Издание Альбера Камю в СССР и РФ

     Во Франции  и сегодня полное среднее образование   существенно отличается от неполного, а в начале века разница была

еще  более  глубокой,  большая часть  учеников получала  лишь начальное образование, поскольку лицей требовал довольно высокой платы. Окончив в 1924 г. начальную  школу  в Белькуре,  одном из  беднейших  районов  Алжира, Камю должен  был  бы  пополнить  ряды  рабочих  после  кратковременного  обучения ремеслу. Судьба распорядилась иначе:  учитель начальной школы,  Луи  Жермен, обратил  внимание  на  одаренного  подростка  и добился для него  стипендии. Французский лицей,  подобно  нашей дореволюционной гимназии,  давал  хорошую гуманитарную подготовку и право без экзамена поступать в университет. Учился Камю прекрасно, проблемы у него возникали, скорее, социально-психологические.

     На нищего стипендиата, выходца  из  Белькура, смотрели покровительственно  и преподаватели,  и  соученики  -  потомки местной денежной   аристократии. Стремление к справедливости, социальному равенству было у Камю в зрелые годы не  умственной конструкцией,  а  результатом жизненного опыта.  В лицее Камю

вторично повезло с  преподавателем: учителем класса философии  был Жан Гренье, в  будущем  близкий друг  Камю. Он  способствовал пробуждению  интереса  к метафизике, литературе, театру.

     Материальную  нужду,  как вспоминал Камю,  значительно легче переносить там,  где   ее  восполняет   красота  природы,   полнота   телесной   жизни. Средиземноморской природе посвящены  самые прекрасные  страницы  прозы Камю. Эта  земля,  сохранившая  следы  античности,  давшая  миру  самых  пламенных апологетов  и   отцов   церкви  -  Тертуллиана   и   Августина,   постоянно присутствовала  в   сознании   Камю   как   солнечный   аполлоновский   мир, унаследовавший  от  эллинов ясность мысли и чувства.  Несчастным, обделенным Камю  себя не считал хотя бы потому, что ему было даровано Средиземное море, пляжи, спорт. С  последним, правда, связано событие, которое частью отравило и  эти радости  земные. После футбольного  матча  он простудился, воспаление

легких перешло в туберкулез.  Эта  болезнь  воспрепятствовала  многим  планам Камю.

     По окончании   лицея он  поступает  на философско-исторический  факультет местного университета. Несмотря на  постоянные заботы о  хлебе насущном (кем только   Камю  не  работал  в  студенческие  годы!),  он  успешно  осваивает классические философские тексты, знакомится с современной философией. Ницше, Кьеркегор,  Шестов,   Ясперс  входят   в  круг  его  чтения  одновременно  с Достоевским,  Прустом,  Жидом,  Монтерланом,  Мальро.  Завершая  обучение  в

университете,  он  пишет  дипломную  работу   "Христианская   метафизика   и неоплатонизм".  Эта тема  - соотношение христианской и языческой  мысли - будет в  дальнейшем составлять  одну  из  важнейших  сторон философствования

Камю. Сформировавшееся ко времени  написания  этой  учебной работы  (примерно соответствующей  по  объему и  содержанию  нашей  кандидатской  диссертации) понимание  христианства  сохраняется  и в  "Бунтующем  человеке" -  в этом главном философском произведении Камю есть  отдельные страницы, воспроизводящие текст  дипломной работы,  которая чрезвычайно важна как  этап формирования его мировоззрения.

         Христианству  в  нем  места  не  нашлось.  Религиозного воспитания  Камю  не получил,  веры  у  него  не   было  ни  в  юности,  ни  в  зрелости.  Идеалы евангельского христианства  он рассматривал через  труды своего "земляка" - святого  Августина, а также  современных философов  -  Кьеркегора,  Шестова,

Ясперса. На всю жизнь  у него  сохранилось уважение к древним и средневековым ересям  - к гностикам, манихеям,  катарам - и неприятие католицизма ни как народной  религии, ни как  богословской доктрины.  Ницшеанского  презрения к

христианству  Камю никогда  не разделял;  выходцу  из  бедноты  были  чужды и гневные  филиппики  Ницше против  "подлой  черни". Но  провидение  для  него означало   род  фатализма  (сказывалось   сведение  христианства  к   учению Августина);  первородный  грех, загробное  воздаяние,  спасение Камю  считал мифами, примиряющими человека с земной несправедливостью.

     На  студенческие  годы Камю приходится его   членство  в коммунистической партии. Тогда в ФКП вступали немногие интеллектуалы - ситуация изменится во время Сопротивления.

    Камю по совету своего учителя Ж.Гренье вступил во Французскую компартию. Гренье видел в компартии «действенный фланг Народного Фронта, самую привилегированную своей дисциплинированностью и наступательной энергией партию». При этом христианский экзистенциалист Гренье был  противником компартии. В своем «Эссе о духе ортодоксии» учитель Камю предупреждал об опасности тоталитарной диктатуры и резко критиковал французских интеллектуалов, восхищавшихся Советской Россией. Исследователь творчества Камю Роже Кийо спрашивает: «Видел ли он в этом некий способ политической инициации, к которой он сам, философ расплывчатости, неизвестности, был неспособен? Пытался ли он ловко отговорить его от этого решения?» и отвечает: «Не важно»^[5].

Объясняя в письме Ж. Гренье свое решение, Камю сказал, что том «Капитала» никогда не заслонит ему жизни. Коммунизм  для Камю – прежде всего этический  выбор, «аскеза, которая подготовит почву для более духовной активности». Эти идеи возвращают «к истокам, к  товарищам детства, ко всему, что  составляет чувства». «Мне кажется,- уточняет Камю, - что важнее идей жизнь, которая ведет прямо к коммунизму».

Уже в это время Камю отвергает  «фальшивый рационализм, связанный  с иллюзией прогресса, классовой  борьбы и исторического материализма, интерпретированного в смысле финальности, целью которой было бы счастье, триумф одного рабочего класса»^[6]. Разумеется, Камю не отрицал  классовой борьбы, а отвергал марксистскую эсхатологию, оправдывающую временное угнетение верой в грядущее Царство Свободы.

Вскоре Камю был исключен из компартии  за свою антиколониальную позицию. В  этот период Советский Союз, а вслед  за ним и французские коммунисты перестали поддерживать алжирский  национализм. Камю  выступал против участия Радикальной партии в Народном Фронте, так как радикалы были ярыми защитниками колониальной политики Франции в Алжире. В 1936 г. алжирские националисты из движения «Северо-африканская звезда» пошли на разрыв с ФКП, и в ноябре 1937 г. Камю вышел из партии.

 

   Камю был одним из первых, кто прошел ныне  привычный путь:   сначала   вступление,    объясняемое   стремлением    к   социальной

справедливости,   желанием  присоединиться   к  трудящимся   массам.   Затем разочарование,  связанное  либо с  теми  или  иными  событиями за  пределами Франции  (самыми  заметными вехами  были 1956,  1968  и  1979  гг.), либо  с "демократическим централизмом" в самой партии. Наконец,  выход с хлопаньем

дверьми, ставший одним  из обязательных ритуалов. В 30-е годы ритуалов еще не было,  и  Камю  после  выхода  из  партии  в  1937  г.  продолжал  вместе  с коммунистами  участвовать   в  различных  мероприятиях  (сбор   средств  для Испанской республики и т. п.).  Непосредственной причиной выхода  были, судя по всему, конъюнктурные и направляемые из Москвы перемены в пропаганде среди арабского населения  -- арабы оказывались  пешками в политической  борьбе. В культурных мероприятиях  для алжирских рабочих Камю принимал участие и после выхода из партии  -- первые театральные опыты были связаны с труппой  "Театр труда".  Среди  прочих  он  играл в таких пьесах,  как  "Скованный Прометей"

Эсхила, "На  дне"  Горького,  "Каменный  гость" Пушкина, "Братья Карамазовы" Достоевского.

       Размышления   об   актерском   принятии   удела человеческого в "Мифе о Сизифе" прямо связаны с личным опытом.

     Эти годы  являются переломными для Камю. Рухнули надежды на продолжение учебы  в  Эколь   Нормаль  --   высшей   школе,   готовящей  университетских преподавателей философии,-- к конкурсному экзамену не допускают по состоянию здоровья,  из-за туберкулеза.  Разваливается первый брак.  Камю  едва сводит

концы  с  концами, обостряется  болезнь --  близко  знавшие  Камю  в  те годы полагали,  что  тема  самоубийства  приходит в "Миф о Сизифе"  из  личных переживаний.

   В начале 1938 г. в  мансарду к  Камю  приходит  Паскаль  Пиа, основавший газету  "Республиканский Алжир", и   Камю  начинает  осваивать   еще  один вид деятельности  - журналистику,  где он  также  сумел достичь  многого.

Журналистский  опыт Камю в Кабилии, одном из беднейших регионов Алжира, сыграл решающую роль в формировании его мировоззрения, в частности, концепции абсурда. Абсурд бытия для Камю был не книжной абстракцией, а выражением его жизненного опыта. 

 

Работа  в "Республиканском  Алжире" прекращается  вскоре  после  начала второй  мировой  войны. Камю  идет  добровольцем  на  призывной  пункт,  но

туберкулез опять  становится у  него  на пути.

   Камю пытался найти альтернативу «реальному социализму». В поисках выхода он обращается к анархизму и революционному синдикализму, с одной стороны, и к западной социал-демократии – с другой. Камю писал статьи для анархистских газет и журналов того времени, таких как: «Солидаридад обрера», «Либертэр», «Монд Либертэр».

Сотрудничество Камю с  анархо-синдикалистами – одна из малоизвестных  страниц его биографии. В августе 1948-го «Пролетарская революция» опубликовала обращение «Европа – Америка»:

«Будучи поставленными пред двумя течениями, одно из которых  ведет к советскому, а другое к  американскому господству, многие из тех, кто отвергает их, выбирают пассивность. Наша цель – борьба против этого  упадка духа:

Прежде всего мы хотим  показать европейцам-нонконформистам, что они не одиноки и что  некоторые фундаментальные концепции  свободы и социальной справедливости остаются нашей общей территорией.

Мы надеемся создать атмосферу, необходимую для развития новой  политической концепции, в которой  будут возможны искренняя смена  идей и их столкновения.

Мы объединяемся на базе следующих принципов:

1)     Мы определяем сталинизм как основного врага в Европе.

2)     Мы стремимся помочь всем тенденциям, ведущим к созданию новой «левой», независимой от американского и советского правительств.

3)     Наша главная цель – свободное общение между американскими и советскими интеллектуалами, т.е. установление того, что Альбер Камю называет «пространством диалога». То, что мы сегодня предлагаем Европе, - не  какая–то специфическая программа, а новое испытание политических проблем с помощью борьбы мнений и дискуссии».

Ознакомившись с манифестом «Европа – Америка», Камю предложил  создать «Группу интернациональных  связей», для организации международного содружества материальной взаимопомощи и обмена информацией. Манифест этой группы гласил:

«Против этих угроз (сталинской идеологии и американской технократии), имеющих значение как для всего  мира, так и для отдельного человека, безмерность которых ввергает в  отчаяние индивидов и бросает  их в объятия самой мертвящей  и лживой пропаганды, основанной на самых скандальных мистификациях, которые усиливаются благодаря  страданиям и разрушениям, заполнившим  сегодня истерзанный мир, нам  кажется, единственное, что мы можем  сделать, это создать поверх границ очаги сопротивления, где мы постараемся, ради тех, кто придет, отстоять те ценности, которые придают жизни смысл. Это – «зерна под снегом», как  говорит Силонe.

 

Высшим воплощением абсурда, по Камю, являются разнообразные попытки  насильственного улучшения общества — фашизм, сталинизм и т. п. Будучи гуманистом и антиавторитарным социалистом, он полагал, что борьба с насилием и несправедливостью «их же методами» могут породить только ещё большие насилие и несправедливость.

На основании этих сведений, можно сделать определенные выводы об отношении Альбера Камю к власти СССР, а так же власти СССР к Камю. Открытая критика правительства, в  частности министра иностранных  дел Дмитрия Шепилова, обвинявшего  его во вторжении советских войск  в Венгрию породило новую версию касательно смерти писателя.

 

 

Отношения Камю к СССР: автокатастрофа могла быть подстроена КГБ.

«В кармане 46-летнего  Камю был найден неиспользованный билет  из Прованса, где у писателя был  дом, в Париж. Он собирался вернуться  после рождественских праздников поездом, вместе со своей женой и детьми, Катрин и Жаном. Но вместо этого, его  друг и издатель Мишель Галлимар вызвался подвезти его на машине.

Камю скончался  мгновенно, в тот момент, когда  автомобиль Галлимара, тяжелый Facel Vega, занесло на скользкой зимней дороге, и он врезался в дерево. Галлимар умер через несколько дней в больнице. Помимо билета, на месте аварии полицейские  нашли 144 страницы рукописи, озаглавленной  «Первый человек» — незавершенный  роман Камю о его детстве. Сам писатель обещал, что это будет его лучшая работа. Трагедия потрясла всю Францию. Но тогда никто не высказывал предположений, что она может быть чем-то иным, нежели обычной автомобильной аварией.

И вот теперь во влиятельной итальянской газете Corriere della Sera появилась версия, согласно которой за этим происшествием могли  стоять советские спецслужбы. Теория основывается на заметках итальянского ученого и поэта Джованни Кателли, который, в свою очередь, ссылается  на дневниковые записи известного чешского поэта и переводчика Яна Забраны  в книге «Целая жизнь» (Celý život). Ранее эти части книги не публиковались  в итальянском переводе.

В пропущенной части  Забрана пишет: «Я услышал нечто  очень странное из уст человека, который знал очень многое и обладал  массой достоверных источников. По его словам, авария, которая стоила жизни Альберу Камю в 1960 году, была организована советской разведкой. Её агенты повредили шину так, что  она лопнула, когда автомобиль набрал скорость».

«Приказ был отдан  лично Шепиловым [Дмитрий Шепилов  – тогдашний министр иностранных  дел СССР – НЛ], и это была реакция  на статью в журнале Franc-tireur в марте 1957 года, в которой Камю жестко критиковал его [Шепилова], возлагая на него ответственность  за вторжение советских войск  в Будапешт в 1956 году», писал Забрана. В своей статье Камю, действительно, говорил о «шепиловской резне» —  решении Москвы силой подавить будапештское восстание.