Развитие газетно-журнального дела в США на стыке двух веков. «Прогрессивное десятилетие»

Выдающимся представителем современной европейской расследующей и разоблачительной журналистики является немецкий публицист Понтер Вальрафф – автор блестящих работ, наглядно демонстрирующих социальные язвы германского общества и посягательства на демократические права граждан ФРГ.

В восьмидесятые-девяностые годы журналистика расследований и  разоблачений получила развитие в странах  Латинской Америки, где на смену  военным и гражданским хунтам пришли к власти победившие на выборах политики. Декларируемый переход к демократии сопровождался широкомасштабной коррупцией государственных чиновников, расхищением национальных ресурсов. С 1991 г. бразильская газета «Jornal de Brasil» начала кампанию по разоблачению злоупотреблений высших чинов государства. Репортер газеты М. Роша, проникший через компьютерную сеть в базу данных бразильского министерства финансов, обнаружил, что значительные средства, выделенные на нужды благотворительности, были истрачены на выплаты многочисленным родственникам жены президента Ф. Коллора. Газета вскрыла и крупные финансовые злоупотребления самого президента. Еженедельный журнал «Veja» («Смотри») продолжил кампанию разоблачений коррупции в президентском окружении, которая привела к отстранению Ф. Коллора от власти.

Редактор панамской  газеты «La Prensa» Г Горрити предал гласности выявленную им в результате расследования связь между президентом  страны Э. Пересом Валладаресом и  колумбийскими торговцами наркотиками, которые внесли существенный вклад в финансирование избирательной кампании президента в обмен на его попустительство, позволившее наркомафии «отмывать» деньги через государственный панамский банк. Обозреватель аргентинской газеты «Pagina/12» («Страница/12») X. Вербицки разоблачил финансовые злоупотребления президента страны К. Менема, что стало причиной громкого скандала в правящих кругах страны.

Современные «макрейкеры» активно осваивают компьютерные технологии сбора и анализа информации, позволяющие добиться высокой результативности в разоблачении злоупотреблений и преступной деятельности чиновников и коммерческих структур.

Теория социальной ответственности

Теория социальной ответственности  возникла в 20 веке в США, ее цель- информировать, развлекать, но в основном переводить конфликт на уровень обсуждения; СМИ имеет право использовать всякий, у кого есть что сказать. Запрещено серьезное вмешательство в сферу прав личности. Основу этой теории составляют этические кодексы.

При теории социальной ответственности правительство не только просто должно разрешить свободу, но обязано активно ее развивать. В либертарианской теории нигде не упоминается о праве общественности на информацию или требование к издателям принимать на себя моральные обязательства. Эти требования вывела теория социальной ответственности. В какой то момент, оптимистическая вера в то, что практически абсолютная свобода и природа человечества несут в себе естественные ограничители, уменьшилась, прессу стали критиковать, что она пресмыкается перед рекламодателем, имеет власть.

СМИ при теории социальной ответственности  контролируются общественным мнением, действиями потребителей, профессиональной этикой. Новая идея, заложенная в  Канонах журналистики -самый ранний кодекс норм поведения. Этот кодекс был принят американским обществом редакторов газет в 1923 году, призывал газеты работать с чувством ответственности по отношению к общественному благу, соблюдая искренность и правдивость, порядочность. В кодексе отражена вера в то, что человек, прежде всего разумное существо, который сможет отличить добро и зло.

Дискуссионные вопросы

Все средства массовой информации в той или иной мере освещают политическую проблематику. После событий 11 сентября 2001 года в американской журналистике многое изменилось. Известный исследователь зарубежной журналистики П.Я. Рыкованов отмечает:

«Анализ медиатизации трагических  событий в Нью-Йорке и в Вашингтоне 11 сентября 2001 г. самым мощным в мире арсеналом СМИ этой страны позволяет  со всей ответственностью утверждать, что масс-медиа США с первых минут чудовищного теракта превратили его освещение в истеричную кампанию нагнетания страха. Ведущая роль, конечно, была отведена телевидению, непрерывно транслировавшему прямой репортаж с мест трагических событий не только на всю страну, но, можно сказать, даже на весь мир. Впервые за свою историю американское телевидение отказалось от принципов эпизодической и тематической подачи новостей, использовав ситуационный принцип, позволивший хлынуть с экрана телевизора потоку фактоидов – слухов, домыслов, шепотков, короче, неверсифицированной, недостоверной информации из сомнительных источников, подчас не менее ужасной, чем кадры врезающихся в башни Мирового торгового центра самолетов, разрушений, бегущих в панике людей.

В течение первых четырех дней "насыщенный репортаж" транслировался всеми сетями американского телевидения, в нарушение сложившейся у них традиции, бесперебойно, не прерываясь ни на секунду рекламными роликами. Американцы впервые стали свидетелями такого длительного "пира" ничем не прикрытого насилия на экранах своих телевизоров. Страна была повержена в шок. Уже через несколько минут после теракта из журналистских комментариев исчезло слово "преступление". Слово "война" быстро вытеснило его и зазвучало назойливо, как заклинание: "военным актом" сразу же квалифицировало злодеяние террористов американское руководство. О возможных причинах террористической атаки Нью-Йорка, а затем и Вашингтона – ни слова»[5].

Разного ранга представители администрации  США устраивали многочисленные пресс-конференции, в ходе которых развивали оценки, кратко сформулированные президентом Бушем. «Во время кризиса телевидение – не только средство, транслирующее информацию. Это также сцена, на которой интерпретируются ключевые акты политики, сцена, которая использует ответственных лиц правительства для общения с протагонистами и их избирателями», – отмечал профессор Э. Кляйненберг. Но гораздо труднее объяснить его же свидетельство: «... спустя неделю после атаки американцы, которые хотя все и видели, но по-прежнему не понимали даже мелочей в событии, только что перевернувшем их жизнь»[6].

Предваряя развитие событий, телеканалы начинали использовать новый прием. В течение многих дней они делили экран на две части, совмещая показ  наиболее зловеще сенсационных сцен теракта с беспрерывной подачей устной и визуальной информации. Большинство сетей сопровождали при этом видеоряд подпечаткой текста новостей бегущей строкой: «Антиамериканское настроение завоевывает почву у радикальных исламистов», «Европейцы соблюдают три минуты молчания», «Уолмарт продал более 300 тысяч американских флагов, начиная со вторника», «Пауэлл: Со странами, которые скрывают террористов, будут обходиться как с террористами» и т.д.

Вскоре тон заявлений меняется: нет ни страха, ни сомнения. Есть одержимость в достойном военном – и никаком ином – ответе неизвестному противнику. Журналисты и официальные лица настаивают на необходимости единства. «Когда 15 сентября президент Буш заявил: «Война была объявлена Америке, и мы ответим соответственно», – телевидение уже подготовило к такому решению общественное мнение. По результатам его опроса, проведенного «Нью-Йорк Таймс» 13 и 14 сентября 2001 года, «67 процентов американцев», по утверждению газеты, положительно ответили на вопрос: «Должны ли США принять военные меры против инициаторов атак, если даже это означает, что тысячи невинных гражданских лиц могут быть убиты?» Большинство опрошенных ответили «да» войне, будучи уверены, что жертвы ее окажутся в лагере противника США, но за их пределами, неважно где! Довольно быстро телевидение поменяло сострадательный характер освещения теракта на бездушный, мстительный, реваншистский, агрессивный»[