Находка и клад, как основания возникновения права способности

В тех случаях, когда вещь найдена в помещении или на транспорте, она в соответствии с  абз. 2 п. 1 ст. 227 ГК подлежит сдаче лицу, представляющему владельца этого помещения или средства транспорта. По закону такие представители приобретают статус лица, нашедшего вещь, что наделяет их соответствующими правами и возлагает на них перечисленные выше обязанности. В обязанность находчика по отношению к владельцу помещения или средства транспорта не возникает в том случае, когда собственник вещи или другое управомоченное лицо ему известны (например, при обнаружении портфеля или бумажника, содержащего адрес или иные данные, позволяющие установить потерявшего).

Находка хранится либо нашедшим ее лицом, либо полицией или органом местного самоуправления, которые имеют право передать ее по договору хранения другому лицу. В любом случае хранитель вещи обязан обеспечить ее сохранность (ст. 891 ГК). При этом вполне закономерно, что ответственность хранителя потерянной вещи аналогична ответственности хранителя за утрату или повреждение вещи за пределами срока хранения так как и в том, и в другом случае хранение осуществляется исключительно на добровольных, юридически не установленных началах. В частности, ответственность нашедшего вещь за ее утрату или повреждение наступает только в случае его умысла или грубой неосторожности, а ее размер колеблется в пределах стоимости самого предмета находки (п. 4 ст. 227 ГК РФ). Органы транспорта хранят и реализуют найденные вещи согласно действующим на транспорте правилам.

Законодатель опосредованно  рекомендует нашедшему соизмерить издержки по хранению вещи с ее стоимостью и реализовать ее в том случае, если расходы по хранению несоизмеримо больше. К тому же, если предмет находки составляет скоропортящаяся вещь, то по закону она также может быть реализована нашедшим. Во всех случаях нашедший должен позаботиться о получении и сохранении письменных доказательств, удостоверяющих сумму выручки (таковыми могут являться: квитанция, чек, текст договора в письменной форме и проч.). Деньги, вырученные от продажи найденной вещи, подлежат возврату лицу, управомоченному на ее получение.

Так же в ст. 891 ГК установлено, что по общему использование найденного имущества лицом, осуществляющим его хранение, до определения его правовой принадлежности предполагается недопустимым. Это означает, что на законном основании находчик не может использовать вещь по своему усмотрению.

Таким образом, извлеченные  в процессе хранения находки доходы ни в коем случае не могут принадлежать хранителю, даже для тех редких случаев, когда объективная неизбежность таких поступлений обусловлена  особенностями найденной вещи. Другое дело, что такие приращения впоследствии могут быть приняты во внимание при выплате вознаграждения и/или возмещении расходов, связанных с находкой.

Непосредственно правила  приобретения права собственности  на находку представлены в ст. 228 ГК РФ.

В перечень входят следующие элементы: истечение шестимесячного срока с момента заявления о находке в соответствующий орган; неустановленность лица, управомоченного принять находку; наконец, отсутствие заявления такого лица о своем праве на данную вещь.

В положения п. 1 ст. 228 ГК «изменяют и существенно ограничивают возможность истребования собственником или другим законным владельцем своей вещи по виндикационному иску от добросовестного приобретателя (ст. 302, 305 ГК). После приобретения нашедшим права собственности у него нельзя истребовать вещь, как и у других лиц, к которым она перешла от нашедшего». Это означает, что иск титульного владельца(им может являться наниматель, хранитель, комиссионеры и другие лица, получившие титульное владение на основании договора с собственником), потерявшего вещь, может быть удовлетворен по правилам ст. 302, 305 ГК только в течение данного шестимесячного срока.

Интересной особенностью исследуемого юридического состава, предусмотренного п. 1 ст. 228 ГК РФ, является факт отсутствия важного критерия как воля нашедшего  вещь на приобретение права собственности. Об этом свидетельствует сама формулировка этой нормы, где сказано, что «нашедший вещь приобретает право собственности на нее». В самом деле, совершая завладение вещью и надлежащим образом заявляя об этом, находчик лишь соблюдает установленную законом процедуру

Как видно, право собственности  в настоящем случае возникает  из закона, и единственным инструментом, призванным скорректировать такое  приобретение права в зависимости  от воли находчика, является предусмотренная  п. 2 ст. 228 ГК возможность его отказа от приобретения найденной вещи в  собственность. Такой отказ может  быть выражен объявлением об этом, либо совершением конклюдентных  действий, но не в форме устного или письменного волеизъявления, а поведением, по которому можно сделать заключение о таком намерении. В связи с этим факт непринятия вещи в течение длительного времени каким-либо лицом будет выступать как юридический факт, то есть повлечет правовые последствия по не наступлению права собственности на находку. Однако и здесь мы сталкиваемся с образцом разноречивости действующего гражданского законодательства.

Так же правоотношения по поводу находки не возникают и не могут возникнуть, в таких ситуациях, когда присутствует намерение лица отказаться от права собственности, а также в том случае, когда нашедший взял вещь в месте, явно отведенном владельцем для ее хранения, либо простого нахождения, что не может свидетельствовать о выходе вещи из чьего бы то ни было законного владения. Следует сказать, что в свое время отдельные представители науки гражданского права отвергали эти бесспорные с современных правовых позиций доводы, считая возможным отнесение к предметам находки, «кроме вещей потерянных и забытых, вещей их собственником оставленных».

Кстати, в отличие от ст. 233 ГК («Клад»), в нормах о находке  закон не охраняет права и интересы собственника недвижимости, в пределах которой обнаружена вещь. Речь идет о том, что если лицо, нарушая границы  чужого владения, обнаруживает там  вещь, то действующее гражданское  законодательство не препятствует в  извлечении таким недобросовестным находчиком известных выгод от факта  обнаружения вещи. На этом основании  предлагается дополнить ст. 228 ГК правилом, в соответствии с которым, если вещь обнаружена в пределах чужой недвижимости, а нашедший неправомерно пересек  границы такой недвижимости, то права  нашедшего в данном случае переходят  к собственнику недвижимости. При  наличии предварительного соглашения между находчиком и собственником, а также при наличии правообразующих  обстоятельств (п. 1 ст. 228 ГК РФ), право  на находку будет принадлежать двум указанным субъектам в равных долях.

Таким образом, нашедший вещь зачастую не располагает сведениями о личности и местонахождении управомоченного на ее получение лица. В таких условиях, как отмечалось, ему следует заявить о находке в полицию, или в орган местного самоуправления.

Стоит обратить внимание на то, что эти проблемы не являются единственными.

В настоящее время кто-то из числа нашедших чужую вещь, не раздумывая, оставляет ее себе, усматривая в этом событии явный признак  благосклонности судьбы. Нравственные убеждения иных, хотя и подталкивают их к заявлению о находке, но предусмотренный законом результат все равно наступает далеко не всегда. Причинами последнего часто служат временные, пространственные, многочисленные личные факторы, сложности, преодоления которых отдаляют указанных субъектов от заявления о находке.

Одним из досадных пробелов исследуемого законодательства является то обстоятельство, что закон не дает никакой правовой оценки действиям нашедшего вещь по ее утаиванию от утратившего ее владельца. Такое положение вещей делает возможной для находчика, сокрывшего найденную вещь, перспективу приобретения права собственности на нее даже в том случае, когда он заявляет в соответствующий орган об обнаружении вещи после обращения к нему с вопросами названного титульного владельца. Нет сомнений в несправедливости такого исхода, которую надлежит устранить внесением в текст п. 1 ст. 228 ГК неблагоприятных последствий для обозначенного недобросовестного субъекта.

Правовая оценка невозвращенной находки должна быть однозначной. Совершенно понятно, что рассмотренная выше модель поведения с точки зрения гражданского права является недобросовестным приобретением. Вместе с тем, собственником  зачастую не может быть предъявлен иск об истребовании имущества из чужого незаконного владения в соответствии со ст. 301 ГК РФ, так как предъявить его попросту не к кому, ведь титульному владельцу в большинстве случаев  неизвестна личность того, кто нашел  и завладел принадлежащим ему  имуществом.

Рассмотренные социально-правовые явления имеют еще одно преломление  в гражданско-правовом регулировании  последствий обнаружения находки. Так, добросовестный возврат вещи лицу, управомоченному на ее получение влечет возникновение у возвратившего лица права на получение возмещения необходимых расходов по хранению (например, когда вещь была сдана в камеру хранения) и реализации вещи (например, транспортные расходы), а также оправданных и разумных затрат на обнаружение данного управомоченного лица (как, например, оплата того или иного вида связи). Юридическая сущность всех перечисленных действий лица, обнаружившего находку дает основания рассматривать в них элементы действий лица в чужом интересе без поручения (гл. 50 ГК РФ).

Эти последствия имеют  обязательственную природу и, в  отличие от уже исследованного вещного  последствия, они возникают только в случае установления лица, управомоченного  на получение вещи. Таким образом, вещные и обязательственные последствия  обнаружения находки являются взаимоисключающими, чего, к сожалению, нельзя проследить в современной структуре гл. 14 ГК. Из этого следует, что логически  более правильным представляется помещение правил ст. 229 ГК непосредственно после норм ст. 227 ГК. Такое перемещение статей подчеркивало бы невозможность получения лицом, нашедшим потерянную вещь и ставшим ее собственником в порядке ст. 228 ГК, как вознаграждения, так и возмещения соответствующих расходов.

Итак, п. 1 ст. 229 ГК подлежит применению лишь до момента возникновения права  собственности, в противном же случае передача вещи со всеми вытекающими  отсюда последствиями должна происходить  уже не в порядке ст. 228-229 ГК, а  на основании любого из соглашений об отчуждении имущества: договора дарения, купли-продажи и проч.

Право на получение возмещения может принадлежать как лицу, непосредственно  нашедшему вещь, так и лицам, указанным  в абз. 2 п. 1 ст. 227 ГК. В то же время, органы полиции и органы местного самоуправления не вправе претендовать на возмещение расходов, произведенных на обнаружение лица, управомоченного получить найденную вещь. Это связано с тем, что такие действия, как правило, связаны с целями их деятельности.

Как уже было замечено, при  добросовестности действий нашедшего  вещь (т.е. при исполнении им всех обязанностей, установленных п.п. 1, 2 ст. 227 ГК) последний  наделяется правом на получение вознаграждения. При этом, в отличие от правоположения п. 1 ст. 229 ГК, в данном случае не имеет значения, состоялся ли возврат найденной вещи, или еще нет.

История данного вопроса  весьма продолжительна.

С одной стороны, общая  законодательная установка о  вознаграждении вообще может показаться излишней, ибо легко предположить, что восстановленный в своем  правомочии владения собственник всегда готов щедро отблагодарить того, кто ему в этом оказал содействие. С другой стороны, перед нами другая крайность: зачастую нашедший потерянную вещь, вопреки всем суждениям о нравственности, обращается к ее законному владельцу с предложением о большем размере вознаграждения, чем это предусмотрено законом в обмен на возврат какой-либо ценной вещи.

В главе 56 ГК (п. 1 ст. 1055), посвященной  публичному обещанию награды, действительно  содержится правило о том, что  лицо, объявившее публично о выплате  награды тому, кто совершит указанное  в объявлении правомерное действие в надлежащий срок, обязано выплатить  обещанную награду любому, кто  совершил соответствующее действие, «в частности отыскал утраченную вещь…». В то же время, правила п. 2 ст. 229 ГК, устанавливающие лимит  суммы вознаграждения находчику, не допускают того факта, что законом, либо соглашением сторон может быть установлен другой его размер.

В случае если найденная  вещь представляет ценность только для  лица, управомоченного на ее получение, то размер вознаграждения, в соответствии с п. 2 ст. 229 ГК, определяется по соглашению с этим лицом. Это правило также  создает почву для возможных  злоупотреблений со стороны лица, обнаружившего вещь. По этой причине  очень часто лицо, безусловно управомоченное на получение вещи, вынуждено подчиниться таким недобросовестным требованиям находчика. Единственным выходом и в данном случае следует признать обращение заинтересованного лица в суд.

Таким образом, очевидна необходимость  законодательного признания за находчиком особых прав принадлежности ему найденной  вещи.

Буквальное толкование закона (п. 2 ст. 229 ГК) (нашедший вещь вправе потребовать  от лица, управомоченного на получение  вещи, вознаграждение за находку…) позволяет заключить, что в случае перехода вещи в муниципальную собственность вознаграждение не выплачивается.

В отношении вознаграждения следует повториться, что ст. 229 ГК РФ не предусматривает права на его  получение органами местного самоуправления и полицией, включая случаи, когда владелец вещи публично заявлял о награде нашедшему, так как розыск потерянных вещей вполне сопоставим с целями деятельности органов полиции.

Далее, несмотря на то, что  абзац 2 п. 2 ст. 229 ГК РФ говорит об отсутствии у лица, которое не заявило о  находке лишь права на вознаграждение, такое лицо не сможет требовать и  возвещения расходов, связанных с  хранением, сдачей, реализацией вещи (п. 1 ст. 229), так как оно действовало  недобросовестно