Александр Македонский

Тактически картина  боя могла выглядеть следующим  образом. 12 000 конных стрелков, построенные в две-три шеренги, займут по фронту не менее 6 км. Более глубокое построение бессмысленно. Как не то, что управлять, охватить взглядом такую длину фронта? Можно расчленить эту массу по фронту на центр и два фланга. Даже в этом случае протяженность участков составит по 2 км. Македоняне, при численности пехоты в 30-35 тысяч и глубине построения всего только 10 шеренг займут по фронту не более 3 км. Но есть все основания полагать, что греки стояли глубже. Конница македонян могла занимать по фронту еще километра два. Таким образом, общая протяженность фронта Александра была уже на целый километр - отсюда и легенды о подавляющем численном превосходстве персов.

Как уже было сказано, фронт македонской армии оказался короче фронта персидской армии, поэтому  Александр приказал фаланге гоплитов отойти вправо для того, чтобы сосредоточить  удар по левому флангу персов. Левому крылу было приказано двигаться уступом сзади. Дарий воспользовался перестроением македонской армии и двинул вперед боевые колесницы и слонов. Эту атаку отразила легкая македонская пехота, поражая стрелами возниц и хватая лошадей за поводья. Из этого следует, что легкая пехота стояла не на правом фланге македонской армии, как это показано на схемах в книгах Разина, Королева и "Военном энциклопедическом словаре", а была рассыпана перед фалангой. Описывая этот этап боя, Арриан сообщает: "некоторые колесницы проскользнули через ряды, так как последние по приказанию разделялись там, где на них наскакивали колесницы, и благодаря, главным образом, этому обстоятельству колесницы проехали и не причинили никакого вреда тем, на кого наехали. Ими овладели конюхи в войске Александра и царские гипасписты", хотя невозможно представить, что такой тяжелый, монолитный и неповоротливый строй, как македонская фаланга, стал бы расступаться перед каждой колесницей - чтобы совершать такое перестроение надо было предварительно долго тренироваться и точно определять место прохода колесницы, возница которой должен был ювелирно точно уложиться в узкий коридор. Теоретически, этого можно добиться после длительных тренировок, когда все лохи были пронумерованы, у командира каждого лоха есть рация, по которой он принимает команды от полководца, с возвышения наблюдавшего за полем боя, определявшего место вхождения колесницы в фалангу и сообщавшего лохаргам номер лоха, где фаланга должна разомкнуться. Только так фаланга могла пропустить сквозь свой строй ОДНУ вражескую колесницу, но по фронту даже полуфаланга занимала метров 500 и ясно, что на таком фронте её атаковала бы не одна колесница, даже не один десяток, и отследить их все было бы невозможно, несмотря на все уверениям Арриана и тех, кто бездумно переписывал его слова.

Единственное на что  годились боевые колесницы - рассеять и частично уничтожить легкую пехоту, если она стоит в рассыпном  строю и недостаточно морально устойчива. Если же легкие пехотинцы мало-мальски  дисциплинированы, то они просто перебьют колесничих и атака захлебнется, что и получилось при Гавгамеллах.

На мой взгляд, результат  атаки колесницами фаланги гоплитов более правдоподобно описан у  Курция Руфа: "Строй их стал подобен  валу: они сомкнули свои копья и  с обоих боков прокалывали животы напиравших на них лошадей, потом они окружили колесницы и сбрасывали с них колесничих. Строй заполнился упавшими лошадьми и возничими, они не могли больше управлять напуганными лошадьми: частыми рывками головой не только рвали упряжь, но и опрокидывали колесницы, раненые тащили за собой убитых, взбесившиеся не могли остановиться, истощенные - двигаться".

После этого Дарий  двинул вперед всю свою первую боевую линию, в результате чего завязался  упорный бой на левом фланге персов. Когда македоняне прорвали фронт между левым крылом и центром персидской армии, "Александр приказал коннице гетайров и стоявшей здесь фаланге построиться клином" (Арриан) и двинул их в образовавшийся разрыв боевого порядка персов. (Причину появления этого разрыва попытался объяснить только Руф: "Ряды персов на правом фланге несколько поредели: оттуда ушли бактрийцы для нападения на обоз", причем напали они, скорее всего, на обоз Дария - это была более легкая добыча). После этого, как пишет Арриан, "когда находившаяся при Александре конница и он сам стали храбро наступать, расталкивая и поражая персов копьями в лицо, когда тотчас за ними и македонская фаланга, вооруженная вселявшими страх сариссами, сомкнутыми рядами, напали на персов и когда все ужасы, которые Дарий давно уже со страхом рисовал себе, предстали перед ним, он первый поворотил назад и предался бегству; за ним последовали в бегство и окружавшие это крыло персы".

Пока правое крыло  македонской армии вело успешный бой, персы прорвали фронт на левом  крыле противника и устремились в его лагерь. "Тогда полководцы над стоявшими сзади первой фаланги, заметив происходившее, в силу полученного приказания, быстро приняли обратное положение, напали на персов с тылу и многих среди них, занявшихся обозом, перебили, а остальные поворотили назад и бежали" (Арриан, кн. III, XIV).

Из текста Арриана  и схемы в книге Разина следует, что фаланга гипаспистов совершила  очень интересное перестроение - сначала  каждый воин повернулся кругом, так  что последняя шеренга фаланги  стала первой, а потом вся фаланга развернулась на 90 градусов вправо и в таком виде пошла выбивать персов из своего укрепленного лагеря, словом, продемонстрировала небывалое для того времени умение.

Тем временем Парменион  послал Александру донесение об опасном  положении левого крыла армии. "Ввиду такого известия Александр прекратил дальнейшее преследование и, повернув с конницей гетайров, быстро устремился с ней против правого крыла варваров" (Арриан, кн. III, XIV). На схеме Разина показано, что двигаясь на выручку своему левому крылу, Александр прошел через весь тыл персидской армии, ничего не предпринимая и не встречая сопротивления (если быть точным, то ни у Арриана, ни у Руфа не сказано, как именно Александр двинулся на помощь - тем же путем, каким наступал, или же так, как это показано на схеме). Из схемы следует, что Александр и гетайры проскакали между лагерем Дария и фалангой греческих наемников. И если, как это утверждают ортодоксальные историки, македонские гипасписты смогли перестроиться для отражения атаки конницы Мазея, то есть основания полагать, что то же самое могли сделать и греческие наемники, то есть основания полагать, что это могли сделать и греческие наемники, и тогда результат сражения мог бы быть иным - Александр и поредевший в бою с персидской конницей отряд гетайров столкнулись бы со свежими греческими гоплитами и, если на схеме верно указаны размеры фаланги наемников, погибли бы в неравном бою с превосходящими силами противника ещё до того, как к ним пришли на помощь другие македонские отряды. Но, согласно господствующему мнению об этом сражении, наемники стояли не шелохнувшись и равнодушно взирали на то, как мимо них скачет сын Зевса и Аммона со своими лихими друзьями. Более того, участие греческих наемников в битве вообще никак не обозначено. Все это подтверждает гипотезу о том, что ко времени сражения у Гавгамелл греческих наемников у Дария осталось ничтожно мало и все они были в личной охране царя, поэтому не могли оказать никакого влияния на ход боя.

Разин так представлял  себе дальнейший ход сражения: "Конница персов, имевшая глубокое построение, повернулась кругом и двинулась навстречу македонской коннице. Завязался упорный бой, и опять персы были разбиты. Одновременно фессалийская конница нанесла поражение остаткам правого крыла противника, который уже повсюду прекратил сопротивление и в беспорядке бежал в направлении Арбел".

На мой взгляд, наиболее вероятно, что события развивались  следующим образом. Александр, расположил свои войска в одну линию (иное в  то время просто не практиковалось). Опорой боевого порядка он сделал две фаланги гоплитов, на флангах, как обычно, разместил кавалерию (на левом фланге - Парменион, на правом - Александр), а боевое взаимодействие центра и флангов осуществляли две фаланги гипаспистов. Перед строем была рассыпана легкая пехота. Дарий начал бой атакой колесниц, но их встретила легкая пехота, перебившая метательным оружием возниц и лошадей, после чего атака захлебнулась. Затем Дарий, понимая, что лобовая атака на плотно сомкнувшиеся и ощетинившиеся копьями македонские фаланги не даст ничего кроме быстрой и безрезультатной гибели личного состава, попытался обойти македонцев с флангов. Им удалось смять внешний фланг строя Пармениона, после чего оставшиеся всадники Пармениона прижались к фаланге гипаспистов и совместными усилиями им удалось отбить персов, после чего персы с чувством выполненного долга поскакали грабить македонский лагерь. Александр на своем фланге выдержал атаку (возможно, также совместно с гипаспистами), затем получил известие о трудной ситуации на левом фланге и, зная, что повторная атака в те времена не практиковалась, снялся с позиции и поспешил на выручку Пармениону. Перед превосходящими силами противника разношерстные отряды Дария вспомнили о множестве недоделанных дел в своих улусах и поспешили домой (не забыв по пути пограбить лагерь Дария). Вскоре и Дарий поспешил спастись - воевать ему уже просто было некем.

Принято считать, что  в тот же день авангард македонской  армии занял город Арбелы в 75 километрах от места битвы. Это скорее всего  сделал увлекшийся погоней Александр и его верные гетайры, что лишний раз убедило войско в божественном происхождении царя - только небожитель может воевать, когда все нормальные люди грабят роскошный персидский лагерь.

После битвы войсковое  собрание провозгласило Александра царем Азии, узаконив тем самым притязания молодого полководца.

Покорение Персии

Дарий бежал в Мидию, и поэтому защита Суз - главной  резиденций и сокровищницы Ахеменидов - стало делом самих горожан, которые  не стали искать себе приключений и сдались, как только Александр прислал к ним парламентеров. Но долго пробыть в Сузах не получилось, так как в городе началась эпидемия, и войско двинулось к Вавилону. Александр был готов к сопротивлению, однако вскоре выяснилось, что Мазей, народ и жрецы больше думали о торжественном приеме противника, чем о битве с ним. Войско Александра шло еще принятым на боевом марше строем, когда Мазей вместе со своими сыновьями приблизился, чтобы присягнуть новому повелителю. Для Александра эта присяга означала признание его царем Азии не только македонцами, но и персами.

Александр и его войско наслаждались покоем и развлечениями  Вавилона полгода, пока из Македонии  не пришло пополнение в 15.000 человек. Александр  повел армию в Персиду - самую  высокогорную область Ирана, где находился не менее богатый, чем Сузы, Персеполь. В Персиде войсками Дария командовал выросший в Македонии Ариобарзан, который построил укрепления на главном перевале и занял высоты по обе стороны долины, и когда Александр пытался форсировать эту долину, на его войско обрушились сверху горы камней и обломки скал. Ответить было нечем, и македоняне несли большие потери и бежали, бросив убитых. Теперь на карту были поставлены ореол непобедимости Александра и его слава, лишившись которых новоиспеченный царь Азии вряд ли пожелал бы жить. Однако, безвыходных ситуаций не бывает - Александр взял в проводники местных пастухов и рискнул по безвестной горной тропинке двинуться в обход врага (собственно, рисковали только его воины, самому Александру терять было уже нечего). В итоге македонцы атаковали врага с тыла и победили в этом самом опасном за всю войну сражении.

После этого Александр  захватил Персеполь и в этом городе его воины устроили настоящий  погром. Как рассказывает Диодор, македоняне, врываясь в дома, убивали всех мужчин и грабили имущество; целый день занимаясь грабежом, они не смогли остановиться и, стремясь к большему, дрались друг с другом. Перед отъездом из Персеполя Александр сжег знаменитый дворец персидских царей, что подтверждается археологическими раскопками. Причины этого варварства историки предпочитают не обсуждать (видимо, проникнувшись духом древних авторов, они и сами порой склоны приписывать святость даже самым идиотским поступкам Александра) или глухо сообщают о символичности этого поступка, ознаменовавшего собой окончание "войны мести", и что Александр, мол, "мстил не только за греков, но и за египтян, вавилонян, за все подвластные персам народы" (Шахермайр), с негодованием отвергая самую очевидную и правдоподобную версию: во время пира пьяный Александр послушал гетеру Таис, предложившую сжечь дворец, и вместе с другими гостями начал поджигать все, что могло гореть. Надо сказать, что истории повезло (или не повезло - это зависит от точки зрения), что изрядно выпившие Александр с гостями смогли выбраться из горящего дворца, а не остались там навеки. Так что когда в очередной раз возникнут споры о роли личности в истории, полезно вспомнить, что из-за застольной болтовни пьяной проститутки человечество лишилось великолепного памятника архитектуры.

Поход в Азию

После почти бескровного  захвата метрополии державы Ахменидов  Александр получил в свои руки столько земель, сколько не снилось  даже самому мечтательному из греческих  правителей, и мог бы до конца  дней править необозримой империей, но он не занялся "перевариванием" захваченного, а пустился сначала в погоню за ещё живым и не сдавшимся Дарием и, потратив на это год, нашел только его труп и разозлился на убившего царя сатрапа Бесса, лишившего такого удовольствия самого Александра. Тем временем провинции на окраинах Персидского государства после смерти Дария сами взяли суверенитета сколько смогли и не желали признавать власть иноземцев, к тому же там укрылся Бесс, поэтому Александр начал наведение порядка на этих землях, которые считал принадлежавшими себе после победы над Дарием. Выиграть эту войну Александр не мог - как бы ни была велика его армия (а слишком большой она не была никогда), она без остатка должна была раствориться в степях и пустынях Средней Азии. К этому периоду относятся две невыразительные битвы со скифами в 329 г. до н.э. - на реках Яксарт (Сырдарья) и Политамет. Историки отводят много места перечислению захваченных Александром горных крепостей и подробностям штурмов, но не берут в расчет то, что горы обычно слишком малонаселены, чтобы там было достаточное количество рабочих рук для строительства полноценных крепостей, комплектование и содержание их гарнизонов (тем более в таком количестве). Просто жизнь в горах тяжелая, помощи ждать неоткуда, вот местные жители издавна и укрепляли свои поселения и дома, чтобы выдерживать внезапные атаки соседей (достаточно вспомнить дома-башни в Сванетии). Но рассчитанные на длительные вялотекущие войны с соседями эти укрепленные деревни не выдерживали натиска македонской армии, а придворные льстецы сразу же объявляли это героическим взятием мощной крепости.

Чистки в армии

Ко времени завоеваний восточных сатрапий относится первое открытое проявление недовольства среди  командиров Александра. Дело в том, что после захвата Персии, он понимал, что удержать такую территорию одними македонцами игреками не удастся - непобедимая армия рассеется по гарнизонам, и продлится это до первого серьезного восстания, поэтому пришлось пойти на сближение с местной знатью - будущей опорой на завоеванных землях. Изменился и образ жизни Александра - он стал носить персидскую одежду, завел слуг по примеру персидских царей, приблизил к себе виднейших персов, в том числе брата Дария. Старая македонская знать была недовольна таким отход от традиций, падением своего влияния при дворе, да и вообще ролью Македонии в новой державе, а также была против продолжения войны, полагая что персам уже отомстили и пора остановиться. Но новая знать, обязанная своим высоким положением исключительно Александру и его победам была готова в погоне за богатством идти за своим вождем хоть на край света. Простые воины устали от боев и походов, но не обсуждали приказы. Когда был раскрыт заговор Филоты, полководца и одного из ближайших сподвижников Александра, царь по старому македонскому обычаю передал заговорщиков на суд армии, которая приговорила их к смерти; потом был убит и отец Филоты Парменион - старый и опытный полководец, всегда командовавший левым флангом войска. В 328 г. до н.э., когда Александр был уже в Мараканде (совр. Самарканд), на пиру он убил Клита - одного из самых близких своих друзей (а заодно и любовника), спасшего ему жизнь в битве при Гранике, который открыто порицал царя за то, что тот окружил себя варварами и рабами, падающими ниц перед его персидскими одеждами, тогда как македонянам приходится просить персов пустить их к царю. В том же году был раскрыт "заговор пажей" - молодых людей из знатных македонских семей, которые составляли личную охрану Александра и, разделяя общее недовольство, хотели убить его во сне. Как и с Филотой, Александр передал дело на суд войска, приговорившего всех к смертной казни. Тогда же был казнен и Каллисфен - племянник Аристотеля и официальный историограф похода, выражавший настроения греков-участников похода, недовольных сближением Александра с персидской знатью.