Культура и дискурс

Министерство образования  и науки РФ

 

Ульяновский Государственный Педагогический Университет имени И. Н. Ульянова

 

 

 

 

 

Реферат

 по дисциплине «Общее языкознание»

на тему:

«Культура и дискурс»

 

 

 

 

 

Выполнила:

Студентка 1 курса АН-12-1-1 группы

Дергачева Л. О.

 

Руководитель:

Доцент кафедры английского  языка, кандидат филологических наук Лобина Ю. А.

 

г. Ульяновск , 2013

 

 

Подходы к определению  термина «Дискурс» и краткая его характеристика

Категория дискурс - одна из основных в коммуникативной лингвистике, как и всякое широко употребляющееся понятие, допускает множество интерпретаций.

Само определение такой категории, как дискурс, предполагает свою идеологическую ориентацию, точку зрения на изучение языка и языкового общения. Дебора Шифрин (Schiffrin 1994: 20-43) выделяет три основных подхода к трактовке этой категории (ср.: Brown, Yule 1983; Stubbs 1983; Macdonell 1986; Crusius 1989; Burton 1980; Maingueneau et al. 1992; Nunan 1993; van Dijk 1997).

Первый подход, осуществляемый с  позиций формально или структурно ориентированной лингвистики, определяет дискурс просто как “язык выше предложения или выше словосочетания” – “language above the sentence or above the clause” (Stubbs 1983: 1; ср.: Schiffrin 1994: 23; Steiner, Veltman 1988; Stenstrцm 1994: xi и др.). “Под дискурсом, следовательно, будут пониматься два или несколько предложений, находящихся друг с другом в смысловой связи” (Звегинцев, 1976: 170).

Второй подход даёт функциональное определение дискурса как всякого “употребления языка”: “the study of discourse is the study of any aspect of language use” (Fasold 1990: 65); “the analysis of discourse, is necessarily, the analysis of language in use” (Brown, Yule 1983: 1; cp.: Schiffrin 1994: 31). Этот подход предполагает обусловленность анализа функций дискурса изучением функций языка в широком социокультурном контексте.

Далее Д.Шифрин предлагает третий вариант  определения, подчёркивающий взаимодействие формы и функции: дискурс – это “высказывания” (discourse as utterances – Schiffrin 1994: 39-41; ср.: Clark 1992: xiii; Renkema 1993: 1; Drew 1995: 65). Это определение подразумевает, что дискурс является не простым набором изолированных единиц языковой структуры “больше предложения”, а совокупностью функционально организованных, контекстуализованных единиц употребления языка.

Понятие «дискурс» ранее употреблялось лишь в значении «публичное выступление», но затем быстро приобрело многозначность. Это было связано с необходимостью решения иногда даже противоположных задач с помощью этого понятия. В лингвистическом анализе проблематика дискурса возникла при анализе единиц текста, по объему больших, чем предложение. Это было связано с многоплановостью и многоуровневостью организации текста и различных элементов его структуры. Это, в свою очередь, привело к выходу за пределы лингвистики. Существенный вклад в такую трансформацию дискурса был введен М. М. Бахтиным. Он критиковал европейских исследователей, в частности, Ф. де Соссюра, за изучение грамматических структур в отрыве от реальной коммуникативной ситуации и говорящего субъекта.

Характерными чертами обычного дискурса являются имплицитность и косвенность (Еемерен, Гроотендорст, 1992, с.97). Дискурс на родном языке включает три измерения:

• Лингвистический аспект, то есть использование языка
• Когнитивный аспект передачи знаний, информации, представлений
• Интерактивный аспект взаимодействия субъектов речевой деятельности в социальных ситуациях (ibid)

Все три аспекта дискурса взаимосвязаны. То, какие идеи люди передают друг другу, какие лингвистические средства они для этого используют, находится под влиянием многочисленных факторов, одним из которых является контекст.

В настоящее время существует большое  количество подходов к анализу этого  феномена. Но, по мнению, О. Ф. Русаковой, основной линией, в рамках которой проводятся исследования дискурса может служить коммуникативно-семиотический подход.

Таким образом, дискурс сначала развивался как речемыслительная деятельность и включал в себя как лингвистические, так и экстралингвистические факторы. Но затем дискурс постепенно образовывал свое особое коммуникативное пространство. В нем отражается как национальный и культурный, так и личностный план.

Эта специфика дискурса показана в концепции О. Г. Дуки. По его мнению, дискурс, как процесс, «возникающий в результате контакта одного смыслового поля с другим», впоследствии»образует особое «срединное» смысловое пространство-герменевтическе поле, позволяющее участникам диалога достигнуть взаимопонимания» (Дука О. Г. Политический дискурс с позиций теории смыслового поля. // Дискурс – Пи. Выпуск 4: Россия лицом к востоку. – Екатеринбург, 2004. – с. 148). Дискурс порождает особую смысловую реальность, что позволяет О. Ф. Русаковой рассматривать пространство, в котором локализируются дискурсы, по аналогии с моделью семиосферы, разработанной Ю. М. Лотманом. В этом пространстве дискурсы функционируют как языки, и внем осуществляется взаимодействие самых различных дискурсов. А изменение их положения может получить объективное выражение в трансформациях не только культурного, но и социально-бытового порядка. Это еще раз доказывает способность дискурсов создавать свое особое языковое и коммуникативное пространство.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Культура и дискурс.

Рассмотрим дискурс с точки зрения межкультурного общения. Это может быть сделано тремя способами:

• путем сравнения дискурсов различных культур
• путем исследования дискурса неносителей языка на иностранном языке
• путем исследования и сравнения дискурсов представителей различных культур, общающихся на неродном для каждого из них языке международного общения

 

В период всплеска интереса к прагматике в русле изучения дискурса и развития теории речевых актов Х. Грайс первым сделал попытку сформулировать принципы любой человеческой коммуникации, то есть того, чем должны руководствоваться участники любого разговора для его успешного протекания и достижения результата (Grice, 1975). Он особенно подчеркивал необходимость соблюдения принципа кооперативности (сотрудничества), в рамках которого выделял четыре максимы, отражающие такие параметры речи, как количество (информации должно быть не больше и не меньше того, что требуется), качество (нельзя говорить того, что не соответствует действительности и для чего у говорящего нет адекватных свидетельств), релевантность (необходимо говорить согласно теме или предмету разговора и не отвлекаться) и ясность выражения (необходимо быть кратким, последовательным и избегать многозначности).

После появления в свет работы Х. Грайса проводились многочисленные исследования как в области культурологи, так и в области лингвистики. Это позволило сделать вывод о том, что «языковой уровень дискурса неотделим от культурно-обусловленного поведения» (Clyne, 1994, p. 6).

В настоящий момент культурная обусловленность  дискурса не вызывает сомнений у большинства ученых, работающих в этой области (Арутюнова, Булыгина, 1992, с. 52 и далее; De Cillia et al., 1999, p. 151, 153). Способы общения рассматриваются как манифестация скрытой системы культурных правил или ценностей (Wierzbicka, 1998, p. 241). В межкультурных исследованиях дискурса задача заключается в определении максим каждой группы, а не в приложении к ней максим, характерных для западной коммуникации (Palmer, 1996, p. 192-193). Например, краткость разговора может высоко цениться в низкоконтекстуальных культурах, но не в высококонтекстуальных. Поэтому характеризовать любое общения как общение, в котором     «участники должны быть искренни, говорить по делу, избегать неясностей, давать достаточное количество информации» (Бергельсон,  1999, с. 31), как минимум, непродуктивно.

Попытка сохранения универсального характера  принципов, регулирующих общение, за счет внесения в них культурного компонента, была предпринята М. Клайном. Он определял дискурсивный анализ как имеющий дело с использованием языка в контексте за пределами уровня предложения, что позволяет проследить импликации данного высказывания (Clyne, 1994, p. 7). М. Клайн предложил следующие формулировки коммуникативных максим X. Грайса в пределах одной культуры:

• Количество: делайте свое сообщение настолько информативным, насколько это необходимо для целей дискурса в пределах дискурсивных параметров данной культуры
• Качество: делайте такое сообщение, за которое вы можете нести ответственность в пределах собственных культурных норм;
• Манера речи: будьте проницательны (perspicacious). (1) не делайте высказывания более трудным для восприятия, чем это требуется нормами (соблюдения социальной дистанции и т. д.), (2) избегайте многозначности, если она не продиктована нормами вежливости или соблюдением других культурно-знагимых ценностей (таких как гармония, уважение и т. д.), (3) создавайте высказывания такой длины, которая диктуется природой и целями общения и дискурсионными параметрами культуры, (4) структурируйте свой дискурс соответственно требованиям вашей культуры (Clyne, 1994,р. 194).

Данная формулировка типов взаимодействия субъектов дискурса (как устного, так и письменного) становится естественным представлением различий в типах дискурсов. Схематическое представление культурно-обусловленных различных в типах дискурса было предложено Р. Капланом и затем приведено во множестве источников (Savignon, 1997, p.44).

ENGLISH        SEMITIC      ORIENTAL    ROMANCE      RUSSIAN

Dominant Patterns of Formal Written Discourse in Major Language Groups

В 1966 году Р. Капланом была предпринята  попытка исследования и демонстрации того, как структура человеческой мысли, в свою очередь обусловленная  наряду с другими факторами и  природой родной культуры, влияет на структуру  дискурса на родном языке (Kaplan, 1966).

Из приведенной выше схемы видно, что представители семитских языков склонны к импликации (на диаграмме это представлено пропусками) некоторых фактов, рассматриваемых участниками общения как очевидные. При этом во избежание недоразумений, импликации затем четко вербализуются в суммированном виде (прямая черта после каждого рассуждения, содержащего импликации). Носители большинства азиатских языков имеют тенденцию развивать аргументы по спирали, расширяя и углубляя их с каждым последующим витком, что способствует, по их мнению, проникновению в глубь описываемого явления. Для романских языков характерна вербализация всех компонентов, но сопровождаемая отступлениями, ссылками, рассуждениями по поводу объекта речи. Русский язык был выделен из группы славянских как обладающий только ему присущими особенностями. Для речи носителей российской культуры типично сочетание импликации, подразумевания того, что предполагается известным всем (пропуски в пунктирных линиях), и многочисленные и довольно пространные отклонения от основного предмета разговора, т. е. весьма непрямой, часто образный, с массой аллюзий и отступлений, путь к цели — выражению аргумента или исчерпывающему описанию предмета. Английский, стоящий в схеме первым, представлен как прямолинейный, логичный, последовательный, с вербальным выражением абсолютно всех компонентов высказывания.

Данное представление свидетельствует  о вариативности моделей дискурса, с одной стороны, и связи этих моделей с типом культуры, с другой. Чем более высококонтекстуальной является культура, тем более сложным по своей структуре является дискурс, зависимый от контекста.

Теория Грайса ставила своей целью формализовать некоторые аспекты дискурса в терминах глобальных намерений его субъектов. Дальнейшее развитие и конкретизацию его идеи получили в работах Дж. Остина (Austin, 1962) и Дж. Сирля (Searle, 1969,1975). Их суть заключалась в том, что лингвистические единицы речи (высказывания) обладают способностью не только называть и репрезентировать, но и совершать коммуникативные акты.  Дж. Остин заложил основы стандартной теории речевых актов, предложив классифицировать их как локутивные, иллокутивные и перлокутивные. Дж. Сирль развил эту теорию дальше и предложил более детализированную классификацию. Он выделяет:

• репрезентативы (высказывания, описывающие положение дел),
• директивы (высказывания, побуждающие слушателя к выполнению действия: команды, просьбы, указания, мольбы и т. д.),
• комиссией (высказывания, обязывающие говорящего сделать что-то: обещания, клятвы и т. д.), экспрессией (высказывания, выражающие психологические состояния: благодарности, извинения, соболезнования) ,
• декларативы (высказывания, производящие изменения в положении дел: объявление войны, присвоение имени или звания и т. д.).

Особая заслуга Дж. Сирля состояла в исследовании косвенных речевых актов, в которых форма (вопрос: «Could you open the window?» He могли бы вы открыть окно?) не совпадает с функцией (просьбой: «Open the window». Откройте окно). Как и теория речевых максим X. Грайса, теория речевых актов неоднократно подвергалась критике за приписывание универсального характера моделям речевых актов, построенным на основе английского языка. Тем не менее она дала огромный толчок развитию этой области и в конечном счете стимулировала рост кросс-культурных исследований, в рамках которых на основе сравнения речевых актов различных культур устанавливаются расхождения, релевантные как для понимания культур, так и для обучения иностранным языкам.

Культурная обусловленность  дискурса заключается в том, что в рамках одной и той же культуры на фоне контекста культурно-структурированные, конвенциональные и взаимно предполагаемые представления о картине мира обеспечивают точки отсчета для единообразной интерпретации дискурса (Palmer, 1996, p. 6). «...Для того чтобы функционировать, люди не могут обращаться с каждым новым человеком, объектом или событием как с уникальным...» (Tannen, 1993, р. 14-15). «...Люди не воспринимают мир как наивные получатели, которые принимают стимулы в том виде, в котором они существуют, в некотором независимом и объективном виде, но скорее как опытные и изощренные ветераны восприятия, которые складировали свой предыдущий опыт в виде „организованной массы" и которые видят предметы и события в мире в их связи друг с другом и с предыдущим опытом. Этот предыдущий опыт или организованное знание принимает форму ожиданий от мира, и в большинстве случаев мир, будучи систематизированным, подтверждает эти ожидания, спасая индивидуума от необходимости оценивать вещи каждый раз по-новому» (Tannen, 1993, р. 20-21).

Точки отсчета или систему  координат, сообразно которой участники общения интерпретируют дискурс, можно называть по-разному: как «информационное состояние», которое относится к тому, что и говорящий и слушающий знают (Schiffrin, 1987, р. 28), или как «когнитивные схемы» (knowledge schémas), которые представляют собой модели антиципации по отношению к людям, объектам, событиям в мире и отличаются от тех договоренностей, которые достигаются в ходе самого дискурса (Tannen, Wallat, 1993,p. 60), или как «фреймы», представляющие собой «референциальный базис для интерпретации дискурса» (Дейк, 1989, с. 164).