Методы правового регулирования

Наряду с юридической  общеобязательностью запреты в  праве характеризуются формальной определенностью: будучи закреплены в  нормах права, они приобретают строго определенное содержание и четкие границы.

Формулирование  в тексте нормативного акта запрещающего нормативного положения во всех случаях  имеет существенный не только общественно политический, но и юридический смысл. Ведь запрещающие нормы наряду с нормативными положениями об ответственности (в которых «спрятано» запрещение) являются внешним выражением, формой объективизации юридических запретов. И вне запрещающих предписаний и нормативных положений об ответственности юридических запретов нет.

При этом, однако, не следует смешивать формулировки «нормативное запрещение» и «отсутствие  дозволения»: вторая может означать только юридическую непредусмотренность (что зависит от уровня напряженности, интенсивности в той или иной зоне правового регулирования).

В позитивных обязываниях, являющихся одним из средств правового регулирования, выражена преимущественно его активно действенная, принудительно обязывающая сторона. Путем юридических обязываний регламентируются в основном финансовая деятельность, мероприятия по охране окружающей среды, по технике безопасности, по обеспечению всеобщего образования. Вместе с тем надо не упускать из поля зрения негативную сторону позитивных обязываний, на которых строится административно командное, авторитарное управление.

Для позитивных обязываний характерно своего рода новое обременение: лицам предписывается совершить то, чего они, быть может (если бы не было такого обременения), и не совершили или совершили бы не в том объеме.

Этот способ регулирования с юридической  стороны выражается в возложении на лиц юридических обязанностей активного содержания, т.е. в обязанностях построить свое активное поведение  так, как это предусмотрено в  юридических нормах.

Не повторяя ранее сказанного о позитивных обязываниях, особо следует отметить следующее: в содержании права с самого его возникновения неизменно присутствует обширный пласт позитивных обязываний. И на современном этапе развития общества право вне этого пласта позитивных обязываний не существует и существовать не может Тем не менее позитивные обязывания в принципе свойственны не столько праву, сколько деятельности властвующих органов, т. е. государству. Абстрактно рассуждая, они могут существовать независимо от юридического регулирования. Они и практически в ряде случаев могут проявляться помимо правовых норм. Даже когда позитивные обязывания выступают в правовой форме, они в силу своей природы должны быть по главным своим характеристикам отнесены «на счет» государства.

Достойно специального внимания и то, что позитивные обязывания по своим юридическим свойствам и характерным для них юридическим механизмам довольно существенно отличаются от рассматриваемых в единстве дозволений и запретов. Юридический облик позитивных обязываний весьма прост: они опосредуются относительными правоотношениями, в которых одна сторона обременена юридической обязанностью совершать активные действия, другая же обладает лишь правом требования, а в случае неисполнения — притязанием, призванным обеспечить реальное исполнение юридической обязанности.

Примечательно, что здесь нет сколь-нибудь глубоких и тонких юридических закономерностей, связей и соотношений. Когда же такого рода связи и соотношения появляются (например, в правоотношениях жилищного найма, где съемщик жилой площади имеет право на обмен, на подселение соседа), то каждый раз детальный анализ выводит нас на элементы, которые относятся уже к иному пласту правовой материи — дозволениям и запретам.

Думается, не будет  большим упрощением сказать, что  позитивные обязывания при всей их несомненной социальной значимости все же образуют тот слой правовой материи, который ближе, если можно так выразиться, к поверхности правовой системы, чем к ее глубинам, т. е. к тем ее участкам, где право не просто контактирует с государственной властью, а как бы перемешано с ней. Понятно, что в данном случае имеются в виду только особенности права как специфического явления социальной действительности.

Важна еще одна грань проблемы. В развитой юридической  системе позитивные обязывания не только «проходят» через право, оснащаются свойствами и особенностями юридического регулирования, но и обогащаются принципами и ценностями правовой формы, сложившейся преимущественно на основе дозволительного регулирования. Это, в частности, относится к юридической ответственности, которая под известным углом зрения может быть интерпретирована как юридическая обязанность (обязанность правонарушителя после решения компетентного органа претерпеть меры государственно принудительного воздействия). Отсюда особое место правового принуждения среди принудительных мер, которое, если выделить в нем черты, связанные с ценностью права, выражает достоинства свойственных праву нормативности, определенности, процессуального порядка применения, начал социальной справедливости, гуманизма.

Особое место  в сложном построении правового  регулирования занимают общие юридические  дозволения и общие юридические  запреты.

Сразу же нужно  отметить главное: определение «общее»  применительно к запретам и дозволениям  понимается в том смысле, что соответствующее  нормативное положение является исходным и направляющим правовым началом  на данном участке общественных отношений.

И вот что  характерно. Исторические данные (относящиеся прежде всего к римскому частному праву) свидетельствуют, что общие дозволения и общие запреты стали первоначально складываться как особый технико юридический прием, выражающий обобщающую формулу «все, кроме» или «все, за исключением», — прием, который используется не только в области дозволений и запретов. Его суть очевидна: первоначально вводится известное нормативное положение, скажем, запрет на что-то, а затем этот запрет определенным образом ограничивается, из него делаются исключения, и таким путем запрет, рассматриваемый в единстве с исключениями из него, приобретает общий характер.

В современных  условиях, судя по всему, общие дозволения и общие запреты наиболее часто  встречаются и, следовательно, с  наибольшей вероятностью могут быть найдены там, где:

а) право прямо  «выходит» на права и обязанности, прямо опосредует поведение людей  через дозволения и запреты;

б) существует необходимость  воплотить в самом регулировании  его социально политические, нравственные начала, его направленность — дозволительную или запретительную.

Отметим теперь следующий момент: главная юридическая  функция рассматриваемых правовых явлений как общих регулирующих начал состоит в том, чтобы  быть направляющими механизмами  в правовом регулировании, его, так  сказать, организующими стержнями.

В то же время  общие дозволения (именно дозволения) могут непосредственно порождать юридические последствия: как таковые они могут быть непосредственным критерием правомерного поведения. Пример тому — общее дозволение в отношении свободы договоров. Если на том участке социальной действительности, где существует общее дозволение, нет по данному вопросу конкретного, специального запрета, то такие дозволения сами по себе являются основанием для признания соответствующего поведения правомерным. И это в полной мере согласуется с самой его природой: как общее юридическое начало они могут — тоже общим образом — обусловливать правомерное поведение.

Но вот общие запреты (именно запреты) непосредственно не могут порождать юридические последствия: они как таковые не могут быть непосредственным критерием неправомерного поведения. Во всех без исключения случаях значение оснований для определения неправомерности могут иметь только конкретные нормы — либо запрещающие, либо обязывающие и управомочивающие, неисполнение которых или же выход за границы которых (дозволения) свидетельствует о правонарушении. И в соответствии с принципами законности, требующими сообразно началам справедливости конкретности и персонального характера юридической ответственности, каждый случай противоправного поведения должен быть связан с нарушением конкретной юридической нормы — запрещающей, обязывающей или управомочивающей (когда субъект выходит за пределы дозволенного).

Подытоживая, следует  заметить, что общие дозволения и  общие запреты выражают весьма высокий  уровень нормативных обобщений.

При этом перед  нами довольно любопытный факт: внешняя  объективизация общих дозволений и  общих запретов как специфических  юридических феноменов выражается при их формулировании не в них  самих, а в их «другой стороне», в их, так сказать, противоположности, в исключениях из «общего»: общих  дозволений — в запретах исключениях, общих запретов — в дозволениях исключениях.

Возникает вопрос: коль скоро существуют общие дозволения и общие запреты, то что же препятствует тому, чтобы и в отношении третьего способа правового регулирования—позитивных обязываний — не применять понятие «общее» в указанном выше смысле? Закономерность постановки этого вопроса подкрепляется тем, что в нашем законодательстве можно встретить такие случаи регулирования, которые характеризуются значительной степенью общеобязательности, общности по отношению к субъектам. К ним относятся, например, порядок досмотра таможенными органами багажа граждан, пересекающих границу страны, общий порядок паспортного режима. Причем здесь может быть применена формула, на первый взгляд аналогичная той, которая распространяется на общие дозволения и общие запреты, «все, кроме» (именно «все», а не «всё»).

Тем не менее достаточных оснований для выделения «общих обязываний», которые могли бы стать в один ряд с рассматриваемыми правовыми явлениями.

Главное из них  основывается на том, что позитивные обязывания, при всей их необходимости и важности в правовой системе общества, все же занимают в праве особое место. Они по определяющим своим характеристикам выражают не особенности права как своеобразного социального регулятора, а особенности государственной власти, осуществляемой через право, ее организующей, управленческой деятельности, функционирования административного управления. Весьма важно и то, что юридические обязанности, и более общие, и менее общие по кругу лиц и степени обязательности, — это именно обязанности; даже будучи предельно общими, они, в отличие от общих дозволений и общих запретов, не выходят на субъективные права участников общественных отношений. И наконец (для рассматриваемой темы это имеет принципиальное значение), понятие «общее» применительно к позитивным обязываниям не имеет того особого смысла, который характерен для общих дозволений и общих запретов. Тут общее не идет дальше вопроса о круге лиц, оно не охватывает многообразие жизненных ситуаций и потому не возвышает нормативность на новый уровень. В соответствии с этим и исключения из такого рода «общих обязываний» — не нечто противоположное (как в области дозволений и запретов), а просто изъятия из установленного общего порядка в отношении круга субъектов.

Общие дозволения и общие запреты имеют весьма существенное значение в праве. Оно  становится очевидным, стоит только попытаться ответить на вопрос: нет  ли в праве, в самой его субстанции таких элементов, которые были бы непосредственным выражением, ближайшим  воплощением и проводником экономических  и иных глубинных требований социальной жизни?

Да, в самой  субстанции права, в ее глубинах существуют такие элементы, частицы. Это и  есть как раз наряду с принципами права, во взаимодействии с ними общие  дозволения и общие запреты. Чем  это обусловлено?

Прежде всего тем, что рассматриваемые правовые явления представляют собой наряду с принципами права наиболее высокий уровень нормативных обобщений, в которых только и могут непосредственно воплощаться требования социальной жизни, касающиеся ее основ, ее важнейших сторон, т. е. имеющие общий характер. К тому же сами-то общие дозволения и общие запреты по своему содержанию аналогичны духовному выражению указанных требований социальной жизни или во всяком случае однородны с ним. Причем воплощаясь в первую очередь в общих дозволениях и в общих запретах, эти требования, сохраняя свое общее направляющее значение, приобретают сразу же такие черты, которые выражают особенности юридической формы, черты юридической дозволенности или запрещенности.

Есть здесь  еще один существенный момент. Глубинные  и устоявшиеся требования социальной жизни, будучи связаны с духовными, мировоззренческими идеалами, непосредственно  приближаются к нормативному социальному  регулированию в виде господствующей системы социальных ценностей. С  данной точки зрения значение общих  дозволений и общих запретов заключается  и в том, что они воплощают  эту систему ценностей, способны быть их исходными, первичными носителями в самой материи права, рассматриваемой  с точки зрения его регулятивных характеристик.

Все это свидетельствует  о весьма высоком социальном статусе  общих дозволений и общих запретов. Они могут быть охарактеризованы в качестве таких глубинных правовых явлений, которые находятся на стыке  между правом и тем слоем социальной жизни, который выражает социальные требования к праву. Это и позволяет сделать вывод о том, что общие дозволения и общие запреты выступают в качестве своего рода активного центра, «передаточного механизма», призванного принимать активные импульсы, сигналы от общественной жизни, а затем уже в виде общих регулятивных начал, воплощающих господствующие социальные ценности, как бы распространять их на все право и тем самым определять характер и направления правового регулирования общественных отношений.