Автор работы: Пользователь скрыл имя, 05 Января 2013 в 08:05, творческая работа
«Станционный смотритель» – социально-психологическая повесть о «маленьком человеке» и его несчастной судьбе в дворянском обществе. По своему жанру "Станционный смотритель" отличается от остальных повестей. «Он открывается не рассказом, но монологом автора, переходящим лишь постепенно в рассказ. Притом и внутри этого пролога незаметно и постепенно изменяется речь: ораторская речь автора, обращенная к широкой аудитории, к миру, переходит в скромное предисловие рассказчика».
Анализ повествовательной структуры повести «Станционный смотритель»
«Станционный смотритель» – социально-психологическая повесть о «маленьком человеке» и его несчастной судьбе в дворянском обществе.
По своему жанру "Станционный смотритель" отличается от остальных повестей. «Он открывается не рассказом, но монологом автора, переходящим лишь постепенно в рассказ. Притом и внутри этого пролога незаметно и постепенно изменяется речь: ораторская речь автора, обращенная к широкой аудитории, к миру, переходит в скромное предисловие рассказчика»[ 1, 204].
Во вступлении к "Станционному смотрителю" Пушкин стремится выдержать характер рассказчика. Титулярный советник А.Г.Н., рассказывающий болдинскую повесть о смотрителе, умудрен годами и жизненным опытом; о первом посещении станции, оживленной для него присутствием "маленькой кокетки", он вспоминает как о деле давнем; он новыми глазами, сквозь призму принесенных временем перемен видит и Дуню, смотрителя, и себя самого, "бывшего в малых чинах", "с бою" берущего то, что, по его мнению, следовало ему по праву, но зато так взволнованного поцелуем Дуни. Рассказчик сам характеризует себя, описывая свой нрав: "Будучи молод и вспыльчив, я негодовал на низость и малодушие смотрителя, когда сей последний отдавал приготовленную мне тройку под коляску чиновного барина…". Он сообщает некоторые факты своей биографии («в течение двадцати лет сряду изъездил я Россию по всем направлениям; почти все почтовые тракты мне известны»). Это – человек достаточно образованный, с горячим сочувствием относящийся к станционному смотрителю и его судьбе.
В языке рассказчика достаточно много старомодных книжных выражений: "Сии столь оклеветанные смотрители вообще суть люди мирные, от природы услужливые, склонные к общежитию, скромные в притязаниях на почести и не слишком сребролюбивые…". Только в языке "Станционного смотрителя" канцелярская, архаически-приказная речь выступает как отдельный, широкий стилистический пласт: «Что такое станционный смотритель? Сущий мученик четырнадцатого класса, огражденный своим чином токмо от побоев…».
Язык рассказчика подчинен "авторскому" языку. Это определяется иерархией образов рассказчика и автора. Образ автора стоит над образом рассказчика. И если в русле образа рассказчика рассуждение о станционных смотрителях вполне "серьезно", то в аспекте образа автора оно пародируют научное изложение, на которое покушается титулярный советник. Сопутствующая этому приему ирония способствует последующему переключению на "авторский" стиль изложения. Простодушные рассуждения А.Г.Н. переходят в мысли, которые с позиций автора могут пониматься только в обратном смысле. Далее рассуждение сменяется повествованием, которое идет уже в "авторском" стиле: "В 1816 году, в мае месяце, случилось мне проезжать через ***скую губернию, по тракту ныне уничтоженному…".
В повести наиболее отлична от "авторского" языка речевая манера Самсона Вырина. Вырин – бывший солдат, человек из народа. В его речи часто встречаются просторечные обороты и интонации: "Так вы знали мою Дуню? – начал он. – Кто же не знал ее? Ах, Дуня, Дуня! Что за девка-то была! Бывало, кто ни проедет, всякий похвалит, никто не осудит. Барыни дарили ее, та платочком, та сережками. Господа проезжие нарочно останавливались, будто бы пообедать аль отужинать, а в самом деле только чтоб на нее подоле поглядеть…".
Пушкин не воспроизводит рассказ полностью. Это привело бы к сказовой форме повествования, нарушило бы ту сжатость, которая, прежде всего, характеризует его прозу. Поэтому основная часть истории Вырина передается в изложении повествователя, чей стиль близок к авторскому: "Тут он стал подробно рассказывать мне свое горе. Три года тому назад, однажды в зимний вечер, когда смотритель разлиновывал новую книгу, а дочь его за перегородкой шила себе платье, тройка подъехала, и проезжий в черкесской шапке, в военной шинели, окутанный шалью, вошел в комнату, требуя лошадей".
Дело здесь в том, что рассказчик, "титулярный советник А.Г.Н.", одновременно передает и переживания самого Самсона Вырина, и свое отношение к его рассказу, к его печальной судьбе: "Бедный смотритель не понимал, каким образом мог он сам позволить своей Дуне ехать вместе с гусаром…". Эта форма повествования позволяет не только кратко передать историю Вырина, но и показать ее как бы со стороны. Рассказчик придает литературное оформление его жалобам и бессвязным воспоминаниям: "Он подошел к растворенной двери и остановился. В комнате, прекрасно убранной, Минский сидел в задумчивости. Дуня, одетая со всею роскошью моды, сидела на ручке его кресел, как наездница на своем английском седле. Она с нежностью смотрела на Минского, наматывая черные его кудри на свои сверкающие пальцы. Бедный смотритель! Никогда дочь его не казалась ему столь прекрасною; он поневоле ею любовался". Ясно, что это изящное описание ("сидела… как наездница", "сверкающие пальцы") дано не глазами смотрителя. Эта сцена дана одновременно в восприятии отца и в восприятии рассказчика. Но заключительные слова рассказчика: "Долго думал я о бедной Дуне" – таят как бы ту же мысль, что и слова ее отца: "Много их в Петербурге, молоденьких дур, сегодня в атласе да бархате, а завтра, поглядишь, метут улицу вместе с голью кабацкою".
Рассказчик симпатизирует
В ходе работы над повестью Пушкин использовал в ней описание картинок с историей блудного сына. Начиная с М. Гершензона, этим картинкам придавалось большое значение. На картинках «яркими чертами изображено развратное поведение молодого человека: он сидит за столом, окруженный ложными друзьями и бесстыдными женщинами». С.Г. Бочаров отмечает, что «эпитеты словно на лбу написаны у персонажей картинок; это традиционные эпитеты в рамках данной моральной схемы…и первое впечатление рассказчика о жизни смотрителя не расходится с духом притчи и ее морали»[1,211]. На этой художественной детали строится повествование: в библейской притче несчастный и всеми брошенный блудный сын возвращается к счастливому отцу; в повести же – счастливая дочь не возвращается к несчастному одинокому отцу.
Немецкий ученый В. Шмид дал свою интерпретацию этого произведения. В выражении Вырина о Дуне – "заблудшая овечка" и гневном возгласе Минского "…что ты за мною всюду крадешься ,как разбойник?" он обнаружил связь с притчей о пастыре добром, об овцах и "расхищающем" их волке. Вырин выступает у Шмида в роли евангельского разбойника и вора, пробравшегося в дом Минского – двор "овечий", чтобы погубить, украсть счастье Дуни" [3, 43-44].
Главная черта личности Самсона Вырина – отцовство. Покинутый и брошенный, он не перестает думать о Дуне. Оттого так значимы детали повести (картинки о блудном сыне), приобретающие символический смысл. Оттого так значимы отдельные эпизоды, например, эпизод с деньгами, полученными от Минского. Почему он вернулся к этим деньгам? Почему "остановился, подумал… и воротился…"? Да потому, что он опять подумал о времени, когда нужно будет спасать брошенную Дуню.
В. Гиппиус подметил главное в повести Пушкина: "…на Вырине, а не на Дуне сосредоточено внимание автора" [2, 245]. В повести не проясняется, счастлива ли Дуня или нет, уйдя из отцовского дома, нашла она свою судьбу или не так уж удалась эта судьба. Мы не знаем об этом, так как повесть не о Дуне, а о том, как отъезд ее с Минским сказался на ее отце.
У читателя повести преобладает впечатление однородности повествования, при «развитой разнородности, разноречивости. Поэтому, хотя действие к нам приходит сквозь разные «призмы», оно нам показано «просто» и «прямо», не загороженное ничем». [1, 219]
Примечание
Информация о работе Анализ повествовательной структуры повести «Станционный смотритель»