Политическая власть

Политическая  власть

1. Природа и  сущность политической власти

Вся жизнь людей неразрывно связана с властью, которая является наиболее мощным средством защиты человеческих интересов, воплощения планов людей, урегулирования их противоречий и конфликтов. Ключевая разновидность власти – власть политическая – обладает колоссальными конструирующими  способностями, представляет самый  мощный источник развития общества, орудие социальных преобразований и трансформаций. Однако, наряду с созидательными возможностями, политическая форма власти может  не только созидать или объединять общество, но и разрушать те или  иные социальные порядки, дезинтегрировать человеческие сообщества. Она может  быть жестокой и несправедливой силой, этаким злым демоном общества, потрясающим  его устои и обрывающим судьбы стран и народов.

По своей природе и  происхождению власть, как таковая, – явление социальное. Складываясь  и существуя в различных областях человеческой жизни, она способна проявляться  в самых различных сферах общественной жизни и в разных формах: то в  качестве морального авторитета, то в  виде экономического или информационного  господства, то в форме правового  принуждения и т.д. При это власть может различаться и по объему (семейная, международная и др.), и по объекту (личная, партийная, общественная и т.д.), и по характеру применения (демократическая, бюрократическая, деспотическая и т.д.), и по другим признакам.

Будучи неотъемлемой стороной социальной жизни, власть развивается  в процессе эволюции человеческого  сообщества, приобретая те или иные формы в зависимости от различных  этапов исторической эволюции и общественных изменений. Как непременный спутник  развития общества власть возникла задолго  до появления государства и его  политической сферы. Приблизительно 40 тыс. лет она существовала в догосударственных и дополитических формах, выступая в качестве способа поддержания баланса внутриклановых отношений в виде господства вождей, шаманов и других лидеров первобытных обществ.

С момента образования  государства, т.е. в течение последних 5 тыс. лет, власть существует и в  своей политической, публичной форме. Причем начальные, патриархальные (традиционные) формы политической власти серьезно отличались от ее современных форм. В частности, в политическом пространстве того времени отсутствовали какие-либо посредники между населением и государственными структурами, институт разделения властей  или какие-либо иные элементы организации  сложной межгрупповой конкуренции. По сути дела власть, механизмы принуждения  в значительной мере основывались на примитивных отношениях «дарообмена» (М. Мосс), кумовства, протекционизма и других аналогичных связях, которые и заложили традиции взяточничества и коррупции в развитии государства.

В настоящее время в  обществе складываются формы надгосударственной политической власти, сосуществующие с аналогичными способами регулирования  социальных отношений отдельными (национальными) государствами. Так, ООН формирует  всемирную систему международных, а Евросоюз – региональную систему  властных отношений, в рамках которых  отдельные государства несут  определенную ответственность за соблюдение ими прав человека, выполнение межгосударственных договоренностей, за охрану природы и т.д. Их соответствующие институты – Совет Безопасности и Европарламент – контролируют исполнение отдельными государствами и частными организациями обязательных для них решений, применяя для этого систему конкретных мер воздействия: от торговых санкций и приостановки членства в международных организациях до экономической блокады и проведения военных акций в отношении отдельных государств.

Сложный и даже таинственный характер властного принуждения  превратил власть в один из самых  притягательных для человека объектов изучения. С древнейших времен и  в доступных им формах люди пытались осознать загадки и закономерности этого явления. Так, еще в древнеиндийском  эпосе (в кн. «Архашастры») власть описывалась в простейших метафорических образах: «большая рыба ест маленькую». В Древней Греции и Древнем Риме власть в основном трактовалась в рамках универсалистских концепций «архэ»-«анархэ» (порядок-беспорядок), связывавших ее природу с упорядочением и регулированием социальных связей и отношений, установлением согласия между людьми, обменом и распределением благ в рамках конкретного государства. Так, в 5-й книге «Никомаховой этики» Аристотель трактовал власть как «распределение почестей, имущества и всего прочего, что может быть поделено между согражданами определенного государственного устройства».*

Парадоксально, но несмотря на громадный интерес к власти люди долгое время не задумывались над ее источниками, соотношением различных форм, социальных возможностях и пределах, удовлетворяясь метафорическими и мифологическими представлениями об этом феномене. Практически только с XVI в. в социальной теории стали дискутироваться вопросы о том, кто имеет, а кто не имеет право на власть, каковы ее источники, пределы, атрибуты и признаки. Наряду с безраздельно господствовавшими в то время теологическими подходами стали высказываться идеи, согласно которым источники власти следует искать в живой и неорганической природе. Природа власти стала непосредственно связываться с врожденными чувствами, стремлениями людей к доминированию и агрессии. И хотя сегодня нет достоверных научных данных, подтверждающих наличие такого рода чувств, тем не менее в категориях власти достаточно широко интерпретируются асимметричные отношения в живой природе или биологизируются человеческие связи в политической сфере. Проникают в науку и аллегорические представления о «власти природы над человеком» или «власти человека над природой».

Однако, относясь к власти как к сугубо социальному по происхождению  явлению, многие ученые тем не менее длительное время рассматривали ее не как самостоятельный феномен, а как один из элементов государства (наряду с населением и территорией) или средство доминирования в межличностных отношениях. И только со временем к власти стали относиться как к самостоятельному, качественно определенному явлению общественной жизни. В последнее время стали даже предприниматься попытки создания единой науки о власти – кратологии. В сфере политической науки власть превратилась в тот концептуальный фокус, через который стали изучаться и описываться практически все политические процессы и явления: деятельность элит, организация системы правления, принятие решений и т.д.

В настоящее время в  научной литературе можно насчитать  более 300 определений власти. Большинство  из них, трактуя ее как явление  социальное, тем самым раскрывают и природу политической власти. Многообразные теоретические представления о власти делают акцент на ее разнообразных сторонах и аспектах, то представляя ее как особый тип поведения (бихевиоральные концепции) или способ организации целенаправленной деятельности (структурно-функциональные подходы), то подчеркивая психологические свойства ее носителей, то указывая на функциональное значение принуждения, то выделяя способности власти к силовому воздействию на объект и контролю над ресурсами и т.д. Если попытаться систематизировать все более-менее значимые представления о природе власти с точки зрения ее основополагающих источников, то можно выделить два наиболее общих класса теорий, на основе которых удается объяснить все ее атрибуты: основания, объем, интенсивность, формы и методы принуждения, а также другие основные параметры.

Первое из этих направлений  можно условно назвать атрибутивно-реляционистским. Его сторонники связывают сущность власти с различными свойствами человека и сторонами его индивидуальной (микрогрупповой) деятельности. По своей сути такой теоретический подход развивает своеобразную «философию человека», заставляя его приверженцев усматривать сущность власти в волевых (Гегель), силовых (Т. Гоббс), психологических (Л. Петражицкий) и прочих свойствах и способностях индивида или в использовании им определенных средств принуждения (инструменталистские теории) и поведенческого взаимодействия (Г. Лассуэлл).

В качестве типичных примеров такого подхода можно назвать  теорию «сопротивления» (Д. Картрайт, Б. Рейвен, К. Леви), согласно которой власть возникает в результате преодоления одним субъектом сопротивления другого. Такова же по существу и «теория обмена ресурсов» (П. Блау, Д. Хиксон), авторы которой предполагают, что власть формируется в результате обмена одним субъектом своих (дефицитных для контрагента) ресурсов на необходимое ему поведение другого. Показательна и теория «раздела зон влияния» (Дж. Ронг), интерпретирующая власть в качестве следствия контакта социальных зон, которые находятся под контролем разных субъектов. В это же направление вписывается и телеологическая концепция Б. Рассела (в которой власть рассматривается как форма целенаправленной деятельности человека), и идеи школы «политического реализма», делающие акцент на силовом воздействии контролирующего ресурсы субъекта (Г. Моргентау), и некоторые другие.

Различаясь в деталях, все теории этого типа интерпретируют власть в качестве асимметричного социального  отношения, которое складывается и  развивается на основе обмена деятельностью  между различными субъектами, в результате чего один из них изменяет поведение  другого. Представая в качестве определенной формы реализации человеческих свойств  и устремлений, формы воплощения интересов (намерений, целей, установок  и т.д.) индивидуальных или групповых  субъектов, с присущими им разнообразными средствами, ресурсами и институтами  властеотношений, политическая власть выявляет свою способность к существованию лишь в определенных точках социального пространства. При этом формируемые ею связи и зависимости господства и подчинения всегда дают возможность ответить на вопрос: кому принадлежит политическая власть, «для кого», в чьих интересах используются полномочия и возможности субъекта власти?

Вместе с тем указанным  позициям противостоит точка зрения, трактующая власть в качестве анонимного, надперсонального, безличного свойства социальной системы, обезличенной воли обстоятельств, принципиально несводимой к характеристикам индивидуального или группового субъекта. И это направление (обозначим его как системное) также представлено многочисленными теоретическими конструкциями.

Например, представитель  структурно-функционального подхода  Т. Парсонс трактовал власть в качестве «обобщенного посредника» в социальном (политическом) процессе, а К. Дойч видел в ней аналог денег в экономической жизни или «платежного средства» в политике, который срабатывает там, где отсутствует добровольное согласование действий. Для относящихся к этому направлению марксистских взглядов характерно представлять политическую власть в качестве функции социального аппарата того или иного класса, формирующего общественные отношения, предопределяющие его способность навязывать свою волю другому классу (или обществу в целом) и тем самым обеспечивающие его социальное господство. К данному направлению относятся и информационно-коммуникативные трактовки власти (Ю. Хабермас), рассматривающие ее как глобальный процесс многократно опосредованного и иерархиизированного социального общения, регулирующего общественные конфликты и интегрирующего человеческое сообщество.

Но наиболее ярко суть системного подхода выражена в постструктуралистских теориях (М. Фуко, П. Бурдье). В крайних вариантах они интерпретируют власть как некую модальность общения, «отношение отношений», изначально присущее всему социальному, не локализуемое в пространстве и не способное принадлежать кому-либо из конкретных общественных субъектов. Как пишет, к примеру, М. Фуко, «власть везде не потому, что она охватывает все, а потому, что она исходит отовсюду».* При таком подходе политическая власть по сути отождествляется не только со всеми политическими, но и со всеми социальными отношениями в целом. Ни в обществе, ни в политике не признается ничего такого, что могло бы выйти за рамки власти. И при этом выходит, что не люди обладают способностью присваивать власть, а сама власть присваивает на время того или иного субъекта (президента, судью, полицейского) для осуществления принуждения.

В рамках системных теорий власть объявляется имманентным  свойством любых социальных систем (общества, группы, организации, семьи), внимание сосредоточивается на сложившихся  в каждой из систем политических статусах и ролях, механизмах принуждения, применяемых  позитивных и негативных санкциях. Поэтому авторы и сторонники этих теорий легко дают ответы на вопросы  «как?» и «над кем?» осуществляется властное доминирование, но затушевывают или вовсе скрывают источники  его происхождения.

Представители двух указанных  крупных теоретических подходов, делая упор на реально существующих сторонах и аспектах власти как общественного  явления, исходят из противоположных  принципов в объяснениях ее сущности. Признание реальности тех аспектов власти, которые используются в качестве основания для ее концептуальной интерпретации, не устраняет необходимости  выбора между этими подходами.

При определении сущности политической власти в качестве исходного  начала наиболее правомерной следует  признать ее инструментальную трактовку, раскрывающую отношение к ней  как к определенному средству, которое использует человек в  тех или иных ситуациях для  достижения собственных целей. В  принципе власть вполне можно рассматривать  и в качестве цели индивидуальной (групповой) активности. Но в таком  случае нужны особые, пока еще отсутствующие  доказательства, что такое стремление присутствует если не у всех, то у  большинства людей. Именно в этом смысле власть может быть признана функционально необходимым в обществе явлением, которое порождено отношениями социальной зависимости и обмена деятельностью (П. Блау, X. Келли, Р. Эмерсон) и служит разновидностью асимметричной связи субъектов (Д. Картрайт, Р. Даль, Э. Каплан).

В качестве средства регулирования  социальных взаимоотношений власть может возникнуть лишь в тех типах  человеческой коммуникации, которые  исключают сотрудничество, партнерство  и аналогичные способы общения, обесценивающие самою установку на превосходство одного субъекта над другим. Более того, в условиях конкуренции власть также может возникнуть лишь в тех случаях, когда действующие субъекты связаны между собой жесткой взаимозависимостью, которая не дает одной стороне достичь поставленных целей без другой. Эта жесткая функциональная взаимозависимость сторон есть непосредственная предпосылка формирования власти. В противном случае, когда в политике, скажем, взаимодействуют слабо зависящие друг от друга субъекты (например, партии различных государств), между ними складываются не властные, а другие асимметричные отношения, раскрывающие дисбаланс их материальных ресурсов, не позволяющий обеспечить доминирование одной из них.