Проблема ведьм в средневековой Европе

                   Ведьмы в культуре средневековья

Актуальность выбранной нами темы несомненна, так как средневековые  ведовские процессы - процессы над ведьмами - и сегодня продолжают смущать умы ученых и тех, кто интересуется историей. Сотни тысяч обвиненных в колдовстве или связи с дьяволом были тогда отправлены на костер. В чем причины столь безумной вспышки боязни нечистой силы, ведовства, охватившей Западную Европу в ХV-XVII веках? Они неясны и ныне. Наука практически всегда рассматривает средневековую охоту на ведьм как нечто вторичное, полностью зависящее от внешних обстоятельств - состояния общества, церкви. Предлагаемая же статья делает попытку объяснить феномен охоты на ведьм, опираясь на частные факты, на первый взгляд малозначительные и не удостоившиеся внимания исследователей. Многое в публикуемой статье может показаться неожиданным. Спешу уверить:  обнародуя свои выводы, я не стремлюсь к сенсации, но твердо убежден, что приведенные факты и их анализ заслуживают внимания и дальнейшего изучения.

Как и во многих других традиционных обществах, вера в существование  ведьм в средневековой Европе была неотъемлемым компонентом народной культуры. Люди верили в то, что существуют женщины и мужчины, обладающие магической способностью совершать действия, которые  могут причинить вред окружающим: вызвать смерть или болезнь, нанести  ущерб посевам, скоту и имуществу. Подобные поверья были распространены в Европе как в языческие, так и в христианские времена. Древние германцы и скандинавы видели в некоторых женщинах прорицательниц и провидиц, обладающих сверхъестественной силой. Их остерегались и вместе с тем нередко прибегали к их помощи. Однако содействие колдуньи считалось предосудительным. Герой одной саги получает совет обратиться к колдунье для того, чтобы преуспеть в своем деле; отвергая этот совет, он заявляет: «Я не хочу, чтобы будущая сага обо мне была испорчена». Тем не менее, если верить памятникам древнескандинавской литературы, к магии прибегали и знатные люди, и скальды, и простолюдины.

Христианское духовенство учило, что единственный источник сверхъестественных явлений - Бог, и лишь на его милость  и вмешательство могут рассчитывать верующие. Чудо было оправдано лишь в той мере, в какой его творили  святые, ибо они действовали, повинуясь  воле божьей. Веру же в ведьм и  эффективность их колдовства церковь  раннего средневековья истолковывала  как дьявольское внушение (Canon episcopi, Х в., в XII в.включенный в «Декрет Грациана»). Тем не менее поверья, связанные с ведьмами (striga, Holda, Diana), упорно сохранялись в народе. Люди верили в то, что ведьмы способны принимать облик животных и других существ, летать по ночам и собираться в определенных местах на свои колдовские сборища.

К.Гинзбург полагает, что в основе рассказов о ведьмах, их ночных полетах  и шабашах лежала древняя мифология, в которой культ мертвых объединялся  с культом плодородия; ученый находит указания на пережитки этих поверий по всей Европе и связывает их с падеоазиатскими истоками, в частности с шаманизмом. Эти мифы владели сознанием части сельского населения. Напротив, М.Меррей (вслед за Дж. Фрезером), доверяя признаниям, исторгнутым судьями у обвиненных в колдовстве женщин, отстаивала тезис о реальности тайных союзов, в которые якобы объединялись ведьмы, поклонявшиеся «рогатому богу»; эта точка зрения отвергнута современной наукой. Не пользуется ныне поддержкой и идея Ж.Мишле о том, что ведьма была живым воплощением протеста средневековых женщин против тирании мужчин.

Вера в ведьм возникла из представления  о ведовстве, в котором смешались  знахарство, черная магия, ереси и  культ дьявола. Во всех культурах  люди верили в деревенских колдунов, способных с помощью тайных сил  исцелять больных или насылать порчу. Белая магия могла защищать от напастей людей, скот и посевы, гарантировать  появление потомства, привораживать  возлюбленных, отыскивать пропавших  без вести людей, потерянные вещи или спрятанные сокровища, а также  противодействовать черной магии. Черную магию, или злые чары, использовали, чтобы насылать болезни и смерть, вызывать грозу или нашествие  насекомых - вредителей на поля и сады.

В средневековых ученых, таких, как Генрих Корнелий Агриппа в Германии или Роджер Бэкон и Джон Ли в Англии, консервативные церковники видели просто чернокнижников. Христиан, выступавших против господствовавших в церкви взглядов, обвиняли в самых страшных преступлениях — в ереси, убийстве, принесении в жертву младенцев, людоедстве и сексуальных извращениях. Значение культа дьявола в позднем средневековье быстро росло, пока, наконец, в XVI столетии образ сатаны не стал важным элементом в понятии ведовства.

Для большинства историков (отечественных  и зарубежных) охота на ведьм - явление  пусть и ужасающее, но вполне отвечающее общему строю суеверного, темного  Средневековья. Такая точка зрения весьма популярна и сегодня. А между тем ее легко опровергнуть с помощью хронологии. Большинство ведьм сгорело на кострах инквизиции отнюдь не в начальный период Средних веков. Гонения на колдуний набирало силу в Европе параллельно с развитием гуманизма и научного мировоззрения, то есть в эпоху Возрождения.

Советская историография всегда рассматривала  охоту на ведьм как одно из проявлений развернувшейся в XVI-XVII веках феодально-католической реакции. Правда, она не учитывала  то, что слуг дьявола вовсю жгли и в протестантских странах: жертвой мог стать каждый, независимо от социального положения и религиозных воззрений. Не избежала подобного взгляда и наиболее популярная ныне социальная теория: охота на ведьм - лишь очень яркий показатель степени обострения внутриобщественных отношений, стремление найти "козлов отпущения", на которых можно возложить ответственность за все проблемы и трудности бытия.

Обращаясь к проблеме ведовских  процессов, практически любой исследователь  задавался вопросом о причинах массовых гонений на ведьм. Выработанное еще  в эпоху Просвещения мнение о  Средневековье как времени всевозможных суеверий и заблуждений человеческого  разума, фанатизма, сегодня можно  считать лишь историографической традицией. За ведовскими процессами современные авторы пытаются увидеть более широкий круг культурно-социальных явлений. Особый интерес вызывали представления людей прошлого о том, что должны существовать такие способы и средства, которые позволили бы вступать в контакт с миром демонов. Убежденность в том, что некоторые люди могли вызывать добрые и злые субстанции, принуждать их служить себе, добиваясь с их помощью необычайной власти была широко распространена в Средние Века. В XVI–XVII вв. эта убежденность усилилась в связи с противостоянием разных конфессий и попытками церкви подавить народную культуру. При этом особое внимание акцентировалось на культе Сатаны, получившим широкое распространение в средневековую эпоху. По мнению, Я. Канторовича, культ Дьявола был своеобразной трансформацией разнообразнейших культов языческих богов, их консолидацией вокруг единого, центрального персонажа. По другой версии, распространению культа Сатаны способствовало само христианское духовенство. Стремясь пополнить ряды прихожан и укрепить их веру, церковь использовала образ Сатаны в качестве своеобразного пугала. «Католицизм обратил Сатану в своеобразную систему народного воспитания»(А.В.Амфитеатров).

Ряд авторов рубежа XIX–XX веков видели причины ведовских процессов  не в религиозных трансформациях сознания или эволюционных изменениях религиозных культов, а в явлениях, имеющих вполне естественные, физиологические  и психические основания. Так, по мнению С. Тухолки, «многие женщины, страдая истерией и нимфоманией, рассказывали на допросе самые бесстыдные вещи», например, о сексуальных связях с Сатаной. Эти мнения во многом отражали состояние философии и психоаналитический уклон в науке начала XX века.

Значительной дифференциацией  мнений отличалась позиция советских  историков в отношении сущности ведовских процессов. По существу еще  в 20-е – 30-е гг. сложилась несколько  теорий, которые в дальнейшем неоднократно подвергалась переосмыслению. Господствующей, конечно, было мнение, в соответствие с которым католическая церковь  стремилась к власти, превосходившей власть светских владык, поэтому ей нужен был контроль над умами  и душами людей. «Западная церковь» хотела объединять и направлять, была догматичной и нетерпимой. Она  вмешивается в частную жизнь. Ведовские процессы рассматривались  как один из способов реализации этих целей. В эпоху Контрреформации  преследование ведьм стало еще  и средством подавления более  прогрессивных реформационных учений. Необходимо отметить, что подобная трактовка охоты на ведьм как  нельзя лучше соответствовала поставленным в первые же послереволюционные годы задачам антирелигиозной пропаганды.

Первой советской работой, напрямую затрагивавшей тему ведовских  процессов, была монография М.М. Шейнмана « Огнем и кровью во имя бога». Саму веру в Дьявола и ведовство автор рассматривал как специфическое проявление народного мировоззрения, причем, столь широкое распространение данного явления связывал с крайне тяжелым положением народных масс, находившихся, под феодальным и церковным гнетом. Причины охватившей все западноевропейские страны охоты на ведьм анализировались известным российским историком С. Лозинским в его трудах «Святая инквизиция» и «История папства». По мнению С. Лозинского, расцвет ведовского искусства среди женского населения был связан с жестокими гонениями со стороны церкви на традиционные верования подавляющей массы населения, которое по-прежнему оставалось христианизированным в очень малой степени.

В советской исторической науке  получила распространение точка  зрения и о политической подоплеке  «ведовской вакханалии». Так, по мнению Е.Б. Черняка, обвинения в занятиях колдовством были идеальным средством  для дискредитации политического  противника, инструментом политической борьбы.

В трудах А.Я. Гуревича феномен  охоты на ведьм выступал в качестве индикатора, нараставшего в условиях позднего Средневековья противоречия, между народной (преимущественно  крестьянской) и церковно-чиновничьей, элитарной культурами. Как полагал А.Я. Гуревич, именно в ведовстве церковь и светская власть видели воплощение всех особенностей народного миросозерцания и соответствующей ему практики, в корне враждебной идеологии монополии, на которую претендуют церковь и абсолютное государство.

Таким образом, в отечественной  историографии было высказано много  мнений о характере и причинах ведовских процессов. В настоящее  время можно говорить о том, что  историки не исходят из одной или двух концепций, а стараются смотреть на рассматриваемую проблему комплексно, выявляя при этом доминирующие факторы.

Вот что говорит по данному поводу русский дореволюционный историк  С. Тухолка в работе "Процессы о колдовстве в Западной Европе в 15-17 веках": "Еще до пытки колдунью подвергали операции отыскивания стигмата дьявола. Для этого пациенту завязывали глаза и вонзали в тело длинные иглы". Об этом же пишет и Я. Канторович в труде "Средневековые ведовские процессы", вышедшем в 1889 году: "Если у кого-нибудь на теле оказывались язвы или какие-нибудь следы, происхождение которых было неизвестно, то их приписывали дьяволу. Поэтому прежде всего обращались к испытанию иглой. Нередко такое, лишенное чувствительности место действительно находили на теле". О том, что наличие "ведовской печати" считалось абсолютным признаком виновности, сообщал и советский исследователь И. Григулевич. Правда, приводились такие факты лишь затем, чтобы показать суеверие и мракобесие, присущие как средневековому миру вообще, так и священнослужителям в частности.

Однако отношение непосредственных участников событий, особенно демонологов, к ведовским знакам на теле было чрезвычайно серьезным. Один из первых, кто говорит в своих трудах о дьявольских отметинах, - теолог Ламберт Дано: "Нет ни одной ведьмы, на которую дьявол не поставил бы некую отметину или знак своей власти". Это мнение разделяли практически вce богословы и демонологи. Например, Питер Остерман в трактате, вышедшем в 1629 году, доказывал: "Еще не представало перед судом человека, который, имея клеймо, вел бы безупречный образ жизни, и ни один из осужденных за колдовство не был осужден без клейма". Такой же точки зрения придерживался и демонолог в короне - Яков I Стюарт. Этот неутомимый борец с ведьмами в трактате "Демонология" заявлял: "Никто не служит Сатане и не призывается к поклонению перед ним, не будучи отмечен его знаком. Клеймо - это самое высшее доказательство, гораздо более бесспорное, чем обвинения или даже признания".

Исследователь Н. Пшибышевский в работе "Синагога Сатаны" дает достаточно подробное описание этих знаков: "Поверхность  тела одержимого отмечена и снаружи  особыми знаками. Это небольшие, не больше горошины, места кожи нечувствительные, бескровные и безжизненные. Они иногда образуют красные или черные пятна, но редко. Так же редко они отмечены углублением кожи. Большей частью они незаметны снаружи и находятся  на половых органах. Часто они  находятся на глазных веках, на спине, на груди, а иногда, но редко, они  меняют место".

Итальянский демонолог М. Синистрари отмечает: "Эта отметина не всегда одной и той же формы или контура, иногда она похожа на зайца, иногда на лапку жабы, на паука, щенка, соню. Она ставится ... у мужчин под веками или под мышками, или на губах, или на плечах, в заднем проходе или еще где-нибудь. У женщин обычно на груди или в интимных местах".

И все же главный признак, по которому в Средневековье отличали дьявольское  пятно, - его нечувствительность к  боли. Поэтому при осмотре потенциальной  ведьмы подозрительные пятна обязательно  прокалывали иглой. И если на укол не следовала реакция, обвинение  считалось доказанным. (Еще одна существенная особенность "чертовых знаков": при укалывании эти места не только не чувствовали боли, но и не кровоточили.)

Отрешимся от фантастических деталей, вроде пылающего злобой дьявола, клеймящего собственной рукой (или  иной конечностью) своих приверженцев, а признаем наличие на теле человека каких-либо специфических отметин. Но ведь описание "ведьминых знаков" очень напоминает какое-то кожное заболевание.

Действительно, почему бы не предположить, что подавляющая часть людей, обвиненных в ведовстве, имела общую для всех болезнь? И только одно заболевание подходит под все приведенные выше симптомы. Это лепра, или проказа, - и сегодня один из самых страшных недугов, а в Средневековье -настоящий бич Божий.