Александр Невский

   Русские имели много стрелков, которые мужественно приняли первый натиск, (находясь) перед дружиной князя. Видно было, как отряд братьев-рыцарей одолел стрелков; там был слышен звон мечей, и видно было, как рассекались шлемы.

   Русские сражались за правое дело, за родину. Они «исполнишася духом ратным: бяху бо сердца их, акы сердца лвом». Русские лучники внесли полное расстройство в ряды окруженных рыцарей.

   Это была дотоле невиданная битва, и казалось, что «труск от копий ломлениа и звук от сечениа мечного» был такой, будто «озеру померзшю двигнутися; и не бе видети леду, покры бо ся кровию».

   Замысел Александра удался вполне. Русские люди «кровь свою прольяша» не напрасно, цват рыцарства был разгромлен. «Немци ту падоша, а чудь (эсты) даша плеща» — показали плечи, бежали.

...Победа  на Чудском озере — Ледовое  побоище — имела огромное значение  для всей Руси и связанных  с нею народов; она спасла их  от жестокого иноземного ига. Впервые был положен предел  грабительскому «натиску на Восток»  немецких правителей, который продолжался  уже не одно столетие.

2.1.Экспедиция.По следам легендарного сражения

   Пятьдесят лет назад в СССР блестяще была организована и проведена экспедиция, поставившая, казалось бы, точку в споре о точном месте Ледового побоища 1242 года.

   Деяния Александра Ярославовича, особенно исторические победы, одержанные им в 1240 году на Неве, а через два года — на льду Чудского озера, прославили его имя. Причем, если с Невским сражением все более или менее ясно, то история Ледового побоища многие десятилетия будоражит умы исследователей средневековья. Нет, вероятно, ни одного сражения тех времен, которые удостоились столь многочисленной и подробной историографии.

   И все же…

   Есть загадки, не дающие покоя которому уж поколению людей: Тунгусский метеорит, Большая теорема Фермá и, среди них, история Ледового побоища, состоявшегося 5 апреля 1242 года. А еще — не затухающие спустя почти уже восемь веков политические игры вокруг места (которое наши предки неспроста, видно, называли «обидным»), сценария, да и самого хода сражения.

ЗАЯВЛЕНИЕ ГЕРМАНСКОГО ПУБЛИЦИСТА

   Известно, не только войнам, но и другие важным событиям предшествуют причина и повод.

   Сначала о причине экспедиции: в годы правления канцлера Конрада Аденауэра (1949 — 1963) в Западной Германии заметно усилились реваншистские настроения, и некоторые немецкие военные историки объявили, что поражение их страны во Второй мировой войне — случайность. Круги пошли в историческую глубину, и — вот он, повод! —  в СССР тогда обратили внимание на статью германского публициста, графа Пауля фон Рорбаха[1], где он заявлял, что никакого Ледового побоища не было вовсе, ссылаясь не только на известного соотечественника — историка Дельбрюка[2], который в своем фундаментальном труде просто не упоминал о Ледовом побоище, но и на то, что сами российские и советские историки путаются, по-разному указывая место битвы, без определения которого невозможно осмыслить ход сражения.  

    Увы, в этих словах содержалась правда.

   Дело в том, что Чудское озеро (или Чудско-псковское озеро) — не сельский пруд. Площадь поверхности этого, одного из крупнейших озер в Европе, свыше 3,5 тысяч кв. км, протяженность в меридиональном направлении около 200 км. На таких просторах даже крупные средневековые армии могли просто разминуться, если б не было каких-то причин им встретиться в бою в строго определенной, очевидной тогда точке. 

   Вопрос о месте Ледового побоища 1242 г. поднимался в нашей исторической литературе не раз и не два, но долгое время так и не получал научно-обоснованного решения.

«МГОГОТОЧИЕ»

   Хотя летописное определение этого места для своего времени было и очень точным: “на Чудском озере, на Узмени, у Воронея камени”[3], за истекшие столетия такие названия, как Узмень, Вороний Камень и ряд других, оказались утраченными. Определение этого места осложнялось и тем, что битва произошла на льду и не оставила вещественных следов[4].

   Это послужило причиной, например, того, что автор “Истории государства Российского” Н.М. Карамзин, описывая Ледовое побоище, не только уклонился от уточнения места, где оно произошло, но и пренебрег летописным текстом: “Александр, — писал он, — оказал искусство благоразумного военачальника: зная силу немцев, отступил назад, искал выгодного места и стал на Чудском озере”[5].

   Более поздние историки хотя и повторяли летописное определение, но и дополняли его собственными,  иногда произвольными деталями.

   Так, Н.И. Костомаров писал: “Александр установил свое войско в боевой порядок на озере, у скалы Вороний Камень, на Узмени, при повороте из Псковского озера в Чудское”[6]. И.И. Василев,[7] в Статистическо-географическом словаре произвольно связал место исторической битвы с островом на Псковском озере: “Матиков (Воронье, Вороний Камень) — остров небольшой при западных берегах Псковского озера, не заселенный” и сообщает, мол, это и есть место Ледового побоища.

   Впервые обстоятельно подошел к этому вопросу Ю. Трусман, считавший, что место битвы находится в семи верстах к северу от устья реки Омовжи (современная Эмайыги в Эстонии), рядом с деревней Воронья (Варнья) на берегу Чудского озера[8].

   Принципиально отличное мнение на X археологическом конгрессе в Риге высказал в конце XIX века А.И. Бунин. Используя точные карты, он с большой убедительностью восстановил предшествовавшие побоищу действия новгородско-псковского войска и дал совпадающее с сохранившимися преданиями определение места, где находится Вороний Камень: “Вороний же Камень существует и в настоящее время под названием Воронея острова и находится в южной части собственно Чудского озера, в 400 сажень к северу от Гдовского берега, в 5,5 верстах к северо-западу от погоста Кобыльего городища и в 7 верстах от западного (Суболицкого) берега Чудского озера. Остров этот, пространством в 2 десятины 1920 кв. сажень, лет сто тому назад (при генеральном межевании) был покрыт дровяным лесом, по коему производились сенные покосы”.

   Хотя это точно определяло местонахождение Вороньего Камня, сам автор на местность не выезжал и доказать правильность своих выводов не смог.

   Более позднее изучение Псковского уезда и его истории в конце XIX столетия и в начале прошлого В.Н. Глазовым, А.А. Спицыным, П.П. Покрышкиным, К.Д. Трофимовым и другими не связывалось с определением места Ледового побоища 1242 г.

   Начало советской историографии места Ледового побоища относится к концу 30-х — началу 40-х годов, когда с описаниями легендарной битвы вы­ступили Н.Е. Подорожный[9], С. Глязер[10], А.Я. Лурье[11], Е.А. Разин[12], М.Н. Тихомиров[13], В.В. Мавродин[14] и В.И. Пичета[15].

   Подорожный не дает определения места Ледового побоища, однако по тому, что он пишет: “...на рассвете передовые части новгородцев заметили на льду Чудского озера движение немцев”, можно заключить, что он предполагает его на восточном берегу озера. Не вносит ясности и С. Глязер: “Морозная апрельская ночь опустилась над Чудским озером. Уже с ночи Александр вы­строил свои полки возле урочища Узмень — небольшой речушки у отвесного берега Чудского озера, где самая большая скала носила название «Вороний Камень»”. Не говоря о фантастич­ности выстраивания полков “с ночи”, Глязер не указывает, где находятся “урочище Узмень” и “Вороний Камень”.

   Повторив в основном костомаровское определение, что Александр “отвел его   <свое  войско> назад к Чудскому озеру, к Узмени, у Вороньего Камня (при повороте из Чудского озера в Псковское)”, Лурье все же в сноске высказывает мнение: “Неизвестно, где находился этот Вороний Камень. Одни историки думают, что это скала у устья реки Эмбаха  <ныне р. Эмайыги>, что бой происходил у западного берега Чудского озера, близ селения Исмень. Другие считают, что бой происходил у восточного берега Псковского озера — у Вороньего острова.  Первое предположение вероятнее, т. к. согласно летописи немцы бежали по льду до Суболичского берега: это западный берег Чудского озера, начинающийся к северу от устья реки Эмбаха”.

   Таким образом, Лурье присоединился к Трусману, который впервые сделал попытку определить местонахождение Соболицкого берега на основе древ­них эстонских актов. Это в 1941 г. поддержал и М.Н. Тихомиров: «после по­ражения   „у моста” русское войско возвратилось на озеро, где выстроилось на Узмени, у „Воронья Камня”». Действительно, русское войско насту­пало к Юрьеву (Дорпату, Тарту), а путь отступления, очевидно вдоль реки Эмбах вел к Чудскому озеру. Сравнивая мнения Трусмана и Бунина, Тихоми­ров указывает, что  “первое мнение не­сомненно заслуживает большего внимания”.

“Западный вариант” поддержал в 1942 г. Пичета:  “Александр... отступил к Чудскому озеру и расставил свои войска на Узмени, у Воронья Камня”. Далее он указывал, что Александр Ярославич расположил войска по западному берегу Чудского озера, но более точного места битвы не приводит. Также Н.Г. Порфиридов, возражая Бунину в 1947 г., писал, что правдоподобнее думать, будто это сражение произошло у западного, эстонского берега, около селения “Исмени” (Узмень), недалеко от устья реки Эмбаха.

   В Атласе карт и схем по русской военной истории Л. Г. Бескровного приведены две схемы с указанием разных предполагаемых мест Ледового побоища[16]. На одной — место, близкое к указанному Буниным, а на другой — значительно южнее, посередине Теплого озера, между восточным и западным берегами, чуть ближе к западному.

   Словом, к концу 40-х годов в литературе о Ледовом побоище отсутствовало единство мнений о месте, где произошла битва. Большинство авторов, как правило, повторяли летописное определение, ограничиваясь общими фразами. Но в 1950—1951 гг. в пе­чати появились новые труды М.Н. Тихомирова, Н.И. Беляева и Э.К. Паклара, оживившие обсуждение вопроса о месте Ледового побоища 1242 г.

Впервые за много лет научного спора М.Н. Тихомиров и Э.К. Паклар выехали на Чудское озеро. Результаты полевых изысканий не замедлили сказаться.

В своей статье[17] Тихомиров отказался от прежнего мнения (битва произошла в районе устья Эмайыги). Произведя обстоятельное изучение событий, предшествовавших побоищу, Тихомиров присоединился к мнению Бунина, сделав вывод, что битва произошла примерно в километре от восточного берега Теплого озера, на юго-запад от деревни Чудская Рудница. Это мнение Тихомиров обосновал тем, что в древ­нерусском языке слово “узмень” имело понятие узкого места, пролива или залива[18]. Когда, после поражения от­ряда Домаша и Кербета, Александр Ярославич отступил на озеро, он “остановился на „узмени'', в самом узком месте Теплого озера, загородив путь по льду к Псковскому озеру, как наиболее удобную дорогу во время начинающегося весеннего бездорожья”.

   Не проверив сведения, что “в нескольких километрах к югу от Чудской Рудницы на берегу Теплого озера имеется большой валун, который рыбаки называют «Вороньим Камнем»”, Тихомиров писал: “Селение Чудская Рудница находится на правом берегу озера, в 3—4 километрах севернее „узмени". Не является ли Вороний Камень, находящийся у Чудской Рудницы, летописным „Вороньим камнем", около которого произошла памятная битва 1242 года?”.

   Почти одновременно с Тихомировым в район южной части Чудского озера выезжал Э.К. Паклар. В опубликованной в 1951 г. статье[19] он указал, что Александр Невский отступил “на восточный берег Узмени, чтобы прикрыть дорогу немцам на Новгород, в конце переправы через озеро под Подборовской кручей, близ устья реки Желчи, на тер­ритории русского урочища Желачко, в непосредственном сосед­стве с испытанным опорным пунктом в виде форта или засеки на острове Городищенском или у Воронья Камня”. Само место битвы он определяет так: “...это было у Вороньего Камня, находящегося в 12—14 км от эстонского берега, в 9 км от острова Пийрисар, в 2,2 км от нынешней деревни Подборовье и в 3,3 км от Кобыльего Городища”.

   Тихомиров и Паклар оказались первыми историками, которые не ограничились кабинетными поисками места Ледового побоища, а дополнили его полевым выездом.

   В том же 1951 г. свое видение Ледового побоища предложил Н.И. Беляев:

“До сих пор вопрос о месте Ледового побоища остается спорным. На этот счет имеется несколько точек зрения. Наиболее приемлемой является та, что Ледовое побоище произошло у Вороньего острова, расположенного в южной, узкой части соб­ственно Чудского озера. Название „Вороний" остров получил потому, что на нем всегда было множество ворон, которые, сидя на прибрежных камнях, ожидали, когда волны выбросят им на берег рыбу... Само расположение острова очень выгодно с военной точки зрения. Он прикрывает направление от Дерпта и на Новгород, и на Псков. Первое проходит от Дерпта через Вороний остров, а затем по реке Желче и ряду связанных с ней рек ведет к Новгороду. Второе направление идет от Дерпта на юг, берегом Чудского озера, затем по Теплому озеру и далее Псковским озером выводит к Пскову. Таким образом, куда бы ни решили ливонцы двинуться — на Псков или на Новгород, они прежде всего сталкивались с необходимостью преодолеть сопротивление русских войск у Вороньего острова”[20].

   В научном труде, посвященном борьбе русского народа за независимость в XIII в., В.Т. Пашуто[21], определяя место Ледового побоища, пишет: “... князь Александр поставил полк у крутого восточного берега Чудского озера, у Вороньего Камня, против устья реки Желчи”. А на приведенной схеме место битвы показано им у о. Вороньего согласно Беляеву.

   Словом, в пятидесятые годы ХХ века возникла консолидация мнений о районе, где произошло Ледовое побоище: у восточного берега Чудского озера. Тихомиров, Паклар и Беляев посчитали, что место битвы — “узмень”, т. е. узкий пролив, соединяющий Чудское озеро с Псковским, получивший позднее название Теплого озера, что это место находится в северной половине Теплого озера, примерно между деревнями Подборовье и Пнево, сузив, таким образом, район вероятного нахождения места битвы, который не превышал в меридиональном направлении 15—16 км.

ИГРУШКИ ПОЛКОВНИКА

   Членом военно-исторической секции Ленинградского дома ученых в пятидесятые был коллекционер, полковник Люшковский. Его страстью были оловянные солдатики всех времен и народов, с помощью которых он «моделировал» сражения прошлого. Заявление Рорбаха задело за живое историка, он попытался воспроизвести известное сражение. Вот тут-то и возникла путаница, поскольку каждая версия ученых, подкрепленная лишь «кабинетными» исследованиями, в чем-то не сходилась с летописными источниками.