Внешняя политика США в 1918-1936 гг.

Большое место во внешней политике Вашингтона занимал Дальний Восток, в особенности Китай. Соединенным Штатам удалось и здесь несколько потеснить своих империалистических соперников. К концу 20-х годов объем    американской   торговли с Китаем вдвое превысил объем английских торговых операций. Однако на китайском рынке по-прежнему господствовала Япония. США все еще значительно отставали от Англии и Японии  по размерам капиталовложений. В этих условиях правящие круги США были особенно заинтересованы в сохранении договора девяти держав о Китае, и прежде всего в соблюдении принципа «открытых дверей» и «равных возможностей, рассчитывая, что экономическое превосходство со временем позволит   им   поставить под свой контроль всю экономику и политику Китая [3, с. 59-61].

На пути к осуществлению  экспансионистских устремлений  американского империализма стояло, однако, не только сопротивление конкурентов США, но в первую очередь национально-освободительное движение китайского народа. Поэтому, несмотря на острые противоречия, США, Англия и Япония немедленно объединили свои силы, когда качавшаяся в 1924 г. китайская революция создала угрозу их позициям в этой стране. Империалисты не раз осуществляли прямое   вооруженное   вмешательство   во внутренние дела Китая. Когда весной  1927 г. революционные отряды китайского   пролетариата   добились   крупных   успехов и овладели Шанхаем и Нанкином, американские и английские военные корабли подвергли Нанкин ожесточенному артиллерийскому обстрелу. Соединенные Штаты вместе с другими державами способствовали успеху контрреволюционного переворота правого крыла гоминьдана во главе с Чан Кайши. В июле 1928 г. США первыми признали реакционную клику Чан Кайши в качестве центрального правительства Китая, за что получили ряд новых привилегий. Борьба империалистических держав за упрочение своих позиций в Китае развернулась с новой силой.

Наконец, значительно укрепились в 20-х годах и позиции США в  Европе. Проповедь изоляционизма не мешала им увеличивать размеры займов и кредитов западноевропейским странам. Более того, с целью установления своей финансово-экономической гегемонии США все активнее стали вмешиваться в европейские дела.

Возросшее влияние американского  империализма   в   Европе проявилось в активном  его  участии в решении  репарационного вопроса. С этой целью по инициативе США был принят новый репарационный план, разработанный международным комитетом  экспертов под председательством крупного чикагского банкира Чарлза Дауэса, избранного | в   1924 г.  вице-президентом США. Американские правящие круги были заинтересованы в разрешении репарационной проблемы, ибо они рассчитывали на то, что за счет репараций с Германии Англия, Франция и другие европейские страны будут выплачивать Соединенным Штатам военные долги. Поэтому для укрепления финансового положения   Германии и обеспечения систематической выплаты репараций «план Дауэса», вступивший в силу в августе 1924 г., предусматривал предоставление Германии крупных займов. Роль основного кредитора отводилась Соединенным Штатам. По замыслам правительства США, «план Дауэса» должен был обеспечить им господствующее положение в Германии, а затем и финансовую гегемонию во всей Западной Европе. Немалую роль в политике США по отношению к Германии играло и стремление использовать ее в качестве орудия в борьбе против СССР.

«План Дауэса» дал американским монополиям немалые финансовые преимущества. Однако он оказался еще более выгодным для германской буржуазии. Правда, на первых порах широкий приток иностранных капиталов усилил зависимость Германии. Но это продолжалось недолго. Многомиллиардные займы позволили германской буржуазии уже к концу 20-х годов восстановить экономический потенциал страны, снова ввести ее в ряды великих держав и создать условия для быстрого  возрождения военной мощи германского империализма. Так Соединенные Штаты своей политикой фактически способствовали укреплению позиций Гepмании и изменению соотношения сил в мировой капиталистической системе.

Расширение финансово-экономической экспансии США, огромные размеры экспорта капитала, внедрение его в экономику других стран – все это поставило перед американским правительством задачу охраны экономических интересов США во всех частях земного шара. «Наши капиталовложения и торговые отношения достигли таких размеров, – заявил в 1928 г. президент Кулидж, – что почти невозможно представить себе какой бы то ни было конфликт где-нибудь на земном шаре, который не нанес бы нам серьезного ущерба» [10, с. 93-97].

Между тем военные  и военно-морские силы Соединенных Штатов по-прежнему далеко не соответствовали их экономическому могуществу. Поэтому во второй половине 20-х годов официальный Вашингтон выступал с программой сохранения мира, рассчитывая добиться своих целей в первую очередь средствами – экономической экспансии, с помощью «дипломатии доллара». Кроме того, немалое влияние на позицию правительства США оказала деятельность группы демократических изоляционистов во главе с сенатором У. Бора, а также пропаганда многочисленных антивоенных организаций.

Таковы были причины, которые побудили правительство Кулиджа взять на вооружение идеи буржуазного пацифизма. После переговоров между государственным секретарем США Ф, Келлогом, министром иностранных дел Франции А. Брианом и представителями других стран в августе 1928 г. Было подписано международное соглашение, участники которого взяли на себя обязательство «отказаться от войны как орудия национальной политики» и «разрешать все споры и конфликты между собой, какой бы характер они ни носили и каково бы ни было их происхождение, исключительно мирными средствами». Это соглашение получило название пакта Бриана – Келлога.

Подписание международного соглашения об отказе от войны как орудия национальной политики, в особенности после присоединения к нему Советского Союза, было, несомненно, известным шагом вперед в деле предотвращения войны. Однако правящие круги США, умело эксплуатируя пацифистские иллюзии масс, намеревались использовать новый договор в своих империалистических целях. Сохраняя полную «свободу рук», Соединенные Штаты стремились превратить пакт Бриана – Келлога в орудие борьбы за установление американской гегемонии в Европе, а затем и во всем мире.

Дальнейший ход международных  событий опрокинул расчеты внешнеполитических стратегов США. Наступивший в 1929 г экономический кризис значительно ослабил международные позиции Соединенных Штатов, до предела обострил соперничество империалистических держав и заставил вашингтонских политиков искать новые средства борьбы за осуществление своих экспансионистских целей [2, с. 142-145].

3. США на международной арене в годы экономического кризиса

Кризис заметно пошатнул положение США как мирового финансового центра. Отказ всех должников, кроме Финляндии, платить свою задолженность по займам периода первой мировой войны лишал к тому же США и важного рычага политического, давления; на эти страны. Еще более ощутимо были подорваны американские позиции в мировой торговле. Она сократилась вообще, но при этом американские монополии потеряли первое место, завоеванное ими   после   мировой   войны. В лидеры снова вышла Англия. Все это обострило американо-английские империалистические противоречия, достигшие наибольшего напряжения в Западном полушарии. Англичане здесь сумели потеснить американцев. Ослабление экономики США и усиление конкуренции со стороны Англии привели к сокращению американских капиталовложений в Латинской Америке с 5587 млн. долл. в 1929 г. до 2803 млн. долл. в 1936 г. Стоимость экспорта в этот регион упала с 911 млн. в 1929 г. до 195 млн. долл. в 1932 г.

В годы мирового экономического кризиса за время президентства  Г. Гувера обострилась борьба между  США и Англией за Латинскую  Америку. Позиции американского  капитала там явно ослабли.

Латинская Америка занимала важное место во внешней политике США в годы кризиса. Американские монополии стремились переложить часть бремени кризиса на народы этого региона, где США завоевали к 1929 г. прочные позиции. Их капиталовложения в Латинской Америке оценивались, в общем, в 5587 млн. долл. Инвестиции США в странах Карибского бассейна составляли 3715 млн. долл. – в два раза больше, чем инвестиции Великобритании. К 1930 г. в руках США было более 2/3 торговли со странами бассейна, а также контроль над основными экономическими ресурсами.

Социально-экономическая  ситуация в странах Латинской Америки была опасной для интересов США. Антиамериканские настроения во многих странах континента могли выйти из-под контроля. К тому же за годы экономического кризиса значительно ослабли позиции США в странах Латинской Америки. Именно при таких условиях в декабре 1937 г. правительство США отказалось от политики «большого дубинки» и провозгласил курс на политику «доброго соседа», которая должна была затормозить нежелательные для США процессы в странах Латинской Америки. Да, это был отказ от военной интервенции в латиноамериканские страны. Американские оккупационные войска были выведены из Никарагуа и Гаити. Все это вовсе не означало об отказе от укрепления позиций американского капитала в странах Латинской Америки.

На 1936 г. США заключили 11 торговых договоров со странами Латинской Америки. Торговая экспансия США приобрела огромные масштабы. Все это происходило под прикрытием идеи панамериканизму, которая послужила почвой для проведения Панамериканских конференций в 1932 г. в Монтевидео, в 1936 г. – в Буэнос-Айресе, в 1938 г. – в Лиме. Цель этих конференций состояла в том, чтобы объединить страны Западного полушария под эгидой США. Решение конференций (смягчение таможенных правил, о предотвращении конфликтов и др.). Позитивно повлияли на укрепление политических и экономических позиций США в Латинской Америке [12, с. 45-48].

США принимали участие  в работе международных конференций. Наиболее продуктивным для них была конференция по морским вооружениям (Лондон, 1930 г.). США настояли на том, чтобы в случае войны обеспечивалась «свобода морей» для осуществления торговли в полном объеме. Добились США и равенства в морских вооружениях с Англией.

Участие в работе Женевской  конференции по разоружению (1932 г.) не была продуктивной. Видимо, тема переговоров их не устраивала, ведь их военное бюджет вырос на 27%. Единственное, на что они были готовы пойти, так это на ограничение производства танков и артиллерии, но были против ограничении морских вооружений.

Однако в стратегическом плане в эти годы перед американской внешней политикой стремительно вставала новая задача, вызванная появлением двух очагов, из которых исходили с нарастающей силой более весомые угрозы империалистическим позициям США и всей системе межимпериалистических отношений, сложившейся в 1919–1929 гг., и, как вскоре выяснилось, всеобщему миру [1, с. 223-225].

Япония первой замахнулась  на статус-кво на Дальнем Востоке, в целом благоприятный США. В 1931 г. по американской политике «открытых дверей» в Китае был нанесен сильный удар вторжением японских войск в Маньчжурию. Двери американскому проникновению в этот район были плотно закрыты. В истории: американо-японских отношений началась новая страница. С этого времени и на целое десятилетие перед внешней политикой США встала острейшая дилемма: что важнее – пресечь в одностороннем пли коллективном порядке агрессора (вскоре речь пошла о группе агрессоров), наносившего ущерб государственным интересам США, или, ограничиваясь словесными полумерами, делать вид, что ничего особенного не произошло, поощрять, таким образом, агрессоров в надежде, что против них выступят Англия, Франция и СССР?

Поскольку англо-французская политика была еще более запрограммированной на переложение инициативы в противостоянии агрессорам на других, на поощрение поджигателей войны, то на практике дилемма сводилась к следующему; одернуть милитаристско-фашистские страны или подтолкнуть их на прямую конфронтацию с СССР? Как известно в итоге не только в англо-французской, но и в американской политике 30-х годов верх взяла вторая линия.

Это не было, однако, легким и простым решением, ибо в Вашингтоне понимали, что Советский Союз не останется безынициативной силой в международной политике и что чрезмерное усиление государств «нового порядка» за счет великой евразийской страны – СССР – не сулило никаких выгод и США. Отношение к агрессорам стало одним из важных объектов внутриполитической борьбы вокруг вопросов внешней политики, которая развернулась в стране в 30-е годы. Государственный секретарь Генри Стимсон стоял за оказание определенного сопротивления японскому вторжению.   Большинство в правящих верхах было против решительных мер. Так родилась «доктрина непризнания», авторство которой лишь формально принадлежит Стимсону, ибо фактически это была линия Гувера. Она предусматривала простое провозглашение «непризнания» японских захватов, что совсем не тревожило токийских милитаристов [11, с. 292-293].

Не меньшую задачу ставили   перед   американской внешней политикой и события в центре Европы, связанные с усилением германского фашизма и с приходом гитлеровцев к власти в январе 1933 г. Сначала на первом месте в европейской политике США стояли опасения за судьбы господства   германской   буржуазии и стремление сохранить Германию в качестве ударной силы против «большевизма». Руководствуясь этим, правительство США прибегло к чрезвычайным мерам. В июне 1931 г. по предложению Гувера были приостановлены на год все платежи по межгосударственным долгам и репарациям. На практике этот «мораторий Гувера» стал шагом к полной отмене репараций, что и было узаконено на конференции в Лозанне в 1932 г. Ликвидация репарационных платежей принесла огромные выгоды,  германским империалистам, ибо это позволило им ускоренными темпами развивать свой военно-промышленный потенциал и вплотную   приступить к подготовке новой войны за передел мира.

Все это объективно толкало  правящие круги США на пересмотр политики непризнания СССР, банкротство которой становилось абсолютно очевидным. Казалось, что при всем своем антикоммунизме и антисоветизме Вашингтон должен был понять, что назревший новый расклад межимпериалистических противоречий менял подход к СССР как к государству с точки зрения даже чисто стратегических расчетов. Именно так ставился вопрос все более растущим числом политических деятелей и публицистов. Ослабление торговых позиций США тоже вроде бы должно было содействовать позитивному подходу к использованию емких возможностей советского рынка, тем более, что Советское правительство в связи с выполнением пятилетнего плана ясно заявляло о готовности к расширению торговых связей с Америкой.

И, тем не менее, правительство Гувера не увидело ни политической, ни экономической целесообразности отказа от курса на непризнание СССР. С политической точки зрения это можно объяснить еще не полной осознанностью истинного значения японо-германской угрозы. Экономические расчеты перечеркивались идеологическими догмами антисоветизма, слишком прочно укоренившимися в сознании американской буржуазии за 16 лет непризнания СССР. Вместо роста торговли с Советским Союзом в США поднялась кампания против «подневольного труда» в СССР и «советского демпинга», что привело к принятию дискриминационных мер против советского импорта и к сокращению торгового оборота.