Деятельность Временного правительства в период март-октябрь 1917 года

При оформлении второй купюры – номиналом 1000 рублей – и вовсе обошлись без орла. На её оборотной стороне  был изображён Таврический дворец в Петрограде, в котором заседала Государственная Дума – первый российский парламент, а лицевую сторону  украшали аж три свастики – большая (посередине) и две по бокам –  в качестве «подкладок» под цифровые обозначения номинала. Благодаря  данному «архитектурному» сюжету государственные  кредитные билеты первой революционной  эмиссии неофициально именовали  «думскими деньгами».

Следует отметить, что к тому времени  свастику уже широко использовали в  качестве своего боевого и мистического «арийского» символа некоторые  германские националистические ветеранские  и оккультные организации. А несколько  позже – с 1919 г. – эта популярная в лагере «фёлькише» эмблема постепенно перекочевала в арсенал политической атрибутики «Немецкой рабочей партии» (переименованной вскоре в «Национал-социалистическую немецкую рабочую партию»). Однако вряд ли, конечно, кто-нибудь из российских «демократов» образца 1917 г., утверждавших рисунки «думских денег», предполагал, что даёт добро на официальное  использование атрибутики нарождавшегося германского нацизма.

Существует множество версий - одна фантастичнее другой -, которые пытаются придать выпуску этих злополучных  думских денег какой-то мистический  смысл. Очень популярна версия, связывающая  эмиссию этих банкнот с масонами, к числу которых причисляют многих членов Временного правительства, в  частности и самого Керенского. Однако я не припомню, чтобы масоны использовали этот символ. Наверное, если бы пришедшие  к власти «масоны» и решили бы символически изобразить на новых деньгах идеологию  в стиле Novus Ordo Saeculorum, то уж, наверное, воспользовались более верными, «проверенными временем» символами  недостроенной пирамиды и Всевидящего  ока, которые и поныне украшают однодолларовые банкноты. Не менее популярная версия связывает так называемую свастику с неким неудавшемся выпуском, который якобы планировался «старой» властью на 1917 год. А свастика в  данном случае – христианский символ, который имеет какое-то отношение  к династии Романовых. Однако никакими документальными свидетельствами  сторонники этой версии не располагают. Следует, отметить, что в официальных  документах, связанных с этим выпуском никаких упоминаний про «свастику» нет. Там она обозначается лишь как  орнамент в виде креста с загнутыми  концами. Это орнамент и не более  того! Орнамент, который был весьма популярен до начала двадцатого века, которым в частности украшались некоторые дворянские усадьбы.

Небывалых масштабов достигла эмиссия  обычных денежных знаков – их за март-октябрь 1917 года напечатали на 9,534 млрд. рублей. За весну-осень 1917 года бумажный рубль обесценился в 4 раза. Кроме  невиданной по масштабам эмиссии  бумажных дензнаков, перестал также  работать такой сдерживающий инфляцию механизм, как крестьянская психология. Если в начале войны «лишние» бумажные деньги, попадая в деревню, прочно там оседали во всевозможных «кубышках» – крестьянин во время войны предпочитал  создать себе запас на чёрный день; то теперь вся эта денежная масса  оказалась выброшена в активное обращение – крестьяне стали  сбывать накопления в бумажных деньгах. Глядя на то, что начало выпускать  Временное правительство, уже не верилось в крепость бумажного рубля…

Толчком к введению новых купюр  послужила апрельская забастовка работников Экспедиции заготовления государственных  бумаг, во время которой Государственному банку пришлось выпустить в обращение  весь запас кредитных билетов. В  связи с этим Временное Правительство  с подачи управляющего Государственным  банком И.П. Шипова 9 мая 1917 г. (по юлианскому стилю) издало постановление об изготовлении 5- рублевых кредитных билетов образца 1909 г. с упрощенной серийной нумерацией , аналогичной уже изготовлявшимся  кредитным билетам в 1 рубль образца 1898 г. Таким образом, если раньше каждая купюра имела совершенно индивидуальный номер из 6 цифр, то теперь начали печатать так называемые «миллионные» банкноты. На них сохранилась двухбуквенная  серия, но номер теперь состоял из трёх цифр. Такая нумерация давала возможность значительно ускорить изготовление банкнот, т.к. не нужно  было нумеровать каждую бумажку - они  печатались по миллиону штук с общим  серийным номером.

В качестве первой серийной литеры для 5 рублей была принята буква «У», что, вероятно, подразумевает слово  «упрощенная». Вторая литера «А» - собственно и есть непосредственное обозначение  серии, которая позже, уже в 1918 г. сменилась на букву «Б».

Первая цифровая серия имела  обозначение «УА-001», вторая «УА-002», третья «УА-003», а вот с четвертой  произошел курьезный случай. В  нижней части билета серия была напечатана правильно - «УА-004», а в верхней  литеры перепутали местами, и получилось «АУ-004». Ошибку сначала не заметили, и некоторая часть курьезных  банкнот попала в обращение, остальные  же, видимо, забраковали и уничтожили. Больше подобных ошибок с перестановкой  литер за всю историю общегосударственных  денежных знаков никогда не случалось.

Следует отметить, что большая часть  данных денежных знаков печаталась при  Советском (до 1922 года) правительстве. О времени эмиссии можно судить по подписи кассира и номеру. В  частности, данная банкнота, судя по всему, была изготовлена уже после Октябрьской  революции.

Кроме того, в этот же период появляются Казначейские знаки (керенки). Эти весьма необычные денежные знаки изначально носили временный характер и явились  порождением бушевавшей в 1917 г. гиперинфляции, которая привела к острой нехватке дензнаков. Выпуск настоящих денег, «думских» кредитных билетов  в 250 и 1000 рублей, был связан со сложной  и длительной технологией. Кроме  них, были срочно нужны мелкие деньги, и Министерство финансов прибегло к  массовому выпуску простых купюр. Их, после изготовления необходимого запаса кредитных билетов нового образца, предполагалось изъять из обращения.

В результате простые деньги –  казначейские знаки достоинством в 20 и 40 рублей (именно такой нестандартный  номинал имели купюры имени А.Ф. Керенского) – были выпущены Временным  правительством примерно за месяц до Октябрьской революции. Хотя в постановлении, опубликованном 17 сентября 1917 г. в «Вестнике  Временного правительства», указывалось, что данные казначейские знаки имеют  хождение наравне с государственными кредитными билетами, народ все равно  не поверил.

По своему формату они очень  походили на консульские марки 10-рублевого  достоинства, которые наклеивались на документы при оплате консульских  пошлин. Сходство объяснялось просто: для печатания казначейских знаков использовались (с небольшими доработками) клише консульских марок. Более  того, керенки так же, как и  консульские марки, выпускались  листами по 40 знаков на каждом. Пользователям  предлагалось нужное количество знаков отрезать от листа. Из-за того что размеры  листа керенок были достаточно большими, в газетах того времени появлялись предложения о разрезании его  на ленты и скатывании их в трубки, как это проделывали с проездными билетами кондукторы трамваев.

Минфин всячески подчеркивал, что  рисунок новых казначейских знаков защищен от подделок: «Защитная сетка  образована тонким орнаментальным узором... Узор и фон сетки как бы пронизаны  тонким гильоширным рисунком, состоящим  из системы белых волнистых линий». Как оказалось впоследствии, подделка керенок не представляла большого труда. На них не было ни даты выпуска, ни подписи  финансовых работников, ни номеров  и серий.

Керенки сразу же получили прозвище «от кваса ярлыки». Люди отказывались получать зарплату в этих деньгах, не хотели их разменивать и на рынках. Более того, даже управление Финляндского банка запретило прием казначейских знаков в железнодорожных кассах.

На оборотной стороне через  все поле крупным шрифтом было начертано: «Подделка преследуется законом».

На эту угрозу никто не обращал  внимания. Керенки печатались везде, где была бумага, пусть даже самого плохого качества, и какая-нибудь краска, хотя бы для полов и крыш. Выпуск казначейских знаков был организован  в удаленных от Петрограда и Москвы регионах, которые получали либо мизерное денежное подкрепление из центра, либо вообще его не получали.

Но хоть какие-то деньги были нужны. Лучше всего в этих условиях подходили  керенки, изготовление которых не требовало  сложного печатного оборудования. Нужны  были лишь клише. Их кустарным способом делали местные граверы по рисункам казначейских знаков. От опыта гравера  зависело и качество денег. Керенки  выпускались не только в стационарных типографиях, но и в полевых условиях. Иногда печатное оборудование следовало  за войсками, которые вели боевые действия, что упрощало денежное обеспечение  личного состава воинских частей.

Чрезвычайную лёгкость в изготовлении и подделке в частности использовали и обе воюющие стороны в  годы гражданской войны. Так в  период наступления армии Юденича  на Петроград фальшивые казначейские знаки были обнаружены красноармейцами  в штабе атамана Булак-Балаховича. По этому поводу в газете «Известия  ВЦИК» от 7 сентября 1919 года сообщалось следующее: «В захваченном нашими войсками Пскове в белогвардейском штабе  найдено больше пуда почти готовых 40-рублевых керенок. Лицевая их сторона  подделана довольно хорошо, оборотную  белые не успели закончить печатанием». Оказалось, что идея выпуска «керенок» (считайте, фальшивых) первоначально  родилась в недрах штаба генерала Родзянко. Она возникла в связи  с тем, что из-за отсутствия денежных поступлений, Северный корпус летом 1919 года оказался в тяжелейшем финансовом положении. В середине июля, по поручению  генерала Родзянко, его начальник  тыла генерал Крузенштерн обратился  к главнокомандующему армией генералу Юденичу за разрешением выпустить  «керенки», на что последний ответил  категорическим отказом. Тогда Родзянко решил выпустить «свои» деньги, так  называемые «разменные знаки». Для  реализации своего плана он потребовал от своего подчиненного, атамана Булак-Балаховича, прислать в свое распоряжение гравера  Тешнера, который в то время находился  в Пскове.

Атаман, не желавший ни в каком отношении  подчиняться «барину» Родзянко, Тешнера  не отдал. А так как его отряд  также оказался без денег, решил  сам заняться выпуском фальшивых  казначейских знаков, имея в своем  распоряжении хорошего специалиста. Гравер Тешнер, узнав, какую ему подготовили  позорную роль, пытался бежать из Пскова, но его схватили и заставили изготовить клише 40-рублевых знаков. После этого  пошла энергичная работа по печатанию  фальшивок.

Следует отметить, что керенки, впрочем, как и многие другие денежные знаки, печатались и обращались на территории РСФСР. За все время хождения «керенок»  пик их выпуска падает на 9 месяцев 1922 года, а с сентября того же года Наркомфин принимает решение  изъять их из оборота.

Таким образом, Временное правительство  оставило свой след в истории не только посредством политических решений, но и в виде новых видо денежных знаков.

Заключение

При рассмотрении вопроса о формировании новой управленческой элиты буржуазно-демократического государства целесообразно отметить такое явление, как относительно быстрая адаптация высшей царской  бюрократии к новому строю.

Парадокс русской жизни состоял  в том, что буквально с первых часов существования Временного правительства прежняя элита, еще  совсем недавно олицетворявшая самодержавную  монархию, стала одной из наиболее надежных опор буржуазно-демократического режима. Такое безусловное признание  Временного правительства царской  элитой, ее инверсия объясняются следующими причинами:

1. Резкое неприятие монаршей  элитой внутриполитического курса,  проводимого императором Николаем II накануне Февральской революции.  Основой такого неприятия служил  «миф о Распутине».

2. Легкость, с которой царская  элита признала февраль, связана  также с тем, что переворот  его вожди облекли в относительно  легитимные формы, в результате  чего не возникло резкого противопоставления  нового режима монаршему строю.  Борьба против новой власти  означала бы в данной ситуации  непослушание царской воле. Именно  этим и объясняется, что свержение  монархии не вызвало массового  политического движения в ее  защиту.

Временное правительство имело  мало реальной власти. Она фактически оказалась на поводу у параллельно  созданного социалистическими партиями Петросовета рабочих и солдатских депутатов, который приказом № 1 подчинил себе воинские части по всей стране. Либеральная политическая элита  оказалась неспособной к созидательной  административной деятельности, проявила значительные колебания и «редкое  политическое безволие» в строительстве  и действии вертикали власти: премьер  – правительство (министерства) –  правительственные комиссары на местах (и их опора – общественные исполнительные комитеты, земства и  городские думы).

Осенью 1917 г. распался правящий Россией  блок двух блоков: блок буржуазии и  помещиков и блок этого блока  с блоком меньшевиков и эсеров. Борьба в правительстве между  «капиталистами» и «социалистами» мешала слаженной работе, ослабляла  правительство. Каждые два месяца почти  полностью менялся его состав (во все четыре состава правительства  входили лишь два министра из 38 –  А.Ф. Керенский и М.И. Терещенко). Естественно, что никакой серьезной перспективной  работы правительство выполнять  не могло. Главная линия его работы – быть посредником в противоборстве различных политических и социально-экономических  сил – требовала огромного  количества кадров управленцев. Министры Временного правительства были готовы к выполнению своих обязанностей, имели необходимую подготовку, однако проявить себя государственными деятелями  не смогли в силу ряда причин (общая  разруха, усиление вызванных войной антиправительственных настроений населения и др.). Правительство  не имело необходимой опоры на местах. Осенью 1917 г. распались комитеты общественных организаций, давшие массовую поддержку правительству весной. Был дискредитирован институт правительственных  комиссаров. Управлявшая на местах номенклатура партии эсеров раскололась, как и сама партия эсеров, на две  партии – правых эсеров (В.М. Чернов) и левых эсеров (М.А. Спиридонова). Администрация А.Ф. Керенского изжила себя, не сумев выработать антикризисного управления.