Вина как условие гражданско-правовой ответственности

Юридическая литература советского периода ответственность должника за действия третьих лиц нередко рассматривала как ответственность за «чужую» вину. Так, предусмотренная законом ответственность основного должника за действия третьих лиц («непосредственных исполнителей»), не исполнивших «чужой» договор, по мнению Г.К. Матвеева, «совсем не означает, что вина этих лиц может быть приравнена к вине самого юридического лица. Ответственность юридического лица здесь правильнее рассматривать как ответственность за «чужую» вину. «Чужой» для данного юридического лица эта вина будет потому, что действия «субдолжника» не входят в сферу непосредственной деятельности данного юридического лица».

Эту позицию категорически не поддерживает Н.С. Малеин, считающий, что возложением на должника ответственности за третьих лиц является «возложение обязанности без вины, ибо о вине невозможно говорить иначе как о собственной вине, не впадая в противоречие с самим понятием вины». Тем не менее, делая в общем-то правильную оценку природе отношений, которые складываются в процессе применения к должнику ответственности за действия третьих лиц, Н.С. Малеин предлагает вовсе отказаться от такой «безвиновной» ответственности, а вопрос компенсации материального ущерба при невиновном неисполнении обязательства решать на основе «распределения случайных убытков» за счет их локализации на стороне должника либо кредитора либо «за счет народного хозяйства в целом или специальных фондов (метод страхования)».

М.М. Агарковым, наоборот, упрекались противники принципа вины, «закрывающие глаза на то, что ответственность должника за чужую вину есть все же ответственность за вину, хоть и не за вину самого должника». Эта позиция в категорической форме поддерживается и О.С. Иоффе, утверждающим, что «ответственность за чужую вину не только не отступает от принципа ответственности за вину, а, наоборот, единственно способна обеспечить доведение юридических санкций до непосредственного виновника нарушения. При взыскании возмещения с невиновного должника или кредитора нет собственно ответственности, а используется лишь юридико-технический прием, побуждающий того участника обязательства, который единственно на это управомочен, переложить возмещение уже в порядке подлинной ответственности на действительного виновника убытков».

Кстати сказать, дореволюционные российские цивилисты также считали, что в подобных ситуациях должник отвечает за вину третьих лиц. Материалы Редакционной комиссии по составлению проекта Гражданского Уложения относительно данного повода имеют следующее замечание: «Указывать в ст. 1653 (где помещена норма об ответственности должника за действия третьих лиц), что должник отвечает не за все вообще действия, а лишь за вину исполнителей его поручения, является излишним, ибо очевидно, что ст. 1653 не имеет целью в данном случае изменять общие условия ответственности в случае неисполнения обязательства»55.

Можно предположить, что согласиться с позицией авторов которые рассматривали ответственность должника за неисполнение обязательства, возложенного им на третьих лиц, в качестве ответственности за чужую вину невозможно. Правоведы советского периода, которые отстаивали концепцию ответственности должника за чужую вину, стремились, во что бы то ни стало довести цепочку ответственности до непосредственного виновника – третьего лица, на которого было возложено исполнение обязательства, при этом они вовсе не принимали во внимание интересы кредитора. Наоборот, российскими дореволюционными цивилистами именно права и интересы кредитора (верителя) ставились во главу угла. «Между верителем и таким посторонним лицом (на которое возложено исполнение обязательства) никакого отношения не существует, лицо это, не будучи обязано к чему-либо по отношению к верителю, как и всякое другое постороннее лицо, не может, строго говоря, нарушить права его по тому обязательству. С другой стороны, верителю нет дела до того, предполагает ли должник исполнить обязательство лично или употребить для того посторонних исполнителей, следовательно, и права верителя не могут быть поставлены в зависимость от принятия должником того или другого порядка исполнения»56.

При продолжении хода данного рассуждения, можно сделать вывод о том, что если третье лицо, на которое возложено должником исполнение обязательства перед кредитором, как и всякое постороннее лицо, не будучи обязанным по отношению к последнему, не может в принципе нарушить права кредитора по этому обязательству, обстоятельства, свидетельствующие о наличии либо отсутствии его вины, a priori не могут быть предметом обсуждения при решении вопроса об ответственности должника за нарушение соответствующего обязательства. Немаловажным значением обладает и то обстоятельство, что если всякий разумный и добросовестный участник имущественного оборота возлагает исполнение своего обязательства на третьих лиц, он должен предвидеть в качестве возможного последствия такого шага возможность его неисполнения или ненадлежащего исполнения и, может быть, застраховать свой риск ответственности перед кредитором.

Следовательно, при возложении исполнения своего обязательства на третьих лиц, должником принимается на себя обязанность отвечать за его нарушение без учета обстоятельств, которые свидетельствуют об отсутствии вины должника в неисполнении или ненадлежащем исполнении обязательства. Тем более что, как известно, кредитор не обладает правом отказа в принятии исполнения обязательства, предложенного за должника третьим лицом, на которое возложено такое исполнение (ст. 313 ГК).

Дореволюционными российскими цивилистами не различалась ответственность должника, которое возложило исполнение своего обязательства на постороннее лицо, от его же ответственности за действия своих представителей, включая рабочих и служащих. Действующим же сегодня гражданским законодательством выделяются специальные положения об ответственности должника за действия своих работников. В ст. 402 ГК определено что, действия работников должника по исполнению его обязательства признаются действиями должника. Должник несет ответственность за эти действия, если они привели к неисполнению или ненадлежащему исполнению обязательства.

В отличие от ответственности должника за действия третьих лиц, на которых он возложил исполнение обязательства, при применении к должнику ответственности за действия его работников по исполнению его обязательства общие условия ответственности не затрагиваются.

Обстоятельствами, о которых ранее велась речь: неисполнение или ненадлежащее исполнение должником обязательства, которое связано с осуществлением предпринимательской деятельности; «безвиновная» ответственность должника за действия третьих лиц, на которых им возложено исполнение своего обязательства, – ужесточается ответственность против общего правила об ответственности должника за неисполнение либо ненадлежащее исполнение обязательства при наличии вины.

2.3 Основания освобождения  от ответственности без вины в деликтных и договорных отношениях

Законом установлена доказательственная презумпция противоправности причинения вреда, суть которой состоит в том, что всякое причинение вреда противоправно, если закон не предусматривает иное. Но даже и последний случай не исключает возмещение вреда. Как определено п. 3 ст. 1064 ГК РФ, вред, который причинен правомерными действиями, подлежит возмещению в случаях, предусмотренных законом.

Вследствие этого не истцом должна доказываться неправомерность поведения ответчика, а, наоборот, ответчик должен доказать, что его действия являлись правомерными. Указанное является такой же юридической аксиомой, как и презумпция виновности причинителя вреда (п. 2 ст. 1064 ГК).

Несоблюдение причинителем вреда нравственных принципов общества, не нарушающее, однако, нормы правового акта и чужие субъективные права, не будет противоправным и не влечет возмещение вреда.

Некоторые вредоносные действия не относят к противоправным, например которые совершены в состоянии необходимой обороны. Необходимая оборона - причинение вреда посягающему при защите прав обороняющегося, других лиц, охраняемых законом интересов общества и государства, если не нарушились ее приделы.

Превышением пределов необходимой обороны являются противоправные действия, которые явно не соответствуют способу и характеру нарушения. Так, не возмещается вред, который причинен в состоянии необходимой обороны, если не были превышены ее пределы (ст. 1066 ГК).

Согласно с общим правилом вред, который причинен правомерными действиями, не возмещается. Тем не менее, предусмотрен случай, когда, несмотря на правомерность действий, причиненный вред все же подлежит возмещению - состояние крайней необходимости (п. 3 ст. 1064, ст. 1067 ГК). Данное правило объясняет то, что причинителем вреда, в результате действия в собственных интересах или в интересах третьих лиц, нарушается субъективное право потерпевшего и, таким образом, наблюдается противоправность. Следовательно, действия в условиях крайней необходимости, с одной стороны являются правомерными, а с другой - противоправными. В результате этой двойственной природы крайней необходимости нередко наблюдается ошибочное толкование в судебных актах.

Центром всего учения о деликтных обязательствах является понятие генерального деликта как виновного противоправного действия (бездействия), результат которого - причинение потерпевшему вреда. На практике особым значением обладает система условий деликтной ответственности, среди которых особые трудности в применении вызывает неправомерность действия (бездействия).

Вина потерпевшего в форме умысла и грубой неосторожности рассматривается в качестве основания для исключения ответственности во внедоговорных обязательствах. Грубую неосторожность потерпевшего, как правило, относят к основаниям для уменьшения размера ответственности. Учитывая конкретные обстоятельства дела судом определяется степень неосторожности потерпевшего. В случаях грубой неосторожности потерпевшего возможно освобождение причинителя от гражданско-правовой ответственности, исключая случаи причинения вреда жизни или здоровью.

Вопрос о том, относится ли допущенная потерпевшим неосторожность к грубой небрежности или же является простой неосмотрительностью, в каждом случае должен быть решен учитывая фактические обстоятельства дела (характер деятельности, обстановку причинения вреда, индивидуальные особенности потерпевшего). В случаях грубой неосторожности нарушаются обычные, очевидные для всех требования, которые предъявляются к лицу, занимающемуся определенной деятельностью. При простой неосторожности, напротив, не соблюдаются повышенные требования.

Грубая неосторожность судами часто характеризуется нетрезвым состоянием потерпевшего, которое содействовало причинению вреда его здоровью при исполнении им трудовых обязанностей, грубым нарушением Правил дорожного движения пешеходом либо лицом, которое управляет немеханическим транспортным средством.

Единственное основание по общему правилу устраняющее ответственность - непреодолимая сила. В соответствие с п. 3 ст. 401 ГК РФ непреодолимой силой является действие чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств. Следовательно, в отличие от случая, как категории субъективной, непреодолимая сила является категорией объективной, не зависящей от воли и сознания субъекта.

Под непреодолимой силой понимают "внешнее обстоятельство, характеризующееся для должника чрезвычайностью и непредотвратимостью. При одновременном наличии двух указанных характеристик данное обстоятельство трансформируется в силу в силу непреодолимую".

При действии непреодолимой силы, бессмысленным становится вопрос о том, совершается ли лицом, которое находится под воздействием этой силы, правонарушение. Вопрос о правонарушении не возникает так, как непреодолимая сила исключает противоправность поведения лица.

Непреодолимая сила обладает признаками чрезвычайности и непредотвратимости. Для того чтобы признать факта наличия данного обстоятельства, необходимо, чтобы имелись оба указанных признака.

Под чрезвычайностью понимают необычность, даже исключительность подобного явления. Признак непредотвратимости большинство цивилистов трактуют, как невозможность для конкретного человека избежать действия этой силы.

В соответствие с другими мнениями, событие будет считаться непредотвратимым, если оно непредотвратимо не для данного конкретного лица, но для любого другого лица с учетом достигнутого научно технического условия общества.

Обязательный и законченный перечень обстоятельств непреодолимой силы не содержит ни отечественная, ни международная законодательные базы. Представляется, что неопределенность в отношении этого вопроса при составлении договора нежелательна и даже опасна. Нередко стороны закрепляют такую фразу: "Стороны не несут ответственности за невыполнение (ненадлежащее выполнение обязательств), если исполнению препятствовали обстоятельства непреодолимой силы" - и на этом ставят точку.

Если отсутствует конкретный перечень тех обстоятельств, которые стороны считают непреодолимыми, обязательно возникнут разногласия по поводу того, относится ли данное препятствие к форс-мажору или нет.

Как видно из практики, целесообразно указывать в качестве форс-мажорных обстоятельств землетрясения, наводнения, пожары, аварии на транспорте, мятежи, гражданские беспорядки, забастовки персонала, войну и военные действия, публикации нормативных актов запрещающего характера.   Необходимо, однако, отметить, что и такие, вроде бы явно "форс-мажорные" обстоятельства, как, скажем, пожар, суды не всегда безоговорочно признают основаниями для освобождения от ответственности. Судами проверяется, соответствовали ли обстоятельства пожара критериям непредотвратимости, учитывается наличие вины пострадавшей стороны в возникновении пожара. Следовательно, одно лишь указание какого-либо обстоятельства в качестве "форс-мажора" не ведет к автоматическому применению п. 3 ст. 401 ГК РФ - все зависит от обстоятельств дела.