Особенности японского характера и образа жизни

Понятие “ваби”, подчеркивают японцы, очень трудно объяснить словами. Его надо почувствовать. Ваби — это отсутствие чего-либо вычурного, броского, нарочитого, то есть, в представлении японцев, вульгарного. Ваби — это прелесть обыденного, мудрая воздержанность, красота природы. Воспитывая в себе умение довольствоваться малым, японцы находят и ценят прекрасное во всем, что окружает человека в его будничной жизни, в каждом предмете повседневного быта. Не только картина или ваза, а любой предмет домашней утвари, будь то лопаточка для накладывания риса или бамбуковая подставка для чайника, может быть произведением искусства и воплощением красоты. Практичность, утилитарная красота предметов — вот что связано с понятием “ваби”.        

Если спросить японца, что такое сибуй, он ответит: то, что человек с хорошим вкусом назовет красивым. Сибуй, таким образом, означает окончательный приговор в оценке красоты. На протяжении столетий японцы развили в себе способность распознавать и воссоздавать качества, определяемые словом “сибуй”, почти инстинктивно. В буквальном смысле слово “сибуй” означает “терпкий”, “вяжущий”. Сибуй — это первородное несовершенство в сочетании с трезвой сдержанностью. Это красота естественности плюс красота простоты. Это красота, присущая назначению данного предмета, а также материалу, из которого он сделан. При минимальной обработке материала — максимальная практичность изделия. Сочетание этих двух качеств японцы считают идеалом.

Тайна искусства состоит в том, чтобы вслушиваться в несказанное, любоваться невидимым. В этой мысли коренится четвертый критерий японского представления о красоте. Он именуется “югэн” и воплощает мастерство намека или подтекста, прелесть недоговоренности. Радоваться или  грустить по поводу перемен, которые несет с собой время, присуще всем народам. Но увидеть в недолговечности источник красоты сумели, пожалуй, лишь японцы. Не случайно своим национальным цветком они избрали именно сакуру. Лепестки сакуры не знают увядания. Весело кружась, они летят к земле от легчайшего дуновения ветра. Они предпочитают опасть еще совсем свежими, чем хоть сколько-нибудь поступиться своей красотой.

Поэтизация изменчивости, недолговечности связана со взглядами буддийской секты дзэн, оставившей глубокий след в японской культуре. Смысл учения Будды, утверждают последователи дзэн, настолько глубок, что его нельзя выразить словами. Его можно постигнуть не разумом, а интуицией; не через изучение священных текстов, а через некое внезапное озарение. Причем к таким моментам чаще всего ведет созерцание природы, умение всегда находить согласие с окружающей средой, видеть значительность мелочей жизни. С вечной изменчивостью мира, учит секта дзэн, несовместима идея завершенности, а потому избегать ее надлежит и в искусстве. В процессе совершенствования не может быть вершины, точки покоя. Нельзя достигнуть полного совершенства иначе, как на мгновение, которое тут же тонет в потоке перемен. Совершенствование прекраснее , чем совершенство; завершение полнее олицетворяет жизнь, завершенность. Поэтому больше всего способно поведать о красоте то произведение, в котором не все договорено до конца.

Чаще намекать, чем декларировать — вот принцип, который можно назвать общей чертой двух островных наций — японцев и англичан. И те, и другие придают большое значение подтексту.

Югэн, или прелесть недосказанности, — это та красота, которая лежит в глубине вещей, не стремясь на поверхность. Ее может вовсе не заметить человек, лишенный вкуса или душевного покоя. Считая завершенность несовместимой с вечным движением жизни, японское искусство на том же основании отрицает и симметрию. Мы настолько привыкли делить пространство на равные части, что, ставя на полку вазу, совершенно инстинктивно помещаем ее посредине. Японец столь же машинально сдвинет ее в сторону, ибо видит красоту в асимметричном расположении декоративных элементов, в нарушенном равновесии, которое олицетворяет для него мир живой и подвижный. Симметрия умышленно избегается также потому, что она воплощает собой повторение. Асимметричное использование пространства исключает парность. А какое-либо дублирование декоративных элементов японская эстетика считает грехом. Посуда на японском столе не имеет ничего общего с тем, что мы называем сервизом. Приезжие изумляются: что за разнобой! А японцу кажется безвкусицей видеть одну и ту же роспись и на тарелках, и на блюдах, и на кофейнике, и на чашках.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3.  Некоторые  особенности быта.

 

 

3.а.  Японский  дом.

 

 

Японский дом — настолько самобытное сооружение, что трудно сказать, кто на кого повлиял: то ли обитатель этого жилища выразил через него свою жизненную философию, то ли, наоборот, дом сформировал своеобразные привычки тех, кто в нем живет.

Японский дом — это навес, причем навес над пустым пространством. Это прежде всего крыша, опирающаяся на каркас из деревянных стропил и опор. Здесь нет ни кон, ни дверей в нашем понимании, ибо в каждой комнате три стены из четырех можно в любой момент раздвинуть, можно и вовсе снять. Когда такие легко вынимающиеся из пазов раздвижные створки служат наружными стенами, то есть выполняют роль окон, они оклеиваются белой рисовой бумагой, похожей на папиросную, и называются седзи.

Когда впервые видишь внутренность японского жилища, больше всего поражаешься полному отсутствию какой бы то ни было мебели. Вы видите лишь обнаженное дерево опорных столбов и стропил, потолок из выструганных досок, решетчатые переплеты седзи, рисовая бумага которых мягко рассеивает пробивающийся снаружи свет. Под разутой ногой слегка пружинят татами — жесткие, пальца в три толщиной маты из простеганных соломенных циновок. Пол, составленный из этих золотистых прямоугольников, совершенно пуст. Пусты и стены. Нигде никаких украшений, за исключением ниши, где висит свиток с картиной или каллиграфически написанным стихотворением, а под ним поставлена ваза с цветами.

Бесспорно одно: традиционный японский дом во многом предвосхитил новинки современной архитектуры. Каркасная основа, раздвижные стены лишь недавно получили признание строителей, в то время как съемные перегородки и заменяемые полы еще удел будущего.

Поскольку татами имеют раз и навсегда установленный размер — немногим более полутора квадратных метров, — комнаты в японских домах также бывают лишь определенной площади: три, четыре с половиной, шесть или восемь татами. Стало быть, и весь каркас здания — стропила, опорные столбы, балки — должен приноравливаться к этим установившимся традиционным габаритам.

На особенностях японского дома заметно сказалась натура его обитателей. Раздвижные стены отражают стремление быть ближе к природе, не отгораживаться от нее. Первородная красота некрашеного дерева, рисовой бумаги, соломенных матов, а также сама сезонность этих материалов (седзи полагается заново оклеивать каждый год, а татами менять раз в два года) также напоминают о близости к природе.

Японский дом рассчитан на лето. Его внутренние помещения действительно хорошо вентилируются во время влажной жары. Однако достоинство традиционного японского жилища обращается в свою противоположность, когда его столь же отчаянно продувает зимой. А холода здесь дают о себе знать от ноября до марта. Японцы словно бы смирились с тем, что зимой в доме всегда холодно. Они довольствуются тем, чтобы согреть себе руки или ноги, не помышляя отопить само помещение. Можно сказать, что в традиции японского жилища нет отопления, а есть обогревание.

Лишь своей кожей почувствовав в японском доме, чем оборачивается его близость к природе в зимние дни, по-настоящему осознаешь значение японской бани — фуро: это главный вид самоотопления. В повседневной жизни каждого японца, независимо от его положения и достатка, нет большей радости, чем нежиться в глубоком деревянном чане, наполненном немыслимо горячей водой. Зимой это единственная возможность по-настоящему согреться. Залезать в фуро нужно, предварительно вымывшись из шайки, как в русской бане, и тщательно сполоснувшись. Лишь после этого японцы погружаются по шею в горячую воду, подтягивают колени к подбородку и блаженствуют в этой позе как можно дольше, распаривая тело до малиновой красноты. Зимой после такой бани целый вечер не чувствуешь сквозняка, от которого колышется даже картина на стене. Летом она приносит облегчение от изнурительной влажной жары. Японец привык нежиться в фуро если не ежедневно, то во всяком случае через день. Напасти столько горячей воды на каждого человека было бы недоступной роскошью для большинства семей. Отсюда и обычай мыться из шайки, чтобы чан оставался чистым для всей семьи. В деревнях соседки топят фуро по очереди, чтобы сэкономить на дровах и воде. По той же причине в городах доныне широко распространены общественные бани. Они традиционно служат главным местом общения. Обменявшись новостями и набравшись тепла, соседи расходятся по своим нетопленым жилищам.

 

 

3.б.  Как  дарят  и  принимают  подарки.

                  

Два раза в году — в июле и в декабре (по десятым числам) — для универсальных магазинов настают торжественные дни. В эти дни рабочим и служащим выплачивается знаменитое “бонасу” (бонус — единовременное денежное вознаграждение, которое ничего общего не имеет с премией и которое в зависимости от прибыли предприятия на данный период иногда достигает суммы заработной платы за несколько месяцев). Согласно традиции, в середине и в начале года японцы делают друг другу подарки. Японцы практичны и преподносят друг другу что-либо съедобное или какой-нибудь напиток, необязательно слишком дорогой, или вещь, тоже не очень дорогую. Но что бы это ни было, оно всегда весьма искусно упаковано. Последний “лоск” наводится на упакованный во множество коробок и завернутый в красивую бумагу подарок с помощью “мидзухики” — маленькой связки тонких бумажных лент — с одной стороны белого, с другой — красного цвета; подарок перевязывается таким образом, чтобы красный цвет был снаружи, а белый внутри. В особо торжественных случаях “мидзухики” бывают золотого или серебряного цвета. Подарки же по случаю траурных событий перевязываются черно-белыми или бело-серебристыми лентами.

Если подарок предназначен не соседу, которого и без того одаривают чаще других, ибо, как гласит японская пословица, “хороший сосед ценнее далекого брата”, то дарящий не приносит подарок в дом, а идет в самый лучший универмаг, выбирает вещь, оплачивает ее, указывает адрес, остальное (доставку и вручение подарка) берет на себя универмаг; он же может послать подарок за границу.

В то время как в предрождественские недели на верхних этажах универсальных магазинов вокруг стендов с тканями толпятся женщины, на первом и втором подземных этажах, где торгуют продовольственными товарами, публика не столько покупает, сколько пишет. Повсюду выставлены красочные образцы упаковок, разложены бланки, которые следует заполнить. Хлопоты клиента сводятся лишь к тому, чтобы сделать выбор из множества упаковок. Система эта работает безукоризненно, как и многое другое в Японии, она доведена до совершенства. Чужестранец недоумевает, ему хочется задать вопрос, почему японцы отказывают себе в радости, которую обычно испытываешь от вручения подарка собственноручно? Но разве имеет право чужестранец на подобные вопросы? Не пытается ли он свои представления о духовных ценностях переносить на жизнь другого народа?

Подарки в Японии делают по любому поводу, но иногда это обязывает получателя ко многому, и дарящий даже не считает нужным скрывать, что рассчитывает на особые услуги. Здесь, конечно, не всегда применимо слово “подкуп”, и получивший подарок, как правило, делает встречный подарок, стоимость которого должна быть ниже стоимости полученного. Разница компенсируется благодеянием, которое зависит от статуса того, кто преподносит подарок, и того, кто его получает. Дарят все и всем, и все остаются в конце концов довольны, так как никто не дарит ненужные вещи. И все же в Японии бытует выражение: нет ничего дороже, чем то, что получаешь бесплатно.

Если кто-нибудь на несколько дней уезжает из Токио в другой район страны, то оттуда обязательно привозит своим близким подарки, чаще всего какое-нибудь изысканное кулинарное изделие местного производства. Если же не удалось купить его там, не беда: под Центральным вокзалом в Токио, где целый километр занимает лабиринт торговых рядов, можно приобрести, разумеется в фирменной упаковке, любое кулинарное изделие, которыми славятся отдельные префектуры Японии.

Тот, кому посчастливилось остановиться в одной гостинице со школьниками старших классов или понаблюдать за ними во время загородной экскурсии, станет свидетелем, как девушки, весело болтая и хихикая, обсуждают купленные ими традиционные подарки. За границей японские туристы веселой толпой отправляются в магазины за подарками. Ничто так сильно не разочаровывает их, как неудача в подобном деле. Если японец не может найти для подарка ничего подходящего, он чувствует себя “сабиси” — слово, обозначающее такое множество эмоций, что с трудом поддается переводу. Основной смысл: “одинокий”, “покинутый”, “печальный” и все, вместе взятое. Подарок — это “удостоверение”, что ты посетил ту или иную страну, но, главное, вещественное доказательство того, что и на чужбине ты не забывал о своих близких и друзьях. Черта сама по себе не такая уж необычная и вовсе не сугубо японская; для японцев лишь свойственно проявление настойчивости и целеустремленности, с которой осуществляется покупка и оформление подарка.

Вручение подарка сопровождается словами, что он не имеет никакой ценности. Точно так же как японская хозяйка приглашает гостя к столу, говоря: “Извините, что так скромно, но...”. На самом же деле и подарок имеет цену, и стол отнюдь не скромен, а, напротив, весьма обилен. И то, и другое — лишь форма извинения и означает, что ты очень старался, но не знаешь, доставит ли твой подарок (или угощение) радость и удовольствие.

Если тебя пригласили в японский дом на обед, что для иностранца большая честь, бери с собой подарок. От принятых у нас цветов можно (но не нужно) отказаться, лучше взять что-нибудь из еды или напитков, как принято в Японии. В ответ хозяйка завернет вам кое-что из оставшегося угощения. Это немало вас удивит, но отказываться не следует. После больших торжеств, например свадьбы, в Японии никто не возвращается домой с пустыми руками. Как упаковка, так и вручение подарка требуют настоящего искусства. Иностранцу трудно во всем разобраться, но пусть это его не беспокоит,-- японцы и не ждут, чтобы он неукоснительно следовал японским традициям (здесь проявляют большую терпимость, чем в других странах). Если бы он даже попытался следовать всем нюансам в японских церемониях, то все равно потерпел бы неудачу.