Биография С.А. Токарева

Важнейшая работа С.А. Токарева «Религия в истории народов мира» выдержала 4 издания. Библиотечное исследование показало, что все экземпляры зачитаны буквально до дыр. Книга состоит из введения, трёх разделов и заключения. Каждый раздел разбит на главы, которых всего 24. Во введении дан краткий очерк истории изучения религии и её происхождения в домарксистской и буржуазной науке, а также отдельным параграфом прописано марксистско-ленинское понимание религии. Подчёркивается важность изучения и борьбы с «извращённой формой общественного сознания».

Раздел «Религия доклассового общества и переходного периода к классовому обществу (племенные культы)» состоит 12 глав. В главе 1 описывается эпоха  до раннего металла включительно, отмечается зарождение солярного культа, особенности неандертальских погребений, тесная связь веры и искусства в ту пору. Каждая следующая глава повествует о религиях распространённых в различных регионах: Австралия и Тасмания, Океания, Южная, Юго-Восточная и Восточная Азия, Америка, Африка, Северная Азия, Кавказ, Поволжье; особняком стоят главы «Религия древних славян», «Религия древних германцев» и «Религия древних кельтов». Исследователь приводит литературу в виде сносок, рассказывает о современном религиозном состоянии некоторых народов, детально рассматривает мифологию. Характеризуется религиозный синкретизм и пережитки.

Следующий раздел посвящён религиям классового общества и национально-государственным  религиям. Рассматриваются религии  цивилизаций Мезоамерики, Китая, Японии, Кореи, Индии, Древнего Египта, Шумеров, Вавилона, Ассирии, хеттов, халдов, финикийцев, Ирана, евреев, древних греков и римлян. Подробно рассматривается социальная сущность религии, её корни.

Мировые религии описываются в  порядке их возникновения: буддизм, христианство, ислам. Токарев называет источники, историографию; раскрывает динамику развития, современную ситуацию и историческую оценку. В заключении говорится, о перспективах религии, отмечается упадок её авторитета и влияния. Отрицается какая-либо польза религии: «Религия – зло народов».

У С.А. Токарева есть также работы по религиям отдельных регионов: например, монография «Религиозные верования восточнославянских народов XIX – начала XX в.». С середины 60-х годов происходит переориентация интересов учёного, и он более глубоко начинает заниматься историей науки.

Работы по истории науки

Ещё в 1928 году С.А. Токарев публикует  статью «Современное австраловедение» в журнале «Этнография» и уже в 1930 молодого специалиста привлекают для написания статей о зарубежных исследователях в БСЭ. Токарев постоянно рецензирует переводные этнографические издания. После войны выходят в свет его работы по истории этнографии в рамках Академии наук и влияния марксизма на этнографию («Изв. Академии наук СССР. Серия истории и философии». Т.2 и Т.3). В СЭ публикуются обзоры новой литературы по народам Европы, в 1948 году статья «Вклад русских учёных в мировую историческую науку», в 1951 – «Основные этапы развития русской дореволюционной и советской этнографии». В 1950-54 годах учёный подготовил и отредактировал собрание сочинений Н.Н. Миклухо-Маклая. В «Вестнике мировой культуры» в 1958 году публикуется статья «Советская этнография за 40 лет», в «Вестнике МГУ» - очерк из истории этнографии XVIII в. В 1960 году была написана глава «Очерки истории исторической науки в СССР» в книге «Этнография».

В 1966 году вышла обобщающая монография «История русской этнографии (дооктябрьский период)». Книга состоит из введения, восьми глав, предметно-географического указателя и указателя имён. Работа действительно огромна и масштабна. Я не буду подробно останавливаться на ней, т.к. в процессе подготовки к экзамену мы все с ней познакомимся и прочитаем от корки до корки.

Не могу не упомянуть книгу «Истоки этнографической науки (до середины XIX века)», изданную в 1978 году. Источниковой базой работы явилась многочисленная историографическая литература (преимущественно на западноевропейских языках), в которой содержится большой фактический материал (и попытки его обобщения) о народах различных стран, начиная от появления первых памятников письменности до середины XV века.

В предисловии даётся краткое обоснование  задач книги, а также хронологических  и географических рамок исследования. Цель монографии – дать исследователям, студентам и преподавателям, а также всем, интересующимся этнографией, определённый запас фактов и обобщений, касающихся «истоков» этнографических знаний, «предыстории» этнографии, когда накапливался фактический материал этой науки, намечались первые его обобщения, хотя этнография ещё не выделилась в самостоятельную дисциплину. Форма изложения в работе такова: этнографические сведения рассматриваются автором по эпохам, соответствующим общепринятой в советской науке периодизации процессов всемирной истории. Этнографические материалы исследуются на фоне общих сведений о той или иной эпохе и конкретно-исторической обстановке, сопоставляясь с господствующими идейными течениями того или иного периода времени. Автор, анализируя огромный материал, стремится выявить положительное содержание связанных с этнографией концепций, отбрасывая при этом всё ложное и реакционное.

В первой главе «Этнография в  древнем мире» автор рассказывает о накоплении познаний о соседних народах в государствах Древнего Востока (Египет, Месопотамия,  Ирак, и др.), в античных Греции и Риме. На примере Греции, пишет он, особенно отчётливо видно, как по мере общего роста культуры и расширения географического кругозора (торговля и колонизация) накоплялись, расширялись и уточнялись сведения о соседних и более отдалённых народах, зарождались первые осмысления и обобщения этнографических материалов, возникали первые этнографические концепции. Например, - борьба «Востока» и «Запада» у Геродота; этногенез и складывание народов у Фукидида, Полибия и Страбона; зависимость человека и его культуры от природной среды у Гиппократа и Аристотеля; общий прогресс человеческой культуры у Демокрита и др. К концу античной эпохи в Римской империи, унаследовавшей культурные достижения Эллады, в той или иной степени уже были знакомы со многими народами на огромном пространстве от Британских островов до Индии. Сведения об этих народах, как правило, оказывались вполне реалистичными, несмотря на внешне фантастическую форму передачи некоторых из культурно-этнических черт и особенностей «варварских народов».

Вторая глава «Этнографические знания в средневековой Европе»  охватывает период от крушения Римской  империи до середины XV века. Вначале это было бурное время варварских завоеваний, распада прежних экономических связей, общего хозяйственного и культурного застоя, чему сопутствовал и упадок географических знаний; наблюдалось отсутствие интереса к этнографии и сужение общего культурного горизонта (лишь в Византийской империи сохранялись некоторые античные традиции). Автор пишет, что плавания викингов (IX-X вв.) и крестовые походы (XII-XIII вв.) не привели к существенному горизонту этнографического горизонта, поскольку для этого ещё не созрели подходящие исторические условия. Лишь в XIII веке некоторые путешествия на Восток (Карпини, Рубрук, Марко Поло и др.) в какой-то степени пробудили интерес к восточным народам.

В третьей главе «Эпоха великих  географических открытий и рост этнографических  знаний» рассказывается о существенном изменении исторической обстановки в Европе в середине XV века: начало зарождения элементов капиталистического уклада, образование крупных «национальных» государств, ряд колониальных захватов этого времени. Морские плавания и походы испанцев, голландцев, французов и англичан – всё это привело к захвату заморских территорий, населённых народами различных рас, языков и культур. Огромный поток сведений об этих народах привёл к резкому расширению этнографического кругозора. Это привело и к новым попыткам осмысления полученных материалов (Мартир, Монтень и др.).

В четвёртой главе «Этнографические знания и идеи в XVIII веке» рассказывается о дальнейшем расширении круга этнографических познаний по мере всё усиливающегося роста колониальных захватов. Плавания Бугенвиля, Кука, Лаперуза и других путешественников имели огромное значение и для этнографической науки. В главе говорится о зарождении «сравнительно-этнографического метода» (Толанд, Лафито, Форстер, Де-Бросс). Этнографический материал использовался и просветительной литературой XVIII века: идеализация первобытности («добрый дикарь» у Руссо и Дидро), идея закономерности исторического развития, влияния географической среды на общество (Монтескье), идея культурного прогресса (Вольтер, Тюрго, Кондорсе, Фергюссон), а также соединение идеи прогресса с идеей полноценности и равноправия культурного вклада каждого отдельно взятого народа (Гердер), зарождение интереса к народному творчеству (Перро и др.).

Пятая глава книги «Этнографические знания и идеи в первой половине XIX века» посвящена новым условиям, в которых развивались этнографические знания в Европе после Французской революции и наполеоновских войн. В этот период, обращает внимание автор, в Европе зарождалось буржуазное национальное движение – особенно в германоязычных и славянских странах, - вызывавшее повышенный интерес к народным традициям, обычаям и поверьям (особенно к художественному творчеству в странах Европы). В это же время отмечается и дальнейшее расширение познаний о неевропейских странах (Гумбольдт, Дарвин, Скулкрафт и др.); развитие старых и появление новых идей, построенных на этнографических материалах («добрый дикарь», идея прогресса – Конт, Бокль и др.); складывается «мифологическая школа» как попытка общего осмысления народного творчества, верований, обычаев и обрядов.

В заключении («Итогах») С.А. Токарев пишет, что многовековая история накопления этнографических познаний и попытки их обобщения создали все необходимые условия для зарождения этнографии как самостоятельной научной дисциплины, которая сложилась около середины XIX века. По словам автора, «затянувшийся подготовительный период кончился и новая наука – этнография – народилась».

В 1971 году выходит статья «Ранние этапы развития советской этнографической науки (1917- середина 1930-х годов)». С начала 70-х начинается активное исследование зарубежной науки. Статьи «Начало фрейдистского направления в этнографии и истории религии», «Андре Леруа-Гуран и его труды по этнографии и археологии», доклад «Начальный период славянской этнографии» на VII съезде славистов были органично переработаны и затем составили отдельные разделы в монографии «История зарубежной этнографии», вышедшей в 1978 году.

Работа состоит из введения, 13 глав и заключения. Последовательному  изложению историографического  материала автор предпосылает теоретическое  введение, в котором обосновывает важность «историографического подхода» к изучению любой науки, в том числе и этнографии, и даёт обзор существующих историографий этнографии.

Вслед за кратким очерком истории  накопления этнографических знаний с древнейших времён до середины XIX в. в государствах Древнего Востока и Средиземноморья в античное время, а также в эпоху средневековья и нового времени (первая глава – «Анамнез. Доистория этнографической науки») автор рассказывает об общественно-политических и идейных конях зарождения этнографической науки – этому посвящена вторая глава – «Становление этнографии (середина XIX в.). Классическое эволюционистское направление в этнографии». Главным фактором в её оформлении автор считает огромные успехи естествознания, освящённые идеей эволюции и прогресса. По его мнению эта идея, соответствовавшая умонастроениям прогрессивной части буржуазных деятелей, была перенесена и в область изучения человека и его культуры. Отсюда – и расцвет классической «эволюционистской» школы в этнографии (А. Бастиан, Т. Вайц, Дж. Мак-Ленан, Г. Спенсер, Дж. Лёббок, Э. Тэйлор, Ю. Липперт и др.). Особняком среди классиков-эволюционистов стоял американец Л.Г. Морган, возвысившийся до материалистического понимания истории и заложивший основы изучения истории первобытного общества в целом, семьи, рода и др.

Третья глава «Карл Маркс  и Фридрих Энгельс, их роль в развитии этнографической науки» посвящена  научно-литературной и политической деятельности К. Маркса и Ф. Энгельса, совпавшей с периодом становления  этнографии как науки. Внимательно следя за успехами новой отрасли научного знания, они активно использовали данные этнографии для обоснования своих историко-материалистических взглядов на процесс развития человечества. Особенно важным на том этапе, считает автор, было критическое освоении основоположниками марксизма исследований Л.Г. Моргана. В книге показана роль работы Моргана в создании одного «из самых замечательных произведений марксистской классики – «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Анализ и краткое суммирование чрезвычайно сложного процесса разложения общинно-родовых отношений, развития частной собственности, общественных классов и государства составляют, пишет автор, самую важную часть книги и по глубине и ясности изложения остаются непревзойдёнными до сих пор».

В четвёртой главе  «Этнография в конце XIX и в начале XX века» излагается ход развития этой науки в эпоху империализма, отмечаются новые успехи этнографии и зарождение реакционных течений, отличавшихся пересмотром классических теорий истории семьи, рода, матриархата и др. В главе анализируются работы К. Старке, Э. Вестермарка, Г. Кунова, Э. Гроссе и др. Пятая - одиннадцатая главы – «Диффузионистское направление», Биологические течения в этнографии. Расизм», «Фрейдизм в этнографии», «Французская социологическая школа», «Функционалистское направление», «Школа Франца Боаса в Америке», «Этнопсихологическое направление в американской этнографии» - посвящены различным теоретическим направлениям, зародившимся на рубеже XIX-XX вв. и несколько позже.

Двенадцатая глава «Современное состояние этнографической науки  в капиталистических странах  Европы и Северной Америки» содержит анализ преобладающих ныне течений  в зарубежной этнографии, сложившихся  во многих странах мира в послевоенные годы и частично господствующих и по сей день. В США – это теория «культурного релятивизма» (М. Херсковец и др.), отрицающая европоцентристскую оценку внеевропейских культурных типов и явлений истории; возрождённый эволюционизм и неоэволюционизм различных оттенков (Л. Уайт, Дж. Стьюард и др.); попытки построения исторической этнографии, влияние марксизма и др. В Западной Европе автор называет структурализм французской и английской школ, анализируя работы ведущих представителей этого направления: К. Леви-Стросса, Э. Эванса-Притчарда, М. Фортеса, Р. Фёрса, М. Глукмэна и др. Далее С.А. Токарев останавливается на других направлениях в современной этнографии, частично идущих на убыль – диффузионизме, «культурной мифологии», и др., отмечая растущее влияние марксизма на западноевропейскую этнографию. Автор обращает особое внимание на региональную (родиноведческую) этнографию в странах Европы (Германия, Австрия, Швейцария, Бельгия, Нидерланды, Скандинавские страны и др.), долгое время развивавшуюся изолированно. По его мнению, сегодня родиноведческая этнография начинает сближаться с общей и теоретической этнографией.

Тринадцатая глава «Развитие  этнографии в социалистических странах  Европы» посвящена общим закономерностям  бурного развития этнографической  науки в странах социалистического лагеря, специфическим условиям и национальным традициям различных этнографических школ и направлений в отдельных странах социализма: Польше, Чехославакии, Югославии, Болгарии, Румынии, Венгрии, ГДР. В лаконичном заключении  главным образом сообщается о современных тенденциях в области интеграции этнографической деятельности во всех странах мира, о различных формах координации этнографических исследований, о международных объединениях этнографов, их организациях и конгрессах. Резюмируя, автор пишет: «Подлинно научное объединение этнографов и фольклористов на платформе прогрессивных демократических идей и в борьбе против всех реакционных течений  поможет сделать существенный шаг вперёд к интеграции этнографической науки во всех странах мира, к взаимной координации исследований и к новому росту этнографической науки – одной из самых гуманных наук».