Политический сыск в России

Но, несмотря на ловкость филеров, Илиодору удалось обмануть наблюдение и удрать в Царицын, за что Заварзин был удален со своего места, несмотря на усиленные хлопоты и оправдания.

Теперь перейдем к  тем источникам сведений, которые  сама Охранка считала наиболее важными, необходимыми и незаменимыми, —  к секретным сотрудникам. Степень их полезности была различна, как и статус в структурах политического сыска.

Можно выделить такие  категории информаторов и сотрудников  Охранного отделения (помимо филеров, о которых я уже писал выше):⁵

1. Жандармы всех чинов, готовые всегда донести, доложить.
2. Вторую категорию составляли пристава, околоточные, специально причисленные к Охранному отделению, а также лица, состоявшие при участке в распоряжении сыскного начальства. Конечно, патриотические убеждения тоже порой определяли готовность участвовать в поимке реальных и мнимых шпионов. Кроме рефлексирующих интеллигентов и убежденных противников режима, чуть ли не каждый подданный империи считал своим долгом сообщить начальству о подозрительных людях.
3. Третью категорию составляли сами чиновники Охранного отделения, исполнявшие текущую канцелярскую работу. На 1 ноября 1916г. их было 134 человека. Они знали мало и даже при желании не могли бы выдать кому-нибудь ценные сведения. Бывало (хотя и не часто), что революционер, преданный идеям своей партии, с целью вызнать что-нибудь полезное для антиправительственной борьбы поступал на службу в Охранное отделение. Усердием и трудом он мог добиться известного положения, приобрести расположение начальства. Но что он мог сделать, что мог сообщить своей партии? – Почти ничего. Он мог читать дела и документы, он видел перед собой массу дел о наблюдении за революционерами, он видел имена секретных сотрудников. Но кто эти революционеры и сотрудники, он сказать не сумел бы.
4. Наконец, собственно секретные сотрудники. Это, во-первых, члены партийных организаций, часто занимавшие в них заметное положение, заведовавшие типографиями, бывшие руководителями и издателями партийных органов. Во-вторых заслуживают быть упомянутыми провокаторы и подстрекатели к революционным выступлениям, одновременно сообщавшие Охранке всё, что знали. Впрочем, руководители сыска заявляли, что провокаторов они на службе не держали. В Охранке провокацией называлось совсем иное. Если сотрудник во время обыска или до него подсунет товарищу по партии бомбу или литературу, то это провокация. А вот если он уговорит товарища взять эти вещицы на сохранение и при обыске по его же доносу товарищ будет обвинён, это уже не провокация, а ловкая работа.

К числу секретных  сотрудников относились и те, которые  к партиям не принадлежали, но систематически давали Охранке интересные сведения о каком-либо движении в определенном районе. К их числу принадлежали владельцы и приказчики мелких лавочек и мастерских, в которых можно было много услышать любопытного. Департамент полиции в своем циркуляре 1908г. указывал круг лиц, в котором следует вербовать таких сотрудников.

Лучшим элементом для  вспомогательной агентуры являются содержатели чайных и различных  лавок; они отлично знают, что  делается кругом на 20—30 верст, и, получая  небольшое постоянное вознаграждение, могут быть весьма полезны, особенно для установок. Вторым подходящим элементом будут крестьяне-лентяи, проводящие всё время в чайных. Вообще содержание таких вспомогательных агентов обходится недорого: 5—10 рублей в месяц. Пользу же они могут принести несомненную, особенно в виде опорных пунктов для командированных филеров, живущих у них под видом родственников и пр. Могут быть полезны волостные и сельские писари, но содержание их обойдется дороже, да и население относится к ним не с полным доверием и много от них скрывает.

Были еще и лица, которые, не состоя в партии, держались вблизи нее, связанные  личными знакомствами, а то и родством: так, были случаи, когда муж доносил  на жену, брат на брата...

Руководители и вдохновители деятельности Охранного отделения — офицеры Отдельного корпуса жандармов, заведовавшие различными отделами. Одни координировали работу филеров, другие занимались секретными сотрудниками (12—20 на одного офицера). Их знал только он, а те, в свою очередь, знали только его и встречались с ним на частной квартире.

Чтобы работать успешно, необходима была точная регистрация  дел и лиц. И эта регистрация  была почти идеальной. Всякий, кто  хотя бы только подозревался в чем-либо антиправительственном или казался  полезным источником сведений, попадал в особую регистрационную карточку, на которой проставлялся номер дела; справку на любое лицо можно было получить в несколько минут. На этих карточках можно найти имена всех общественных деятелей, высокопоставленных особ и прочее. В агентурном отделе красные карточки заводили на эсеров, синие — на социал-демократов, желтые — на студентов, белые — на деятелей разных оппозиционных общественных групп, зеленые — на анархистов.⁶

По документам Охранки  можно установить, что отнюдь не редки были партийные организации и группы, весьма конспиративного характера, где 50—75% членов составляли сотрудники Охранного отделения. Бывали случаи, когда все сношения партии с заграницей велись исключительно через сотрудника Охранки, он являлся единственным звеном, связывавшим заграничный центр с местными организациями, через него шли транспорты литературы, а подчас и оружия. Как известно, в январе 1912г. по инициативе Ленина и его единомышленников была созвана Всероссийская конференция партии социал-демократов. Как и при каких условиях она собиралась, видно из того, что Охранное отделение было в точности осведомлено о выборах на конференцию. Департамент полиции, не препятствуя самому созыву конференции, принял все меры к тому, чтобы на нее попали исключительно представители большевистского толка; для этого были проведены аресты кандидатов от всех других фракций. Видимо, тактика Ленина устраивала Департамент, ибо все командированные Лениным лица свободно разъезжали по России с ведома Охранки; не менее шести агентов принимали самое живое участие в созыве конференции.

Об основных средствах  политического сыска я уже рассказал. Остается добавить еще кое-что о средствах вспомогательных. Здесь на первое место следует поставить перлюстрацию писем, которая велась в размерах необычайно широких. По сообщенным охранным отделением адресам Черный кабинет почтамта извлекал письма и направлял их «куда следует». Особо важные послания фотографировались, после чего иногда отправлялись по назначению, чтобы можно было прочитать и ответ.

Некоторые письма поступали  в агентурный отдел Охранки в  разработку. Там выяснялось, кто  автор, кто адресат, наводились справки  о благонадежности обоих, а заодно интересовались и всеми именами, которые попадались в письмах. О каждом из них шла справка в адресный стол; потом околоточному предписывалось «выяснить негласно и донести подробно». Разработка производилась чиновником, который работал почти механически: выписывал на клочок бумажки все имена подряд и посылал о них справку в адресный стол.

Одним из существенных источников всяких сведений становились допросы  арестованных. В обычное, мирное время  допросы были многократны и нудны, а во времена «тревожные», как в 1905г. или после покушения, допросы велись сурово. Нередко использовалось моральное давление на подследственных. Если арестованный не давал показаний, то, бывало, вызывали кого-либо из близких людей, жену или мать, и «под секретом» говорили: «А знаете, его дело плохо, грозит смертная казнь... Единственное спасение для него — это откровенное признание, пусть укажет всех, кто его погубил, кого он знает».

Еще одним источником сведений для Охранки были, как  и в иные времена, в иных странах, доносы частных лиц. Поставляли информацию и всякие анонимы-доброхоты, и любители поиграть в сыщиков, и так называемые штучники, которые приходили и кляузничали, получая за это свою мзду — 3 или 5 рублей, в зависимости от ценности сообщенных сведений; в получении заработанных денег расписывались тут же, на собственном заявлении.⁷

Добровольными помощниками  были люди всех рангов, положений и  состояний: архиереи, студенты, хоругвеносцы, профессоры (тогда они еще не назывались профессора, но с полицией некоторые  представители этого сословия уже сотрудничали), прислуга, мастеровые.

Ни один донос не оставался  без разработки и последствий.

Прессу Охранка также  умела использовать. Аккуратно вырезывались из газет сведения, могущие пригодиться. Все вырезки по профессиональному движению или касающиеся Военно-промышленного комитета, Земского и Городского союзов, наклеивались на особо сшитые листы бумаги.

Пользуясь данными филеров, Отделение составляло объемистые дневники наружного наблюдения по каждой партии отдельно, с упоминанием всех лиц, входивших в состав организации. Таких дневников много: за несколько лет. Доклады секретных сотрудников поступали с несколькими копиями. Одна шла в Департамент полиции, вторая — в разработку, третья — в дело сотрудника, так что в любой момент можно было обозреть результаты его трудов за время службы. Четвертая копия под названием агентурных записок поступала в дело соответствующей партии или организации. Такое дело представляло собой целые тома за каждый  
год — живая и полная история партии.

Пользуясь дневниками наружного наблюдения и агентурными записками, трудами секретных сотрудников, начальник Отделения дважды в год представлял в Департамент полиции обзор работы по каждой партии отдельно. Эти обзоры очень интересны, составлены они связно, и в большей своей части довольно объективно, отличаются исключительной полнотой. 
Кроме того, в архиве имеются обзоры профессионального и студенческого движения, а также так называемого движения общественного. К последнему относились всякие сведения из общественной жизни — политические настроения различных социальных кругов, подготовка к выборам и так далее.

II. Обеспечение безопасности высокопоставленных лиц. Московское охранное отделение.

В состав охранной агентуры того времени (около 1905г.) входили 250 человек. Помещались они в отдельном здании. Задачей филеров этой команды являлась охрана царя, его семьи, министров. При проездах царя по улицам Петербурга и поездках его в другие города они следовали за ним. Филеры рассыпались по улицам, где пролегал путь царя, следили, чтобы никто не бросился к карете из толпы. Во всех театрах были места для филеров охранной команды. Служба эта считалась в Охранке тяжелой: ведь простаивали по 12—20 часов на улице при любой погоде.

Вот состав охранной команды: В Царском Селе — 100 человек; в окрестностях Царского Села — 12; в охране императорских театров — 17; в Департаменте полиции — 7; при доме министра внутренних дел — 1; на вокзалах — 8; дежурных и сторожей — 6; писцов — 2; больных в среднем — 10. Налицо — 87.⁸

Уличный агент получал  в среднем 60 рублей в месяц. Вместе с жалованьем трех офицеров агентуры общие расходы на охрану царской семьи составляли в 1905г. 159тысяч рублей. Находя охрану недостаточной, заведующий охранной командой ротмистр Герарди сообщил свой новый план распределения агентов: вводились посты филеров у дворцов всех великих князей и всех министров. Так, министра внутренних дел охранял уже не один филер, а пятеро.

И все-таки были улицы, даже и в центре столицы, которые не контролировались, либо контролировались, но не достаточно.

На каждом полицейском  участке Петербурга проживали особые сыщики — надзиратели охранного  отделения. Некоторые из них совместно  с агентами центрального отряда и  другого рода филерами несли дежурства  на улицах и перекрестках. Всех их, вместе с надзирателями, находившимися при самом Охранном отделении, было в столице 70 человек. Эти сыщики – из опытных филеров – должны были следить за всеми лицами, проживающими или приехавшими на время в их околоток. В участках они проверяли паспорта лиц, показавшихся им подозрительными. Донося о них Охранному отделению, надзиратели устанавливали слежку. Они наблюдали за людьми, к которым часто собирались гости, через дворников и швейцаров узнавали, когда у каких-либо общественных деятелей устраивались тайные собрания или заседания. Все квартиры, где проживали студенты, находились под наблюдением. Обо всем, происшедшем за день, надзиратели доносили в Отделение, которое сопоставляло их сведения с информацией из других источников и принимало свои меры.

В Петербургском охранном отделении были еще филеры так называемого Центрального отряда. Здесь были сыщики, которые знали в лицо уже известных революционеров, — из тех, понятно, что успели скрыться и были в розыске. Многие филеры этого отряда знали иностранные языки, и их посылали за границу — в места, где проживали революционеры, бежавшие из России. Филеры подробно заносили в свои тетрадки описание наружности эмигрантов: рост, цвет волос, глаз и прочее. Если удавалось — незаметно снимали.

В Петербургском охранном отделении была особая комната, увешанная фотографиями известных революционеров. На столе лежали толстые альбомы. Иногда сыщиков неожиданно проверяли: смогут ли узнать революционера, если он появится при царском проезде? Как только из-за границы доносили, что такой-то эмигрант выехал в Россию, ему навстречу высылался для опознания агент Центрального отряда. Часть филеров отряда была вполне образованными людьми — студенты, курсистки, чиновники, окончившие университет на средства Охранного отделения. Этим образованным сыщикам давали сложные поручения, и им иногда удавалось даже вступить в приятельские отношения с общественными деятелями. Следует вспомнить и так называемое Регистрационное бюро. Работали при нем гостиничные филеры. Эти сыщики следили только за приезжающими в столицу, останавливавшимися в гостиницах и меблированных комнатах. Они проверяли паспорта, следили за теми, кто пытался избежать прописки в участке.

Были меблированные  комнаты, которые нарочно соглашались  не прописывать, если приезжий просил об этом. Но тут же владельцы комнат сообщали гостиничному филеру, что за гусь к ним пожаловал. Были общественные деятели, слежка за которыми шла по всей России. Как только они прибывали в Петербург, паспорт относился в Регистрационное бюро, где фиксировали все данные: с кем виделся, что делал, когда уехал. Таких гостиничных агентов было немного, около сорока.

Ну а наружным наблюдением  в столице, как и в Москве, занимались филеры Охранного отделения. Разбиты  они были на две группы; кроме  них имелись филеры, выполнявшие  отдельные поручения, и вокзальные филеры. 
Филер только следил, в планы относительно наблюдаемого руководство его не посвящало. Ему давали сравнительно однообразные поручения: встретить «товар» (объект) при выходе из такого-то дома, провести до первой встречи с кем-нибудь. Затем филер бросал «товар» или сдавал его другому филеру, а сам вел другое лицо. К швейцарам и дворникам обращаться не рекомендовалось. Необходимые справки давали в Охранном отделении надзиратели.

Душой всего дела являлись жандармские офицеры, которым с марта 1881г. было поручено дело политического розыска. Внутреннее наблюдение, то есть наблюдение за революционерами в их квартирах, на заседаниях революционных партий, вели не филеры, а секретные сотрудники охранного отделения. Донесения этих агентов собирались Канцелярией, откуда уже все филеры получали приказы. Канцелярия Охранного отделения и имевшийся при ней архив разделялись на Общую канцелярию и Общий архив, и на канцелярию и архив Секретные. Помещались они в одном и том же здании, но на разных этажах и не имели между собой почти ничего общего. Более того, служащие Общей канцелярии не имели права входить в секретные комнаты.