуют потерять свое значение для ее носителей. Скептицизм, сомнение и безразличие начинают подтачивать основные структуры культуры. Такой скептицизм по отношению ко всем ценностям, крайнее отрицание возможностей добронравной жизни начинают появляться в месопотамской культуре в 1 тысячелетии до н.э. Этот скептицизм нашел выражение в длинном диалоге между хозяином и его рабом; он известен как «Пессимистический диалог», появившийся в Вавилоне. В нем взвешиваются все типичные занятия месопотамского вельможи, все они оказываются ущербными. Ничто, в сущности, не хорошо, ничто не стоит стараний, будь то искание милостей при дворе, радости стола, набеги на кочевников в пустыню, увлекательность жизни мятежника, начало судебного процесса, любовные приключения или что бы там ни было. Достаточно процитировать несколько строф о любви: 
— Раб, соглашайся со мною! —Да, господин мой, да! — Женщину я полюблю! — Полюби, господин, полюби! Любящий женщину позабудет печаль и невзгоды. 
— Нет, раб, о нет, я женщину не полюблю! — Не полюби, господин, не полюби! Женщина — яма, западня и ловушка, Женщина — острый кинжал, что горло мужчины пронзает. 
В итоге делается вывод о том, что все в мире — суета, в жизни нет толку, т.е. отрицаются все ценности, отрицается существование «добронравной жизни». 
Другой фундаментальной проблемой месопотамской культуры является правомерность смерти, которая представляет собой зло и есть, по существу, высшее наказание. Почему человек должен быть наказан смертью, если он не совершил ничего дурного? Тем более что в условиях культуры Двуречья реалистический подход к природе человека исключал какую-либо надежду на счастливую загробную жизнь. В знаменитом эпосе о Гильгамеше (начало II тысячелетия до н.э.) его герой говорит: 
Кто, мой друг, вознесся на небо? Только боги с Солнцем пребудут вечно, А человек — сочтены его годы, Что б он ни делал, — все ветер! 
Основная идея эпоса — мечта о вечной славе, заменившая мечту о бессмертии, во имя чего совершались великие подвиги. Эпос представляет собой гимн славным деяниям человека. В нем проводится мысль о том, что смерть — это зло, но она не может перечеркнуть ценность жизни. Человеческая жизнь по сути своей прекрасна, и это проявляется 
во всех сторонах обыденной жизни, в радости победы, в любви к женщине, в дружбе: 
Боги, когда создавали человека, — Смерть они определили человеку, Жизнь в своих руках удержали. Ты же, Гильгамеш, насыщай желудок, Днем и ночью да будешь ты весел, Праздник отправляй ежедневно, Днем и ночью играй и пляши ты! Светлы да будут твои одежды, Волосы чисты, водой омывайся, Гляди, как дитя твою руку держит, Своими объятиями радуй подругу — , Только в этом дело человека! 
Смерть же знаменует конец жизненного пути индивида. Более того, бна как бы стимулирует человека жить мудро и осмысленно, чтобы бставить о себе память в сердцах людей. Следует умирать в борьбе со ^лом, даже в борьбе со смертью. Не нужно отступать ни перед чем, даже йеред богами. В награду за это — «имя» и благодарная память потомков. В этом и состоит бессмертие человека, смысл его жизни. 
Герой эпоса — это типичный человек, трагедия которого состоит в невозможности избежать смерти. Однако здесь мы не встречаем и нотки пессимистического отношения к жизни. Человек во всех ситуациях остается человеком, он гордится своими героическими деяниями И независимостью перед лицом богов. Вся его жизнь насыщена борьбой йа установление справедливости на земле, смерть же выступает кульминацией жизни, завершением выпавших на его долю успехов и побед. Вся жизнь человека предначертана от рождения, в ней нет места для таких понятий, как «каприз судьбы» или «неумолимый рок», заранее исключена возможность как-либо повлиять на ход событий, скажем, с помощью магических средств. Именно на Древнем Ближнем Востоке была выработана мифологическая концепция жесткого детерминизма человеческой жизни. Вместе с тем, в отличие от древнеегипетской мифологии, не знающей ни Эдема, ни прошедшего Золотого века, ни Арма-геддона, в мифологии культур Двуречья известны мифы о Золотом веке человечества и райской жизни, вошедшие затем в состав религиозных представлений народов Передней Азии и библейской мифологической литературы. Мы видим, что в рамках культуры Двуречья человек делает попытку нравственно преодолеть смерть, осуществляет бунт против смерти. 
Шумерские жрецы систематически проводили наблюдения на протяжении весьма длительного времени. Например, в Уре обнаружен реестр астрономических наблюдений, проведенных халдейскими жрецами на протяжении 360 лет. На основании этих наблюдений они установили, что год равен 365 дней, 6 часов, 15 минут, 41 секунда. Однако 
специализированное знание здесь трактовалось прежде всего как средство господства над людьми и хранилось в тапне замкнутыми жреческими кастами. К нему стремились не столько с целью раскрытия законов, управляющих миром, сколько прежде всего для того, чтобы посредством него господствовать над массами. Доступ к специализированному знанию, имеющему управляющее значение, преграждали лестница посвящений и сложные религиозно-магические ритуалы, которые играли весьма существенную роль в управлении обществом. 
В шумерской цивилизации уже были заложены начала науки, которая, будучи вписанной в религиозное мировоззрение, была его служанкой. В силу этого научная деятельность была подчинена культу традиций и ориентировалась на недосягаемые образцы прошлого. Шумерские мыслители стремились выяснить сущность природы и собственной цивилизации, они создали оригинальную концепцию «Ме», смысл которой до сих пор не установлен окончательно. В общем плане «Ме» представляют собой совокупность различных закономерностей и правил, обеспечивающих функционирование элементов как природы, так и шумерской цивилизации. Все законы и правила созданы великими богами, однако они существуют вне богов, они проявляются в движении неживой и живой материи, которая является безличной и вечной. В законах «Ме», согласно шумерским мыслителям, содержится вся мудрость и наука. В мифе о том, как царица небес и царица Урука Инанна украли божественные законы «Ме», сохранился список свыше ста этих законов, связанных с шумерской цивилизацией. До сих пор расшифровано свыше половины этих законов. Здесь самые разные понятия: правосудие, мудрость, героизм, вражда, искусство и боевое знамя, проституция и священное очищение, музыкальные инструменты и искусство писца, мир, победа, доброта и пр. 
Специфика научного освоения мира в рамках шумерской и других цивилизаций Древней Месопотамии обусловлена и способом мышления, принципиально отличавшимся от современного способа мышления, выработанного европейской культурой. Разум — орудие мышления — служил воображению, тогда как в современной науке воображение играет служебную роль и проверяется эмпирическими данными. Постижение мира основывалось, прежде всего, на аналогиях из жизни людей, а не на рациональном исследовании самого мира. Например, в качестве образца для истолкования молнии и грома брали человеческий гнев, потому что такую аналогию диктовало воображение. Тогда еще не были известны принципы теоретического решения проблем с последующей верификацией. 
Наука Древней Месопотамии стремилась овладеть действительностью, прежде всего человеческой действительностью. Социальной ценностью обладало знание, позволяющее избежать несчастья, а если оно 
произошло, то избавиться от него, поэтому наука была нацелена на предсказание будущего. Об этом свидетельствует тот факт, что среди научных текстов на глиняных табличках чаще встречаются такие, которые ассириологи обычно называют гадательными. Гадательные таблицы разделены на рубрики, в каждой из которой зафиксированы точно явления (перемещения звезд, Луны, Солнца, атмосферные явления, поведение животных, удивительные формы растений и др.), указывающие на будущие ситуации, относящиеся к положению дел в стране или отдельного человека. В сакральных цивилизациях Древней Месопотамии трудно указать область знания, которая не служила бы целям управления общественной системой. Халдейские, ассирийские, вавилонские жрецы и маги, как и их древнеегипетские коллеги, имели обширные знания о психике человека, добытые в течение длительного времени, владели опытом в области внушения, гипноза и др. Даже формали-аованное знание из области астрономии и математики служило древним жрецам для управления сознанием масс. 
Перечень «Ме», содержащихся в мифе об Энки («Господине Земли») и Инанне, — одна из наиболее поразительных загадок, над которой бьются исследователи шумерской цивилизации. Разгадка этой тайны, возможно, помогла бы нам многое понять в древней культуре Месопотамии. Не менее интересен этот миф в том плане, что он относится к числу великолепных произведений о богах, являющихся носителями всех человеческих недостатков. Его содержание состоит в следующем: во время оно Инанна, желая возвеличить свое имя и умножить мощь и благосостояние своего города Урука, задумала превратить его в ^ентр Шумера. Для этого необходимо было добром или обманом заполучить «Ме», тщательно оберегаемые богом Энки. Богиня отправилась и Эриду, дом Властелина Мудрости. Если Энки, «знающий само сердце богов», даст ей «Ме», ее желание исполнится: слава Урука и ее самой будет непревзойденной. Энки угощает Инанну, сам отведав немало яств ^ напитков, и, находясь в состоянии опьянения, отдает ей «Ме», после чего засыпает. Богиня спешно нагружает свою добычу на Небесную барку и отплывает в «милый ее сердцу Урук». Между тем, придя в себя, Энки обнаруживает отсутствие «Ме» и приказывает своему посланцу и нескольким морским чудовищам отправиться в погоню за Инанной и отнять «Ме». Однако Инанна преодолевает все испытания, и, когда наконец она пристает к берегу, весь Урук выходит приветствовать ее. 
Инанна, выступающая в большинстве известных нам мифов как общешумерская богиня, здесь представлена как покровительница и владычица Урука. На этом основании можно судить о том, где первоначально возникла легенда и какие исторические события нашли в ней отражение. Рассказывая о подвиге Инанны, жрецы ее храма в Уруке хотели объяснить, каким образом Урук возвысился и приобрел гегемо- 
нию над всей страной. Этот миф, посвященный далекому прошлому, выражает четкую политическую тенденцию. Поведение богов и конфликт между ними отражают поступки людей и принимавшую самые различные формы борьбу за гегемонию, за первое место в стране. 
И за все, что происходило на земле, надо было благодарить богов. Над каждым городом храмы «воздевали руки» к небесам, откуда боги следили за своими слугами. Смотреть за тем, чтобы в служении богам не было никаких упущений, было поручено жрецам. Слой жрецов по мере развития шумерского общества превратился в главенствующую, правящую силу общества. Сотворив богов, человек попал в полную зависимость от них. Этот неизбежный, неотвратимый парадокс явился результатом духовных исканий людей; в жизненной практике, выделив из своей среды «посредников», жрецы превратились в управляющих «имуществом богов», центром которого был храм — «дом бога». Здесь, в этом «доме» хранились плоды совместного труда, все запасы и излишки продовольствия, изделия ремесленников и пр. Здесь производилась и выдача пайков: каждый член общества получал то, что «заслужил». Храмовый персонал состоял из жрецов-администраторов и жрецов, занимающихся исключительно вопросами культа. 
Наравне со жрецами почитались и жрицы, которые отнюдь не всегда давали обет непорочности. Напротив, в число их обязанностей входило «служение богине телом». Храмовая проституция, которой главным образом занимались жрицы низших рангов, была окружена ореолом святости, и доходы от нее увеличивали богатства «дома бога». Этих жриц посылали и на постоялые дворы, где останавливались путешественники и где они занимались своим ремеслом во славу урукской Инанны, лагашской Бабы, урской Нингаль или ниппурской Нинлиль. 
В древнейшие времена жрецы, судя по рельефам и печатям, отправляли службу богам нагими. Позднее они стали облачаться в свободные льняные одеяния. Главной обязанностью по отношению к богам было принесение жертв. Ритуал жертвоприношений был сложным: там было и воскурение благовоний, и возлияния жертвенной воды, масла, пива, вина, на жертвенных столах резали овец и других животных. Ведавшие этими обрядами жрецы знали, какие блюда и напитки приятны богам, что можно считать «чистым» и что «нечистым». Жрецы гадали по внутренностям жертвенных животных — печени, легким и пр. Во время жертвоприношений возносились молитвы о благополучии жертвователя. Чем щедрее были дары, тем торжественнее церемониал. Специально обученные жрецы аккомпанировали молящимся игрой на лирах, арфах, цимбалах, флейтах и других инструментах. 
Заслуживает внимания и то, что достигнутый шумерами высокий уровень культуры, созданная ими на протяжении веков общественно-политическая организация привели к выработке тщательно разрабо- 
танных норм для всех сфер жизни. Шумерские законы, четко сформулированные и опирающиеся на традицию, легли в основу законодательства цивилизаций, которые на протяжении последующих тысячелетий возникали в Месопотамии. Существенно то, что эти законы должны были соблюдать все граждане. . Первым в истории Шумера законодателем и поборником справедливости был правитель Лагаша Уруинимгина' (последняя треть IV тысячелетия до н.э.). Первый царь-реформатор в истории человечества, Уруинимгина, «восстановил свободу» и силой установленных им законов сделал так, что ни один жрец «в сад матери бедняка не вхаживал», сделал так, что, если «сын бедняка закинет сеть, никто не заберет его рыбу». Через 300 лет сын основателя третьей династии Ура — царь ^Цульга составил и ввел в действие свод законов. Этими законами он установил в стране справедливость, искоренил беспорядок и беззаконие, он заботился о том, чтобы «сирота не становился жертвой богача, адова — жертвой сильного». По мнению исследователей, свод законов ^ульги, форма, в которой он был составлен, послужили образцом для Позднейших законодателей. 
Интересно отметить, что законы Шульги отличаются от законов вавилонского царя Хаммурапи (XVIII в. до н.э.). Шумеры не знали и не применяли принципа закона — «око за око, зуб за зуб», он был им чужд. В ту отдаленную эпоху существовало более гуманное и справедливое право, требование не телесного наказания, а денежного штрафа, возмещения за причиненный кому-либо ущерб. 
Кодекс Хаммурапи является прекрасным примером дальнейшего развития права, показателем-высокого уровня культуры Месопотамии. Кодекс Хаммурапи представляет собой плод огромной работы по сбору, обобщению и систематизации правовых норм, в нем, как и в любом древнем своде законов, не проводилось деление на уголовное, гражданское, процессуальное, государственное и пр. право. Цель этого правового кодекса состоит в том, «дабы сильный не притеснял слабого, Йабы сироте и вдове оказана была справедливость...» Текст законов Хаммурапи носит «синтетический» характер, устанавливая одновре-Йенно и правила, и ответственность за их нарушение. Кодекс Хаммурапи уделяет много внимания наказаниям за различные проступки и преступления — от нарушения обязанностей, связанных со службой, до Посягательства на имущество и преступлений против личности. Для 
Прежде существовала транскрипция Урукагина. Был ли тот или другой исторический деятель поборником справедливости, судить трудно. Особенно по их собственным текстам. Согласно одной из версий, он был вождем восстания «детей Яагаша» — членов сельских общин, воинов, ремесленников — против легитимного Правителя (лугаля) Лагаша Анды, согласно другой — возглавил жреческую аристократию в ее борьбе с превращающимся в деспота лугалем. 
пего характерно очень широкое применение смертной казни за самые различные виды преступлений — от присвоения чужого имущества до прелюбодеяния. За некоторые особо тяжкие, с точки зрения законодателя, преступления, законы Хаммурапи назначают квалифицированные виды смертной казни: сожжение за инцест с матерью, сажание на кол жены за соучастие в убийстве мужа. В остальных случаях устанавливаются либо наказание по принципу талиона, либо денежная компенсация. 
Законы Хаммурапи считались образцом законодательства на протяжении всей дальнейшей истории «клинописной» культуры Месопотамии. Их продолжали переписывать и изучать вплоть до эллинистического и даже парфянского периода истории Вавилонии. Следует подчеркнуть, что законы Хаммурапи не дублируют обычного права там, где оно достаточно обеспечивало интересы правосудия и не нуждалось в замене новыми нормами. Несомненно, что эти законы уделяют особое внимание интересам царского хозяйства и царских людей, особенно там, где царские интересы могли сталкиваться с интересами частных лиц. Законы Хаммурапи по сути своей были направлены не на обновление общества, а на поддержание устойчивых, традиционных социальных институтов (Натуральное хозяйство, общинная собственность на землю и т.п.), против частной деятельности, приводящей к обогащению одних лиц и разорению других, против расширения товарного производства и обращения. 
Данные археологии и тексты тысяч глиняных табличек открывают перед нами картину жизни Шумера — страны поистине сказочного изобилия, с великолепно налаженным хозяйством, страны, вызывавшей удивление и зависть всего тогдашнего мира. Многие факторы послужили причиной явления, которое можно назвать «экономическим чудом» III тысячелетия до н.э. Прежде всего следует сказать о сельском хозяйстве — основе многоотраслевой шумерской экономики, главном источнике жизненного благополучия, богатства и могущества страны. Благодаря «земледельческому таланту» шумеров мертвые земли были превращены в цветущий край. Густая сеть оросительных каналов и тщательная обработка земли позволили получать обильные урожаи, в результате чего шумеры освободились от страха перед голодом, выделились большие группы людей, занятых в других отраслях хозяйства, стали получать в обмен сырье, столь необходимое для нужд строительства и для развития ремесел. 
Обращает на себя внимание приверженность шумеров к бюрократизму. И действительно, ни в одной стране бюрократическая система не достигла такого развития, как в Месопотамии. Во время раскопок в архивах шумерских городов найдены десятки тысяч табличек, из которых видно, какое огромное значение шумеры придавали отчетности, 
составлению деловых документов. Все регистрировалось, учитывалось и записывалось на табличке. 
Основные группы шумерского общества составляли земледельцы, работники, выполнявшие всевозможные поручения храмовой и дворцовой администрации, ремесленники, солдаты и купцы. Внутри каждой из этих групп также имела место весьма существенная дифференциация. На общем фоне благоденствия, о котором рассказывают надписи тех или иных правителей Месопотамии, слышны отзвуки человеческого горя, стоны вдов, плач сирот, жалобы на несправедливость. Участь бедняка ничем не напоминала жизнь богатого человека. Возможностей же лишиться состояния и даже свободы было более чем достаточно. То, что не забрали враги, напавшие на город (а войны были часты), нередко переходило в собственность правителей, нуждавшихся в средствах для ведения завоевательных войн. 
Бедняки часто становились жертвами жульничества при торговых сделках. В пословицах и поговорках то и дело речь идет о «лохмотьях», которые продаются вместо хорошей одежды, о зерне, смешанном с песком, и о других подрывающих репутацию купцов вещах. Те, кто «малый вес выдает за большой вес», вызывали недовольство людей и гнев богов. И все же именно богатство, а не личные качества обеспечивают человеку силу и вес в обществе. 
Нельзя сказать, что карьера человека в Месопотамии целиком зависела от происхождения, хотя, разумеется, сыновьям придворных всегда был открыт путь к почестям и высоким должностям в царских дворцах или храмах. Сыновья купцов наследовали их имущество и торговые предприятия и продолжали вести их дела. От отца к сыну, как правило, переходили ремесленные мастерские, земельные владения и пр. Существовали традиционные для той или иной семьи профессии, благодаря чему отец мог передать сыну приобретенные им самим и унаследованные от отца опыт и знания. Вместе с тем, как свидетельствуют письменные документы, дворцовым чиновником нередко становился сын человека, далекого от дворца. Но при одном условии: он должен был получить образование, а это было тяжелым и дорогостоящим делом. Обучение продолжалось много лет, ребенок успевал превратиться в мужчину, но тот, кто выдерживал, проявляя способности, мог рассчитывать на высокую должность, почет и богатство. 
Необходимо иметь представления о семейной жизни шумеров. Главой семьи считался отец, чье слово имело решающее значение. Отцовская власть была миниатюрной копией власти царя, возможно, она отражала отношение между богами и их подданными. Как в семье бога, Так и в семье человека мать имела большой вес. Семьи не были особенно велики: в среднем двое-четверо детей, шумеры любили детей. Заботиться о них они считали своей святой обязанностью и продолжали 
выполнять ее даже тогда, когда ребенок превращался в подростка. На особом положении находились жрицы; если жрецы могли обзаводиться детьми, то жрицы, обязанные радовать своей любовью мужчин, были лишены такой возможности. Им приходилось бросать своих детей, случалось, что младенцев оставляли в корзинах на берегах рек или прямо на воде. Но н< только жрицам приходилось расставиться со своими детьми, так же поступали и бедняки, не имевшие средств на содержание ребенка. Люди, нашедшие ребенка, могли усыновить его. Юридически подтвержденное усыновление обязывало ребенка впоследствии заботиться о приемных родителях. Нормой был моногамный брак^, где муж и жена были почти равноправными партнерами, защищенными брачными контрактами. 
Культуру шумеров невозможно представить себе без искусства. Прежде всего, она положила начало строительству укрепленных городов, окруженных стенами, многоэтажных домов и зиккуратов — святынь-алтарей. Последние составляли часть комплекса священных зданий, окруженных стеной и недоступных людям. Зиккураты возводили на холмах из кирпичей, облицовывали глазурованными плитками. Классическим образцом является зиккурат в Уруке, одном из важнейших центров религиозной и художественной культуры; его фасад был покрыт мозаикой из красных, голубых и черных плиток в соответствии с геометрическим орнаментом. Святыня в Уре, прообраз вавилонской башни, построен в 1000 г. до н.э. Каждая ее архитектоническая линия тщательно рассчитана, уменьшена или увеличена, что исправляет иллюзию перспективы. Принципы такой архитектуры были восприняты ассирийцами из Северной Месопотамии в конце II тысячелетия до н.э. Аналогичными были зиккураты в Эриду (3500 г. до н.э.) и в Уруке, посвященные богу неба Ану. Эти зиккураты стали местами культа, типичными для всей Месопотамии. Они были также центрами ученых-жрецов, занимающихся в первую очередь математикой и астрономией. 
Шумеры - весьма художественный народ. Очень рано у них развилась скульптура, хотя в стране было мало камня. Статуи царей, жрецов, воинов устанавливались в храмах, чтобы они молились за основателя святыни. В более поздние времена появляются статуи из диорита, как, например, фигура знаменитого царя Гудев (ок. 2300 г. до н.э.), представляющая собой один из лучших экземпляров шумерской скульптуры. Для нее характерна сильная экспрессия при минимуме средств выражения. 
В Шумере существовал довольно редкий институт полиандрии (известен у некоторых племен Тибета, упоминается в Махабхарате (Драупади)). Законодательно именно Уруйнимгина запретил полиандрию, а также право на расторжение брака со стороны женщины 
Шумеры развивали также пластику в металле, впервые, очевидно, использовали золото в комбинации с ляпис-лазурью, серебром, раковинами и бронзой. В Уре, в так называемой царской гробнице, где вместе с царем похоронено семьдесят придворных, английский археолог Л.Вули обнаружил драгоценности высочайшей художественной ценности: золотой шлем и фигурку козла, опирающегося на дерево (из золота, ляпис-лазури, серебра). Диадема царицы Шубад также относится к знаменитым произведениям ювелирного искусства. Обнаружены и оружие, музыкальные инструменты, четырехколесные повозки. Все это свидетельствует о высокой культуре Шумера. 
Шумеры первыми в истории искусства применили непрерывное повествование о событиях. На это указывает тот факт, что именно в Шумере создан самый древний эпос о легендарном владыке Гильгаме-ше. В этом эпосе речь идет об атрибутах света и блеска в земном мире человека, которые рассматриваются эстетически как формы этической чистоты. Достаточно прочитать описание красоты Гильгамеша: 
Он умыл свое тело, все оружие блестело, Со лба на спину волосы он закинул, С грязным он разлучился, чистым он облачился. Как только накинул он плащ и стан подпоясал, Как только венчал себя Гильгамеш тиарой, На красоты Гильгамеша очи подняла владычица Иштар. 
Этот принцип эстетической меры действительности пронизывает культуру Месопотамии, начиная дошумерскими временами и кончая цивилизацией Вавилона. 
Искусство Месопотамии, первоначально неразрывно связанное с ритуалом, пройдя несколько этапов, приобрело ко II тысячелетию до и.э. облик, в котором современный человек уже угадывает знакомые черты. Многообразие жанров, поэтический язык с различными видами повторений, параллелизмов, хоровых рефренов, сравнений и метафор, эмоциональная мотивировка действий героев, оригинальная метрическая форма произведений, широкое применение эффектов трагического и комического выказывают ту заботу автора о форме своего высказывания, которая делает его истинным художником, а его сочинение — произведением искусства. Более того, в некоторых лирических гимнах можно встретить зачатки философских размышлений. 
Стиль шумерского искусства был воспринят вавилонской, ассирийской и халдейской цивилизациями. Вместе с этим кончается независимость городов-государств Месопотамии, тиранических царств, которые все породили искусство одного стиля. Наконец, с установлением персидского господства появились новые обычаи, законы и верования. Вавилон перестал быть столицей, дворцы опустели, зиккураты постепенно превращались в руины. Вавилонская цивилизация, культура которой представляет собой последнюю фазу шумерской культуры, зна- 
менует рождение нового социопсихического космоса — нравственно-этического, предтечу христианского — вокруг нового солнца, страждущего человека. 
Многие достижения культуры Месопотамии были ассимилированы и творчески переработаны соседними народами, в том числе греками и древними евреями. Покажем это на примере библейских сказаний, отправной точкой которых служат шумерские мифы о деяниях бога Энки на острове Дильмун. У современного человека сложилось, например, весьма определенное представление о рае. Библия, живопись, литература рисуют перед нами прекрасный сад, где прогуливается первый человек, Адам в сопровождении Евы, созданной богом из его ребра\ есть здесь и змей-искуситель, уговоривший Еву вкусить запретного плода. Оказывается, что шумерское представление о «райском саде», где нет смерти, соответствует библейскому. О заимствовании у шумеров библейской идеи божественного рая говорит и местоположение рая; в Библии прямо указывается, что реки, текущие в библейском раю, находятся в районе Евфрата, т.е. в Месопотамии. 
Следует обратить внимание на еще один момент, который особо подчеркивается в шумерском мифе; это безболезненные роды. Ведь в Библии только из-за непослушания Адама и Евы на них было послано проклятие: «со скорбию рожать будешь детей» (Книга Бытия 3:16). Интересно также сопоставить «преступления» Энки и «грех» первых людей. Желая познать «сердце» растений, Энки съедает их. Адам и Ева вкушают запретный плод, хотя бог сказал: «От дерева познания добра и зла, не ешь от него» (Книга Бытия 2:17). Итак, стремление к познанию явилось причиной того, что у шумеров по воле богини Нинхурсаг (Мать-Земля) заболел Энки, а в Библии по приказанию бога из рая были изгнаны Адам и Ева. 
Сопоставление библейского описания сотворения мира в «Книге Бытия» с вавилонской поэмой «Энума элиш» («Когда вверху») позволяет увидеть множество аналогий между ними. Космогония, сотворение человека из глины и отдых творца и там, и здесь почти совпадают по очередности, однако мы встречаемся с иудейской интерпретацией. Бог Яхве говорит: «Создадим человека по образу и подобию нашему и пусть господствует над рыбами... и над пернатыми... н над скотом и над всей землей». (Книга Бытия 1, 26). Этот человек, сотворенный в самом конце по-вавилонски и сделанный из глины тоже по-вавилонски, получает иудейскую интерпретацию. Она заключается в реплике Создателя, в корне отличной от шумерского «раба божьего», а именно — человек должен господствовать над землей со всем, что на ней есть. Это уже не по-шумерски, а по-иудейски и по-европейски. И это колонизаторское господство «над всей землей», завещанное Торой, уже на протяжении нескольких десятилетий угрожает человечеству глобальной экологической катастрофой. Вот к чему может привести богоподобие человека, его право распоряжаться землей, растениями, животными, воздухом и водой. В целом же следует отметить, что не только в негативных, но и в позитивных интерпретациях культурный опыт Месопотамии используется в современной мировой культуре. 
Это пресловутое и логически необъяснимое ребро имеет ясное объяснение, и оно состоит именно в некорректном заимствовании древними евреями шумерского текста! «На шумерском языке ребро обозначается словом «ти». Богиня, созданная для того, чтобы исцелить боль в ребре Энки, носила имя Нин-ти, то есть «Госпожа ребра». Но шумерское слово «ти» означало также «давать жизнь». <..-> Это была одна из первых литературных ошибок, которая укоренилась на века благодаря библейской легенде о рае, хотя здесь уже никакой игры слов не остаётесь, потому что на древнееврейском языке «ребро» и «дающая жизнь» звучат по разному» (Кремер С. История начинается в Шумере. М., 1965. С. 171).

ЛИТЕРАТУРА

Делицкий М. Забытый мир шумеров. М., 1980.  
Заблоцка Ю. История Влижнего Востока в древности. М., 1989.  
Замаровський В. Спочатку був Шумер. Киш, 1983.  
История Древнего мира. Ранняя древность. М„ 1989.  
История эстетической мысли. М., 1985. Т. 1. дппе.11хейл1Л.Л. Древняя Месопотамия. М., 1990. 
Франкфорт Г., Франкфорт ГА., Уилсоп Дж„ Якобсен Т. В преддверии философии. М., 1984.

КУЛЬТУРА ДРЕВНЕГО ИРАНА

Культура древнего Ирана в свете археологических исследований.  
Гигантская имперская машина.  
Сфера права.  
Ахеменидское искусство.  
Религия древних иранцев.  
Нравы, обычаи и повседневная жизнь древних персов.  
От суеверий к зачаткам науки.  
Культурные контакты древних персов с окружающими древневосточными цивилизациями.  
Значение культуры древнего Ирана.

В распоряжении современной науки имеется весьма мало данных о культуре ранних иранцев, почти ничего не известно об их верованиях, обычаях и обрядах. Больше информации дают археологические исследования различного рода культовых комплексов и изобразительных памятников, однако при их анализе главная трудность состоит в доказательстве объективности интерпретации сюжетов или отдельных образов. Например, изображения птиц и зверей, реальных и фантастических, а также различных божеств на ритуальных предметах из Луристана (юго-западный Иран), в особенности на бронзовых поясах, серебряных, золотых и бронзовых пластинах, во-тивных булавках истолковываются рядом ученых на основе авестийских мифов. Хотя такой сравнительный анализ и позволяет получить определенные сведения о раннем этапе развития древнеперсид-ской культуры, следует отметить, что интерпретация многих этих памятников как иранских по существу начинается словом «неизвестно». Поэтому неудивительно существование ряда гипотез и предположений в области древнеиранской культуры, ее связей с древнеиндийской культурой. Предполагают, что индоиранские племена первоначально обитали 
на одной общей прародине^ и лишь позднее, примерно во II тысячелетии до н.э. часть их ушла в долину реки Инд. До сих пор эта идея основывалась лишь на данных лингвистов, установивших чрезвычайную близость не только языков, но и названий главных божеств и важнейших сюжетных тем Авесты и Ригведы. В монументальном сооружении, напоминающем крепость и находящемся на крайнем Востоке современного Туркменистана (Тоголок-21), вдоль одной из западных стен тянется цепочка удивительно однотипных камер, предположительно келий. Первое, что бросается в глаза, это их «неудобные» размеры: они очень узки, хотя длина вполне соответствует среднему человеческому росту. Такое впечатление, что это кельи аскетов, своеобразных отшельников, связанных с функционированием храма. Однако ортодоксальный зороастризм напрочь отрицает аскетизм, который, в свою очередь, составляет сущность брахманизма, адепты которого с помощью аскетических подвигов пытались достичь высшей силы духа и божественного могущества. Что, если кельи Тоголок-21 — это пример аскетической практики, которая первоначально могла быть общей у индоиранских племен, а позднее сохранилась у ариев, но была отвергнута зороастризмом? Только будущие открытия археологов смогут Внести ясность в этот вопрос. В случае его положительного решения мы получили бы первое документальное свидетельство единства культуры индоиранцев до их разделения. 
Иначе обстоит дело с культурой Ахеменидского Ирана, данные о которой содержатся в ряде письменных источников, не говоря уже о памятниках архитектуры и искусства. Прежде всего, привлекает внимание такая специализированная сфера культуры, как сфера политики, где изумительное сочетание традиций и инноваций позволило Ахеменидам создать первую в древнем мире самую крупную полиэтническую империю. Начиная с 559 г. до н.э., за 30 лет (менее чем за одно поколение) персами была создана гигантская имперская машина, которая эффективно функционировала в государстве с населением в 10 млн. чел., простиравшемся от Греции до Эфиопии и от Ливии до Индии. Таким образом, персы были первым народом, осуществившим старую мечту: установление на Среднем Востоке могущественной крупномасштабной империи с единственным правителем и единым официальным языком, в данном случае арамейским. 
' «В прошлом веке некоторые археологи и лингвисты пытались найти прародину индоевропейских языков в степях Украины, в частности, среди изобилующих лошадиными костями остатков ямной культуры, которая... распространилась в степях, лежащих к северу от Черного и Каспийского морей. Джеймс Маллери из Уилки -колледжа в Белфасте еще раз подтвердил теорию о том, что прародина индоевропейских языков находилась на территории современной Украины... (Энтони Д., Тыегчн Д., Браун Д. Зарождение верховой езды // В мире науки. 1992. № 2. С. 36). 
Правящая династия Ахеменидов (Кир, Камбиз, Дарий 1 и др.), используя организаторские способности мудрых государственных советников, достигла больших успехов в государственном управлении. Покорив Мидию, Вавилонию и Египет, ахеменидские цари придали своим завоеваниям характер личной унии с народами этих стран, короновались по местным обычаям и пользовались традиционными системами датировки и исторически сложившимися методами управления. Ахе-мениды стремились создать в завоеванных странах нормальные условия для развития экономики и транзитной торговли. Кир и Камбиз сохранили внутреннее политическое устройство в завоеванных странах, почти не изменив его, и предоставили покоренным народам местное самоуправление. 
Однако восстания и сепаратистские тенденции заставили Дария 1 провести в 518 г. до н.э. реорганизацию и унификацию системы управления провинциями. В результате была создана, по существу, новая административная система, которая до конца господства Ахеменидов не претерпела существенных изменений. Эта система обеспечила условия для бурного развития торговли и достижения таких стандартов жизни, каких не знало до этого человечество. Во время почти 200-летнего правления Ахеменидов происходило свободное перемещение людей, вещей и идей, а города типа Вавилона превратились в космополитические центры культуры. 
Древнеперсидская экспансия осуществлялась путем войн и завоеваний, однако Ахемениды не смогли бы только мощной военной силой сохранить господство над огромными цивилизациями с их разнородной культурой. Несмотря на то что «копье персидского воина может достать далеко», по выражению Дария 1, территориальная целостность империи достигалась с помощью великолепно налаженных администрации и системы коммуникаций, изощренной правительственной структуры, а также благодаря удивительной терпимости к законам и традициям подвластных персам народам. Эта терпимость выступала социально-психологическим фактором огромной силы в обеспечении лояльности и повиновения побежденных народов. К этому следует добавить, что Ахемениды терпимо относились к религиям покоренных народов, чтобы не создавать трудностей на пути к мировому господ- -ству. У древних персов была своя жизнеспособная религия, во главе пантеона богов которой стоял Ахурамазда — творец неба, земли и человека. Однако они даже не предпринимали никаких попыток навязать свою веру иным народам; более того, они оказывали поддержку другим религиям и соответствующим храмам, исходя из концепции, что подвластные им народы должны быть благодарны за это. 
Ахеменидская держава существовала в силу широкого использования культурных (в том числе правовых, политических, религиозных 
и пр.) и административных традиций покоренных народов. Персидская администрация часто пользовалась в государственном управлении услугами представителей этих народов. В Вавилонии, Египте, Малой Азии и других странах обычно судьями, заведующими канцеляриями, градоначальниками, правителями областей, управляющими государственными арсеналами, сборщиками налогов, начальниками царских строительных работ были вавилоняне, египтяне, иудеи, арамеи, эламиты, греки и т.д. с их многовековым техническим и административным опытом, знанием местных традиций, обычаев и законов. Древние персы осваивали лучшие достижения своих подвластных народов, перерабатывали их в соответствии с логикой своей культуры и использовали для действенного управления своей гигантской империей. 
В Ахеменидской державе существовали самые различные правовые системы и институты, начиная от крайне примитивных до довольно высокоразвитых, и завоевания персов не привели к разрыву правовых традиций и норм покоренных народов. В вавилонских деловых документах персидского времени встречается типично иранское выражение «согласно закону царя». Оно встречается в Бехистунской и других древнеперсидских надписях, а также в книгах Эзры (VII, 26 и др.) и Эсфирь (1, 8 и др.). По всей вероятности, здесь имеется в виду общий „правовой порядок, установленный Ахеменидами, а не единый общегосударственный кодекс законов, который, по мнению большинства ученых, вряд ли вообще существовал. 
В период царствования Дария 1 велась интенсивная работа по кодификации законов покоренных народов, а также изучались древние законы, особенно Кодекс Хаммурапи. Действующие в различных странах законы были приведены к единообразию в масштабах данной страны, а в необходимых случаях и изменены в соответствии с политикой царя. Таким образом, право выполняло функцию поддержания устойчивых, общезначимых границ в сфере социального взаимодействия гигантской имперской машины с покоренными народами. 
Согласно Платону (Законы. 695 с.), Дарий установил законы, обусловив в них дань с покоренных народов, которую еще Кир обещал персам. Персы имели свое примитивное право, основанное на обычаях. Решения царя были последней инстанцией и не подлежали изменению. Но царь должен был править в соответствии с традиционными установлениями персов, советоваться с представителями семи знатных родов, которые играли большую роль в правовой жизни страны. В особо важных случаях царь собирал совет, состоявший из представителей знати. Царь мог устанавливать новые законы, ссылаясь на желание Ахурамаз-ды. Основные принципы этих законов изложены в надписях Дария 1. В Бехистунской надписи он заявляет: «Человека, который был верен мне, я вознаграждал, человека, который был вероломен, я строго наказывал. 
Милостью Ахурамазды эти страны (т.е. страны державы) следовали моим законам. Как я говорил, так они делали... Говорит Дарий царь: Ахурамазда потому помогал мне..., что я не был вероломным, лжецом или злодеем, ни я, ни род мой. Согласно справедливости поступал я. Я не делал зла ни слабому, ни сильному. Страны эти, которые стали мятежными, ложь сделала их мятежными. Ты, который будешь царем, берегись от лжи крепко». Согласно отцу истории — Геродоту, персидские юноши учились только ездить на лошади, владеть луком и говорить правду. В политической жизни правдой считалась преданность царю. 
Обычные преступления рассматривались царскими судьями, назначаемыми из знатных персов пожизненно и с наследственной передачей своих должностей. Они разрешали тяжбы между персами, а также толковали законы и обычаи. Впервые царские судьи упоминаются при Камбизе II. По рассказу Геродота (V, 25), один из царских судей по имени Сисамн брал взятки. Камбиз велел содрать с него кожу, выделать ее и обтянуть судейское кресло взяточника. Затем Камбиз назначил судьей сына казненного, приказав ему выносить решения, сидя на этом кресле. Другой царский судья-взяточник был приговорен Дарием 1 к распятию на кресте, но перед казнью царь решил, что прошлые заслуги превышают вину этого судьи и помиловал его. После захвата Египта царские судьи постановили казнить за каждого погибшего воина из армии Камбиза по десять знатных египтян. Перс Оронт за ложный донос был исключен из списка царских друзей. 
Преступления против царя или его семьи карались смертной казнью. Часто за такие преступления наказывали всю семью, что создавало круговую поруку. Для дознания прибегали к битью плетьми и пыткам скорпионами. Наказания за различного рода преступления, как правило, были очень суровые. Гистий, тиран Милета, восставший против Дария, был распят на кресте. Уже мертвому царевичу Киру Младшему, поднявшему мятеж против Артаксеркса II, «по обычаю персов» были отрублена правая рука и голова. По свидетельству Ксенофонта, во владениях Кира младшего в Малой Азии вдоль больших дорог часто можно было видеть «злодеев» с отрубленными ногами, руками и выког лотыми глазами. Отравителей клали головой на широкий камень и давили другим камнем, пока голова не расплющится. Лицам, выражавшим неповиновение властям, а иногда и клеветникам, отрубали головы. В целом же следует учитывать тот момент, что своды персидских законов не сохранились до нашего времени, если не считать отдельных и, по-видимому, не всегда точных данных о них у греческих авторов; в завоеванных странах действовали местные законы. 
На рубеже VI—V вв. до н.э. оформляются определяющие черты искусства Ахеменидов: строжайшая канонизация, достигающая даже мо- 
нотонности, стремление к абсолютной симметрии, зеркальное построение одних и тех же сцен. Эти черты характеризуют все рельефы Пер-сеполя — проемы дверей дворцов, например, обязательно имеют на обоих фасах косяков не только идентичные сцены, но даже идентичные пояснительные надписи. Персеполь поражает размерами платформы, высотой колонн, колоссальными человекобыками пропилеев Ксеркса, рельефами ападаны (приемный зал дворца). Но, немного привыкнув к этому, начинаешь замечать повторы сцен, трафаретность фигур, каноничность поз и атрибутов. Рельефы Персеполя — это связный рассказ, но совсем не остросюжетный, как, например, ортостаты ассирийских дворцов, это медленное, назойливо ритмичное, торжественное и пышное шествие сотен персидских и мидийских воинов, сотен вельмож, чиновников и жрецов, сотен представителей подвластных народов. Все эти многочисленные процессии как бы застыли внезапно, и понятие «последовательность» выражено не отдельными фигурами и сценами, а комплексами фигур и сцен («комплекс ападаны», «комплекс пиршественного дворца» и пр.). Предметы прикладного искусства эпохи Ахеменидов предельно точно изображены на рельефах Персеполя. Здесь можно ограничиться, пожалуй, одним примером. На одежде Дария на рельефе западных дверей ападаны гравировкой изображена кайма с процессией львов. Такая же точно кайма, вытканная из шерсти, с точно такими же (до мельчайших деталей) фигурами львов была найдена в одном из пазарыкских курганов на Алтае. 
Каноны, созданные еще при Дарий, не нарушаются ни в чем на более поздних дворцах Персеполя, в архитектурном украшении скальных гробниц персидских царей, на памятниках торевтики V—IV вв. до н.э. В Персеполе создается тот «имперский ахеменидский стиль», который впоследствии будет господствовать на всей территории, подвластной Ахеменидам. Ахеменидское искусство было придворным монументальным искусством, которое должно было символизировать могущество державы и величие царской власти. Выяснению происхождения отдельных элементов ахеменидского искусства посвящено много работ. Но, как указывают специалисты, искусство — не сумма заимствований, а то, благодаря чему создается нечто большее, чем простое сочетание заимствованных элементов. Несмотря на заимствования, все глубокие, самые существенные аспекты ахеменидского искусства остаются полностью оригинальными, и само это искусство как целое не производит впечатления «чужеземного». Ведь в целом оно — результат специфических исторических условий, определенной идеологии и социальной жизни, давших заимствованным формам новые функции и значение. Поэтому заимствования и влияния потеряли все свои типичные и первоначальные качества в новом содержании. Сюжетов совсем немного, и почти все они встречаются в монумен- 
тальном искусстве, на произведениях торевтики, на немногих дошедших до нас образцах ткани. Это прежде всего царь у жертвенника с пылающим огнем, символ Ахурамазды, борьба «царя-героя» с чудовищем, символическая сцена борьбы животных, различные «добрые» и «злые» гении и демоны. Другим распространенным сюжетом ахеме-нидской глиптики, изображеннным на золотых и серебряных сосудах, печатях-цилиндрах являются сцены боев, триумфов или охоты персидских царей и воинов. 
В скульптуре Персеполя присутствует также пласт образов Зивие. Это прежде всего рельефы, изображающие бой «царя-героя» с демонами, силами зла, в тронном зале, а также капители колонн — профили различных чудовищ. Среди них — рогатый и крылатый лев с хвостом скорпиона и птичьими лапами, лев с ногами быка, чудовище-грифон с бычьим хвостом. Сама композиция этих сцен — та же, что и на некоторых плакетках Зивие. 
Итак, в Персеполе окончательно сложились нормы ахеменидского искусства, точнее, ахеменидского дворцового стиля, которые лишь позже, в середине IV в. до н.э., пополнятся новыми мотивами и образами. Ахеме-нидский дворцовый стиль распространился чрезвычайно широко, фактически создав единство культуры от Инда до побережья Малой Азии. 
В ахеменидской Персии существовали различные религиозные представления; религии персидского народа, ахеменидских царей и магов не вполне совпадали, хотя различия между ними постепенно стирались. Религия персидского народа нам в основном известна из трудов античных авторов — Геродота, Страбона, Ксенофонта, Цицеро-на, Плутарха и др. Персы эпохи Ахеменидов были поклонниками древних индоиранских божеств природы — Митры (бога Солнца и света), Анахиты (богини воды и плодородия) и т.д. Маги были учениками и последователями Зороастра (Заратустра), согласно единодушным сообщениям античных авторов. Персы не были зороастрийцами, последователями учения, изложенного в Гатах — древнейших частях священной книги Авесты, так как они поклонялись божествам природных сил, отвергнутых Зороастром. 
Общеизвестно, что Зороастр не изобрел совершенно новую религию, а лишь кардинально реформировал существовавшую до него. Если учесть, что в его учении культ огня и в особенности культ опьяняющего напитка занимают главное место, то здесь, очевидно, имеется культово-религиозная преемственность. Другое дело, что Зороастр видоизменил старые традиции и в том числе отказался от пышных храмов, до предела упростив культовые сооружения и обрядность. Доказано, что у зороастрийцев богослужения проходили не в храмах, а под открытым небом перед небольшими, нередко естественными возвышениями, покрытыми одной лишь циновкой, на которой, по представлениям древних, восседали их божества. 
Зороастризм — древнеперсидская религия, творцом которой является Заратустра, живший в промежутке между 1000 и 500 гг. до н.э. Отличительной чертой этой религии является ее практически-этический характер. Так, даже благочестие здесь состоит не в освобождении от мирского зла и от самого мира, а в уничтожении зла и всего дурного в мире, не в бегстве от мира или в уничтожении своего Я, а в утверждении себя в мире. Для зороастризма характерен дуализм, а именно: изначально в мире существуют два бога — Ормузд, покровитель добра, и Ариман, стоящий во главе зла. В мире идет борьба между силами добра и силами зла, которая должна, в конечном счете, закончиться победой бога Ормузда. Религия Заратустры сыграла исключительную роль в истории культуры и религии, так как весьма трудно без учета древне-персидских верований и представлений, особенно без присущего этим .верованиям дуализма, выяснить до конца генезис иудаизма, христианства и ислама, их дальнейшее развитрге, появление демонологии и анге-лологии и многих других проблем. Исходно зороастризм развил ряд доктрин, существующих в современной христианской теологии: доктрина о конце мира, о воскрешеции мертвых и страшном суде, доктрина а спасении, доктрина о последней битве между богами добра и зла, заканчивающейся победой Ормузда. :: Проблемой зороастризма является дуализм. В одном из его вариантов — зерванизме, который является философской разработкой учения '«борьбе добра и зла, данная проблема решается путем введения концепции бесконечного времени — вечного божества. Именно Время — Зерван сотворило как Ормузда, так и Аримана. Культ Времени, обожествление Зервана является одним из последствий древнеперсидско-го дуализма, который приобрел ипостась пантеизма. Зороастризм ожил в III в. н.э. в виде манихейства, типично синкретической религии, сплавляющей в одно целое элементы религии Заратустры, гностицизма, буддизма и христианства. 
Несомненный интерес представляет повседневная жизнь, нравы и обычаи древних персов. В середине VI в. до н.э., когда персы вышли на арену мировой истории, у них сохранялись сильные пережитки родовых отношений. В то время персы славились своим умеренным образом жизни, воздержанностью, храбростью и сплоченностью. 
По словам Геродота (1, 171; IX, 122), они носили одежду из шкур животных и войлочные тиары, не употребляли вина, ели не столько, сколько хотели, а сколько имели. По свидетельству Исаии (XIII, 17), иранцы в ранний период не ценили серебра и не были пристрастны к золоту. 
Вскоре простота и скромность в пище и одежде превратились в идеологический пережиток, сохранявшиеся лишь во время обряда коронации персидских царей, когда вступающий на престол Ахеменид Должен был надеть одежду, которую носил, не будучи царем, Кир II, 
съесть немного сушеных фиг и выпить чашу кислого молока, имитируя таким образом основателя династии. Даже во время военных походов цари и знатные персы теперь возили с собою палатки, полные золотых и серебряных лож, столов, умывальников, ваз, чаш, дорогих ковров и т.д. Кроме того, знатных персов сопровождало множество рабов-лекарей, евнухов и поваров, которые прислуживали им даже во время походов. Персы стали одеваться в роскошные мидийские одежды, носить золотые ожерелья, гривны, браслеты и т.д. К столу персидских царей и знати доставляли в свежем виде рыбу из отдаленных морей, фрукты из Вавилонии и Сирии. 
Семья у древних персов не была моногамной, разрешалось иметь много законных жен, а также наложниц, можно было жениться также на близких родственницах, например, на племянницах и даже на единокровных сестрах. Заветное желание каждой персиянки — иметь детей, для этого она совершает ворожбу и молится о даровании ей мальчика, ежегодно царь даровал подарки многодетным родителям (Страбон XV, 3, 17). Сохранились некоторые сведения и о свадебных обычаях. Во время пиршества невеста, вкусив вина, садилась к жениху, который обнимал и целовал ее. Новобрачные ели от одного и того же хлеба, разрубленного мечом на две части. 
Древнеперсидские обычаи запрещали женщинам показываться посторонним, не случайно среди многочисленных рельефов в Персеполе нет ни одного женского изображения. Плутарх пишет, что персам свойственна дикая ревность не только по отношению к женам, нр даже рабынь и наложниц они держат взаперти, чтобы посторонние не видели их, а во время поездок возят их в закрытых повозках. Широко известен библейский рассказ о том, что персидский царь во время приема велел своей жене Вашти явиться на пиршество, чтобы показать ее народу. Она отказалась подчиниться приказу мужа, чтобы не нарушать обычаи, и за это была лишена сана царицы и превращена в обычную наложницу. 
Нравы и обычаи древних персов излагаются в сочинениях удивляющихся им народов. Соответственно могучему росту и физическому развитию персы обладали энергичной волей, закаленной в борьбе с суровым климатом и в опасностях кочевой жизни в горах и степях. Они приобрели там бодрость и серьезный взгляд на вещи, а также робость по отношению к мрачным, неприветливым сторонам существования, которая то и дело проявляется в их нравах, обычаях и религии, и которая могла бы стать роковой для всего их духовного развития, если бы в них не жило столь же сильное стремление к свету, мощи и к покорению зла. 
Интеллектуальная одаренность древних персов состоит в ясном и трезвом рассудке; им чужда выспренняя фантазия индийцев. Их священные стихотворения обладают красотой, что в древности случается редко, и энергией. Даже богословские спекуляции являются скорее 
практическим анализом управляющих бытием сил, чем углублением и созерцанием. Поэтому религиозные культы их, как бы они ни были •ценны в воспитании народа, носят неприятный оттенок со своими сухими гимнами и утомительными обрядами. Однако у персов отнюдь не было недостатка в силе воображения, они обладали фантазией, необходимой для великих дел и великих мыслей. Не случайно их взгляд на существование был необычайно широк: добро и зло, бог и человек, аемная и загробная жизнь, мистика и логика — они воспринимали все это в форме резкого противопоставления, но они умели сочетать эти представления в определенную, законченную картину мира. 
В Ахеменидской державе царила атмосфера, способствующая развитию культуры, в том числе и науки, и такие великие ученые, как философ Гераклит из Эфеса, вавилонский астроном Кидинну и многие другие (в »ом числе и историк Геродот, часть жизни которого прошла в Галикарнас-пре), были подданными персидских царей. Такие произведения искусства, «как храм богини Дианы в Эфесе и Галикарнасский мавзолей, причислявшиеся древними к семи чудесам света, также были созданы подданными Ахеменидов. Продолжала существовать и развиваться древняя культура египтян, вавилонян, эламитов и других народов. <*;;- Общеизвестны достижения египетской и вавилонской медицины — йумификация, хирургия, стоматология, офтальмология, терапия и др. вместе с тем необходимо учитывать, что медицина в древности была неизбежно связана с магией, с различными суевериями, и люди считали, что болезнь вызывается злыми духами, проникшими в человечес-1Кйй организм. Чтобы вылечить болезни, врач стремился изгнать злого духа из тела больного молитвами и магическими заклинаниями. Часто врачи лепили из глины изображения злых духов и разбивали их, полагая, что от этого больной может выздороветь. ^: Сохранилось также много своеобразных рецептов для профилактику болезней — руководства для предотвращения или удаления зла. Иногда для этого предлагается приносить жертвы богам, стихийным силам природы, домашним духам и т.д., а также запрещается есть рыбу ^^определенные дни. Один из ритуальных текстов гласит: «Если кто-ямбудь увидит змею в первый день месяца нисанну или аяру, будь это жнем или ночью, [этот] человек умрет; если жизнь ему дорога, он должен нанести себе глубокую рану на голове [и] побрить щеки; в течение "врех месяцев его будет одолевать боль, но [затем] он выздоровеет». Можно сказать, что во врачебной деятельности переплетались суеверия и элементы научной медицины. ^ Органическую часть науки составляла философия, которая, однако, на древнем Востоке в отличие от античной Греции, не выделилась в самостоятельную, отдельную от религии отрасль знаний. Уже Гаты Эороастра содержат абстрактные философские воззрения, согласно ко- 
торым борьба добра со злом и их противоборство заложены в человеке, и он должен нести ответственность за свои поступки. Гераклит, живший в конце VI в. до н.э., считал основным законом мироздания вечное движение (ему принадлежит знаменитое изречение: «все течет») и основой всех веществ — вечно живой огонь, который не был создан никем 
из богов или людей. 
Еще со школьной скамьи все знают о великих достижениях египетской и вавилонской математики, особенно в области решения геометрических задач по измерению площадей и в развитии арифметики в алгебраическом направлении. Время персидского владычества, особенно с последней четверти V в. до н.э. до завоевания страны войсками Александра Македонского, было самым творческим периодом вавилонской математической астрономии. В это время существовали астрономические школы в Уруке, Сиппаре, Вавилоне и Борсиппе. Из сообщений Плиния Старшего и Страбона известно имя великого вавилонского астронома Набуриманна, который, не имея телескопа, механических часов и современной математической техники, вычислил 24 века назад лунные фазы, солнечные и лунные затмения, что под силу только современным астрономам, вооруженным сложными оптическими приборами и компьютерами. Другой вавилонский астроном Кидинну, составитель многих астрономических текстов V—IV вв. до н.э., различал солнечный год от тропического и вычислил последний с ошибкой 7 мин 17 сек. Он же еще до Гиппарха открыл солнечную прецессию. Однако при всех своих успехах вавилонская астрономия была неразрывно связана с астрономией, пытавшейся предсказать будущее по звездам. Астрономические тексты, в частности, содержат указания о связях между звездами и теми или иными болезнями. К тому времени, когда настал конец персидскому владычеству в Вавилонии и других странах древнего Востока, местная наука в основном уже исчерпала возможности своего развития. Закостенелые формы древних традиций, многовековое господство религиозных представлений без каких-либо заметных изменений, отсутствие новых методов познания природы мешали развитию науки. Однако прежде чем древневосточная наука сошла со сцены истории, многие ее крупные достижения были заимствованы древними греками. 
Расцвет культуры в Ахеменидской державе связан и с тем, что персы широко использовали культурные достижения многих древневосточных народов. Еще Геродот отметил, что «обычаи чужеземцев персы перенимают охотнее всякого другого народа. Они носят даже мидийское платье, находя его красивее туземного, а для войны облачаются в египетские панцири». Древнеперсидская религия впитала в себя ассиро-вавилонские влияния. Легенда о мироздании и мировой катастрофе напоминает вавилонский миф о сотворении мира и всемирном потопе. Бог огня вступает в бой с драконом Дахакой совершенно так же, как вавилонский бог 
Мардук с чудовищем Тиамат. Персидского паря изображали в виде героя, поражающего фантастического зверя, подобно тому, как изображали древнешумерского царя и героя Гильгамеша, рассказ о подвигах кйторого получил столь широкое распространение во всей Передней Азии. Наконец, верховного бога Ахурамазду персы изображали в виде небесного царя, находящегося в крылатом солнечном диске, что живо напоминает аналогичное изображение верховного бога ассирийцев — Дшшура. 
Много заимствовали древние персы и в искусстве соседних народов. Рельефы, покрывающие стены персидских дворцов, по своим сюжетам, отчасти по художественному стилю и по своей технике, очень близки к рельефам ассирийской и нововавилонской эпохи. Применение террас и лестниц, а также огромных статуй гениев — охранителей царского дворца в виде фантастических животных роднит архитектуру Персии с зодчеством народов древней Месопотамии. Наконец, очень Широкое использование колонн было заимствовано персами в Египте. ^ Заслугой персов является умение творчески перерабатывать все эти Поземные элементы в едином монументальном художественном стиле, кй*горый особенно четко выражен в развалинах царских дворцов, сохранившихся в Персеполе, и особенно в прекрасных рельефах, изображающих данников персидского царя. В древнеперсидской религии и искусство Персов можно обнаружить некоторые следы греческого влияния. Так, Йа фасаде древнеперсидской гробницы, называемой «Кормилица и княж-нй^, сохранились две протодорические колонны. С другой стороны, персы, несомненно, оказали некоторое влияние на развитие античной культуры. Очень характерен в этом отношении древнеперсидский религиозный дуализм, который объяснял влияние природы на жизнь людей извечной и постоянной борьбой бога света с богом мрака. Это религиозное учение оказало значительнее влияние на развитие греческой религиозной философии, в частности, на развитие позднегреческого гностицизма, и в некотором отношении легло в основу христианской религии. • На восточных границах Персия соприкасалась с индийскими племенами, в частности с племенем, населявшим индийскую область Гандха-ра. Известно, что персидские цари совершали военные походы в области северо-западной Индии и поэтому сталкивались с племенами, населявшими эти индийские области. При раскопках в Индии были обнаружены скульптуры, явно свидетельствующие о проникновении древнегреческого искусства в эти отдаленные восточные области. Таким образом, древняя Персия выступала мостом, соединявшим далекий восточный мир и страны Передней Азии с миром античной культуры. 
Ахеменидская Персия была первой в истории мировой державой, провозгласившей вполне терпимое и доброжелательное отношение к культурным традициям десятков народов и племен. Оживленные этни- 
ческие контакты способствовали постепенному возникновению, по существу, новой культуры, в которую свою лепту внесли все народы Ахеменидской державы. Позднее эта культура способствовала победе эллинизма, являвшегося, в частности, результатом синтеза культуры греков и восточных народов. Терпимое и доброжелательное отношение к культуре соседних и далеких народов являлось логическим результатом существования древнеперсидской империи, в которой языком государственной канцелярии был арамейский, в политическом отношении ведущая роль принадлежала персам, но в то же время продолжали существовать и развиваться древние культуры вавилонян, эламитов, египтян, иудеев и других народов. Она сумела обеспечить в течение значительного времени относительный мир на огромной территории, начиная от Египта и кончая Северо-Западной Индией, а также создать благоприятные условия для расцвета международной торговли и развития культурных контактов народов различных стран. 
Социально-экономические и политические институты и культурные традиции, сложившиеся в ахеменидский период, сыграли большую роль в мировой истории и сохранились в течение многих столетий, обслуживая государства Александра Македонского, Селевкидов, Птоломеев, парфян, Сасанидов и т.д. Вавилонское право, достигшее зенита своего развития при Ахеменидах, продолжало существовать при Селевкидах и парфянских правителях и оказало определенное влияние на формирование римского права, успехи вавилонской астрономии, египетской медицины и греческой философии, первоначально возникшей и развивавшейся в подвластной персам Малой Азии, по праву считаются крупнейшими достижениями древних культур. Произведения искусства, созданные персидскими мастерами более 2000 лет назад, до сих пор поражают оригинальностью сюжетов и совершенством форм. В сфере художественной культуры древнего Ирана важную эстетическую роль играл свет, дворцовые залы персидских царей были залиты светом в отличие от полутемных древнеегипетских дворцов. «Больше света» — этот эстетический принцип, слившийся с этическим, сформулирован и «Вендидаде» — одной из поздних книг Авесты. Эстетические представления древних персов стали традицией для последующих поколений и вошли в фонд мировой культуры. Все это объясняет огромный интерес к культуре ахеменидского Ирана.

ЛИТЕРАТУРА

Авеста. Избранные гимны. Из Вендидата. М., 1993.  
Войс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи. М., 1987.  
Васильев Л.С. История религий Востока. М., 1988.  
Дандадшев М.А., Луконин В.Г. Культура и экономика Древнего Ирана. М., 1980.  
История Древнего мира. Расцвет древних обществ. М., 1989.  
История эстетической мысли. М., 1985. Т.1  
Сариапиди В.И. Где родился Зороастр? // Будущее науки. М., 1989. Вып. 22.

КУЛЬТУРА ИНДИИ

Предыстория: культура Хараппы и культура «Ригведы».  
Государство: теория и практика политической жизни.  
Повседневная жизнь: касты, семья и нравы.  
Религия: индуизм, джайнизм, буддизм и ислам.  
Философские концепции индийской культуры и научные знания.  
Искусство Индии, его истоки и специфика.  
Вклад Индии в мировую культуру.

Индийская культура занимает одно из почетных мест в истории мировой культуры. Она отмечена грандиозными достижениями на протяжении более чем трехтысячелетнего развития. Наряду с долговечностью, ей присуще творческое восприятие достоинств иноземных культур, не в' ущерб своим собственным фундаментальным ценностям. Преемственность индийской культуры в значительной степени основывается на социальных институтах и на широком распространении общепринятого свода религиозных ценностей среди различных классов и общин южно-азиатского субконтинента. Кроме того, индийская культура складывалась на основе аграрной структуры общества, что и определило ее долговечность. 
Первые центры культуры в Индии существовали уже в III и II тысячелетиях до н.э. — это Хараппа (ныне в западном Пакистане) и Мохенджо-Даро около р. Инд. Эта индийская культура, самым ярким компонентом которой была Хараппа, выросла на основе местных традиций Севера, городские центры индийской культуры поддерживали тесные контакты с Месопотамией, Центральной и Средней Азией, областями Юга Индии. Высокого уровня развития достигли ремесла, изобразительное искусство (памятники его и сегодня нас поражают своей изысканностью), появилась письменность, до сих пор не расшифрованная. 
Наиболее яркая особенность этой культуры — ее чрезвычайный консерватизм. В Мохенджо-Даро было раскопано девять слоев построек. По мере того, как уровень земли поднимался из-за периодических наводнений, новые дома возводились почти точно на месте прежних. На протяжении, по крайней мере, тысячелетий расположение улиц города оставалось неизменным, наиболее впечатляющим достижением индской культуры является совершенная система водопровода и канализации, каковой не имела ни одна другая древняя культура, даже римская. 
Письменность индских городов совершенно не изменялась на протяжении всей их истории. Несомненно, что индская культура поддерживала связь с Двуречьем, однако она не проявила склонность заимствовать технические достижения более развитой культуры. Ученые (А. Бэшем и др.) предполагают, что за время существования этой цивилизации форма правления в ней не менялась. Этот беспримерный консерватизм предполагает, по выражению С. Пиггота, скорее «неизменные традиции храма», чем «светское непостоянство двора». Действительно, культура Хараппы по своему характеру была, очевидно, подобна культурам Древнего Египта и Двуречья. 
В целом эта культура не отличалась особенными художественными достижениями. Несомненно, она обладала литературой, религиозными эпическими поэмами, наподобие шумерских и вавилонских, но они навсегда для нас утрачены. Архитектура носила строго утилитарный характер, нигде при раскопках не найдено следов монументальной скульптуры и живописи. Однако высокого совершенства достигло искусство в области малых форм — гравюры на печатях, статуэтки. Насколько можно судить о религии доарийской эпохи по дошедшим до нас отрывочным сведениям, некоторые ее черты предвосхитили отдельные особенности позднейшего индуизма: аскетическая практика (йогическая поза Прото-Шивы) и сопряженный с ней круг представлений, практика изображений богов в «человеческом образе». 
Во II тысячелетии до н.э. в Индию пришли племена индоариев, жрецы которых создали великое собрание гимнов — «Ригведу», теоретически до сих пор почитающуюся самым священным из многочисленных текстов индуизма. В эпоху, когда создавались древнейшие из веди-ческих гимнов, арии достигли уже преддверия цивилизации. Их военная техника находилась на более высоком уровне, чем у народов Ближнего Востока, их жреческие школы довели племенной ритуал до степени искусства, их поэтическое творчество принимало сложные формы и подчинялось строгим канонам, но. с другой стороны, арии не создали городской культуры. Это был народ воинственных скотоводов, организованных скорее в племена, чем в царства. Их культура была родственна той, которая описывается в «Беовульфе», в ранних исландских сагах, 
в староирландском прозаическом эпосе; она несколько уступала культуре греков, отразившейся в «Илиаде». На протяжении эпохи «Ригве-ды» выкристаллизовались и в определенной мере сохранились до наших дней четыре сословия — жрецы (брахманы), воины (кшатрии), земледельцы (вайшьи), зависимые, слуги (шудры). Их санскритское наименование «варна» (неточно переводимое «каста», а буквально означающее «цвет») указывает на то, что произошли в результате контакта развитой сословной культуры с людьми чуждой культуры, имевшими кожу другого цвета (темного). 
г Арии были буйным народом. Они соблюдали лишь немногие из табу поздней Индии и были весьма привержены к хмельным напиткам. Они очень любили музыку, играли на флейте, лютне и арфе под аккомпанемент цимбал и барабанов. У них была гептотоническая гамма, сходная с нашей мажорной, которая, как полагают, появилась в Шумере и впоследствии получила распространение среди индоевропейских народов. Арии увлекались азартными играми. В гимнах встречаются также напоминания о пении и танцах и об искусстве танцовщиц, возможно, профессиональном. Племенами правили вожди, которые носили титул «раджа» — слово, родственное латинскому «гех» («король»). Раджа был абсолютным монархом, так как правление племенем осуществлял частично внутренний совет немногих старейшин и более широкое собрание всех глав семей. Арии рассматривали царя прежде всего как военного вождя, он не считался божественным лицом и не исполнял религиозных функций. Царь-жрец, характерный для некоторых других культур, не имел параллели в древней Индии. В целом можно сказать, что и индская культура и культура эпохи «Ригведы» внесли свой вклад в формирование уникального характера индийской культуры. 
Для понимания культуры Индии, особенно в древности, необходимо знать ту политическую систему, замечательную и в своей силе, и в своей слабости, которая была создана в эпоху Будды (вторая половина 1 тысячелетия до н.э.). Речь идет об империи Маурьев. Она имела высокоразвитую систему государственной администрации, управлявшей всей экономической жизнью империи, и весьма совершенную организацию секретной службы, сфера деятельности которой охватывала все сословия, начиная с высших министров и кончая городскими бедняками. Расцвета держава Маурьев достигла при царе Ашоке (середина III в. до н.э.). Важнейшим источником информации об этом времени являются многочисленные надписи Ашоки (так называемые эдикты), высеченные на камне по приказу царя. Эдикты Ашоки посвящены изложению благочестия государя и содержат наставления ко всем подданным подражать в этом своему владыке. 
Эдикты эти частично напоминают указы ранних Ахеменидов, но по содержанию сильно отличаются, например, от больших надписей Дария 1, прославляющих царя, перечисляющих все его победы и подвластные ему народы и племена. Надписи Ашоки — официальные государственные эдикты и указания чиновникам и подданным. В них много личного и их первоначальный текст составлял, очевидно, сам император. 
Из надписей явствует, что через восемь лет после восшествия на престол царь нравственно и духовно стал совершенно иным человеком и проводил новую политику. 
Реформа в политике Ашоки, социально-нормативной формой которой служат его эдикты, имела особое значения для ускорения экономического развития отстававших прежде районов страны (главным образом Центральной и Южной Индии). Можно выделить три черты политики Маурьев. Прежде всего они стремились ограничить привилегии старинной аристократии, сосредоточить в своих руках финансовое управление и увеличить доходы государственной казны, сурово подавляя всяческое недовольство. 
Другой отличительной чертой политики Маурьев (и многих других царей крупных древнеиндийских государств) было покровительство нетрадиционным религиям, главным образом буддизму. В своих надписях Ашока призывает население почитать не только наследственных жрецов-брахманов, но и бродячих проповедников новых учений. Сами эдикты являются проповедями, сложившимися под влиянием буддизма. Отсутствие экономического единства страны и рыхлость ее политического устройства (в отдельных местностях продолжали править местные династии или олигархии) способствовали особой роли религиозной идеологии — религиозная политика Ашоки составляет основное содержание его эдиктов. 
Общеиндийский правитель настойчиво провозглашал и свое стремление к завоеванию всего мира «праведностью». С этой целью он рассылал во все страны специальные миссии, которые должны были проповедовать истинность учения Будды и рассказывать о благочестии Ашоки (их успех проявился в цивилизующей роли буддизма во многих странах Азии). Ашока, видимо, полагал, что, подавая пример праведного правления, сможет убедить соседей в достоинствах своей новой политики и таким путем добиться морального главенства над всем цивилизованным миром. Он никоим образом не отказывался от своих имперских устремлений, но видоизменил их в соответствии с этикой буддизма. Таким образом, основным содержанием реформ Ашоки было человеколюбие во внутреннем управлении и отказ от агрессивных войн. 
Во внутренних делах новая политика сказалась в общем смягчении сурового правосудия. В надписях Ашоки говорится о «дхарме» как «праведности», но в правовой литературе она означает установленную божеством норму благочестивого поведения, варьирующуюся согласно 
сословию и касте. Дошедшие до нас сочинения признают наравне с дхармой другие основы закона: договор, обычай и царский указ. Возлагаемая на царя обязанность охраны подданных относилась, прежде всего, к охране дхармы, и, как ее хранитель, царь считался ее воплощением. Начиная с Ашоки. цари время от времени принимали титул дхар-мараджи, который является также эпитетом Ямы, бога смерти и усопших. Как Яма, так и царь поддерживали дхарму, «священный закон», карая злодеев и вознаграждая праведных. Ашока заявлял, что все подданные — его дети, энергично поддерживал учение об ахимсе (непричинение вреда людям и животным), которое тогда быстро распространилось среди верующих всех сект. Он отменил судебные пытки, однако при всем своем гуманизме сохранил смертную казнь — она была отменена при позднейших индийских царях. 
Миролюбивая политика Ашоки вскоре была забыта, цари снова обратились к завоевательным походам, которые древние авантюристы в области политической мысли объявляли нормальной деятельностью государства, и в целом история Индии после маурийского периода — это история междоусобной борьбы местных династий за господство; политическое единство Индии (но отнюдь не культурное!) было утеряно почти на две тысячи лет. 
^ Индийскую культуру нельзя понять и без учета такого чисто индийского феномена, как сословно-кастовая система. Ведь индийское общество состоит из ряда каст, каждая из которых регламентирована четко сформулированными нормами социального поведения и межкастовых взаимоотношений. Скорее всего, первоначально касты были географически локализованы и связаны друг с другом иерархическими отношениями сословной системы. В древнеиндийском обществе выделялись четыре сословия — варны, каждое из которых состояло из нескольких каст. Отношения между сословиями и кастами в эпоху позднего индуизма определялись правилами эндогамии (считался законным только брак в пределах единой группы), сотрапезничества (пищу можно было принимать от членов той же или высшей группы и есть в присутствии таких же) и предписанного рода занятий (каждый человек обязан был добывать средства к существованию, как это принято для членов его группы, и не имел права заниматься ничем иным). 
Каста — это результат тысячелетнего взаимодействия и развития расовых и других групп в единой системе культуры. В индийском обществе сформировалась очень сложная специальная структура, которая складывалась отчасти на основе преобразования племенных связей, отчасти же из профессиональных сообществ и которая разрасталась в силу приобщения новых этнических групп и возникновения новых профессий. В средние века эта система приобрела известную жесткость и каждая ее социальная группа стала кастой в современном смысле слова. 
Лишь в последние 50 лет кастовая система обнаружила действительные признаки распада, тому причиной множество нововведений, не осуществимых для общества, разделенного непроницаемыми перегородками, распространение образования на западный манер, рост национального самосознания и усиленная деятельность правительства и национальных лидеров. Этот процесс еще далек от завершения, и пройдет много лет, прежде чем сотрутся последние черты кастовых предрассудков; но несомненно, что старый национальный порядок индуистской Индии канет в лету. 
Заслуживает внимания и индийская семья, которая была и остается до сих пор большой семьей, т.е. братья, дядья, двоюродные братья и племянники тесно связаны друг с другом. Они живут все вместе под одной крышей или в соседних жилищах и часто сообща владеют недвижимым имуществом рода. Подобно европейской и семитской семье, индийская семья представляет собой патриархальную и партилиней-ную структуру. 
Сплочению семьи в единое целое способствовал ритуал повиновения, ему следуют в Индии и по сей день, хотя он восходит к временам Вед. В настоящее время система большой семьи уже становится тягостной для молодого поколения, но когда-то она давала членам семьи чувство социальной уверенности. В случае беды можно было рассчитывать на помощь сородичей, и беспутный кузен либо праздный и никчемный дядюшка, проживающий в уголке семейного дома в сравнительном благополучии, хотя он ничего или почти ничего не прибавляет к семейному бюджету, были в древней Индии столь же характерными явлениями, как и в современной. В семье обычно баловали маленького ребенка, ему во всем потакали и позволяли такие вольности, которые до недавнего времени были недоступны европейским детям. В поэзии дети неизменно упоминаются в ласковых тонах, как избалованные любимчики родителей. 
Когда ребенок становился молодым человеком, то после религиозного обучения он вступал в брак, так как женитьба и продолжение рода, если только он не принял обета безбрачия, считались его прямой обязанностью. Вступление в брак преследует три основные цели: исполнение религиозного долга путем домашних жертвоприношений, деторождение, которое обеспечивало счастливую потустороннюю жизнь отцу и его предкам, а также продолжение рода и сексуальное наслаждение. После завершения сложной брачной церемонии домохозяин мог посвятить себя трем жизненным целям: дхарма или обретение религиозных добродетелей путем неукоснительного следования предписаниям «священного закона»; обретение богатства частным путем и получение наслаждений. 
Самым высоким из всех законных наслаждений считается половое. Вся индуистская литература, и религиозная, и светская, изобилует на- 
100 
меками сексуального смысла, половой символикой и откровенными эротическими описаниями. В средние века сам процесс космического творения изображался как брачный союз бога и богини, и фигуры тесно обнявшихся пар высекались на стенах храмов. Некоторые религиозные секты даже ввели в свой культ, как его неотъемлемую часть, ритуальное половое сношение, считавшееся средством спасения. 
В Древней Индии существовал особый разряд женщин, которые не были связаны правилами и ограничениями, регламентировавшими поведение представительниц высших каст. Это были гетеры. Несомненно, многие бедные и дешевые проститутки кончали свои дни в нищете, либо, в лучшем случае, становились служанками или работницами. Однако более характерной является описанная в литературе фигура куртизанки — красивой, образованной, богатой, занимающей высокое положение и пользующейся не меньшей известностью и почетом, чем знаменитые Аспазия и Фрина в классической Греции. Существовала и храмовая проституция, при храмах содержались сотни проституток. 
Удовольствия древнего индийца были неразрывно связаны с развлечениями различного рода. Он, как и его потомки в наши дни, был обычно человеком общительным, находившим удовольствие в беседе с друзьями, и добросердечным. Священные книги, настойчиво подчеркивавшие необходимость гостеприимства, способствовали укреплению общественных связей в ту эпоху и санкционировали их своим авторитетом. 
Образованный человек мог писать стихи, участвовать в литературных собраниях в загородных садах или рощах, ради разнообразия сочетавшихся с петушиными боями и купанием, мог быть также художником. Развлечения древнеиндийского горожанина ни в коей мере не ограничивались творческими или интеллектуальными занятиями. Многочисленные праздники, в которых принимали участие как богатые, так и бедные, следовали один за другим на протяжении индуистского года и сопровождались разными увеселениями и процессиями. Наиболее широко отмечался праздник в честь Камы — бога любви. Были широко распространены азартные игры — во все времена и среди всех слоев населения, за исключением наиболее благочестивых людей. Одна из таких игр к первым векам нашей эры превратилась в шахматы. В Древней Индии были и профессионалы, занимавшиеся развлечением людей. Одни из них посвятили себя высоким искусствам — драме, музыке и танцам, другие бродили по городам и деревням и увеселяли простой люд. Мы читаем о музыкантах, сказителях, акробатах, жонглерах, фокусниках и заклинателях змей, которые были в то время не менее популярны, чем сейчас. 
Характерной чертой культуры Индии является то, что в ней мы встречаемся со множеством взаимодействующих между собой рели- 
101 
гий. Среди них следует выделить следующие основные: брахманизм с его позднейшими формами — индуизм и джайнизм, буддизм и ислам. Именно брахманизм внес существенный вклад в разделение общества на касты, именно он акцентировал внимание на переселении душ. Потом в брахманизме выдвинулась неортодоксальная религия — джайнизм, сыгравшая немалую роль в истории Индии и ее культуры; исходя из мировоззренческого фундамента брахманизма, джайнизм, подобно зороастризму, сделал явственный акцент на этику, на социально-нравственные формы поведения человека. 
Оптимизм индуизма символизирует троица: Брахма, Вишну, Шива, представляющие собой космические силы творения, сохранения и уничтожения. Брахма как творец изображается с цветком лотоса в четырех руках, обычно вместе со своей женой Сарасвати, богиней искусства. Вишну — это порядок и гармония природы, его представляют спящим на змее вечности, его жена Шри — богиня любви. Вишну появляется во многих воплощениях: одно из них — Рама, герой одноименного эпоса, другое — Кришна, обычно является ребенком или юношей. Шива, известный под именем великого бога, его изображают в виде йога или аскета, погруженного в медитацию. С его шеи свисает гирлянда черепов, в руке он держит трезубец, Ганг течет у его ног. Его жена Парвати часто имеет страшный вид: ее честь требует жертв. Многору-кость танцующего Шивы символизирует силы Вселенной, танец выражает ее пульсацию. 
Следует подчеркнуть, что само определение индуизма является весьма сложной задачей, решить которую не могут опытнейшие ученые. К этой религии необходимо подходить как к конгломерату ценностей и верований, объединенных в рамках специального порядка, имеющего специфическую структуру. Истоки индуизма находятся всего лишь в нескольких таких древнеиндийских текстах, как «Упанишады», «Бхага-вад-Гита» и «Веданта Сутра». Однако основополагающие идеи этих сочинений нашли выражение в многочисленных философских школах, сектантских учениях, религиозных обрядах и народных культах, принадлежащих различным социальным слоям. Многообразие духовных подсистем указывает на то, что объединяющий принцип индуизма лежит скорее в социальной структуре, чем в приверженности религиозной доктрине, различные формы верований, составляющие в совокупности религиозное мировоззрение индуизма, является принадлежностью той или иной касты — основной единицы индуистского общества. 
Буддизм, как и джайнизм, был реакцией небрахманских слоев древнеиндийского общества на брахманизм. Основы его учения изложены и бенаресской проповеди Будды, суть их такова: жизнь есть страдание. Рождение и старение, болезнь и смерть, разлука с любимым и союз с нелюбимым, не достигнутая цель и неудовлетворенное желание — все 
это страдание. Оно происходит от жажды бытия, наслаждений, созидания, власти, вечной жизни и т.п. Уничтожить эту ненасытную жажду, отказаться от желаний, отрешиться от земной суетности — вот путь к уничтожению страданий. Именно за этим путем лежит полное освобождение — нирвана. Исстрадавшимся людям не могло не импонировать учение о том, что наша жизнь — страдание (аналогичный тезис, как известно, в немалой степени обеспечил успех и раннему христианству), и что все страдания проистекают от страстей. Желание умерить свои страсти, быть добрым и благожелательным — и это перед каждым (а не только перед посвященными брахманами, как в брахманизме) открывает путь к истине, а в итоге и к нирване. Понятно, почему буддизм стал наиболее влиятельным и популярным в Древней Индии. 
И, наконец, коснемся ислама, который в конце 1 тысячелетия н.э. заявил о себе "на северо-западе Индостана, представ перед индуизмом в виде живого вероучения воинственных племен Западной и Центральной Азии. Он качественно отличался от всех религиозных предыдущих мировоззрений, весьма успешно ассимилированных ранее индуизмом благодаря его гибкой структуре. Прежде всего, мусульманские племена владели более мощной военной технологией и более сильной политической системой по сравнению с индусами. А самое главное — и их вероучение опиралось, хотя бы теоретически, на концепцию «сплоченного братства», которая объединяла всех принявших эту религию узами поклонения единодержавному богу. Это было, вероятно, первое в истории индуизма столкновение с религиозным верованием, опирающимся на понятие целостной общины, объединенной преданностью единственному и всемогущему богу. И неудивительно, что общество Индии не смогло включить мусульманские общины в свой гибкий социальный и духовный организм. Однако самое важное состоит в том, что обращенные в ислам жили бок о бок с индусами и переняли у них мифы, образы традиционных богов, религиозные обряды. Масса ярких .примеров этому имеется в литературе среднего и позднего средневековья, посвященной религиозным воззрениям народов субконтинента. 
Представляет интерес и многообразие философских воззрений. Уже в древнейшем индийском эпосе «Махабхарата» говорится о существовании множества мудрецов, чьи философские воззрения противоречат друг другу, поэтому ни одно из них не может быть принято за единственно верное. Индийский мыслитель V в. н.э. Маллавади рассматривал все философские концепции как спицы в колесе, которые сходятся у его оси, исходя из того, что истина многообразна. Ранние Упанишады, свидетельствующие о существовании различных течений индийской мысли, позволяют обнаружить зачатки тех тенденций, которые затем оформились в виде самостоятельных учений. В истории культуры Индии значительное место принадлежит наиболее радикальной из древних материалистических систем — локаяте. Она отрицает душу в концепции Атмана (духовное начало) и воспринимает тело человека как Я, т.е. только тело, одаренное разумом, предоставляет собой Я. По той причине, что разум наблюдается только там, где есть тело и нигде не наблюдается без тела, локаята считает его простым атрибутом последнего. Картина мира локаяты демонстрирует ее материалистический характер: Вселенная вечна, и ее законы регулируют изменения, которые совершаются в вещах, состоящих из элементов; все возникает из элементов, в процессе взаимодействия которых зарождается и сознание. Учение о материальности мира и всех протекающих в нем процессов оказало большое влияние на развитие древнеиндийской мысли. 
Философские системы Древней Индии, признававшие авторитет Вед или, по крайней мере, не выступавшие против него открыто, рассматривались как одинаково действенные пути для достижения спасения, хотя они и различались между собой. Традиционно они подразделялись на три группы, по две школы в каждой, дополнявших друг друга: санкхья и йога, ньяя и вайшешика, миманса и веданта. Санкхья была связана с ортодоксальной религиозной традицией лишь формально, представляя собой совершенно самостоятельное и оригинальное течение. Хотя в целом она представляется как дуалистическая система, главный вклад ее в историю индийской философии состоит в глубоком и всестороннем развитии учения о материальной природе мира и происхождении всей совокупности веществ и существ из саморазвивающейся материи («теория эволюции»). К санкхье тесно примыкает йога, получившая огромную известность в связи с теми конкретными правилами психофизической тренировки, которые она предлагала для достижения «освобождения» от оков материального мира. В «Йога-сутра», раннем сочинении этой школы, Патанджали намечены только общие принципы системы. Позднее были разработаны положения так называемой восьмичленной йоги, разумеется, технические моменты — только начальная ступень всей этой системы, цель ее — в достижении «высшего состояния» т.е. в преодолении собственного «Я» (самадхи). По своим теоретическим построениям йога очень близка санкхье, но в ее учении введен Ишвара (высшее божество). Ее последователи чтили личное божество, что сближало их с ортодоксальными индуистами. 
Философские системы ньяя и вайшешика зародились в самом начале нашей эры, они тесно связаны между собой. Их роднит тенденция к рационалистическому объяснению явлений природы, хотя первая акцентировала внимание на проблемах гносеологии, выражая особый интерес к инструменту познания — логике (в дальнейшем слово «ньяя» стало означать «логика»), а вторая — на учении о бытии и составляющих его сущностей. Обе школы никогда не полемизировали 
друг с другом. Ньяя приняла метафизику вайшешиков, ибо считала ее закономерным следствием собственной теории познания, воззрения вайшешиков в какой-то мере продолжали традиции натурфилософии Упанишад; вместе с тем их атомизм — это продолжение общей идеи материальности, причем их учения, как и доктрины локаяты или сан-кхьи, связаны с достижениями в различных областях древнеиндийской науки — химии, астрономии и естествознании. Оно и само благотворно повлияло на дальнейшее развитие отдельных научных дисциплин. 
Традиционный список шести философских систем всегда завершается системами миманса и веданта, которые были настолько тесно связанными, что веданту иногда называли утрата-мимансой («высшей» мимансой). В Упанишадах (VIII—VI вв. до н.э.) философия подразделялась на изучение и понимание: своего Я, трансцендентного знания и высшей духовной реальности (Брахмана). Средством постижения служит миманса — размышление, исследование. В ранних ведических текстах говорится, что постулирование Брахмана уже есть миманса. В одной из древнейших Упанишад говорится, что знатоки Вед сообща рассуждали, задаваясь вопросами: что такое Я? Что такое Брахман? В другой Упанишаде содержится исследование природы и степеней блаженства и вывод, что высшее блаженство есть соприкосновение с высшей духовной реальностью. Непосредственно к Упанишадам восходит и Веданта, кардинальный принцип которой выражается в следующих тезисах: мир никак не является произведением от материальных сил; единственная реальность — Брахман, а «сущее» во всех своих формах исходит из него. Своим острием веданта направлена против локаяты и санкхьи. 
Различные философские мировоззрения Индии занимают важное место в истории ее культуры и мировой философии, не менее важна их роль в развитии научных дисциплин. Общеизвестно, что древние индийцы добились больших успехов в развитии научных знаний, индийские ученые еще в далеком прошлом предвосхитили многие открытия, сделанные европейскими исследователями в средние века и новое время. Их достижения в области лингвистики, математики, астрономии, медицины оказали несомненное влияние на другие древневосточные и античную культуры. Один из арабских авторов IX в., аль-Джахиз писал: «Что касается индийцев, то мы обнаруживаем, что они преуспели в астрономии, арифметике и медицине, овладели тайнами врачебного искусства. Они высекают скульптуры и изображения, имеется у них богатое буквами письмо... У индийцев — богатая поэзия, развитое ораторское искусство, медицина, философия, этика. Наука астрономия происходит от них, и прочие люди ее заимствовали. От них пошла наука мыслить». Достаточно сказать, что еще до нашей эры составлялись таблицы биноми- 
альных коэффициентов, полученные в Европе лишь в VI в. (и названные по имени автора «треугольником Паскаля»). Выдающимся достижением индийской науки было создание десятичной системы счисления , которой ныне пользуются во всем цивилизованном мире.  
Потрясает воображение современного человека и индийское искусство, религиозное в своей основе, большое количество произведений которого носит светский характер и доставляет чисто эстетическое удовольствие. Ведь своими корнями оно уходит в богатое наследие древнеиндийских религий, вобравших в себя и многосложную философскую мысль, и устную народную традицию. Об этих истоках искусства красноречиво свидетельствуют многочисленные мифологические сюжеты, художественные образы и символы. В конечном счете, все они выражают стремление вырваться за пределы обыденной человеческой жизни и, пройдя через соответствующие этапы, достичь духовной просветленности, которую определяют такими понятиями как нирвана, мокша и др. Индийское искусство — наглядное воплощение этой главной темы, и потому его художественные образы несут мудрость божественного откровения. 
С незапамятных времен художники пытались создать в своем воображении облик вездесущего, всеведущего и всемогущего Верховного существа и воплотить ^го образ в долговечном материале, например, в кости или камне. Так что и для художника, и для зрителя скульптурные изображения были не только произведением искусства, но и воплощением того или иного божества. Когда их устанавливали в храмах или святилищах, верующий, обращаясь к своему божеству, вступал с ним в непосредственное общение и мог просить его о покровительстве. Весь храмовый комплекс, в центре которого находилось главное божество, богато украшали множеством других скульптурных изображений богов и людей. Они устанавливались в строгом соответствии со сложившейся иерархией пантеона божеств и служили фоном для основного изваяния. 
Древнее индийское искусство неразрывно связано с тремя крупными религиями — индуизмом, буддизмом и джайнизмом. Наряду с основными образами и мотивами, характерными для каждой из этих религий в отдельности, в искусстве Индии используются и общие для них образы (лотос, змея, крокодил и др.), а также символы и сюжеты, имеющие к ним лишь косвенное отношение. Такова природа необыкновенного богатства и разнообразия мотивов и художественных форм, присущих не только древнему, но и современному искусству Индии. 
Ключом к пониманию искусства Индии принято считать фрески пещер Аджанты и скальные храмы Эллоры. По фрескам Аджанты можно изучать архитектуру древних городов, старинные костюмы, ювелирные изделия, образцы оружия. Это декоративное богатство — поистине энциклопедия индийского национального искусства. Вся че- 
ловеческая жизнь, от рождения до смерти, все слои общества, от царя до раба, от святого до грешника, все человеческие чувства: любовь и ненависть, радость и горе, все это нашло отражение в пещерных храмах Аджанты. Они поистине стали зеркалом жизни далеких веков. Стенные росписи Аджанты и прежде всего образы «небесных дев», поража-;ют сходством с китайскими пещерными храмами Дуньхуана. Даже судьбы этих исторических памятников удивительно схожи. Они были почти одновременно оставлены людьми и попали в забвение на много веков. Индийские исследователи усматривают в близости Аджанты и Дуньхуана не только буддийские сюжеты, но и отражение древних 
•взаимосвязей двух культур. Об этом пишет и китайский путешественник Сюань Цзан, посетивший пещеры Аджанты в VII в. Ведь с давних времен не только караваны купцов двигались по Великому шелковому пути, не только товары перевозили арабские фелюги, что курсировали между Аравией и западным побережьем Индии. Вместе с торговлей шел культурный обмен. Так, философов Эллады интересовали мыслители Древней Индии. 
Скальные храмы Эллоры вырублены из скального монолита (как и памятники Петры — древнего города в Иордании, воплотившего в себе влияние египетской, греческой, римской архитектуры); например, храм Кайласа в Эллоре хочется назвать одним из чудес света: ведь весь храм — от высокого цоколя, украшенного фигурами слонов и львов в натуральную величину, до пирамидальных башен — все это высечено из одного цельного куска камня на протяжении 150 лет, все это представляет собой не строение, а скульптуру. 
Памятники Эллоры примечательны тем, что в них совмещаются традиции севера и юга Индии. Там создавали храмы приверженцы трех религий: буддисты, индуисты, джайны. Результатом такого соседства было творческое соперничество, рождавшее интерес не только к художественным приемам друг друга, но и к искусству других государств и народов — как близких, так и далеких. Храм Кайласа посвящен индуистскому богу Шиве, но в его барельефных композициях можно встретить образы, присущие буддийскому искусству Аджанты, а также черты более отдаленных культур Западной Азии. Например, стилизованные фигуры львов говорят о влиянии Древней Персии, культура которой впитала, в свою очередь, достижения архитектуры и скульптуры Двуречья и Египта. Индийское искусство не замыкается в себе, а впитывает в себя все ценное, что создано другими народами, оно не страшится ни самых древних форм, ни самых дерзких исканий, именно это и характеризует великое искусство. 
Культура Индии не только вобрала в себя достижения других культур, но и сама внесла не меньший вклад в мировую культуру. Прежде всего, необходимо отметить, что вся Юго-Восточная Азия восприняла большую часть своей культуры из Индии. В этом регионе сложились 
могущественные державы с великими культурами, оставившие такие замечательные памятники своего величия, как буддийская ступа Боро-бодур на Яве или шиваитские храмы Ангкора в Камбодже. Весь Дальний Восток обязан Индии буддизмом, который способствовал формированию своеобразных культур Китая, Кореи, Японии и Тибета. 
Сильное влияние культура Индии оказала на Запад: Гете и многие другие писатели начала XIX в. читали все переведенные к тому времени произведения древнеиндийской литературы. Начиная с Гете, большинство великих немецких философов были осведомлены в какой-то мере об учениях индийской философии. Шопенгауэр, оказавший большое влияние на литературу и психологию, открыто признавался, что находится под влиянием индийской мысли, и придерживался истинно буддийских воззрений, монистические учения Фихте и Гегеля никогда не приняли бы своей формы, если бы не существовало перевода Упани-шад. В англоязычном мире самое сильное влияние Индии испытала Америка, где Эмерсон, Торо и другие писатели «Новой Англии» жадно изучали индийскую религиозную литературу; они оказали огромное воздействие на своих современников и последователей, особенно на Уолта Уитмена. Через посредство Карлейля и других мыслителей немецкие философы оказали воздействие на Англию так же, как американцы — через посредство многих писателей конца XIX в., таких, как Ричард Джефрис и Эдуард Карпентер. 
Весьма тонким и действенным оказалось влияние Махариши Ганди через посредство многих друзей Индии на Западе, на которых произвег ли впечатление его пламенная искренность и энергия; оно было действенным, в частности, благодаря успеху его политики ненасилия в завоевании независимости Индии. В конце XX в. на Западе пользуются большой популярностью религиозно-философские концепции Индии: рационализированные методы йоги, приемы и идеи индийского мистицизма. Мы не говорим уже о том, что Упанишады, как все подлинно великие творения человеческой культуры, вызывают ответные раздумья и переживания у людей, отделенных от них сотнями и тысячами лет, проживают жизнь в мыслях, поступках, творениях своих читателей, в том числе и наших современников.