Контрольная работа по "Истории"

Государство и церковь  в XIV-XVI вв.

Правление Елены Глинской и бояр (1530 – 1540 –е гг.).

Социальная борьба в XVII в

Крупнейшие памятники  права  Руси – России XI –XVII вв. (Русская Правда, Судебник  Ивана III, Судебник Ивана IV, Соборное Уложение Алексея Михайловича).

Социально-экономическое  развитие России в ХVIII в.: сельское хозяйство, промышленность, торговля и транспорт.

Выдающиеся полководцы XVIII в.

11. Государство и церковь в XIV-XVI вв.

 

С конца XIV в. начинается острое политическое противостояние церкви и светского государства. Усилившись экономически, став крупнейшим землевладельцем, церковь стала претендовать на принятие самостоятельных независимых решений. Светская власть в лице великих князей вынуждена была искать зачастую компромиссные пути. В середине XV в. решалась и другая задача – независимости русской церкви от константинопольского патриарха, которому она подчинялась со времен христианизации Руси. Вместе с тем возникла угроза проникновения в русские земли католичества.

 

В 1439 г. на Вселенском соборе во Флоренции  была заключена уния (союз) между  православной и католической церквами под главенством папы римского. В  работе Флорентийского собора участвовал митрополит Руси, ставленник константинопольского патриарха – Исидор. Однако по возвращении  в 1441 г. на Русь за поддержку унии он был арестован Василием II, но бежал  в Рим. Лишь через семь лет собор  русских епископов избрал нового митрополита – не присланного  из Константинополя, а рязанского епископа Иону, ставленника Василия Васильевича. В 1453 г. после падения под ударами  турок-османов Константинополя, право  выбора русского митрополита окончательно перешло к епископату на Руси. Началась автокефалия русской церкви. Активно  вмешивались в церковные дела и великие князья. Однако представлять церковь того времени послушной  и беспрекословной нет оснований. Наоборот, противостояние церковной  и княжеской власти в конце XV-XVI вв. подчеркнуло относительную слабость Московского государства. И это  несмотря на то, что церковь в  этот период не была монолитной ни идейно, ни организационно.

 

Вторая половина XIV-XVI вв. – время  острых религиозных споров. По свидетельствам современников «ныне и в домех, и на путях, и на торжищах иноци и мирьстии и вси сомняться, вси о вере пытают».

 

Еще в XIV в. на Руси появляются еретические  движения. Ереси – это религиозные  учения, противоречащие ортодоксальным догматам церкви. Так, возникшая в 70-х  годах в Новгороде ересь стригольников  критиковала Библию и сочинения  «отцов церкви», отвергала церковные  обряды, осуждала возвеличивание духовенства. Идеи стригольников (происхождение  этого названия неясно) содержали  также социальный протест: они выступали  против закабаления свободных людей. Несмотря на преследования, сторонники стригольничества (низшее духовенство  и ремесленники) встречались и  в середине XV в.

 

Новая ересь (вторая половина XV в.) получила название ереси «жидовствующих», так как ее приверженцы обвинялись в переходе в иудаизм. Видимо, действительно, эти еретики использовали какие-то сочинения иудейских авторов, в целом оставаясь в пределах христианского вероучения. Еретики-священники отрицали церковную иерархию, не принимали догмат о троичности божества, считали ненужными иконы и обряды.

 

Против еретичества повела решительную борьбу церковь. Высшие церковные иерархи: новгородский архиепископ Геннадий и игумен крупнейшего монастыря Иосиф Волоцкий – призывали применить силу против них. В 1490 г. ересь была осуждена церковным собором в Москве. Тем не менее она проникла даже в великокняжеский дворец, и одно время еретикам покровительствовал Иван III. Но в 1502 г. он окончательно порвал с ними. Тогда новый церковный собор в 1504 г. осудил еретиков на смерть. Однако в последующее время под влиянием ереси «жидовствующих» находились так называемые русские вольнодумцы: Матвей Башкин и один из его соратников Феодосии Косой.

 

Внутреннее церковное движение связано и с такими направлениями, как «осифлянство» и «нестяжательство». В центре спора между ними стоял вопрос о церковных богатствах. Теория «нестяжательства» зародилась в конце XV в. среди монашества заволжских монастырей. Их идеологом стал Нил Сорский. Он настаивал на необходимости строгого использования церковных правил и обрядов, в целях нравственного самоусовершенствования проповедовал ведение аскетического образа жизни и отказ от мирских удовольствий. В этой связи Нил пришел к выводу о вреде монастырского крупного землевладения и считал возможной его ликвидацию. На церковном соборе 1503 г. нестяжатели выдвинули программу, «чтобы у монастырей сел не было, а жили бы черньцы по пустыням, а кормили бы ся рукодельем».

 

Другие же церковные деятели  настаивали на необходимости для  церкви иметь большие материальные средства, чтобы можно было успешно  выполнять функции проводника христианской веры. Они также требовали невмешательства  светской власти в церковные дела, добиваясь сильной, богатой и  независимой церкви, занимающей высокое  положение в политической жизни  государства. Во главе этого направления  стоял настоятель подмосковного  Волоцкого монастыря Иосиф (отсюда – «осифляне»).

 

Между нестяжателями и осифлянами развернулась борьба, продолжавшаяся до середины XVI в. Преследуя свои интересы, великокняжеская власть первоначально поддерживала нестяжателей. В 1503 г. на церковном соборе по инициативе Ивана III был поставлен вопрос об отказе церкви от землевладений. Однако церкви удалось отстоять свое имущество, а нестяжатели потерпели поражение. Но несмотря на это, в первые годы своего правления Василий III все еще поддерживал их. Однако вскоре выяснилось, что при относительно слабой великокняжеской власти, ориентация на сильную церковь более предпочтительна. Шаг навстречу сделал и глава осифлян. Борьба против «нестяжателей» приобретает более решительный характер. Пострадали крупнейшие деятели нестяжателей: большой боярин Берсень-Беклемишев (в 1525 г.), видный богослов Максим Грек (в 1525 и 1531 гг.), бывший князь, постриженный Иваном III в монахи, Вассиан Патрикеев.

 

К середине XVI в. вновь возникает  возможность повести наступление  государства на церковные владения.

 

 

 

 

 

 

Хотя во второй половине правления  Ивана III и произошел глубокий социальный переворот, который должен был выдвинуть  класс средней аристократии (дворянство), правительство и органы центральной  администрации еще находились тогда  в руках бояр. Однако в среде  этого социального класса произошли  серьезные перемены. Наряду с древними родами московского боярства трон теперь окружали служилые князья. Одни являлись потомками Рюрика, другие - Гедимина.

 

Вскоре две аристократические  группы - служилые князья и нетитулованные бояре - слились, образовав единую правящую группу, в целом называемую боярство. Процесс урегулирования отношений  между ними протекал не всегда гладко, поскольку некоторые представители  древних боярских фамилий не желали уступать новичкам и продолжали требовать  себе высших постов в армии и органах  управления. В 1500 г., во время литовской  кампании, боярин Юрий Захарьевич Кошкин отказался принять на себя командование сторожевым полком, когда князь Данила Щеня (потомок Гедимина) был назначен командующим главным полком. Кошкин заявил, что не пристало ему подчиняться Щени - "охранять князя Данилу", как он выразился. Иван III ответил, что Кошкин должен охранять не князя Данилу, а самого великого князя (другими словами, что каждый военачальник служит государству, а не непосредственному начальнику). Кошкин в этом случае подчинился приказу великого князя, но в целом Ивану III не удалось разрушить аристократические традиции в армии и правительстве. В конце концов была разработана сложная система чинов и соответствующая ей табель о старшинстве княжеских и боярских родов. Система стала называться местничество (буквально "порядок мест"), законность системы вынуждены были признавать и великий князь и боярство.

 

Боярство совместно с великим  князем правило Русью через государственный  совет, известный в современной  историографии как боярская дума. Членов этого органа великий князь  назначена из ведущих княжеские и боярских фамилий, и в своем выборе он был связан традицией. Как мы знаем, в 1471 г. при подготовке к походу против Новгорода великий князь советовался и с боярам и с дворянством. Это собрание можно рассматривать как прототип Земского собора, введенного внуком Ивана III, Иваном IV Грозным. В правление Ивана III подобный эксперимент, насколько нам известно, не повторялся. Бояре были еще могущественны, дворянство недостаточно сильно.

 

Не имея возможности ввести постоянный дворянский совет в противовес влиянию  боярской думы, Иван III использовал  другие средства для контроля за боярской администрацией. Он все более и более полагался на дьяков (государственных секретарей), обычно избираемых из людей незнатного происхождения Некоторые из них, такие как Федор Курицын, были учеными людьми, многие получили по русским стандартам того времени хорошее образование. Великий князь мог назначить и сместить, дьяка без консультаций с боярской думой; успех дьяка по службе, таким образом, зависел от его собственных способностей и лояльности к великому князю. Большинство дьяков были людьми весьма одаренными, а некоторых со всей ответственностью можно назвать выдающимися государственными деятелями. Они служили в качестве секретарей как великого князя, так и боярской думы, и при Иване III думные дьяки признавались полноправными членами думы. Им обычно поручалось управление великокняжеской казной и приказом иностранных дел, а также, как можно видеть из Судебника 1497 г. (статья 1), они участвовали в деятельности верховного суда.

 

Боярская дума являлась высшим правительственным  органом Великороссии. Она служила  законодательным советом и руководила как внутренними, так и внешними делами, а также занималась проблемами руководства армией. Великий князь  председательствовал на заседаниях думы, когда считал это необходимым, обычно если предполагалось утверждение и обнародование важных решений. Рядовыми заседаниями руководил один из бояр, называемый первосоветником. Мы можем назвать его председателем и главой думы. Большую часть правления Ивана, до 1499 г., этот пост занимал князь Иван Юрьевич Патрикеев.

 

Мы бы ошиблись, если бы поверили, что  бояре думали только о своих классовых  интересах. Московские бояре явились  важнейшим фактором построения Великого княжества Московского. Теперь они, вместе со служилыми князьями, превращали его в Великорусское государство. Бояре всем сердцем поддерживали великого князя в его политике объединения. Они также оказались  готовы сотрудничать с великим князем в деле увеличения дворянского ополчения  и снабжения дворянства землей, пока не были затронуты их права на собственные  земли.

 

Каким бы значительным ни казался  земельный фонд, полученный от Новгорода, его не хватало для полной реализации поместного плана. Кроме того, весь новгородский земельный фонд находился  в одном регионе, Северной Руси. Он мог служить базой для защиты Новгородской и Псковской областей от балтийских немцев и шведов. Однако другие потенциальные театры войны - литовский на западе и татарский  на юге и юго-востоке - тоже требовали  внимания. Необходимо было более пропорциональное распределение поместных землевладений  по всей территории Великороссии, чтобы, в случае необходимости, обеспечить готовность дворянской армии. Таким  образом, требовалось больше земель для дворянства в центральной  части Великороссии, а также в  ее западных и юго-восточных пограничных  районах.

 

Успех секуляризации церковных  и монастырских земель в Новгородской области вдохновил Ивана и  его советников на рассмотрение возможности  секуляризации хотя бы части церковных  земель на основной территории самого Великого княжества Московского.

 

Следует отметить, что в течение  правления Ивана III церковь Московии, хотя и стала независимой от патриарха  константинопольского и превратилась в национальную Русскую Церковь, не смогла четко определить свои взаимоотношения  с растущим Русским государством. Великий князь московский считался ее защитником. Более того, во многих случаях, а особенно при выборе митрополита, Иван III вел себя как глава церковной  администрации. Митрополита избирал  епископский собор, однако с одобрения великого князя. Однажды (в случае с митрополитом Симоном, 1494 г.) Иван торжественно провел вновь посвященного прелата к митрополичьей кафедре в Успенском соборе, таким образом подчеркнув прерогативы великого князя.

 

Принимая во внимание большую роль Ивана III в руководстве Русской  Церковью, достижение по крайней мере частичной ceкуляризации церковных земель в Московии казалось вполне вероятным. Огромное значение имел также тот факт, что право монастырей владеть землей и другими богатствами подвергалось по моральным и религиозным соображениям сомнению целой группы самих священников. Наиболее известными в этой группе были так называемые заволжские старцы, представлявшие мистическое течение мысли в русском православии того периода. Они испытали влияние учений видного византийского богослова XIV века Св. Григория Паламы и его последователей.

 

Проблему церковных земель широко обсуждали и мирян духовенство. Многие миряне, включая некоторых  бояр, одобрительно относились к деятельности заволжских старцев, направленной на духовное возрождение и очищение церкви. Сын  Ивана Патрикеева Василий, постриженный в монахи в 1499 г., стал известным старцем  под именем Вассиана. Возможно, что весь род Патрикеевых сочувствовал этому течению.

 

Право монастырей владеть землей ставило  под вопрос и другое религиозное  движение, которое фактически отрицало весь институт Православной Церкви: "ересь  жидовствующих". Начало ему положил ученый иудей (возможно, караим) Захария, появившиеся в Новгороде в 1470 г. В этой ереси существовало несколько ответвлений, варьирующихся от караизма до рационалистического отрицания церковных догматов и обрядов Несколько высших чиновников в Москве, включая дьяка Федора Курицына, тайно поддерживали это движение.

 

Маловероятно, что Иван III лично  сочувствовал ереси по религиозным  соображениям. Но он, несомненно, считал полезным, своей политики по меньшей мере один из ее принципов - отрицание права церкви владеть землей. Как защитник православной церкви Иван III не имел возможности открыто поддерживать деятельность этого движения. Более того, согласно общепринята понятиям того времени, он должен был подавить его жестокими мерами. В 1375 г. новгородское правительство, не колеблясь применяло высшую меру наказания к трем лидерам более раннего еретического движения, так называемым стригольникам. Иван III, напротив, пока было возможно избегал применения крутых мер против еретиков.

 

Судя по всему, архиепископ Геннадий Новгородский узнал о существовании  этой ереси в конце 70-х гг. XV века. Однако только в 1487 г., собрав больше информации, он взял под стражу двух священников  и двух дьяков, обвинив их в богохульстве. Всех четверых он отправил в Москву, прося великого князя и митрополита  наказать их. В Москве трое обвиняемых были признаны виновными в хулении  святых икон, а один оправдан. В целом  вопрос о ереси не поднимался. В 1488 г. троих (двух священников и одного дьяка) наказали кнутом, а затем всех четверых отослали обратно в Новгород. Геннадий получил указание провести дальнейшее расследование, но в то же время ему запретили применять  к подозреваемым пытки или делать ложные обвинения. О расследовании по распространению ереси в Москве приказа не поступало. 26 сентября 1490 г. в сан митрополита московского был посвящен монах Зосима, подозреваемый в тайном сочувствии ереси. С другой стороны, под давлением архиепископа Геннадия и других консервативных священников, требовавших жестоких мер, в Москве был созван собор (церковный совет) для обсуждения мер по прекращению дальнейшего распространения ереси.