Аграрный протекционизм

Посмотрим, какое значение имеет их первый аргумент. Опасность на которую они указывают, безусловно существует. Конечно, трудно с уверенностью рассчитывать на такое же обильное в будущем предложение дешевого хлеба, как и в настоящее время. Развитие в земледельческих странах промышленности уничтожает для них необходимость хлебного вывоза, который до этого являлся средством приобретения ими продуктов промышленности; поэтому вывоз хлеба из этих стран может сократиться; и вероятность этого еще увеличивается тем, что, благодаря развитию промышленности, возрастает внутренний спрос на продукты сельского хозяйства .

Дитцель, критикуя это утверждение аграрных протекционистов, указывает на обилие на земном шаре свободной земли и на возможность сильного повышения продуктивности земледелия, однако, этому факту нельзя придавать решающего значения. Земледельческие страны могут найти для себя выгодным сократить вывоз продуктов сельского хозяйства даже в том случае, когда еще много будет оставаться свободной земли. Если для труда и капитала этих стран откроется какое-нибудь иное более доходное занятие, то они перестанут производить для экспорта продукты сельского хозяйства. Таким занятием может явиться промышленность а потому, как правильно указал Поле, обилие свободной земли на земном шаре не устраняет еще опасности затруднения подвоза хлеба в промышленные страны.

Можно спорить о том, как близка эта  опасность, но что при современном  приросте населения такая опасность  существует, в этом трудно сомневаться. Однако, такое признание мало поможет делу аграрных протекционистов. Указывая на возможность затруднения подвоза хлеба в будущем, они требуют установления таможенных пошлин уже в настоящем. Но разве необходимо уже теперь принимать меры для предотвращения этой будущей опасности?

Аграрные  протекционисты грозят, что в противном  случае сокращение экспорта может застать  врасплох. Уменьшение подвоза хлеба  наступит по представлению некоторых  из них (Oldenberg), внезапно, как удар грома при ясном небе, и горе той стране, которая окажется к этому неподготовленной.

Такое представление о какой-то внезапной  катастрофе, как показал Дитцель, совершенно неправильно. Если затруднение ввоза хлеба должно наступить, то оно будет проявлять свое действие постепенно, и у страны,  которой грозит такая опасность, всегда будет достаточно временя для того, чтобы к ней, насколько возможно, приспособиться. Та же страна, которая уже теперь решает отказаться от ввоза дешевого хлеба, поступает подобно тому человеку, который, зная, что в будущем ему грозит уменьшение его дохода наполовину, уже теперь добровольно отказывается от получения этой половины своего дохода.

Большое значение имеет указание на опасность  ввоза хлеба в военном отношении. Страна, отрезанная от необходимого ей подвоза хлеба, может быть вынуждена  раньше капитулировать перед врагом. Так как «безопасность страны важнее ее богатства» (Ад. Смит), то, конечно, из военно-стратегических соображений можно признать необходимым установление хлебных пошлин. Те жертвы, которые здесь будет нести население, будут иметь такой же характер, как жертвы, вызнанные расходами на постройку крепостей, создание флота, вооружение войска и т.д. Оценки эти жертвы подлежат, главным образом, с точки зрения их военно-стратегической целесообразности, и, конечно, задачей экономической теории не может являться выяснение того, необходима ли, в интересах военной обороны, искусственная поддержка земледелия, или того же самого можно достигнуть какими-нибудь иными, более дешевыми, средствами. Поэтому в нашем теоретическом исследовании мы можем вопрос о военно-стратегическом значении аграрного протекционизма оставить без рассмотрения.

Перейдем  теперь к последнему аргументу аграрных протекционистов. Кроме всего, уже  разобранного нами, опасность «гипертрофии»  промышленного развития заключается, по их мнению, еще и в том, что  это развитие приводит к усилению значения внешнего рынка. Нет основания, говорят они, радоваться росту промышленного  экспорта: этот экспорт втягивает  страну в международную конкуренцию  и заставляет ее испытывать все тяжелые  последствия этого. Они с ужасом смотрят на усиление международного разделения труда и рост мирового хозяйства; их идеалом является увеличение экономической самостоятельности  страны. Не говоря уже об утопичности  такого идеала, мы должны указать, что  аграрные протекционисты в своем  превознесении выгод внутреннего  рынка многое упускают из вида.

Конечно, в стране, которая китайской стеной ограждена в своей экономической  жизни от заграницы, менее болезненно отражаются различные потрясения, международной  политической и экономической жизни; меньше страдает она в случае войны, не находят в ней отклика и  кризисы, наступившие в других странах. Но зато эта же самая замкнутость и обособленность страны может явиться источников больших потрясений.

Важной  причиной колебания спроса на продукты промышленности являются не поддающиеся  учету колебания сельскохозяйственного  производства. Неурожай хлебов, сокращая доходы сельского населения и  увеличивая расходы на пищу всего  населения, внезапно уменьшает спрос  на продукты промышленности. Это может  создать общую неблагоприятную  конъюнктуру. Так как неурожай в  одной какой-нибудь стране более  вероятен, чем одновременный недобор  хлеба на всем земном шаре, то в стране, намеренно отказавшейся от промышленного  экспорта и вынужденной поэтому питаться только своим хлебом, резче и чаще сказывается действие этих стихийных причин нарушения нормального хода экономической жизни. Таким образом, аграрный протекционизм вызывает две противоположные тенденции; какая из них должна перевешивать, трудно сказать. Во всяком случае, нельзя признать доказанным, что аграрный протекционизм и усиление внутреннего рынка увеличивают устойчивость хозяйства.

Если  относительно этого утверждения  аграрных протекционистов нужно  сказать, что оно недостаточно обосновано, то относительно другой части их утверждения, сводящейся к тому, что развитие промышленного экспорта сопряжено  непременно с понижением заработной платы и усилением эксплуатации рабочего класса, можно сказать, что  оно совершенно неправильно. Развитие промышленного экспорта будет приводить  к такому результату только тогда, когда ухудшатся для этих стран условия приобретения ими хлеба. Если в будущем сократится предложение хлеба, и цены его пойдут в гору, тогда, конечно, промышленные страны, чтобы обеспечить себе достаточно хлеба, вынуждены будут во что бы то ни стало форсировать свой вывоз и привлекать покупателей ненормальной дешевизной своих товаров.

То, что перед войной отдельные страны встречали большие затруднения  в сбыте своих товаров, объяснялось, главным образом, тем, что эти  страны не успели еще приспособиться к изменившимся потребностям мирового рынка. На мировом рынке недавно  появились новые конкуренты, а  это вызвало необходимость перегруппировки  мирового производства между отдельными странами. Такая перегруппировка  еще не успела осуществиться, и этим в значительной степени обусловливались  жалобы на тяжесть международной  конкуренции и ожесточенный ее характер.

Пока  в земледельческих странах есть избыток хлеба, до тех пор будет  и спрос на продукты промышленности; до тех пор нет основания опасаться, что развитие промышленного экспорта явится причиной ухудшения положения рабочих. Действие это скорее обратное, развитие промышленности усиливает спрос на труд, а потому не уменьшает, а увеличивает заработную плату. Не «гипертрофия» промышленности, а скорее уже аграрный протекционизм имеет тенденцию ухудшать положение рабочего класса. Такой протекционизм, не говоря уже об удорожании жизни, уменьшает как общий спрос на труд (понижение емкости страны относительно населения), так и предельную его производительность (рост интенсивных форм земледелия). Таким образом, аграрный протекционизм изменяет в неблагоприятную для рабочих сторону оба этих важных фактора заработной платы.