Знаменитые люди Англии

Вскоре после окончания войны  в новом пабе под названием "Колони" появился Фрэнсис Бэкон. Хозяйка "Колони" почему-то решила, что Бэкон знаком с кучей богатых людей, и предложила ему 10 фунтов в неделю и бесплатную выпивку за то, чтобы он приводил в паб клиентов. Бэкон приводил сюда не столько богатых выпивох, сколько своих молодых друзей художников - таких же аутсайдеров и отщепенцев, как и он сам. Здесь, на одной из улочек Сохо, встречались Люсьен Фрейд (внук знаменитого Зигмунда), Франк Ауэрбах, Леон Коссов. Так складывалось то, что впоследствии получит название "лондонской школы" и станет расцениваться как самое значительное, что было создано в послевоенной английской живописи. В истории современного искусства второй половины XX века паб "Колони" сыграл примерно такую же роль, как парижские "Улей" или кафе "Ротонда" для первой его половины.

В биографии Бэкона ничто известности  не предвещало: "Время от времени  я что-то мазал, но на самом деле я не занимался живописью до 1944 года и я никогда не посещал художественную школу". Его первый учитель (и любовник) Ройде Мейстр говорил, что, когда в начале 30 годов он встретился с Бэконом, тот понятия не имел о живописи и задавал вопросы, на которые мог бы ответить любой школьник.

В 1945 году на выставке в лондонской галерее Лефевр появился его большой  триптих "Распятие": на кирпично-красном  фоне три антропоморфных существа извивались в конвульсиях словно на пыточном станке или в кресле хирурга, и их глыбообразные тела завершались зияющими отверстиями кричащих ртов. Эта картина никому неизвестного тогда художника, по мнению критиков, выдерживала соседство с представленными здесь же работами Генри Мура и Грамма Сазерленда. Бэкон сразу же стал знаменитым, а тридцать лет спустя, после его грандиозной выставки в парижском Гран Пале, имя его уже стояло на первом месте в списке известных мастеров.

Росту его международной репутации  сопутствовал и коммерческий успех: цены на его картины росли с головокружительной быстротой. Так, в 1964 году одна из его картин была куплена за 7 тысяч долларов, а лет через 20 она же была продана на аукционе Сотбис за 5,5 миллиона. Это был рекорд: ни один живой художник до него таких денег за свои работы не получал.

В мире искусства нередко случается  так, что бывший бунтарь и отщепенец, обретая известность, становится частью художественного истеблишмента. С  Бэконом такого произойти не могло: слишком долго - на протяжении почти  сорока лет своей сознательной жизни - он находился в положении потенциального преступника и отсутствие страха перед законом воспринимал почти как ненормальность.

Еще в 1959 году Бэкон купил скромную двухкомнатную квартирку в районе лондонского Челси и прожил в  ней до последних дней.

Бэкон никогда не скрывал своей  склонности, но никогда и не афишировал ее. Так, в одном интервью он просто сказал: "Во многих отношениях это  болезнь. Но таков я есть... Мой  отец был потомком знаменитого философа Фрэнсиса Бэкона, и в нашей семье  одного из сыновей всегда называли Фрэнсисом. И забавно, что этот первоначальный Фрэнсис Бэкон тоже был гомосексуалистом. Так по крайней мере говорит о нем Обри в "Кратких жизнеописаниях". Впрочем, Обри был сплетник". В жизни Бэкона кровь, грязь, жестокость, насилие шли рука об руку с его мировой славой. "Думаю, жизнь не имеет смысла, - говорил он, - ...мы рождаемся и мы умираем, и между этими точками мы придаем смысл бытию только тем, что мы делаем". Для этого стихийного экзистенциалиста творчество было актом стоического противостояния ужасу бытия, абсурду реальности и агрессии социальной действительности. Но, говорил Бэкон, "сюжет не должен кричать громче, чем краски", и никаких ассоциаций с социальной реальностью нашего времени мы у него не найдем. Точно так же мы не найдем у него пейзажей или интерьеров тех пабов, в которых Бэкон проводил свое время: пространство в его больших холстах и триптихах больше всего похоже на больничные палаты с их холодным искусственным светом, перегороженные занавесками смотровых кабин. Мировое зло вопиет с его картин зубастыми ртами и ободранными тушами животных, оно воплощается в искаженной, перекрученной пластике человеческого тела, оно говорит о себе в традиционной теме Распятия (как в его триптихе 1945 года). В 1949 году он обращается для этой же цели к портрету "Папы Иннокентия X" Веласкеса и делает серию своих вариаций, которые называют сейчас "самым значительным образом в английском искусстве XX столетия".

Живописный мир Бэкона заряжен  эмоциональным током высокого напряжения, он держится на готовых замкнуться контрастах, но он не окрашен в черное и белое. В нем нет правых и виноватых: жертва и агрессор выступают в одном лице, а образ обретает характер символа уязвимой беззащитности человека перед лицом как внешней, так и внутренней агрессии.

Творчество было для него главным, а все остальное - деньги, любовь, игра, алкоголь - имело значение лишь постольку, поскольку стимулировало  этот процесс. Он регулярно работал  по утрам, часто просыпаясь после  тяжелого похмелья (он никогда не пил за работой), а вечера и ночи, как правило, проводил в пабах и игорных клубах, где проигрывал огромные суммы в рулетку. Причем считал, что игра, и особенно проигрыш, -прекрасный стимул для творчества: они заставляют смотреть в глаза судьбе и полагаться на случай. Случаю он отводил большую роль в творческом процессе: часто из случайного поворота кисти возникал образ, разительно отличающийся от первоначального, - птица превращалась в обезьяну, а фигура человека, как в "Метаморфозах" Кафки, вдруг выдавала свое сходство с тельцем насекомого или с освежеванной тушей. "Мой идеал -взять горсть краски и бросить ее на холст, чтобы в результате получился портрет".

Конечно, такой метод срабатывал далеко не всегда, и Бэкон безжалостно  изничтожал работы, которые считал неудачными, как только что выходившие из его кисти, так и ранние, разлетевшиеся по всему миру. "Однажды в витрине одной галереи на лондонский Бонд-стрит Бэкон увидел свою раннюю картину. "Сколько это стоит?" - спросил он у продавца. "50 тысяч фунтов", - ответил тот. Ни слова не говоря, Бэкон выписал чек, вынес холст на улицу и тут же на тротуаре изорвал его на клочки".

Это был не единичный эпизод, и  сам Бэкон говорил, что уничтожил  примерно 9/10 своих работ, когда они  стоили уже миллионы. Некоторые друзья Бэкона, когда он дарил им их портреты, отказывались узнать в них себя и часто старались сбыть их с рук как можно скорее. Но в лучших из них он угадывал трагическую искаженность внутреннего мира, а иногда даже предвидел судьбу своих персонажей.

24 октября 1972 года на открытии триумфальной выставки в парижском Гран Пале Бэкон под звуки оркестра и шорох развевающихся знамен встречал на парадной лестнице министра искусств Франции. Когда они прошли в залы, первая картина, которая привлекла внимание министра, изображала многолетнего друга и любовника Бэкона Джорджа Драйера, скорчившегося на унитазе. Говорили, что министр отшатнулся. В тот же день Драйер покончил с собой: его труп с перерезанным горлом нашли в уборной парижского отеля. Картина (вернее, левая часть большого триптиха) с изображением Драйера были написана в 1964 году, т.е. за 8 лет до парижской выставки. Совпадение или провидчество? Многое в творчестве Бэкона говорит о последнем.

Своим привычкам и образу жизни  Бэкон не изменил до конца дней. В 80 лет его можно было видеть все в той же компании, в тех же пабах лондонского Сохо, где он пил и щедро угощал друзей. Он перенес тяжелую операцию на почках, а когда друзья начали выражать соболезнования, он махнул рукой и сказал: "Да, но если вы пьете с пятнадцати лет, вы должны только радоваться, что у вас сохранилась хотя бы одна почка".

Фрэнсис Бэкон умер в 1992 году в Испании, куда полетел на свидание со своим  очередным другом. Незадолго до смерти он в полушутку, в полусерьез распорядился своим погребением: "Когда я умру, положите меня в пластиковый мешок и бросьте в канаву". И, может быть, наиболее точно выразил суть его натуры и творчества крупнейший английский критик Дэвид Сильвестр, которого связывали с Бэконом долгие годы дружбы: "Бэкон обладает глубоким реалистическим чувством жизни. Он – человек без иллюзий. И, я думаю, на его искусство надо смотреть как на продукт человека, отбросившего всяческие иллюзии".

Руперт Мердок

Один из богатейших людей мира, создатель медиаимперии News Corporation Ltd Руперт Мердок информирует и развлекает практически полмира.

А если средства массовой информации считать четвертой властью, то этот человек еще и владеет половиной  мира. Обратимся к цифрам: Руперт Мердок — владелец 780 предприятий  и 52 крупных компании, среди которых киностудия Twentieth Century Fox, британские телекомпании Star TV, BskyB, американские Fox Broadcasting Network, Fox Television Station (24 телеканала), горячо любимый National Geographic Channel, бейсбольная команда Los Angeles Dodgers, газеты The Sun, The Times,New York Post, издательство Harper Collins... Владения Мердока распространяются и на Россию. Здесь его империи полностью или на долях принадлежат такие радиостанции, как «Наше радио» и «Ультра 100,5 FM», а также крупнейшая компания наружной рекламы News Outdoor Russia.

Ничто не предвещало всемирного успеха сыну австралийского газетчика средней руки Кейта  Мердока. Хотя в завещании Кейт и  написал пророческие слова, что  его сын благодаря наследству «должен получить хорошую возможность  прожить полезную, бескорыстную и насыщенную жизнь, занимаясь газетным и радиовещательным бизнесом, и в конце концов занять ответственный пост на этом поприще». Но кто из родителей не возлагает больших надежд на своих детей? Сын Кейта Мердока не только оправдал надежды, но и преумножил наследство отца в несколько миллиардов раз. А ведь все начиналось так же, как у большинства обычных австралийских мальчишек...

Руперт  Мердок родился 11 марта 1931 года в Австралии. Учился в школе в Джилонге, на каникулах подрабатывал в редакции отца, ходил в школу верховой езды Флемингтона, посещал пресвитерианскую церковь в Тураке. Уже в то время стало ясно, что мальчик имеет способности к коммерции. Руперт ловил кроликов, которые в изобилии водятся в Австралии, и продавал их шкурки. Он даже умудрялся втюхивать пенсионерам конский навоз! Помимо коммерции Мердок с юных лет полюбил риск: прямо из школы на велосипеде ездил в Мельбурн, чтобы сделать очередную ставку на скачках.

В 1950 году родители отправили Мердока в Великобританию. Руперт поступил в Уорчестерский колледж Оксфордского университета, через два года закончил его и попал в самое сердце газетной индустрии — на Флит-стрит. Даже через сорок лет Мердок вспоминал очереди, карточки и дефицит в тогдашней послевоенной Англии. Еще будучи студентом колледжа, Руперт с удовольствием изучал труды Ленина, на каминной полке в его комнате стоял бюст вождя. Однако идеи великого учителя не мешали студенту летать во Францию, в довильское казино. Впоследствии Мердок напрочь забыл о своем юношеском увлечении. Когда печатали книгу Михаила Горбачева в Sunday Times, миллиардер с возмущением заметил: «Он же до сих пор коммунист!»

Политические  пристрастия Руперта Мердока  разнообразны. Хорошо известны его  связи с Маргарет Тэтчер, которая  любила запросто зайти к магнату в редакцию газеты The Sun. В дальнейшем Мердок издал великолепные мемуары Железной леди. В Австралии магнат поддержал кандидата Лейбористской партии, затем кандидата от консерваторов. В 1996 году Мердок помогал Калифорнийской республиканской партии... Так кто же такой Руперт Мердок — лейборист, консерватор, республиканец или все же коммунист? Ни тот, ни другой, ни третий и тем более ни четвертый. Он плюралист и прагматик. С помощью денежных потоков Руперт Мердок поворачивает политический флюгер в свою сторону. Одни только республиканцы получили от него один миллион долларов на выборах.

Приведем  показательный пример дальновидной политики Руперта Мердока. В 1964 году он приобрел газету The Australian — респектабельную, но практически убыточную. Магнат не закрыл издание, упорно вкладывая в него деньги. А в 1975 году газета стала рупором на выборах премьер-министра Малькольма Фрейзера, который отблагодарил Мердока, приняв выгодные для медиамагната решения в области средств массовой информации. А казалось бы... До The Australian молодой, но амбициозный Руперт Мердок купил пару провинциальных газет, сиднейскую Daily Mirror, телекомпанию в Аделаиде, захватил издательские рынки в Мельбурне. Сначала он пытался скупать, по его же признанию, «больные» газеты, но затем расправил крылья, и границы Австралии стали для него тесноваты.

Первая  международная сделка — покупка  британской воскресной газеты News of World. Мердок с легкостью обошел серьезного конкурента Максвелла, а бывшие собственники потеряли два миллиона фунта стерлингов. Что это, как не везение и умение лавировать в хорошо продуманной сделке? Затем была лондонская The Sun. Она быстро стала давать прибыль. Как считают специалисты, газета низкопробная, отличающаяся удивительной безвкусицей, с моделями топлес на третьей странице. Но медиамагнат утверждает, что он дает публике то, чего ей хочется, то есть хлеба и зрелищ. О духовности, морали и прочей высокой дребедени речь в изданиях Мердока не идет. Исключение, пожалуй, составляет колонка редактора, не больше. Печатают здесь только то, что покупается, что привлекает внимание, что интересует неискушенного читателя: грязное белье звезд, сплетни. Чего стоит только статья под заголовком «Камилла ночует во дворце» — всем ясно, что речь идет о возлюбленной принца Чарлза Камилле Паркер.

То, что  делал с газетами Руперт Мердок, называется у художников «красить в  желтый цвет». Его газеты — это  так называемая желтая пресса. И  тем не менее... Тираж News of World — 4,5 млн. экземпляров, a The Sun ежедневно читали 10 млн. человек. Сравните тиражи маленькой Англии с огромной Россией. Мердок никогда не останавливается на достигнутом, спит по три часа в сутки, контролирует свою империю и приобретает, приобретает, приобретает. В 1981 году он изменил своим бульварным вкусам и купил газету британского истеблишмента The Times! На это же время приходится и война Мердока с британскими профсоюзами. Он построил новую типографию с компьютерами, в работе которой не требовалось участие профсоюзов. Хозяин откупился — и последние ретировались.

Но это  еще не значит, что кризисы не сопутствовали Мердоку. Не обошел его  долговой кризис 1990 года. Он хоть и поставил корпорацию на колени, но не сломал медиамагната. Только за один год Мердок вытащил New York Post, скупил акции спутниковой компании Гонконга, добрался даже до Японии, где и по сей день не жалуют бизнесменов-иностранцев, буквально вырвал из рук СВС права на трансляцию матчей Национальной футбольной лиги. В марте 1998 года он купил бейсбольную команду Лос-Анджелеса, в апреле того же года приобрел права на новые серии «Звездных войн», в июне продал свой журнал TVGuide, а в июле распродал 20 % Fox group, чтобы облегчить оплату долга всей корпорации. Руперт Мердок не стоит на месте, он меняется в зависимости от обстоятельств, никогда не опускает руки и всегда выходит победителем, поэтому его можно назвать поистине великим человеком.