О стратегии развития России

О СТРАТЕГИИ РАЗВИТИЯ РОССИИ

Концепция стратегии и экономическая  реальность

    История исследований Института экономики  РАН — это прежде всего история поиска тех существенных черт и закономерностей функционирования экономической системы России, знание которых позволяет научно обосновать стратегию развития страны¹. Конечно, определение содержания национальной стратегии, формирование на ее основе конкретных программ — безусловно прерогатива и обязанность государственной власти. Но выработка предложений по концепции такой стратегии, понимаемой как комплекс ключевых идей, взглядов, принципов, дающих целостное представление о возможных сценариях развития общества, — зона ответственности науки. Власть же несет ответственность за выбор того или иного сценария, на основе которого и формируется стратегия. Сегодня, по крайней мере на декларативном , уровне, существенно расширилась «зона согласия» относительно содержания концепции стратегии развития России между различными научными школами и органами государственной власти.

    Во-первых, уже не надо доказывать необходимость  постановки долгосрочных целей как  исходного условия устойчивого  развития страны. Сейчас такие стратегии  имеют не только страны — лидеры мирового экономического роста (США, Япония, страны — члены ЕС, Бразилия, Индия, Китай), но и те, кто претендует на региональное лидерство (Турция, Малайзия, Республика Корея и т.д.).

    Отметим приоритет российской экономической  мысли в этой области. Еще в 1915 г. Российская академия наук сформировала Комиссию по изучению естественных производительных сил (КЕПС), в состав которой вошли виднейшие отечественные ученые. Научный задел, созданный КЕПС, стал основой принятого

в конце 1920 г. единого государственного перспективного плана развития народного хозяйства  на базе электрификации страны — «План электрификации РСФСР» (ГОЭЛРО), рассчитанного на 10 — 15 лет. Огромный опыт разработки концепций долгосрочного развития был накоплен в Институте экономики в советское время (так, в 1970—1980-е годы сотрудники Института участвовали в подготовке Комплексной программы научно-технического прогресса, рассчитанной на 20-летний период).

    Во-вторых, сложилось общее понимание цели национальной стратегии. Она определяется тем, что в силу ряда объективных внешних и внутренних обстоятельств условием сохранения субъектности России в современном мире выступает ее статус одного из мировых «полюсов развития»².

    В-третьих, никто не ставит под сомнение, что  для обретения статуса «полюса развития» нужно, с одной стороны, радикально обновить (модернизировать) производственно-технологическую базу российской экономики, полностью освоить производства пятого технологического уклада, а с другой — занять собственную «нишу» в рамках шестого технологического уклада³. Отсюда общее согласие о необходимости перейти к экономическому росту, опирающемуся на инновационные факторы — нововведения на основе использования достижений науки, откуда следует особая роль научного знания.

    В-четвертых, все согласны с тем, что национальный человеческий капитал (потенциал) крайне важен для обеспечения устойчивого долгосрочного развития страны. Не случайно сегодня усиливается межстрановая конкуренция за привлечение человеческих ресурсов. На этом фоне как анахронизм звучат призывы «затянуть пояса» ради блага следующих поколений. Люди с «затянутыми поясами» не могут быть источником и проводником инноваций. Поэтому на первый план выходят задачи развития образования, культуры, здравоохранения, создания материальных условий достойной жизни. ,

Наконец, в-пятых, устарели дискуссии о роли государства в экономической жизни общества. Справедливость тезиса о необходимости его активных действий как обязательного условия осуществления инновационного перехода признают все.

    Эти моменты нашли отражение в  утвержденной правительством РФ 17 ноября 2008 г. «Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года». Стратегической целью провозглашается «достижение уровня экономического и социального развития, соответствующего статусу России как ведущей мировой державы XXI века, занимающей передовые позиции в глобальной экономической конкуренции и надежно обеспечивающей национальную безопасность и реализацию конституционных прав граждан». Первоочередным средством достижения этой цели Концепция определяет развитие человеческого потенциала, позволяющее перейти к инновационному росту на основе структурной диверсификации экономики, расширения глобальных конкурентных преимуществ в традиционных сферах (энергетика, транспорт, аграрный сектор, переработка природных ресурсов), укрепления внешнеэкономических позиций страны и формирования новой модели пространственного развития.

    Вместе  с тем осуществимость предложенной Концепции вызывает серьезные сомнения. И дело здесь не в конкретных темпах экономического роста и соответственно временных параметрах, которые, как было ясно с момента ее публикации, не отвечали экономическим реалиям. Проблема в возможности самого перехода к движению по обозначенной траектории развития.

    Нынешняя  Концепция представляет собой вторую попытку в новейшей истории России сформировать стратегию, направленную на создание конкурентоспособной экономики, развивающейся преимущественно за счет инновационных факторов. Предыдущая в соответствии с распоряжением правительства России⁴ была предпринята в 2000 г. в проекте «Основных направлений социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2010 года». Согласно ему, переход к такому росту должен был произойти к 2007 г. И хотя в силу ряда обстоятельств названный документ так и остался проектом, но весь последующий период соответствующие задачи ставились в ежегодно принимаемых трехлетних программах-прогнозах правительства. Однако существенных сдвигов в продвижении по заявленному направлению не наблюдалось.

Согласно данным официальной статистики, в российской промышленности на протяжении всего периода экономического роста в 2000-е годы число организаций, осуществлявших технологические инновации, стабильно оставалось ниже 10-процентного уровня. Соответственно стабильно низкой (на уровне 4—5%) сохранялась доля инновационных товаров, работ, услуг⁵. Этот факт признается и в Послании Президента страны Федеральному Собранию РФ (2009 г.): «Мы так и не избавились от примитивной структуры экономики, от унизительной сырьевой зависимости... Конкурентоспособность нашей продукции позорно низка». При этом благодаря высоким темпам экономического роста (среднегодовой прирост ВВП в 1999—2007 гг. составлял 6,9%) удалось накопить существенные финансовые ресурсы как в государственном, так и в частном секторах, которые можно было использовать для активизации инновационных факторов.

    Говоря  о причинах сложившейся ситуации, представители всех экономических  школ приходят к выводу, что дело здесь в практической государственной экономической политике, которая не стимулировала, не создавала условия, а иногда прямо тормозила переход к инновационному развитию. Так, в преамбуле «антикризисного закона Обамы—Байдена» от 17 февраля 2009 г. говорится, что «этот закон следует рассматривать как план инвестиций, связанных с вхождением американской экономики и общества в XXI в., в новую технологическую платформу конкурентоспособности»⁶. В сценарных условиях и прогнозе Минэкономразвития России до 2012 г.⁷, подготовленных в июле 2009 г., представлен противоположный подход: «Все рассмотренные варианты прогноза носят достаточно консервативный характер и не обеспечивают в полной мере возврата (? — Д. С.) к показателям инновационного развития»⁸. В соответствии с этим сценарием предполагается и дальше увеличивать долю энерго-сырьевого сектора при сокращении удельного веса машиностроительных производств. Вот почему в пояснительной записке Минфина России к проекту федерального бюджета РФ на 2010 и на 2010—2012 гг. доля нефтегазовых доходов в его доходах предусмотрена на уровне предшествующего пятилетия — 43—46 %.

 
Условия реализации концепции: два подхода

    В чем же конкретно состояла негативная роль проводимой политики и что необходимо изменить в этой области? Здесь можно выделить два подхода.

    Согласно  первому, государство  недостаточно активно  проявляет себя в качестве субъекта инновационной деятельности и прежде всего недоинвестирует ее. В рамках этой логики создаются государственные корпорации, нацеленные на разработку инноваций, осуществляется проект «Сколково» и т. п.

Мы признаем необходимость инвестиционно-инновационной активности государства как одного из важнейших факторов инновационного развития. Вместе с тем вряд ли опоры преимущественно на его возможности будет достаточно для решения поставленных задач. Исторический опыт (и собственный, и зарубежный) показывает: государство, применяя, как правило, мобилизационные методы, способно осуществить точечные инновационные прорывы, в том числе в стратегически важных областях (космической, атомной, ракетостроении и т.п.). Однако инновационный экономический рост к этому не сводится. Он характеризует состояние общественного воспроизводства в целом, когда развитие происходит в основном за счет широкого использования технических, технологических, организационно-управ-ленческих и иных нововведений, опирающихся на новейшее научное знание в соответствующих областях. Обеспечить такое развитие государство не в состоянии в силу объективно присущих ему ограничений в воздействии на субъекты хозяйствования⁹.

    Главным источником экономического роста выступает  предпринимательская деятельность. Именно она, соединяя, комбинируя предметы, средства труда и рабочую силу, определяет характер экономического роста: он может осуществляться за счет все большего вовлечения ресурсов на традиционной технологической базе (экстенсивный тип экономического роста) или более эффективного их использования (интенсивный тип), в том числе на основе нововведений, опирающихся на использование результатов научного знания (инновационный тип экономического роста). Если массовая заинтересованность национальных предпринимателей в последнем отсутствует, то усилия государства в данном направлении либо дадут крайне ограниченные результаты, либо в лучшем случае будут использованы зарубежными партнерами-конкурентами.

    Существует  ли у российского предпринимательства активный «инновационный» интерес? Обратимся к данным таблицы.

    Как можно видеть, российское государство  в процентном отношении к ВВП финансирует исследования и разработки на уровне, сопоставимом со странами-лидерами, но отечественные предпринимательские структуры существенно отстают. Отсюда низкий общий уровень финансирования исследований и разработок в российской экономике.

    В чем причина инновационной неактивности предпринимательского сектора? Ответ, лежащий на поверхности, — недостаточная инвестиционная привлекательность этого вида предпринимательской деятельности. Действительно, если в добыче полезных ископаемых рентабельность по 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Таблица'

Затраты на исследования и  разработки

(% к ВВП по ППС  национальных валют)