Значение понятия «интеллектуальная собственность»

Речь шла о патенте на изобретение, которое для С. Буфлера, вдохновляемого идеями Д. Локка и Ж.-Ж. Руссо, представлялось настоящей собственностью: «Изобретение, являющееся источником искусств, является также собственностью». Эти идеи легли в основу первого патентного закона Франции от 7 января 1791 г. Статья 1 этого Закона гласит: «Любое открытие или новое изобретение в любой отрасли промышленности является собственностью его автора». Следовательно, возникновение термина «промышленная собственность», а затем последовавшего за ним термина «интеллектуальная собственность» можно признать историческим парадоксом.

Вместе с тем уже Закон  о патентах на изобретение 1844 г. знаменует  собой возврат к традиционной терминологии в сфере патентной  монополии: «Всякое открытие или  новое изобретение в любой  отрасли промышленности предоставляет  его автору, при условиях и на срок, которые определены ниже, исключительное право использовать с выгодой для себя указанное открытие или изобретение».

В современном французском законодательстве об интеллектуальной собственности  используется смешанная терминология. Так, в статье L.611-1 Кодекса интеллектуальной собственности Франции указывается: директор Национального института  промышленной собственности может  предоставить охранный документ о праве  промышленной собственности на изобретение, закрепляющий за его обладателем  или правопреемником последнего исключительное право на использование  изобретения.

Наиболее распространенной в мире является теория исключительных прав, которая, по сути, возродилась во второй половине XIX в. В основе этой теории лежит тезис о том, что право  автора или изобретателя возникает  в соответствии с актом публичной  власти, а не на основе уже существующего  права, личного или естественно-правового  характера, только подтверждаемого  публичной властью.

По сути, это возрождение старой конструкции феодальных привилегий (но только на новой буржуазной основе), выдаваемых не по прихоти или милости  монарха, а в обязательном порядке  органом публичной власти, если результаты интеллектуальной деятельности или  средства индивидуализации отвечают всем установленным требованиям.

Впервые в России эта теория нашла  теоретическое обоснование в  трудах русского цивилиста А.А. Пиленко. Его аргументация сводилась к  следующему. Сущность права из патента  заключается в том, что его  носитель может запретить всем третьим  лицам:

1) подражать запатентованному изобретению; 
2) самостоятельно выдумывать то же изобретение; 
3) заявлять такое же к патентованию.

Упомянутые выше правомочия создаются  только выдачей патента, поскольку  до выдачи изобретатель ими не располагает.

А.А. Пиленко рассматривал право  изобретателя только как институт запрета, подтверждаемого государственной  выдачей патента. Таким образом, содержание патентного права сужалось до предела, поскольку не принималось  во внимание правомочие по распоряжению запатентованным изобретением.

В настоящее время господствующей является точка зрения, согласно которой  исключительное (нематериальное) право  автора (изобретателя) — это субъективное гражданское право, имеющее абсолютный характер и имущественную природу. Исключительность проявляется как  в персонификации права с его  обладателем, так и в том, что  обладателю права противопоставляется  любое лицо.

В основе исключительного права  лежит легальная монополия, правомерная  с точки зрения антимонопольного законодательства, подтверждаемая государством, как правило, путем выдачи соответствующего охранного документа. При реализации позитивной функции легальной монополии  используются некоторые элементы правовой конструкции права собственности, особенно в части правомочия по распоряжению охраняемыми объектами. Абсолютный характер исключительного (нематериального) права предопределяет его негативную функцию, т.е. правомочие по запрету  третьим лицам несанкционированного использования охраняемых объектов.

Перед законодателем стояла трудная  задача увязать конституционное  требование (часть 1 ст. 44 Конституции  РФ) о том, что интеллектуальная собственность  охраняется законом, с концепцией исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, имеющей определяющее значение для  части четвертой ГК РФ. Для этой цели законодатель включил в статью 1225 пункт 2, дословно повторяющий упомянутое выше положение Конституции РФ, что в принципе выглядит как ненужное дублирование.

Термин «интеллектуальная собственность» присутствует также в статье 71 Конституции  РФ, посвященной предметам ведения  и полномочиям, принадлежащим исключительно  Российской Федерации.

В перечне отраслей законодательства, закрепленном в пункте «о» упомянутой выше статьи, наряду с уголовным, уголовно-процессуальным, уголовно-исполнительным, гражданским, гражданско-процессуальным, арбитражно-процессуальным законодательствами в качестве самостоятельной  сферы регулирования указано  «правовое регулирование интеллектуальной собственности».

Как следует из вышеизложенного, законодатель не использовал применительно к  интеллектуальной собственности термин «законодательство», равно как не использовал указанный термин к  другим сферам регулирования (например, «судоустройство», «прокуратура»), которые  также присутствуют в перечне  пункта «о» ст. 71 Конституции РФ.

Логично предположить, что законодатель не случайно отнес к ведению Российской Федерации интеллектуальную собственность  в качестве обособленной сферы правового  регулирования, поскольку она имеет  комплексный характер, включая в  себя совокупность норм административного, гражданского и трудового права.

И если следовать строго упомянутой выше норме Конституции РФ, то в  России необходимо было принимать отдельный  от Гражданского кодекса РФ кодификационный  акт, например Кодекс интеллектуальной собственности.

Определяющей тенденцией в мире в области систематизации норм об интеллектуальной собственности является инкорпорация норм об интеллектуальной собственности, т.е. сосредоточение таких  норм в единых нормативных правовых актах, преимущественно в кодексах об интеллектуальной (промышленной) собственности либо иных комплексных нормативных правовых актах.

Среди наиболее известных нормативных  правовых актов указанного типа можно  назвать следующие: Кодекс промышленной собственности Португалии 1940 г., Кодекс промышленной собственности Бразилии 1971 г., Кодекс интеллектуальной собственности  Шри-Ланки 1979 г., Кодекс интеллектуальной собственности Франции 1992 г., Кодекс интеллектуальной собственности Филиппин 1997 г., Декрет-Закон Кубы 1983 г. N 68 «Об  изобретениях, научных открытиях, промышленных образцах, товарных знаках и наименованиях  мест происхождения товаров» (кроме  указанных в названии объектов под  действие Декрета-Закона подпадают  фирменные наименования, вывески, торговые девизы, указания происхождения).

В отдельных случаях комплексные  нормативные правовые акты принимаются  в рамках международных договоров. Так, Соглашение о создании Африканской  организации интеллектуальной собственности 1977 г. (OAPI) имеет десять приложений, относящиеся  к различным объектам интеллектуальной собственности, которые непосредственно  действуют в 16 государствах — участниках указанного Соглашения, замещая собой  национальные законодательства в сфере  интеллектуальной собственности.

Термин «интеллектуальная собственность», воспринятый российским законодательством  из международного патентного права (Конвенция, учреждающая ВОИС 1967 г.), появился еще  в советский период в Законе РСФСР  от 24 декабря 1990 г. N 443-1 «О собственности  в РСФСР» (статьи 1 и 2).

Закрепившись в Конституции  РФ, указанный термин получил затем  широкое распространение в законодательных  и подзаконных актах Российской Федерации, в том числе в Гражданском  кодексе РФ (например, ст. ст. 2, 128, 138).

Термин «исключительное право» появился в России задолго до термина  «интеллектуальная собственность». Можно утверждать, что термин «исключительное  право» применялся в России на протяжении всех этапов ее развития (дореволюционный, советский, пореформенный) как в  доктрине, так и в законодательстве.

Затем в течение ряда лет термины  «исключительное право» и «интеллектуальная  собственность» мирно сосуществовали, т.е. применялись параллельно в  российском законодательстве, иногда даже в качестве синонимов.

Принятие части четвертой ГК РФ знаменует собой вытеснение термина  «интеллектуальная собственность» из российского законодательства. Указанный  термин оставлен в статье 1225 как  вынужденная мера, поскольку законодатель не рискнул напрямую нарушать конституционные  положения.

Вместе с тем нарушение конституционных  положений все равно состоялось, так как законодатель исказил, в  нарушение части 4 ст. 15 Конституции  РФ, в которой закреплен принцип  приоритета норм международного договора Российской Федерации перед нормами  национального права, содержание понятия  «интеллектуальная собственность».

Вытеснение термина «интеллектуальная  собственность» из российского законодательства связано также с принятием  Вводного закона, согласно которому в  ряде случаев общие ссылки на законодательство Российской Федерации в области  интеллектуальной собственности заменены на ссылки на Гражданский кодекс РФ или гражданское законодательство: статья 16 Закона РФ от 20 августа 1993 г. N 5663-1 «О космической деятельности», статья 11 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. N 209-ФЗ «О геодезии и картографии», статья 2 Федерального закона от 6 января 1999 г. N 7-ФЗ «О народных художественных промыслах».

Вместе с тем значительный массив законодательных актов Российской Федерации, в которых использована устаревшая терминология, выпала из поля зрения законодателя.

Так, ссылки на российское законодательство об интеллектуальной собственности  остаются в следующих законодательных  актах: Федеральных законах от 29 декабря 1994 г. N 77-ФЗ «Об обязательном экземпляре документов» (ст. 16), от 19 мая 1995 г. N 82-ФЗ «Об общественных объединениях» (ст. 21), от 12 января 1996 г. N 7-ФЗ «О некоммерческих организациях» (ст. 13.1), от 11 июля 2001 г. N 95-ФЗ «О политических партиях» (ст. 6), от 12 июня 2002 г. N 67-ФЗ «Об основных гарантиях  избирательных прав и права на участие в референдуме граждан  Российской Федерации» (ст. 56), от 10 января 2003 г. N 19-ФЗ «О выборах Президента Российской Федерации» (ст. 56), от 18 мая 2005 г. N 51-ФЗ «О выборах депутатов Государственной  Думы Федерального Собрания Российской Федерации» (ст. 62), от 22 октября 2004 г. N 125-ФЗ «Об архивном деле в Российской Федерации» (ст. 26), Федеральном конституционном  законе от 28 июня 2004 г. N 5-ФКЗ «О референдуме  Российской Федерации» (ст. 68), Налоговом  кодексе РФ.

В законодательных актах Российской Федерации сохранилось также  положение, согласно которому исключительные права отождествляются с интеллектуальной собственностью, и это в условиях признания утратившей силу статьи 138 ГК РФ, где такое отождествление было сформулировано. Причем такое  отождествление можно отметить не где-нибудь, а в самом Гражданском кодексе  РФ (п. 4 ст. 769). Условия договоров  на выполнение научно-исследовательских  работ, опытно-конструкторских и  технологических работ должны соответствовать  законам и иным правовым актам  об исключительных правах (интеллектуальной собственности).

Положение об исключительных правах (интеллектуальной собственности) присутствует также и в других законодательных  актах, в том числе в Федеральных законах от 17 декабря 1997 г. N 149-ФЗ «О семеноводстве» (ст. 21), от 19 июля 1998 г. N 114-ФЗ «О военно-техническом сотрудничестве Российской Федерации с иностранными государствами» (ст. 1), от 9 июля 1999 г. N 160-ФЗ «Об иностранных инвестициях» (ст. 2), от 18 июля 1999 г. N 183-ФЗ «Об экспортном контроле» (ст. 1). 
Сказанное выше свидетельствует о крайней небрежности законодателя, его необоснованной поспешности (без должного обсуждения с патентной общественностью) в принятии как части четвертой ГК РФ, так и Вводного закона.

Статья 1225 изобилует и другими  изъянами, которые целесообразно  рассмотреть более подробно.

В этой статье установлен закрытый перечень результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, что  не согласуется с положением статьи 2 (VIII) Конвенции, учреждающей ВОИС 1967 г. Все предшествующие законопроекты, не предусматривающие полную (исчерпывающую) кодификацию норм об интеллектуальной собственности, имели примерные  перечни объектов интеллектуальной собственности.

По всей видимости, законодатель, установив  закрытый перечень результатов интеллектуальной деятельности и отменив практически  все специальные законы в указанной  сфере, рассчитывает не допустить правовую регламентацию новых объектов вне  пределов части четвертой ГК РФ.

Судя по названию статьи 1225 («Охраняемые  результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации»), законодатель избрал двучленную систему классификации  охраняемых объектов: либо результаты интеллектуальной деятельности, либо приравненные к ним средства индивидуализации.

Однако из указанной системы  классификации выпадают некоторые  объекты: фонограммы, сообщение в  эфир или по кабелю радио- или телепередач  (вещание организаций эфирного или кабельного вещания). Нетрудно заметить, что названные объекты не подходят ни под одну из категорий охраняемых объектов, однако в названии статьи 1225 это обстоятельство не отражено.

С одной стороны, в указанном  перечне специально выделены в качестве объектов авторского права программы  для ЭВМ и базы данных, хотя общеизвестно, что указанные объекты считаются  разновидностями произведений.

С другой стороны, в качестве объектов смежных прав в данный перечень вошли  исполнения, фонограммы и сообщение  в эфир или по кабелю радио- или  телепередач, однако за пределами этого  перечня оказались базы данных как  объект смежных прав (§ 5 гл. 71 ГК РФ) и объекты, на которые распространяются права публикатора (§ 6 гл. 71).

Раздел VII части четвертой ГК РФ озаглавлен «Права на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации».