Историческая мысль в России

Основной труд самого Д.И. Иловайского — пятитомная «История России», во многом построенный на внутренней полемике с "Историей" С.М. Соловьева. Он ввел дня характеристики исторического развития категорию "формы государственного быта". Такими формами Д.И. Иловайский считал форму правления, религию, сословный состав, политическое положение, этнографическое состояние. Форма правления (монархия) и религия (православие), с точки зрения Д.И. Иловайского, оставались, неизменны на протяжении всей русской истории и играли в ней читальную роль, однако прочие факторы видоизменялись, придавая своеобразие и динамичность историческому процессу.

Таким образом, в противовес государственной  школе сторонники традиционно-монархического взгляда в целом продолжали отстаивать тезис о духовном: вневременном начале, лежащем в основании российской монархии, что и придавало уникальный характер российской истории.

Но, пожалуй, самая радикальная  попытка опровергнуть универсалистские основания государственной школы была предпринята непрофессиональным историком, биологом по своей основной специальности, Н.Я. Данилевским. Главный тезис его работы «Россия и Европа» заключался в отрицании единства всемирно-исторического процесса и провозглашение уникальности и неповторимости развития каждой цивилизации. Перенеся на изучение человеческой истории приемы, заимствованные из точных наук (главным образом, современной ему биологии), Н.Я. Данилевский предложил рассматривать мировую историю как сочетание практически не взаимодействующих между собой историй саморазвития отдельных культурно-исторических типов, одним из которых он считал славянский культурно-исторический тип.

Подобный подход позволял подвести новейшую научную базу под восходящую к первым славянофилам идею особого исторического пути России и ее коренной, вечной противоположности европейскому миру. При этом едва ли не главными показателями особости русской истории и превосходства славянского мира являлись самодержавная монархия и православная религия.

В профессиональной исторической среде, за исключением лишь К.Н. Бестужева-Рюмина, труд Н.Я. Данилевского не был воспринят  всерьез, вызвав в основном иронические  реплики. Между тем при всех своих фактических и идеологических издержках работа Н.Я. Данилевского обозначила новое перспективное направление исторических исследований, получившее в XX в. достаточно широкое распространение.

В историю отечественной науки  Бестужев-Рюмин вошел, прежде всего, как один из самых известных источниковедов и историографов не только последней трети, но и, наверное, всего XIX в. В значительной степени именно его можно считать создателем отечественной историографии как самостоятельной отрасли исторического знания.

Приоритету истории государства в трудах Соловьева К.Н. Бестужев-Рюмин противопоставлял приоритет истории общества как более широкого понятия. Сама эта история могла быть адекватно воссоздана лишь разумным сочетанием истории внешней (к которой он и относил государственную, политическую историю) и истории внутренней (куда относились состояние экономики, социальный состав, народная и письменная культуры, этнографический облик и ряд других факторов).

Кроме этого, в трудах государственной школы К.Н. Бестужев-Рюмин видел вольное или невольное подчинение фактического материала заданной концепции. Поэтому в собственном наиболее значительном произведении — "Русская история" — он предпочел не противопоставлять взглядам других историков собственную оригинальную концепцию, а максимально точно воспроизвести все разнообразие имеющихся к тому времени в литературе мнений. В сочетании с блестяще построенным образом источников "Русская история" не просто ориентировала читателя в накопленном к этому времени источниковом и историографическом материале, а показывала всю сложность и неоднозначность поиска научной истины, в котором сила науки не в доминировании одной концепции, а во взаимодействии разных

Более критическую позицию по отношению  к государственной школе заняли историки, которых в литературе чаще всего называют "народниками". Теоретическое основание под критику преувеличения роли государства в истории подвели работы теоретиков русского позитивизма П.Л. Лаврова и Н.К. Михайловского, Провозглашенный в них так называемый субъективно-социологический метод анализа социальной (в том числе и исторической) действительности противопоставлял государству иной стержень исторического развития — личность, способную выработать и реализовать новые идеи и ценности. Одновременно делался акцент и на противопоставление истории официальной внешней и в этом смысле неподлинной истории народной, внутренней, подлинной.

Наиболее заметными выразителями такого течения среди профессиональных историков можно считать Д.П. Щапова и В.И. Семевского, а также Костомарова.

В целом можно констатировать, что  оппонентами государственной школы  были, не просто подвергнуты более  или менее обоснованной критике  основные положения их понимания  истории, но и предложены иные подходы  к интерпретации русского исторического процесса.

Резкий качественный сдвиг в  последней трети XIX в. произошел в  изучении всеобщей истории.

Ведущей линией развития европейской  исторической науки в последней  трети XIX в. стали различные варианты позитивизма. В этом плане наибольшее влияние на российскую зарубежную историографию оказали созданные с позиций позитивизма труды Н.Д. Фюстель де Куланжа и И. Тэна. Лежащая в их основе идея непрерывности развития человечества, отсутствия разрывов при переходе от одной стадии к другой оказалась очень созвучна умонастроениям русских историков в эпоху, когда в ситуации перехода оказалась сама Россия.

Изучение зарубежной истории в  значительной мере продолжило ранее  заложенную традицию: если в Московском университете основное внимание уделялось европейскому средневековью, то в Петербургском преобладали исследования по древней европейской истории. При всей оригинальности сюжетов эти исследования в значительной мере являлись продолжением тех научных направлений и методов исследования, которые сложились в европейской исторической науке.

Вместе с тем возникли принципиально  новые области изучения истории. Это, во-первых, византинистика, во-вторых, европейская история позднего средневековья  и нового времени, где наиболее преуспели  ученые, работавшие в Московском университете. В обеих этих областях русские историки шли вполне самостоятельным путем, испытав не столько воздействие конкретных европейских школ, сколько общеметодологических идей главным образом позитивистского толка.

В отечественном антиковедении в последней трети XIX в. оформились три основных направления, соответствовавших аналогичным направлениям в европейской науке: историко-филологическое, культурно-историческое и социально-экономическое.

Мощным толчком для развития историко-филологического направления стали успехи античного источниковедения, что, в частности, позволило ввести в научный оборот тысячи греческих и латинских надписей. Особенностью российских представителей этого направления стало широкое использование надписей, обнаруженных на территории России в районах традиционной греческой приморской колонизации (прежде всего Крым, Кавказ).

Центральной фигурой историко-филологического  направления можно назвать Ф.Ф. Соколова. Именно он первым в России сформулировал принципиальное положение о необходимости строго фактического, документального исследования древности с использованием всего доступного массива текстов, а не отдельных произведений. Одновременно Ф.Ф. Соколов выступил фактическим основателем отечественной эпиграфики, которая его собственными "усилиями и усилиями его многочисленных учеников быстро получила европейское признание.

Культурно-историческое направление рассматривало греческую и римскую культуру не просто как часть античной истории, а как едва ли не решающий фактор развития, предопределивший взлеты и падения Греции и Рима.

Социально-экономическое направление  в отечественном антиковедении  оформляется ближе к концу XIX в. Наиболее известные представители  этого направления — Р.Ю. Виппер, М.М. Хвостов, И.М. Гревс признавали решающую роль в античной истории социально-экономических факторов, определявших и эволюцию государственных форм, и развитие культуры. При этом в понимании самого характера социально-экономического движения греческого и римского обществ преобладало модернизаторство (во многом под влиянием немецкого историка Эд. Мейера). В соответствии с этим в античном обществе обнаруживались явления, отождествлявшиеся с развитием капиталистических отношений.

Закономерным явлением в развитии русской исторической науки стало в последней трети XIX в, становление отечественной византинистики. Само изучение истории России неизбежно приводило к осознанию того факта, что влияние Византии не исчерпывалось только религией, а имело многосторонний и долговременный характер. Однако оценить реальную степень такого влияния можно было лишь на основании изучения истории самой Византийской империи. Византинистика как самостоятельная область исторических исследований своим возникновением в решающей степени обязана выдающемуся историку В.Г. Васильевскому. Именно он обосновал принципиально важное положение о том, что при всем своеобразии развития Византийской империи она на всем протяжении истории оставалась интегральной частью европейского и ближневосточного исторического пространства и ее развитие определялось в конечном итоге теми же закономерностями, которые были характерны для средневековой Европы. По мнению В.Г. Васильевского, общественный строй Византийской империи эволюционировал, хотя и с запозданием и не в классических (западноевропейских) формах, но все же в направлении феодализма. Также В.Г. Васильевский обосновал другой чрезвычайно важный в научном отношении тезис: Византия не была пассивным объектом западноевропейской экспансии, особенно в период крестовых походов, а оказывала мощное встречное влияние на Европу на всем протяжении своего существования.

Российская византинистика быстро получила европейское признание, что  во многом способствовало расширению международных связей русских историков, их включению в систему европейской науки.

Еще в большей степени процесс  интеграции российской историографии  в европейскую был стимулирован успехами "русской школы", ставшей  наиболее ярким и оригинальным достижением  в области изучения зарубежной истории  в России конца XIX — начала XX в.

Этим термином первоначально в Европе стали обозначать русских историков, основным предметом изучения которых была история Великой французской революции. В таком значении он укоренился и в отечественной историографии, хотя и понимается несколько более широко: к "русской исторической школе" стали относить историков последней трети XIX — начала XX в., занимавшихся не только французской революцией, но и в целом европейским феодализмом и новым временем. К числу этих историков традиционно относят прежде всего М.М. Ковалевского, П.Г. Виноградова, Н.И. Кареева, И.В. Лучицкого.

Однако главным объединяющим их моментом стала все-таки не столько  тематика исследований, сколько общий  метод исследований. Данный метод  с полным основанием может быть определен  как историко-социологический.

Исходные методологические позиции "русской школы" могут быть суммированы следующим образом.

1. Рассмотрение истории и социологии как двух различных, но дополняющих друг друга наук, объединенных общим предметом исследования.
2. Выделение в рамках многофакторного подхода особой роли социально-экономических факторов. Именно в эволюции хозяйственных оснований общества они видели источник изменчивости форм его социальной и политической организации.
3. Последовательное применение сравнительно-исторического подхода, который они часто определяли как типологический. Суть его заключалась в обнаружении типологически одинаковых или сходных явлений в разных европейских странах и в разное время, что и позволяло выстраивать те или иные социологические обобщения, касающиеся всей Европы.

В результате работы историки "русской  школы" не только осветили ряд мало или вообще неисследованных сюжетов  европейской истории, но и обосновали некоторые общие положения, которые  получили признание европейской  науки, в частности, идея синтеза римского и варварского начал, как основы европейского феодализма, идея эволюции политических структур Европы от государства абсолютистского к государству правовому (конституционному).

С трудов историков "русской школы" начинается полоса широкого признания русской исторической науки в Европе, и она превращается в неотъемлемую составную часть мирового историографического процесса.

С моей точки зрения, основными  особенностями российской исторической науки являются:

1. Влияние немецкой исторической школы на всем протяжении развития российской исторической мысли.
2. Влияние историков-дилетантов (Татищев, Щербаков) на ранних этапах развития российской исторической мысли.
3. Приоритет государства в области архивного дела.
4. Значительное влияние на российскую историческую науку дискуссий западников и славянофилов.
5. Большое влияние «Государственной школы» в 19 веке.
6. Быстрый выход Российской исторической науки на европейский (мировой) качественный уровень.

Русскими историками были предложены оригинальные концепции не только отечественной, но и европейской истории, в которых отразились специфические черты развития отечественной исторической науки, связанные, прежде всего с особенностями социально-политической эволюции русского общества в XVIII—XIX вв., развития отечественной общественной мысли.