Преобразование России в первой четверти 18 века связаны с именем Петра 1, сына царя Алексея Михайловича и его второй жены Натальи Кириллов

Тем не менее при строительстве были использованы прогрессивные по тому времени технические решения: сплошной плитный ростверк из каменной кладки, чугунные ребра купола, полированные колонны из цельных гранитных монолитов. Силуэт здания собора, завершающий с западной стороны комплекс центральных площадей Петербурга, активно участвует в создании неповторимого архитектурного облика города. Следует отметить исключительно богатый наружный скульптурный декор храма и красочные интерьеры.

Таким образом, стиль ампир (в ином прочтении поздний классицизм), обрамленный в начале и в конце периода двумя грандиозными храмовыми зданиями — Казанским и Исаакиевским соборами, завершил важнейший этап в развитии города, во время которого были созданы множество уникальных архитектурных произведений. Но если «золотой век» русской литературы, живописи и музыки только начинался, то «золотой век» русской архитектуры близился к закату. Имперская монументальность и строгость входила в противоречие с ещё наивной демократизацией общества, раскачивалась кризисом феодальной крепостной системы. Архитектура отреагировала на это противоречие отходом от классических канонов, смешением стилей, попытками по-иному взглянуть на прошлое; то есть началом новой эпохи, которая впоследствии получила немного обидное, но ёмкое название «эклектика».

15. Модные мелочи Галантного века

Частности и мелочи – это детали, которые создают мозаичный портрет эпохи. XVIII век стал одним из самых ярких и бурных в истории Европы, возможно, самым многоликим и переменчивым. Постоянно изменялись границы государств, представления о жизни, мода. Он остался в памяти под множеством имен – век Просвещения, Абсолютизма, век Галантный, Модный.  
 
«Мода» – слово XVIII века. Дидье Дидро, один из ярчайших писателей и философов той эпохи, вынужден был признать всесильность, хотя и очевидную вздорность ее: «...в области моды безумцы издают законы для умных, куртизанки – для честных женщин, и ничего лучшего не придумаешь, как следовать им. Мы смеемся, глядя на портреты наших предков, не думая о том, что потомки будут смеяться, глядя на наши». 
 
Правила приличия. 
Еще во времена Людовика XIV (1661-1715) французский двор стал главным законодателем европейской моды. Увлечениям аристократии следовали не только французские дворяне, но и представители буржуазии, священники. И не было ни одного государства в Европе, так или иначе не подвергшегося влиянию Парижа.  
 
Во Франции даже после смерти Людовика XIV носили принятые при нем одежды и украшения. Историки искусства считают классицизм стилем той эпохи. 
 
С наступлением эпохи Регентства (девятилетнее правление Филиппа Орлеанского – регента при малолетнем Людовике XV) строгость костюма сменилась преднамеренно демонстрируемой небрежностью и пышностью. Воцарилась атмосфера маскарада, кажущегося легкомыслия и беспорядка в одежде. Этот период породил стиль рококо, главенствующий до середины века. Повзрослев, Людовик XV счел нужным вновь установить строгий придворный этикет, что вызвало к жизни совсем иную моду. Она перестала быть сводом обязательных правил только для приближенных короля. 
 
Роскошь и великолепие королевского двора диктовали фаворитки. Одна из них, знаменитая маркиза де Помпадур, по преданию, произнесла фразу, определяющую царящее при Людовике XV мироощущение: «После нас – хоть потоп».  
 
Следующий этап в развитии французской моды наступил в 1770-е годы, когда на нее оказали заметное влияние философия и литература, прежде всего творчество Жан-Жака Руссо, потребовавшие внимания к естественным, природным качествам человека, к классической простоте и достоинствам. Классицизм в новом понимании опять стал главенствующим стилем. Образ жизни общества определяли вкусы супруги короля Людовика XVI Марии-Антуанетты. Эта тенденция господствовала вплоть до революции 1789-1794 годов, когда бурные перемены во всех сферах жизни общества вызвали пестрый всплеск фантазий: конец столетия во Франции был отмечен возвращением роскоши.  
 
Щепетильник против петиметра. 
Развитие экономики и промышленности в Европе в XVIII веке способствовало быстрому распространению нововведений. Ни один промышленный секрет не удавалось долго держать в тайне. Появился такой прием, как создание внешне схожих изделий из разных материалов. Прежде неизвестные или почитавшиеся неблагородными, эти материалы с XVIII века получили «гражданство» в арсенале создателей предметов роскоши.  
 
Золоченые медь и бронза уподоблялись настоящему золоту, а часто изделия из них превосходили золотые в художественном отношении. Изделиям из фарфора подражали в своих работах эмальеры и стеклодувы. Возникали новые приемы художественной обработки дерева. В украшениях соседствовали драгоценные камни, натуральный жемчуг, кораллы, янтарь и их имитации. Черепаховые пластины наравне с подделкой из рога служили материалом для модных мастеров. Оказались востребованными модной индустрией и перламутр, пенка, галюша (акулья кожа). Даже полированная сталь стала модным материалом.  
 
Потребность в излишествах оказалась столь велика, что удовлетворить ее привычными способами было невозможно. Наряду с традиционной ювелирной промышленностью, работавшей преимущественно на заказ, появились ремесленные мастерские, ориентированные исключительно на рынок. Это был неведомый ранее риск: моде давали кредит.  
 
В XVIII веке возникла галантерейная промышленность, специализирующаяся на производстве разнообразных мелочей, главным образом для костюма. Ассортимент изделий был широчайший: иногда мода на них была однодневной, а иногда на удивление стойкой. В России такой товар назывался щепетильным, а человек, который очень следил за модными мелочами, – щепетильником – в отличие от петиметра, скорее склонного к модному поведению. 
 
Не просто пуговица. 
Казалось бы, такая простая вещь – пуговица. Ее главная функция в ту эпоху – декоративная. Пуговицы обычно бывали «нарядно украшенными», но иногда в их роли выступали и просто кристаллы драгоценных камней. Именно в XVIII веке пуговицы получили широкое распространение, став, наверное, самой многочисленной разновидностью галантерейного товара. И в самом деле, когда в 1730-е годы крупные декоративные пуговицы потребовались не только для мужских камзолов, но и для подвязок новомодных белых шелковых чулок, производство этих необходимых мелочей не могло не возрасти! А введение во многих армиях Европы единообразной формы, ставшей вскоре излюбленным объектом приложения фантазии полководцев, предоставило этому производству неограниченные перспективы. Мало кто из королей и императоров в XVIII веке отказывал себе в удовольствии лично проследить за подобной мелочью, а заказы на армейскую фурнитуру позволили обогатиться многим промышленникам.  
 
Штатское платье тоже давало немало возможностей для применения пуговиц, их использовали и на нижней одежде, подвязках, перчатках, сапогах и туфлях, на головных уборах. И не по одной. 
 
Кошелек для косы. 
В XVIII веке появились предметы, ранее не существовавшие и в следующую эпоху не перешедшие. Например, кошелек для косы мужского парика. Огромные парики, преимущественно из конского волоса, применявшиеся прежде, сменились в 1730-х годах завитыми напудренными головными украшениями. К слову заметим, что и французская мода подвергалась некоторым иностранным влияниям. Так, из Пруссии пришла мода на особую форму париков – с косой сзади. Но она сильно пачкала одежду на спине – поэтому косу стали прятать в специальный четырехугольный кошелек из черной тафты, завязанный красивым бантом. Приспособления эти просуществовали до 80-х годов, когда мода потребовала загибать косу вверх и пришпиливать к волосам.  
 
Трость. 
В XVII веке посох стал тростью, потеряв при этом свое функциональное и ритуальное назначение. Теперь трость – модный элемент костюма, обязательный атрибут дворянина и светского человека. С 30-х годов трость стали использовать и дамы. Примерно в те же годы она стала обязательным предметом экипировки офицеров.  
 
Первоначально размер трости соответствовал примерно половине человеческого роста – 80-90 см. По мере того как она становилась все более модной, ее размер уменьшался. Пик моды пришелся на конец века, и тогда она уже укоротилась вдвое. Опираться на такую трость человек мог лишь стоя, сильно изогнувшись, а при ходьбе вынужден был носить ее под мышкой.  
 
Но не для всех трость была только декоративным дополнением, – существовали трости-ножны, в которых пряталось опасное лезвие шпаги или кинжала, трости-готовальни и трости-табакерки – с соответствующим назначением. 
 
Часы. 
Не мог приличный человек появиться в обществе без карманных часов (одних, двух, трех – одновременно). Даже упрямые голландцы, не желавшие носить одежду по иноземной моде, не могли отказать себе в такой «мелочи», обязательно украшенной драгоценными камнями. Часы хранились в кармашках одежды, прикрепленные к петличкам цепочками, шнурками или ленточками, на которых позвякивали привески: печатки, зубочистки, карандашики и другие брелоки, иногда чисто декоративные. Лишь в конце столетия щеголи согласились удовлетвориться одними часами и одним брелоком-печаткой. 
 
Брелоки. 
Для того чтобы привески между собой не путались, были изобретены шателены. Это плоские панцирного плетения цепочки из очень широких звеньев, собранные в пучок или в широкую полосу, на концах которой находились замки-карабины. К ним-то и прикреплялись брелоки и часы. Брелоки-печатки, брелоки-талисманы, брелоки-табакерки, брелоки-ароматницы и даже брелоки-готовальни, причем универсальные, способные удовлетворить чуть ли не все потребности владельца. 
 
Готовальня. 
Обычно готовальня представляла собой красиво украшенный плоский футляр с откидной крышкой, внутри которого в особых отделениях размещались разные мелкие вещички.  
 
Маленькие ножнички предназначались и для маникюра, и для рукоделия, и для любого другого занятия. Они были изготовлены из высококачественной стали, очень острые и прочные, «два кольца» которых были затейливо украшены и, как правило, позолочены.  
 
Другая обязательная вещь – пинцет с широкими острыми концами, также сделанный из стали, иногда вороненой или же просто полированной. Пинцет мог иметь на одной лапке специальную насечку, превращавшую его в пилочку для ногтей или, при необходимости, в пилку для дерева – способную снять ненужный заусенец или спилить черешок растения для гербария. 
 
В готовальне, естественно, находилось место и для карандаша – узенького цилиндрика, в который, по желанию, можно было вставить графитовый или угольный стержень или палочку-краску декоративной косметики. 
 
Еще одно вложение – книжечка из пластинок слоновой или другой кости, соединенных нарядно выполненной кнопкой. Пластинки эти почти белые, тонкие и длинные. Ими можно было полировать ногти, чтобы они приобрели вид и цвет розовых раковин – мечта щеголей и щеголих. А в век Просвещения можно было использовать их и как записную книжку.  
 
В готовальне лежала также складная линейка, которая служила одновременно и циркулем. 
 
Под крышкой пряталось еще несколько вещичек пикантного назначения: ложка-копоушка (чтобы ухо прочистить не вульгарно – пальцем, а деликатно – специальной золоченой штучкой); блохоловка (также золоченая) и толстая, прочная, не очень острая игла с большим продолговатым ушком. 
 
Иногда в готовальне оказывался и цилиндрической формы футляр с завинчивающейся крышкой для какого-нибудь сыпучего вещества, а иногда – стеклянный флакон. У него обычно кроме навинчивающейся крышки была и притертая пробка. В такой склянке хранили духи или чернила.  
 
Юбка. 
Ширина юбок и всевозможные ухищрения и приспособления для придания им формы в XVIII веке были в центре внимания как общества, так и промышленности. К 1725 году диаметр фижм достиг у модниц более трех метров! Юбок было несколько, да еще на каждой нашиты рюши, позументы, пуговицы и другие украшения. Конечно, поддерживать такой наряд мог лишь надежный каркас из дерева или, лучше, из стали, причем сложной конструкции. С некоторой оговоркой эти каркасы – иногда шедевры инженерной мысли – можно отнести к числу галантных мелочей.  
 
Обувь. 
По устоявшемуся мнению, главное украшение дамы – обувь. Знатные женщины носили в XVIII веке шелковые или лайковые туфельки на красном французском каблуке. Это лукавое и остроумное изобретение не только делало женскую фигуру выше, а осанку и походку изящнее, – французский каблук сделал ножку... маленькой! Это достигалось тем, что каблук-рюмочка смещал свой выступ к середине ступни, оставляя под пяткой лишь небольшое утолщение. Правда, ходить приходилось, семеня на цыпочках. 
 
Дамы маленького роста носили особые башмаки – патены – на подставках-платформах. Модницы постепенно уменьшали количество материала, шедшего на туфли, все больше обнажая ногу. К середине века закрытыми оставались лишь кончики пальцев и узенькая полоска вдоль подошвы. Ни пряжки, ни пуговицы тут прикрепить уже было некуда. А закончился век и вовсе сандалиями и туфлями на плоской мягкой подошве, повторяющей форму стопы, с ремнями и лентами, обвивавшими голень. 
 
Дамская мода с 1775 года, с воцарения Марии-Антуанетты, менялась чуть ли не ежедневно. Законом становился ее личный пример. В создании туалетов молодой королевы принимали участие не только она сама и ее модистка мадемуазель Бертрэн, но и фаворитка королевы танцовщица Гимар. Оттого, видимо, наряды эти были весьма откровенными и несколько театральными: постороннему взору все больше открывались ноги, как никогда глубоким стал вырез на корсаже, до конца 80-х годов были короткими рукава. Из театральных же постановок, где обычно героинями были прелестные пейзанки, в моду как обязательная деталь вошел передник, иногда украшавший даже придворный бальный наряд.  
 
В ту эпоху мало было придумать костюм, – важно было дать ему название, причем весьма красноречивое. Например, чередовалась мода на юбки «взволнованные», «удивленные», «решительные», «робкие» и даже «нахальные». И все в обществе понимали, о чем идет речь!