Материальная и духовная культура племен кобанской культуры

Содержание

 

1. История изучения кобанской культуры Образец! Переделать все остальное!

1.1. Открытие первых  памятников кобанской культуры  во второй половине XIX века. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5

1.2. Изучение памятников  кобанской культуры в XX веке. . . 7

1.3. Новые открытия на  рубеже XX-XXI вв. . . . . . . . . . . . . 16

 

Глава вторая: Археологические памятники кобанской культуры на территории Северного Кавказа

2.1. Локальные варианты  кобанской культуры на Северном  Кавказе. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 25

2.2. Поселения кобанской  культуры. . . . . . . . . . . . . . . . . . 26

2.3. Могильники кобанской  культуры. . . . . . . . . . . . . . . . . 29

 

Глава третья: Материальная и духовная культура племен кобанской культуры

3.1. Материальная культура  племен кобанской культуры. . . 33

3.2. Хозяйство племен  кобанской культуры. Основные занятия  населения. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 35

3.3. Религиозные верования племен кобанской культуры . . .40

Заключение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  42

Список использованной литературы. . . . . . . . . . . . . . . . . . 43

Приложение. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .45

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Археологическая культура центральной части Северного Кавказа переходной поры от бронзового века к железному.

Названа по находкам в 1869 бронзовых вещей у с. Кобан в Северной Осетии. Памятники Кобанской культуры, могильники и поселения известны от верховьев Кубани до Дагестана.  Для Кобанской культуры характерны бронзовые топоры изящной формы, поясные пряжки, фибулы, браслеты, налокотники и другие  предметы, украшенные геометрическим орнаментом и изображениями животных,  керамика с геометрическими узорами и налепами. Могильники Кобанской культуры  в высокогорной зоне состоят из каменных ящиков, в предгорьях — из грунтовых могил, обложенных булыжником.

Кобанская культура характеризует высокий уровень развития скотоводческо-земледельческих племен, наличие высокоразвитой металлургии меди и широких межплеменных связей носителей Кобанской культуры со Скифией, Закавказьем, Передней Азией. Памятники Кобанской культуры изобилуют шедеврами прикладного искусства и являются важнейшими источниками для изучения культуры далёких предков многих народов Северного Кавказа.

Актуальность исследования: Кобанская культура является одной из наиболее значимых в истории и археологии Северного Кавказа, кобанская культура есть яркая страница нашей истории, и является частью нашего культурного наследия.

Хронологические рамки: (рубеж II — I-го —   середина I-го тысячелетия до н. э.)

Цель данной работы –  является изучение археологических памятников кобанской культуры на территории Северного Кавказа, культуры, верований, обычаев и религиозных представлений кобанцев.

Задачи исследования.  Проследить проникновение кобанцев на территорию Северного Кавказа. Изучить памятники кобанской культуры на Северном Кавказе.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. История изучения Кобанской культуры

Интервал! По требованиям к курсовым должен быть двойной интервал между названиями глав и параграфов 

1.1. Открытие первых памятников Кобанской культуры во второй половине  XIX века

Кобанская культура — археологическая культура на Кавказе в периоды бронзового (XIII-XII — IV вв. до н. э.) и железного веков (VII — III вв. до н. э.). Представители культуры проживали от верховий реки Кубань и до территорий современного Дагестана, область сосредоточения поселений находилась в центральной части региона,  по обе стороны от Большого Кавказского хребта. Антропологические носители — автохтонные представители кавкасионского типа, вероятно, предки вайнахов  и важный компонент в этногенезе балкарцев, карачаевцев, осетин.

Кобанская культура названа по имени первого своего обнаруженного могильника — «кобанского», который, в свою очередь, назван исследователями по североосетинскому селению Кобан, где в 1869 году были найдены древние материальные памятники прикладного искусства. Название «кобанский могильник» закрепилось в науке после исследований Г. Д. Филимонова «Доисторическая культура Осетии» и В. Б. Антоновича «Дневник раскопок, ведённых на Кавказе»1. Труды предварительных комитетов, а также после упоминаний в «Материалах по археологии Кавказа». Во время обнаружения древних артефактов существовало два аула — Нижний и Верхний Кобан, находки обычно связывались с последним. Сейчас эти аулы слились в одно село.

В 1869 году весенний паводок реки Гизельдон произвёл обвалы левого берега у селения Верхний Кобан, благодаря чему местные жители обнаружили здесь многочисленные каменные ящики (могилы) с человеческими скелетами и множество бронзовых вещей. Влиятельный в этих краях землевладелец Хабош Кануков собрал некоторые предметы и переправил их в Кавказский музей Тифлиса (Тбилиси). В 1876 году в Тифлисе на древние артефакты обратил внимание приехавший из Москвы археолог и историк искусства Г. Д. Филимонов. В 1877 году он сам произвел раскопки у аула Кобан и убедился в существовании обширного могильника. Вслед за ним целый ряд исследователей посещали Кобан (В. Б. Антонович и др.), в том числе и учёные не только из России — 1880 году здесь работали француз Эрнест Шантр и немец Рудольф Вирхов, ставшие первыми авторами книг о кобанских древностях в западноевропейской науке. Артефакты, подобные кобанским, стали обнаруживаться и в некоторых других местах Северного Кавказа. В 1881 году в Тифлисе прошёл V Археологический съезд, на котором археолог граф А. С. Уваров особо отметил находки из Кобана, дал им развернутую характеристику и предпринял попытки датировки (нач. I тыс. до н. э.). Этот съезд вызвал развитие исторических исследований на Кавказе и привлек внимание научных кругов к кобанским древностям. Новые археологические экспедиции привели к образованию больших частных коллекций кавказской бронзы, которые со временем попали в музеи — российские и западноевропейские.2

 

 

1.2. Изучение памятников Кобанской культуры в XX веке

На рубеже XIX и XX веков научная общественность России с большим интересом восприняла выход в свет фундаментальной монографии самого почетного члена Московского археологического общества - графини Прасковьи Сергеевны Уваровой. Книга "Могильники Северного Кавказа", богато иллюстрирована гравюрами древних уникальных вещей, дополненная прекрасно выполненными дагерротипами с изображением высокогорных мест Кавказа, с яркими, мастерски исполненными цветными акварелями украшений городского костюма, была чудом полиграфии своего времени, да, пожалуй, и нынешнего, истекшего века. 

Но непреходящая ее ценность заключалась в том, что в ней был обобщен фундаментально опыт 25 летнего изучения, в том числе и личного, огромного числа древностей из теснин Северного Кавказа.

В книге подводились итоги почти военных экспедиций по разведкам и раскопкам древних могил в разных частях северного склона, проведенных целой плеядой ученых из России и Европы, а также давался перечень личных коллекций многих знатных любителей раритетов. 

Но сердцевину, наиболее важную часть издания, занимала подробнейшая характеристика могильника из каменных ящиков у высокогорного аула Уолла-Кобань в Тагаурии. 

Прасковьей Сергеевной Уваровой были обобщены данные не только описательного характера из раскопок Георгия Дмитриевича Филимонова, Владимира Бонифациевича Антоновича, Константина Ивановича Ольшевского, Эрнста Шантра, Рудольфа Вихрова и многих других, но и отдельные предметы из покупок в разных местах Кавказа, в том числе и южного склона. Благодаря этому изданию кобанские изделия получили мировую известность, что впоследствии имело и свою отрицательную сторону. Тысячи вещей были потеряны для России и оказались в музеях и закрытых частных собраниях Старого и Нового света.3 

В отличие от своих предшественников Прасковья Сергеевна Уварова попыталась дать схему развития, открытой в 50-60 гг. XIX века древней культуры. Благодаря скрупулезной работе многих ученых по проведению V Археологического съезда в Тифлисе в 1881 году, уже не было спора относительно местного или пришлого характера этой культуры: большинством признавался ее местный характер. И если ее качественные характеристики довольно уверенно получили относительную дату - эпоха бронзы - начало появления железа, то абсолютная хронология имела самый широкий разброс. Диапазон колебался от середины II тысячелетия до Рождества. Христова и до VII-VIII веков новой эры. 

Начало XX века, а точнее ее первые 2 десятилетия, не способствовали спокойному, размеренному изучению археологических памятников. Постепенно нараставшая волна нестабильности (русско-японская война и революция 1905 года, мировая война 1914-1916 годов, революция 1917 года, ломка старой системы и гражданская война почти до 1923 года) не способствовала поездкам и разысканиям древностей в горах Кавказа. К этому времени относились лишь единичные поступления в местные музеи отдельных вещей. По сути лишь энтузиазм любителей типа Прозрителева в Ставрополе, Вертепова на северо-востоке Кавказа, врача Грамматикова в Нальчике пополняли новыми сведениями и археологическими находками экспозиции музеев. 

Несмотря на большую работу, полевую и публикационную, самым слабым местом всех дореволюционных исследователей, как отмечал справедливо Е.И.Крупнов, было то, что "ими не делалось даже попыток серьезно подойти к каким-либо историческим обобщениям или хотя бы научной систематизации всего материала по эпохам и территориям"4. 

С середины 20-х годов уходящего столетия начался новый этап в изучении северокавказских древностей, в том числе и кобанской культуры. Он отличался качественно новым подходом к древнейшим периодам Кавказского региона. В первую очередь это выразилось в попытках серьезной систематизации накопленного, историзм с не всегда оправданным креном в социологические схемы, конечной целью которых были, как выразился А.А. Иессен, "формулировки выводов исторического порядка" (Иессен,1941). Первые классификационные схемы и опыты периодизации кобанской культуры, вынесенные на суд научной общественности уже в начале 30-х годов А.А. Иессеном, Е.И. Крупновым, А.П. Кругловым, Б.А. Куфтиным, базировались на появлении новых материалов, открытых в разных районах Северного Кавказа в связи с развернувшимся строительством и организацией Северо-Кавказской экспедиции ГАИМК в Ленинграде и одноименной экспедицией ГИМа в Москве, а также целенаправленной политикой советского государства по привлечению для этой работы местных музеев и создаваемых научно-исследовательских институтов в северо-кавказских республиках. 

Кобанского типа памятники были раскопаны Б.Б. Пиотровским и А.А. Иессеном в районе Моздока. К 30-м годам обрели свою характеристику благодаря работам И.Е. Крупнова и О.А.Артамоновой-Полтавцевой бытовые и могильные древности кобанского типа в Терско-Сунженском бассейне. 

К концу 50-х годов накопилась основательная база для более углубленной характеристики кобанской культуры, благодаря раскопкам и публикациям таких памятников как Кисловодский, Верхнерухтинский (1937, 1938, 1940), Березовский, Тлийский могильники и Змейского, Алхастинского и Сержен-юртовского поселений. Итогом более высокой степени изучения культуры, после выхода в свет книги Уваровой, была монография Е.И. Крупнова "Древняя история Северного Кавказа"5. Она содержала тщательную, скрупулезную характеристику и критический анализ всех данных (фактологических, концептуальных, библиографических и т.д.) по кобанской культуре, накопленных до 60-х годов. Но главным ее достоинством была выработка четкой научной концепции, что на долгие годы определило ее приоритетную роль среди множества кавказоведческих концепций, возникших уже после выхода этого фундаментального труда. Труды Е.И. Крупнова по праву считаются своеобразным рубежом, от которого ведут отсчет все последующие исследователи кобанской культуры, независимо от того, приемлют они или не приемлют те или иные стороны его концепции. 

Неизмеримо по сравнению с XIX веком выросло число открытых и исследованных памятников кобанской культуры. По моим подсчетам 10-ти летней давности (от чьего лица идет повествование?) – проверить еще раз на подобные фрагменты и убрать!, с использованием карт зоны расселения древних кобанцев, составленных разными исследователями (главным образом Е.И. Крупновым, И.М. Чеченовым, В.Б. Виноградовым, Е.П. Алексеевой, С.Л. Дударевым и другими, в настоящее время известно более 500 памятников кобанского типа в более чем 150 пунктах северного и южного склонов Кавказа. Это и поселения и могильники и места захоронения кладов разного характера (воинских, литейщиков, бытовых). Только за последние три десятка лет открыты новые и более глубоко изучены те, что только упомянуты в книге Е.И. Крупнова. Трудно переоценить значение такого богатейшего могильника как Тлийский, где благодаря самоотверженности Б.В. Техова в труднодоступном высокогорье раскопано более 500 могил с уникальнейшими, мирового значения предметами. Не могу не упомянуть и новые прекрасно исследованные памятники окрестностей Кисловодска, такие как Белореченский 2-й, раскопанный под руководством С.Л. Дударева, и Клинярский 3, где до сих пор плодотворно трудятся археологи под руководством А.Б. Белинского. Таким образом, без преувеличения можно сказать, что создана мощная источниковедческая база для системного подхода к изучению кобанских древностей.6 

В коротком докладе невозможно охватить с должной полнотой все аспекты конкретного изучения памятников кобанской культуры на основе накопленных в XX веке данных. Но можно обозначить не менее десятка научных направлений, где достигнуты бесспорные результаты в выводах, а также такие, где продолжаются споры и дискуссии и их завершение дело не сегодняшнего дня. 

Одной из таких важных не до конца разрешенных проблем является проблема определения ареала кобанской культуры в целом и локальных вариантов ее внутри общего контура или зоны расселения. 

Безусловным и бесспорным результатом столетнего изучения кобанской культуры, по сравнению с XIX веком является факт определения в целом зоны распространения памятников кобанского облика по обе стороны Большого Кавказа. Нет споров между учеными и в том, что в разных частях ареала памятники, в силу местной, конкретной специфики, различаются между собой. Дискуссионность остается в определении критериев выделения групп, что обусловлено различным подходом исследователей в определении и доказательности наиболее важных из них. Так Е.И. Крупновым в основу выделения локальных вариантов были положены существенные особенности могильных древностей, а именно, независимо от ландшафта, - различие в формах погребальных сооружений, в чертах погребального обряда и разнице в формах и орнаментации керамики. И.М. Чеченов и В.Б. Виноградов и их последователи, считая могильные древности главными, к существенным признакам при определении локальных вариантов относили зонально-ландшафтное распределение (горы, предгорья, равнины). Ю.Н. Воронов в основу выделения групп положил разницу в металлических предметах. Можно для примера привести еще не менее 3-4 подходов к этому вопросу. В частности как, как показал анализ данных, представленный в моей книге 1996 года, являющейся самым последним итогом исследования собственно кобанской культуры, остается не лишенным перспективы путь сопоставления групп родственных материалов по гидрографическому принципу.7 Например, сравнение вещевого комплекса из памятников восточного варианта показало, что самую большую близость, особенно в керамике, зачастую обнаруживают памятники не одной ландшафтно-географической зоны, а те, что находятся в бассейне одной реки или междуречье двух рек, или в закрытых анклавах. Все это свидетельствует о том, что пока можно констатировать лишь хаотичное движение к истине, обусловленное разными подходами, не позволяющими сравнивать их на одном уровне. Значит, проблема остается неисчерпанной.