Постсоветская историография восстания Болотникова И.И

Победоносный ход восстания  усилили антифеодальное настроение основной массы участников движения – крестьян и холопов. Дворян, присоединившихся к повстанцам, это пугало. В.И. Буганов указывает, что большой страх внушало дворянству то, что в районах, где бушевала крестьянская война, угнетенные прекращали выплату налогов, отказывались работать на феодалов и государство. Они быстро разобрались в обстановке и поняли, что лучше быть «под Шуйским», чем вместе с восставшими, побивавшими помещиков и самовольно освобождавшимися от крепостной зависимости³⁰.

Р.Г. Скрынников в работе «Смута в России в начале XVII в. Иван Болотников» пишет, что «осведомленнее современники утверждали, что северские дворяне не только участвовали в восстании, но и были его инициаторами»³¹. В отличие от центральных уездов, где сложились многочисленные и устойчивые дворянские корпорации, на юге уездное дворянство было малочисленным и экономически неустойчивым.

Гражданская война, утверждает Р.Г. Скрынников, расколола страну надвое³². Юго-западные и южные уезды стали главной базой движения в поддержку законного царя «Дмитрия» из династии Калиты, тогда как московские и прочие уезды признали царем Василия Шуйского³³.

Гражданская война расколола  и феодальное сословие. Против царя Василия Шуйского на первых порах  выступили мелкопоместные дети боярские южных окраин. В отличие от южных  уездов, тульские дворяне издавна  служили в составе государева двора. Восстания в Туле и Рязани показало, пишет Р.Г. Скрынников, что  раскол впервые распространился  на государев двор³⁴.

Главная мысль Р.Г. Скрынникова, касающаяся неудачи наступления  повстанцев на Москву заключается в  следующем. У восстания было два  главных предводителя – Пашков и  Болотников, и каждый вел свою войну³⁵.

Как и другие отечественные  историки, Р.Г. Скрынников видит те же различия в программах Пашкова, Ляпунова и Болотникова. Они и помогли  московским посадским людям, которые  ездили на переговоры в Коломенское, установить контакты с некоторыми из дворян , находившихся в повстанческом лагере. Р.Г. Скрынников отмечает, что расходные книги Разрядного приказа точно зафиксировали факт тайных переговоров царя с повстанцами. Вскоре же они во главе с П. Ляпуновым переметнулись в царский лагерь³⁶. Измена одного из самых выдающихся вождей повстанцев спутала все их планы³⁷.

Вслед за П. Ляпуновым армию  восставших покинул И. Пашков и его отряд³⁸.

Болотников нес вражду к высшим классам, Ляпунов поднялся против боярской олигархии, зато Пашков представлял слой, которому одинаково  были присущи мотивы и социального, и политического протеста³⁹.

Факт широкого участия  дворян в восстании Болотникова  обнаруживает всю уязвимость гипотезы, согласно которой Болотников вел  борьбу под лозунгом физического  истребления феодалов и конфискации  их  имущества⁴⁰.

Таким образом, историки советского периода в своем большинстве  видели дворян в качестве случайных  попутчиков основных масс восставших, которые преследовали разные социальные и политические интересы. Они являлись слабой составляющей восстания, что  непосредственно сказалось на ходе восстания и его завершающем  этапе.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава II. Постсоветская историография восстания Болотникова И.И.

 

 

§ 1. Оценки постсоветской  историографии восстания 

Болотникова И.И.

 

Справедливым следует  признать мнение Р.Г. Скрынникова: «основной социальный конфликт XVII в. был порожден закрепощением крестьян и крепостническими законами о холопах. Но этот конфликт получил неадекватное выражение в условиях гражданской войны. Социальный протест принял своеобразную форму»⁴¹ казни дворян, и призывы к расправам Болотниковым не следует считать показателем его антифеодальной программы.

Исследователи обращают внимание на то, что о содержании грамот известно лишь со слов официальных московских властей, которые явно стремились создать  о восставших как можно более отрицательное мнение. Как справедливо отмечают исследователи, отсутствуют доказательства, что эти казни проводились лично по инициативе Болотникова.

В.Н. Козляков в своих работах  так же рассматривает восстание  как этап гражданской войны, неоднократно употребляя эту терминологию. «Ко времени активного выступления Ивана Болотникова имя Дмитрия превратилось в знамя нового социального протеста»⁴². Борьба началась не только с воеводами царя Василия Шуйского, отмечает В.Н. Козляков, но и со всеми теми дворянами и детьми боярскими, кто воевал на его стороне в полках сотенного строя.

Исследование доктора  исторических наук А.Л. Станиславского — это серьезная попытка проверить  утвердившуюся в нашей историографии  концепцию Смуты начала XVII в. как  первой крестьянской войны в России⁴³. А.Л. Станиславский тщательно разработал наименее изученный комплекс материалов о казачьих движениях десятых годов XVII века. 

В советской историографии  принято было считать вольных  казаков беглыми крестьянами  и холопами, а их борьбу против правительства  проявлением классовой борьбы крестьян против феодалов. Автор отказался  от этой упрощенной схемы. Он детально рассмотрел специфические черты  казачества как особой «сословной группы»⁴⁴. К началу XVII в. в вольных казачьих станицах сложился институт казачьего ученичества — «своеобразного патриархального рабства»⁴⁵.

По наблюдению А.Л. Станиславского, вольное казачество начала XVII в. «по своему социальному развитию было много архаичнее общественного устройства Русского государства того же времени»⁴⁶. Холопы и крестьяне, вступая в вольные казачьи станицы, «изменяли свой сословный статус»⁴⁷. «Ведь крестьяне, — пишет А.Л. Станиславский, — уходили к казакам вовсе не для того, чтобы избавившись от помещиков, свободно возделывать землю, а для того, чтобы ее никогда не возделывать и, подобно дворянам, получать жалованье за службу или жить за счет других крестьян»⁴⁸. 

В конечном итоге А.Л. Станиславский предлагает новый взгляд на Смуту как на гражданскую войну в России, основным стержнем которой были противоречия между дворянством и казачеством. К сожалению, в книге нет определения самого термина «гражданская война». Представляется, что применение этого понятия к истории России начала XVII в. потребует дальнейшего обсуждения, поскольку в историографии последних десятилетий гражданская война традиционно связывалась с борьбой за установление новых общественных отношений. Как видно из книги, автор не связывает Смуту с такого рода переменами в общественном строе Московского государства. Вызывает известные сомнения сама возможность применения термина «гражданский», «гражданин» к московскому обществу начала XVII века.

В рамках концепции Смуты как  крестьянской войны наибольшее освещение  получило участие в ней крестьян, холопов, посадских людей. Ограниченность такого подхода состоит в том, что служилые люди, являвшиеся главными участниками событий начала XVII в., отодвинуты на второй план и выступают  как сила, втянутая в общий поток  крестьянского движения. Например, дворян — участников восстания Болотникова  — называют попутчиками крестьянской войны. Специфические интересы различных  категорий служилых людей при  этом игнорируются. После опубликования  монографии А.Л. Станиславского о казачестве необходимость исследовать историю дворянства⁴⁹ в полном объеме, включая и его взаимоотношения с казачеством, становится очевидной.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

§ 2. Участие дворянства в восстании 1606-1607 гг. в оценках постсоветской историографии.

 

В советское время много  писалось о так называемых «дворянских  попутчиках», которые своей «изменой»  украли победу в крестьянской войне. В.Н. Козляков в своих работах опровергает этот тезис. Автор утверждает, что такое «представление о событиях возникло в классовой парадигме, воспринимавшей Смуту как крестьянскую войну»⁵⁰.

В.Н. Козляков пишет, что изначально люди из разных чинов объединялись по принципу не социального, а политического протеста по поводу переворота, устроенного царем Василием Шуйским. Но те, кто отказался от присяги царю Шуйскому, были обмануты слухами о спасении царя Дмитрия⁵¹. Когда это стало выясняться, пришло время других решений.

Ученый так трактует измену части дворянства во главе с рязанским  воеводой Прокофием Ляпуновым. Они  видели, как в Коломне сторонники царя Дмитрия разграбили город, и  решили, пока не поздно, вернуться на службу к царю Василию Ивановичу⁵².

В постсоветский период ученые историки начали говорить уже о внутренних противоречиях среди восставших. Р.Г. Скрынников пишет, что предводители повстанцев спорили за право занять царскую резиденцию в Коломенском⁵³. Пашков прибыл в Коломенское раньше Болотникова,  и никто не мог помешать ему остановиться в царском дворце. После прихода Болотникова Пашков должен был подчиниться его требованию и уступить занятое ранее «лучшее место»⁵⁴.

Но конфликт был намного  глубже. Здесь речь идет о том, кто  должен объединить и возглавить силы восставших на данном этапе выступления.  Пашков имел основания встать во главе  всех повстанческих сил⁵⁵, утверждает Р.Г. Скрынников. Он первым поднял знамя восстания, он разгромил главных царских воевод и приступил к осаде Москвы. Болотников пытался самостоятельно пробиться к столице, но потерпел поражение по Калугой и явился в Коломенское с запозданием. Добиваясь первенства, Болотников ссылался не на свои победы, а на царскую грамоту: сам царь «Дмитрий» назначил его главнокомандующим⁵⁶.

В конфликт, вызванный личным соперничеством, оказались вовлечены  многие служивые люди. Явившиеся в  Москву перебежчики заявляли, пишет  Р.Г. Скрынников, что у повстанцев «половина войска принуждена от более  сильной партии, и она охотна к  заявлению покорности великому князю»⁵⁷.

В одной из своих статей А.Л. Станиславский сформулировал тезис о том, что конфликт между промежуточными слоями служилых людей (военными холопами, «жилыми» казаками и стрельцами, «зольными» казаками, служилыми татарами, мелким дворянством) и привилегированным дворянством был одним из стержневых в Смутное время⁵⁸. 

В монографии «Гражданская война в России 17 в.» этот вывод конкретизирован и уточнен. На первый план выдвинулось противоречие между казачеством и дворянством в целом. С одной стороны, казаки направляли свои действия «и против дворян вообще»⁵⁹; а с другой — «вряд ли следует сомневаться, что в разгар Смуты дворяне мечтали об уничтожении казачества именно потому, что не могли справиться с сословием, угрожавшим их существованию»⁶⁰. Смысл противоречий между дворянством и казачеством периода подмосковных ополчений А.Л. Станиславский видит в борьбе «за преобладающее влияние в армии и долю в доходах». Казачьи приставства угрожали, по мнению автора, существовавшим формам феодального землевладения⁶¹. Борьбу дворянства и казачества автор прослеживает и в дальнейших событиях Смуты⁶². Общий вывод автора состоит в том, что в моменты «наивысшего обострения этой борьбы казаки стремились к полному уничтожению дворянства как правящего класса»⁶³.

А.Л. Станиславский подробно рассмотрел различия интересов казаков и дворян, а общность интересов этих двух категорий служилых людей осталась в тени. Действительно, владение поместьем не было идеалом для вольного казачества в целом в начале XVII в.⁶⁴. Однако стремление получить государево жалование в той или иной форме (в виде земельного владения, денежного и хлебного довольствия) было общим для различных групп служилого сословия.

Не следует забывать также, что во всех движениях начала XVII в. участвовали различные социальные силы. В противостоящих лагерях Смутного времени — в войске Лжедмитрия I и в Тушине, в правительственном  лагере Василия Шуйского и в обоих  земских ополчениях, движении Лжедмитрия III — мы находим представителей всех социальных слоев московского общества от знатного князя до боевого холопа. На протяжении всей Смуты, за исключением  разве казачьих движений на ее закате, дворяне с одной стороны, сражались против дворян — с другой. В конечном итоге, именно преодоление раскола служилого сословия сделало возможным окончание внутренней смуты и освобождение страны от иноземцев.

 

 

 

 

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Итак, данная работа показывает, как развивалось и изменялось мнение о восстании 1606-1607 гг. под  предводительством И. Болотникова  в отечественной историографии  советского и постсоветского периодов.

В советской историографии  общепринято было рассматривать  движение 1606-1607 гг. как один из этапов крестьянской войны. Вышло множество  работ, которые утверждали и разрабатывали  эту точку зрения. Ученые историки говорили об антифеодальном характере  движения, массовом характере, широком  размахе восстания. Ивана Болотникова  советские авторы называли вождем первой крестьянской войны в России.

В настоящее же время мнение о характере восстания изменилось. Ученые постсоветского периода говорят о восстании как о пике гражданской войны начала XVII в. Р.Г. Скрынников опровергает антифеодальный характер движения, речь ведется уже о политическом характере восстания как реакции на переворот, произведенный Василием Шуйским.

Главный вывод заключается  в следующем. Изменилось мнение и  об участниках восстания, которые представляли сословие дворян.

В отечественной историографии  советского периода дворянство рассматривали  в качестве случайных попутчиков, которые преследовали иные цели, нежели основная масса восставших. Они являлись слабой составляющей восстания, что сказалось на ходе движения и его завершающем этапе. Многие ученые считали, что именно предательство дворян явилось тем фактором, который, в конечном счете, и привел к поражению восставших.