Найти то, что не подвластно смерти. Л.Н. Толстой

Есть ли в моей жизни такой смысл, который не уничтожался бы неизбежно предстоящей мне смертью?”.

Этот вопрос задавал себе Лев  Николаевич Толстой (1828-1910) – один из самых выдающихся писателей и  мыслителей второй половины XIX – начала XX века. В то время созданное им религиозно-этическое учение, получившее название «толстовства», превратилось в целое направление русской мысли и имело многочисленных последователей в различных слоях общества, российского и зарубежного.

В чём смысл жизни? – один из главных вопросов учения, творчества, жизни  Л.Н.Толстого. Граф по рождению, он получил хорошее воспитание и богатое наследство. Буйная разгульная молодость. Военная карьера: с 1851 г. служил на Кавказе, в 1854 г. участвовал в обороне Севастополя. Знаменитый писатель. Но  ничто не приносило Толстому полного удовлетворения,

Толстой поставил перед собой цель – найти то, что не подвластно смерти. 

“Нельзя было искать в  разумном знании ответа на мой вопрос”, – пишет Толстой. Приходилось  признать, что “у всего живущего человечества есть еще какое-то другое знание, неразумное – вера, дающая возможность  жить”.

Наблюдения над жизненным опытом простых людей, подводят Толстого к   выводу о том, что вопрос о смысле жизни есть вопрос веры, а не знания.

“Вера есть знание смысла человеческой жизни, вследствие которого человек не уничтожает себя, а живет. Вера есть сила жизни”.

Но это не вера в мистические  чудеса. Толстой не признавал бездоказательного  знания. Он не принимал ничего на веру, кроме самой веры. Характеризуя особенность  знания веры, Толстой пишет:

“Я не буду искать объяснения всего. Я знаю, что объяснение всего  должно скрываться, как начало всего, в бесконечности. Но я хочу понять так, чтобы быть приведенным к  неизбежно-необъяснимому, я хочу, чтобы все то, что необъяснимо, было таково не потому, что требования моего ума неправильны (они правильны, и вне их я ничего понять не могу), но потому, что я вижу пределы своего ума. Я хочу понять так, чтобы всякое необъяснимое положение представлялось мне как необходимость разума же, а не как обязательство поверить”.

Человек начинает искать смысл жизни  тогда, когда жизнь его  лишается смысла.  

Из произведений написанных Толстым  следует  вывод: смысл жизни не может заключаться в том, что умирает вместе со смертью человека. Это значит: он не может заключаться в жизни для себя, как и в жизни для других людей, ибо и они умирают, как и в жизни для человечества, ибо и оно не вечно.

“Жизнь для себя не может  иметь никакого смысла… Чтобы жить разумно, надо жить так, чтобы смерть не могла разрушить жизни”.

Л.Н.Толстой считает, что жизнь  человека наполняется смыслом в  той мере, в какой он подчиняет  ее исполнению воли Бога, а воля Бога дана нам как закон любви, противостоящий закону насилия. Закон любви полней и точней всего развернут в  заповедях Христа. Чтобы спасти себя, свою душу, чтобы придать жизни  смысл человек должен перестать  делать зло, совершать насилие, перестать  раз и навсегда и прежде всего  тогда, когда он сам становится объектом зла и насилия. Не отвечать злом на зло, не противиться злу насилием -такова основа жизнеучения Льва Николаевича Толстого.

Л.Толстой решительно отвергал церковные  суждения о Боге

“Так как понятие  Бога не может быть иное, как понятие  начала всего того, что познает  разум, то очевидно, что Бог, как начало всего, не может быть постижим для  разума. Только идя по пути разумного  мышления, на крайнем пределе разума можно найти Бога, но, дойдя до этого понятия, разум уже перестает постигать”.”Сущность жизни человеческой и высший закон, долженствующий руководить ею, есть любовь”.

Но как можно любить то, что  невозможно постичь. Косвенно. Через  любовь к человеку, как созданию божественному, ибо в каждом есть божественное начало – душа. Перед  Богом все равны: богатый и  бедный, и молодой и старый, и  красивый и не очень, и т.д. Правильное отношение к себе кратко можно  определить как заботу о спасении души.

Как считает Л. Н. Толстой, суть нравственного  идеала наиболее полно выражена в  учении Иисуса Христа. То, что любовь есть необходимое и благое условие жизни человеческой, было признаваемо всеми религиозными учениями древности. Во всех учениях: египетских мудрецов, браминов, стоиков, буддистов, даосистов и др. дружелюбие, жалость, милосердие, благотворительность и вообще любовь признавались одною из главных добродетелей”. Однако только Христос возвысил любовь до уровня основополагающего, высшего закона жизни. Иисус Христос не ограничивается прокламацией идеала. Наряду с этим он дает заповеди. В толстовской интерпретации таких заповедей пять. Вот они: 
1) Не гневайся;

2) Не оставляй жену;

3) Не присягай никогда никому  и ни в чем; 
4) Не противься злому силой; 
5) Не считай людей других народов своими врагами.

По мнению Толстого, главной из пяти заповедей является четвертая: “Не противься злому силой”, налагающая запрет на насилие. Насилие является противоположностью любви.

“Насиловать значит делать то, чего не хочет тот, над которым  совершается насилие”.”Признание жизни каждого человека священной есть первое и единственное основание всякой нравственности”.

Непротивление злу как раз и  означает признание изначальной, безусловной  святости человеческой жизни. “Все, что  не твоя душа, все это не твое дело”  Отказываясь сопротивляться злу  насилием, человек отказывается судить другого, ибо не считает себя лучше  его. Не других людей надо исправлять, а самого себя. 
Ставят под сомнение осуществление учения Христа из-за того, в частности, что это сопряжено с большими страданиями. Но в жизни сторонников учения Христа меньше страданий уже хотя бы по той причине, что они свободны от страданий, связанных с завистью, разочарованиями от неудач в борьбе, соперничеством. Опыт, говорит Толстой, также подтверждает, что люди главным образом страдают не из-за их христианского всепрощения, а из-за их мирского эгоизма. Учение Христа не только более нравственно, но оно и более благоразумно. Оно предостерегает людей от того, чтобы они не делали глупостей.

Чтобы применять насилие, необходимо найти такого безгрешного, кто может  безошибочно судить о добре и  зле, а таких людей не существует.

Л. Н. Толстой считает, что истина Христа, которую мы находим в Евангелиях, была в последующем искажена наследовавшими ему церквами.

“Вместо того чтобы руководить миром в его жизни, церковь  в угоду миру перетолковала метафизическое учение Христа так, что из него не вытекало никаких требований для жизни, так  что оно не мешало людям жить так, как они жили… Мир делал  все, что хотел, предоставляя церкви, как она умеет, поспевать за ним  в своих объяснениях смысла жизни. Мир учреждал свою, во всем противную учению Христа жизнь, а церковь придумывала иносказания, по которым бы выходило, что люди, живя противно закону Христа, живут согласно с ним. И кончилось тем, что мир стал жить жизнью, которая стала хуже языческой жизни, и церковь стала не только оправдывать эту жизнь, но утверждать, что в этом-то и состоит учение Христа”.

Церкви извратили смысл самой  важной четвертой заповеди о непротивлении  злу, поставили ее под сомнение, что  было равносильно отмене закона любви. Сфера действия принципа любви была сужена до личной жизни, домашнего обихода,

ockquote>

“для общественной же жизни  признавалось необходимым для блага  большинства людей употребление против злых людей всякого рода насилия, тюрем, казней, войн, поступков, прямо  противоположных самому слабому  чувству любви”.

В результате сложилось положение, когда люди на словах исповедуют то, что они на деле отрицают

“Ложь поддерживает жестокость жизни, жестокость жизни требует  все больше и больше лжи, и, как  ком снега, неудержимо растет и то, и другое”.

Обессмысливание представления о  жизни, происходящее в результате полного  порабощения человека “плотью”, служит , по Л. Н.Толстому, самым главным препятствием на пути постижения им смысла своей жизни, в то время как освобождение из-под ее власти вновь возвращает его к самому себе как духовному и нравственному, человеческому существу – Homo moralis. Это открытие человека в себе бесконечности своей сущности, которая и становится единственным реальным основанием бесконечности своей существования, и есть, как утверждал писатель, тот высший смысл жизни, который может стать доступен каждому человеку.

Не следует считать, что Толстой  призывал отказаться от противодействия  злу. Наоборот, он считал, что противиться  злу можно и нужно, только не насилием, а другими ненасильственными  методами. Более того, только тогда  по настоящему можно противиться  насилию, когда отказываешься отвечать тем же.

“Защитники общественного  жизнепонимания объективно стараются  смешать понятие власти, т. е. насилие, с понятием духовного влияния, но смешение это совершенно невозможно”.

Толстой сам не разрабатывал тактику  коллективного ненасильственного  сопротивления, но его учение допускает  такую тактику. Он понимает непротивление  как позитивную силу любви и правды. Кроме того, он прямо называет такие  формы сопротивления, как убеждение, спор, протест, которые призваны отделить человека, совершающего зло, от самого зла, призывают к его совести, духовному началу в нем, которые  отменяют предшествующее зло в том  смысле, что оно перестает быть препятствием для последующего сотрудничества.

Л. Н. Толстой видел смысл жизни не в том, чтобы жить, зная,

“что жизнь есть глупая, сыгранная надо мною шутка, и все-таки жить, умываться, одеваться, обедать, говорить и даже книжки писать. Это было для  меня отвратительно…”

– писал он. Признать бессмыслицу  жизни Толстой не мог, как не мог  видеть ее смысл только в личном благе, когда

“живет и действует  человек только для того, чтобы  благо было ему одному, чтобы все  люди и даже существа жили и действовали  только для того, чтобы ему одному было хорошо…”

Жить так, не заботясь об общем благе, по Толстому, может лишь “животная  личность”, не подчиняющаяся велению  разума.