Семантические отношения форм залога

 
 

Учреждение  образования 

«Брестский  государственный  университет им. А.С.Пушкина» 
 
 
 
 

Факультет иностранных языков

Кафедра иностранных языков с методикой преподавания 
 
 
 
 

Курсовая  работа 
 
 
 
 
 
 

                        Студентки IV курса

Спец-ти «Западные европейские       (англ., нем.) языки»

       Гр.401

                                          Корузиной Е.И. 
 
 

  Научный руководитель

Преподаватель кафедры      английского      языка с методикой  преподавания

                    Л.М.Багаева 
 
 
 
 
 
 

Брест 2004

    Оглавление. 
 
 

Введение…………………………………………………………………….….…..3 
 

I.  Семантические отношения форм залога…………………………………..…..5 
 

II. Залоговые отношения в пассивных и активных конструкциях……………...9 

2.1. Особенности  трехчленной конструкции с формой  страдательного залога…12 

2.2. Противоречивость семантической структуры причастия II………………...14 

3. Семантические и грамматические характеристики причастия  II………..…14

 

4. Временные значения по отношению к причастию  II……………….………15

 

5. Значение  пассивности в причастия II…………………………………….….16

 

            2.6. Значение вида (aspect) и причастия II……………………………………..…17 
 

            III.  Значение перфектности и причастие II……………………………………....18 
 

            IV. Причастие II и отглагольные прилагательные……………………………….19 
 

            Заключение……………………………………………………………………….....24 

Список литературы…………………………………………………………………27 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    Введение 

    В системе глагольных категорий германских языков категория залога рассматривается  как одна из сложнейших. По мнению А.М.Пешковского, в русской грамматической системе  глагольный залог даже не категория в собственном смысле слова. Грамматисты по-разному понимали и объём и грамматическое содержание категории залога: одни видели в залоге отношение действия к объекту, другие включали в круг залоговых значений, помимо объектных, также и разные отношения действия к субъекту, третьи стремились ограничить понятие залога  выражением отношения к субъекту.

    В теоретических курсах (как английского, так и других языков) залог в  той или иной форме традиционно  связывается с различной направленностью процесса: действие в форме активного залога трактуется как исходящее от субъекта, а в форме пассивного залога – как испытываемое его объектом. Например: John loves (the subject of the action). John is loved (the object of the action).

    В современном английском языке, однако, есть не мало случаев, когда субъект действия, выраженный подлежащим, никак не может быть истолкован как « предмет, на который направлено действие». Например: The delegation is reported to have arrived.

    Предложение последнего типа, как известно, представляют значительную трудность для анализа, и со времен О.Есперсена существует ряд теорий предлагающих различное толкование их грамматической структуры. В плане категории залога здесь возможны лишь два решения: либо аналитическая форма is reported здесь вообще не является формой страдательного залога, поскольку действие не направлено на предмет, выраженный подлежащим, либо мы не точно, или даже не верно, раскрываем грамматическое значение форм страдательного (а следовательно, и действительного) залога в системе современного английского языка. По-видимому, второе предположение вернее, так как едва ли кто-либо будет отрицать, что здесь нет омонимии форм и что в предложениях типа He was killed и He was reported killed мы имеем дело с формами одного и того же (страдательного) залога.

    Следует иметь в виду, что случаи употребления форм страдательного залога, в которых  предмет, обозначенный подлежащим, не может быть интерпретирован как  объект, на который направлено действие, в современном английском языке (в отличие от других языков) довольно многочисленны. Сравним предложения, в которых подлежащим пассивного оборота является слово, которое соответствующей активной конструкции является дополнением косвенным (A hard battle was fought by the Athenians at Marathon) и ряд других случаев (A sound was heard. It is hoped that…)

    Нельзя  не заметить и другого противоречия в традиционном толковании категорий  залога: ведь говоря о залоге, мы прежде всего, естественно, имеем в виду формы словоизменения глагола, т.е. части речи, и, следовательно, с этой точки зрения подходим к залогу как к категории морфологической. Иначе говоря, основное внимание обращается на то, чем эта категория выражается, а не на то, для чего эти формы используются, не на функцию их в системе, не на их назначение. Между тем принято считать, что залоговые формы выражают отношение процесса к субъекту или объекту,  и, как бы различной ни толковалось это отношение к объекту или субъекту (или и к тому и к другому), вопрос о категории залога неизбежно связывается с общим синтаксическим вопросом субъектно-объектных отношений. Определив действительный залог как выражение действия, исходящего от предмета, выраженного подлежащим, или действия, направленного на предмет, к которому оно отнесено, мы тем самым уже выходим за пределы морфологии и характеризуем залог по функциональному использованию его форм. Это объективная трудность, с которой нельзя не считаться и которую нельзя упускать из виду. Совершенно очевидно, что залог не может анализироваться в одном плане. Бесполезно спорить о том,  является ли залог категорией парадигматической или синтагматической, - это и то и другое одновременно, и задача исследователя – показать единство и взаимодействие этих двух планов путем раскрытия внутренней противоречивости этого единства.

    Наконец, значительный интерес представляет вопрос о том, в силу чего словоформа, в которой глагол употреблен в  своем непереходном значении (например, не “изменить что-либо”, а “изменяться”), все же явно вовлекается в систему  категории залога, в оппозицию “актив-пассив”. Например:  

    “We all change… But Tom didn’t change.”

    “I think he was changed, passive voice” (O’Hara). 

    Противопоставление  форм непереходных и переходных глаголов, казалось бы, противоречит общепринятому  положению о том, что во всех индоевропейских языках категория залога создается словоизменением переходных глаголов (Рабочие строят дом – Дом строится рабочими), и, следовательно, при отсутствии соотносительных форм нет и необходимых условий, в которых создается категория залога. Между тем сейчас рядом авторов уже признается, что глаголы, не обладающие соотносительными залоговыми формами, не должны выноситься за рамки категорий залога.

    Теоретическое обоснование возможности такого рода противопоставлений в современном  английском языке представляет определенную трудность.

    По-видимому, целесообразно попытаться раскрыть грамматическое значение залоговых  форм в их парадигматической оппозиции на уровне слова, точнее – форм словоизменения одно и того же слова (но только в переходном значении), а затем уже рассмотреть данную словоформу в контрасте с именем, в составе конструкций с субектно-предикатным типом связи, чтобы раскрыть то новое качество, которое получает залоговая форма в ее отношении к имени, и показать, какое новое качество сама данная залоговая форма способна сообщить имени. 

    Семантические отношения форм залога. 

    Поскольку залог неизменно связывается  с выражением субъекто-объектных  отношений, естественно возникает  вопрос о том, входят ли (и входят ли в равной мере) значение деятеля и значение объекта в понятие процессуальности, выражаемой глаголом. Предварительное решение этого вопроса представляется крайне важным и даже необходимым для выявления грамматического значения форм залога.

    Глагол  выражает действие, процесс. Соотнесенность действия с предметом или лицом – это прежде всего соотнесенность с производителем (источником) этого действия, так как именно “порождаемость” данного процесса (действия или состояния), а не связь его с объектом является имманентной характеристикой процесса. По определению А.М.Пешковского,  “глагол обозначает признак, создаваемый деятельностью субъекта”.

    Объектные же отношения относятся к семантическому распространению слова – лексемы. Сравните: 

    He has changed. – Он изменился.

    He has changed (his decision). – Он изменил свое решение. 

    С точки зрения категории залога эти  формы рассматриваются как тождественные (активный залог). Различия, привносимые  объектными отношениями, это лишь лексико-семантические  варианты того же слова change как лексемы, и поэтому это скорее факт словаря.

    Таким образом, существует принципиальное различие между отношением процесса к деятелю и к объекту; первое постоянно и неотделимо от понятия процесса, второе факультативно (объектом может и не быть, объективные отношения изменчивы, неустойчивы, разнообразны, как разнообразны лексические значения глаголов, от которых они зависят и которым они подчинены). В отличие от производителя действия, объект лишь вовлечен в процесс, связь его с процессом может быть более тесной или менее тесной, но объект всегда сохраняет относительную самостоятельность и, в отличие от субъекта, может быть осмыслен отдельно, а сам процесс может, в свою очередь, быть осмыслен независимо от объекта процесса.

    Вернемся  к рассмотрению морфологической оппозиции категории залога: killed – was killed; changed – was changed.

    Как известно, грамматике обычно исходят  из того, что подобная оппозиция  возможна только между формами  словоизменения переходных (для английского языка  шире – объектных) глаголов. переходность – это свойство процесса распространяться, “переходить” и на другой предмет, не принадлежать только производителю, т.е. это потенциальная способность глагола как лексемы выразить соотнесенность с другим предметом. В современном английском языке, как известно, нет четкого деления глаголов на переходные и непереходные, что дало повод авторам Большого англо-русского словаря даже вообще отказаться от традиционного деления: в Словаре отсутствуют пометки verb transitive (vt) и verb intransitive (vi), которые обычно даются в других словарях, толковых и двуязычных. Действительно, многие непереходные глаголы иногда употребляются различными авторами как объективные:  

    “You just dance me over to the side now, Alfred”. They moved to the edge of the floor (O’Hara)

    Aron, why don’t you walk me home? (J.Steinbeck).

    Then she took the flashlight and shone it to the other cot that they had carried in after Harry had gone to sleep (E.Hemingway).

    My tent sleeps four people (= four people can sleep in my tent) (R.Quirk a.o.).

    Such dress can’t be set down (M.Joos. The English Verb).

    This maybe had for twopence at any grocer’s (O. Jespersen).

    Are all these beds sometimes slept in? (D.Eden). 

    Хотя  в литературе иногда высказывается  мнение, что формы действительного  и страдательного залогов не входят в общую словоизменительную парадигму  одного слова, традиционное рассмотрение категории залога прежде всего как  словоизменительной, морфологической  прочно удерживается в грамматиках. Ниже делается попытка показать, что это противопоставление позволяет раскрыть их грамматическое значение. По-видимому, значение залоговых форм может быть раскрыто наилучшим образом путем противопоставления залоговых форм неличных (непредикативных) форм глагола, поскольку в этом случае залоговые значения не осложнены значениями грамматических категорий, связанных с предикативностью (время, наклонение, лицо), и, следовательно, в максимально ‘чистом’ виде.

    Противопоставление  двух причастий – причастие I (meeting) и причастие II (met) – позволило А.И.Смирницкому сделать вывод, что пассив выражает процесс, имеющий источник где-то вовне и направленный на данный предмет со стороны. Попытаемся раскрыть грамматическое значение залоговых форм на материале залоговых форм герундия и инфинитива.