Миграция на постсоветском пространстве

Ульяновский Государственный  Университет

Факультет гуманитарных наук и социальных технологий

Кафедра социологии и политологии

 

 

 

 

РЕФЕРАТ

На тему: Миграция на постсоветском пространстве

 

 

 

 

 

 

 

Выполнил:

студент группы С-21

Комов Александр

 

Проверил:

К.СОЦ,Н, доцент

Кадничанская  М.И.

 

 

Ульяновск 2012

Политическая нестабильность постсоветского пространства — один из ключевых факторов, определяющих динамику и тренды миграционных процессов  в регионе.

 

После распада СССР резко  активизировалась реэмиграция представителей разных этносов из мест проживания на территории национально-территориального самоопределения своей этнической группы (естественно, в том случае, если первая и последняя не совпадали). Несмотря на то, что этот тренд не был стабилен на протяжении 1989-2005 гг., доля титульных этносов в населении всех без исключения постсоветских республик выросла. Переписи населения, проведенных между 1999 и 2004 гг., показали, что в Армении и Азербайджане 90-98% населения принадлежали к титульному этносу; в Грузии, Литве, Туркменистане, Беларуси и Узбекистане — 80-89%; в Таджикистане, России, Украине и Молдове — 70-79%; в Эстонии и Кыргызстане — 60-69%; наименьшая доля титульного этноса в населении страны остается в Латвии и Казахстане — около 57%.

 

После распада СССР и до настоящего времени только в трех странах СНГ сохраняется положительное сальдо миграционного баланса: в Беларуси, где оно имеет наибольшее значение, а также в России и Узбекистане. Это означает, что ежегодно, в течение последних 16 лет (с 1990 по 2005 гг.) в эти страны въезжало больше мигрантов, чем выезжало из них. Только у России было и остается положительное сальдо миграционного баланса со всеми бывшими советскими республиками, за исключением Беларуси. Однако, только в Узбекистане, в отличие от обеих славянских республик, относительно высокий уровень иммиграции сочетается с одним из самых высоких в СНГ коэффициентом прироста населения.

 

С 1990 по 2005 г. в Россию из стран СНГ и Балтии въехало  более 8,5 млн. человек. Доля этнических русских в иммиграционном притоке в среднем составляла около 65%. Таким образом, примерно 5,5 млн. из 8,5 млн. были этническими русскими.

 

Русская диаспора в СНГ  и Балтии сократилась с 25 млн. в 1989 г., по меньшей мере до 19,5 млн. в 2005 г. Однако этническая композиция миграционного потока серьезно варьировалась от страны к стране и от года к году. Если говорить о потерях русского населения, то максимальными они были в странах Балтии. Эмиграция в Россию из этих стран примерно на 70% состояла из русских. Русские составляли 65-70% выезжавших из Казахстана, Кыргызстана и Туркменистана, около 50% покидавших Украину, Беларусь, Молдову и Узбекистан и около 40% покидавших Таджикистан. Эмиграционный поток из стран Закавказья лишь на 10-20% состоял из русских.

 

Как уже было отмечено, в 1989 году в СССР, за пределами РСФСР, проживало 25,3 млн. русских. Из них, 11,3 млн. проживали в Украине, в Казахстане — 6,2 млн., в Узбекистане — 1,6 млн., в Беларуси — 1,3 млн., в Киргизии и Латвии — по 0,9 млн. человек. При этом следует отметить, что доля этнических русских в общем населении республик составляла, соответственно, в Украине — 22%, в Казахстане — 37,8%, в Узбекистане — 8,3%, в Беларуси — 13,2%, в Киргизии — 21,5% и Латвии — 34%.

 

К настоящему времени  русское население Таджикистана, Грузии, Армении и Азербайджана сократилось более чем на 50%. Количество русских сократилось на 25% в Кыргызстане, Туркменистане и Узбекистане и на 20% в Казахстане. В то же время, эмиграция русских из Украины и Беларуси была довольно незначительной.

 

Основными донорами населения для России на протяжении последних 16 лет оставались Казахстан и Украина. Согласно данным переписи населения РФ 2002 г., украинцы составляют третью (2,01%) по величине этническую группу в населении России, уступая лишь русским (79.8%) и татарам (3,81%) и оставляя позади башкир (1,14%), чувашей (1,12%) и чеченцев (0,93%.).

 

Следует выделить несколько  ключевых вариантов нестабильности.

 

Первым из них являются гражданские войны. Во время гражданских  войн в Грузии (между сторонниками З. Гамсахурдиа и Э. Шеварнадзе, а также в Абхазии, Южной Осетии и Самегрело в 1991-1993гг.), в Молдове (в Приднестровье в 1992 г.), Таджикистане (1992-1997 гг.), а также в Азербайджане (в Нагорном Карабахе, в 1991-1994 гг.), с этих территорий резко увеличился отток населения. Из Абхазии и Южной Осетии 208 тысяч беженцев перебрались в Грузию. Из Нагорного Карабаха в Армению бежало 360 тысяч человек. Часть беженцев из зон, охваченных конфликтом, направилось в Россию, Украину и другие страны.

 

В Таджикистане, несмотря на договор, заключенный в 1997 г. между официальной властью и объединенной таджикской оппозицией, обстановка остается довольно нестабильной. Эта нестабильность, усиливающаяся от близости Таджикистана к "несостоявшемуся государству" — Афганистану, негативно влияет и на соседние бывшие советские республики — Узбекистан и Кыргызстан.

 

Вооруженные конфликты в Чечне  в 1994-1996 гг. и 1999-2001 гг. и экономический  дефолт в 1998 г., хотя и не привели  к массовому оттоку населения  из России, все же негативно сказались на иммиграционном притоке в страну. Так, сальдо миграционного баланса в РФ в 1995 г. сократилось на 33% по сравнению с 1994 г. и на 34,5% в 1999 г. по сравнению с 1998 г. В целом же, тренд иммиграции в Российскую Федерацию все последнее десятилетие имел неуклонную тенденцию к снижению.

 

Второй фактор — политическая нестабильность, проявляющаяся, как правило, в виде государственных переворотов, революций, мятежей или попыток совершения таковых. Это повышает миграционную мобильность местного населения. Так, в 2005 г., по сравнению с 2004 г., иммиграция из Украины в Россию выросла в 2,5 раз, иммиграция из Кыргызстана за тот же период — в 1,5 раза, из Узбекистана — в 1,8 раза. Вместе с тем, иммиграция из Грузии выросла незначительно — лишь на 10%.

 

Третий фактор — дискриминация по этническому/языковому признаку, которая также варьируется от мягких (полное или частичное поражение в гражданских, политических и социальных правах, сокращение употребления русского языка, дискриминация на рынке труда и.т.п.) до жестких (погромы, депортации и т.п.) форм. Так, например, 24% населения Латвии не имеют гражданства этой страны, хотя постоянно проживают в ней. Эмигранты из тех стран, где решающее значение имеет этот фактор, нередко, по прибытии в страну назначения, получают статус беженца. Так, в РФ статус беженца получают, как правило, выходцы из Афганистана и Грузии (вместе они составляют более 95% от всего числа лиц, получивших в РФ статус беженцев). По предоставлению статуса вынужденного переселенца в РФ лидируют, по убывающей, иммигранты из Казахстана, Узбекистана, Грузии и Таджикистана.

 

Попытки снизить нестабильность, сопряженную с оттоком населения трудоспособного возраста, постсоветские республики решают, как правило, через либерализацию законов о гражданстве и употреблении русского языка. Например, Беларусь и Кыргызстан утвердили русский язык в качестве второго государственного. В ряде стран СНГ существует или рассматривается возможность предоставления двойного гражданства. Этот вопрос более или менее активно дебатируется в Украине и Армении. Недавняя отмена института двойного гражданства в Туркменистане, поставившая жителей этой страны перед дилеммой — Туркменистан или Россия — вряд ли сможет сделать тех, кто выбрал первую из них более лояльными по отношению к ней. Кроме того, отсутствие визового режима почти между всеми странами СНГ значительно облегчает транснациональную мобильность.

 

Далеко не на последнем  месте в числе факторов, детерминирующих  миграционные процессы, находится экономическое  благосостояние. Российская Федерация, в отличие, например, от Украины, Беларуси или Казахстана, в настоящее время  не может гарантировать абсолютную военную безопасность (Северный Кавказ). Политическая стабильность в России обеспечивается преимущественно авторитарными методами, что, впрочем, характерно для всех без исключения политических режимов, установившихся на постсоветском пространстве. Однако, российский авторитаризм, в отличие от центрально-азиатского и южно-кавказского, не обладает ярко выраженными этническими и клановыми чертами, что делает Россию, а равно и Беларусь более привлекательными в глазах потенциальных мигрантов. Темпы экономического роста в России, набиравшие обороты с 2000 года и резко ускоренные внезапным притоком в страну "нефтедолларов", сделали РФ максимально привлекательной для трудовых иммигрантов, денежные трансферты которых играют роль финансовой помощи РФ беднейшим соседям по СНГ.

 

Официальная статистика свидетельствует, что до 10% населения  Кыргызстана, являясь трудовыми  мигрантами, ежегодно присылают в  родную страну 200-500 млн. долларов, что  составляет около 25% ВВП Кыргызстана. За рубежом работают 39% молдаван, денежные переводы которых создают 27% ВВП страны. 40% жителей Армении получают финансовую помощь из-за рубежа. Около 5,6% граждан Таджикистана являются трудовыми мигрантами. Аналогичная ситуация, связанная с экспортом рабочей силы и импортом создаваемого ими капитала, сложились в Украине и Грузии.

 

Нельзя не упомянуть  и о проблеме соотечественников. В этом отношении, например, соотечественников, которых ждет Россия, уже фактически не существует. Об этом свидетельствуют  данные статистики, фиксирующей ежегодное снижение количества иммигрантов. Кроме того, есть масса сложностей, имеющих как формальный, так и неформальный характер, которые объективно затрудняют адаптацию иммигрантов. Кавказофобия, опасение "желтой угрозы" и ставшие регулярными инциденты с избиением иностранных студентов лишают Россию имиджа страны, толерантной к иммиграции. Кроме того, есть и субъективно затрудняющие интеграцию иммигрантов факторы — это нежелание самих иммигрантов интегрироваться в принимающее общество, даже притом, что они владеют русским языком и прибыли из одной из бывших советских республик. По оценкам специалистов, через 10 лет число владеющих русским языком в странах бывшего СССР уменьшится вдвое, что, по всей вероятности, пропорционально уменьшит и преимущества иммигрантов из СНГ над иммигрантами из "дальнего зарубежья".

 

Стратегической, хотя и  официально не признаваемой позицией России является практика предоставления российского гражданства жителям  некоторых стран СНГ и непризнанных республик. Так, 84% жителей Абхазии  уже имеют российское гражданство. По опросам общественного мнения, до 80% жителей Приднестровья желали бы получить российское гражданство. В Таджикистане российское гражданство имеет 1,2% населения страны, в то время как граждан Таджикистана, проживающих в РФ, согласно официальным данным, всего 0,04% и т.д. Таким образом, в случае эскалации напряженности практически в любом из регионов Закавказья или Центральной Азии, можно с высокой степенью вероятности прогнозировать отток части местного населения именно в Российскую Федерацию.

 

Россия, долгое время  являвшаяся аттрактором мигрантов  со всего постсоветского пространства, в последние годы сильно сдала  позиции и главная причина  этому кроется в непростой  демографической ситуации в самих  странах-донорах. Из всех стран постсоветского пространства прирост населения наблюдается во всех пяти республиках Центральной Азии, а также в Молдове и Азербайджане. Однако, следует иметь в виду тот факт, что во всех случаях (за исключением Узбекистана) естественный рост населения сопровождается более или менее интенсивной эмиграцией населения — все вышеперечисленные страны имеют отрицательное сальдо миграционного баланса. Почти в половине стран региона — Армении, Эстонии, Грузии, Латвии, Литве и Украине — наблюдается депопуляция, т.е. естественное сокращение населения, сопровождающееся миграционным оттоком.

 

Таким образом, отсутствие демографического давления на территориях  стран бывшего СССР отнюдь не свидетельствует  о затухании постимперских миграционных процессов. Активная эмиграция из стран Закавказья и Центральной Азии в ападные страны СНГ и далее в Европу носит достаточно стабильный характер и иногда может увеличиваться.

 

Потенциал внезапной  дестабилизации политической ситуации на постсоветском пространстве не следует  недооценивать. Очевидно, что ни авторитарное правление, ни высокий уровень включенности силовых ведомств в политические процессы, не гарантируют от эскалации напряженности. Очевидным свидетельством этого являются майские события в Андижане и февральское убийство известного казахстанского политика А. Сарсенбаева. В свою очередь, это означает возможность интенсификации миграционных процессов, прежде всего в центрально-азиатском регионе.