Проблема ведьм в средневековой Европе

Вот что говорит об этой болезни  медицинская энциклопедия, изданная в 1979 году: "Начинается она обычно незаметно, иногда с общего недомогания и повышения температуры. Затем на коже появляются беловатые или красные пятна, на этих участках кожа становится нечувствительной к теплу и холоду, не ощущает прикосновения и боль". Не правда ли, картина болезни очень напоминает демонологические трактаты?

В сведениях, почерпнутых  из медицинской литературы, можно  найти объяснение и такому явлению, как ведьмин сосок. При дальнейшем развитии заболевания кожа начинает постепенно уплотняться, образуются язвы, узлы, которые действительно своей формой могут напоминать сосок. Приведем еще одну цитату: "Иногда на не изменившейся коже появляются ограниченные лепроматозные инфильтраты в дерме (бугорки) или в гиподерме (узлы), которые могут сливаться в более или менее мощные конгломераты. Кожа под ними жирная, может отличаться шелушением, чувствительность вначале нормальная, позднее расстраивается и понижается в различной степени". Совпадает даже месторасположение "дьявольских знаков" и лепроматозных пятен на теле человека.

И, наконец, еще один аргумент, позволяющий отождествить проказу  и "дьявольские отметины": по современным медицинским данным, "нарушение чувствительности в кожных поражениях наблюдается только при лепре и ни при каком другом кожном заболевании".

Итак, с большой долей  уверенности можно утверждать, что  практически все колдуны и  ведьмы, осужденные на смерть, были в  той или иной стадии поражены проказой. Сам собой напрашивается и следующий вывод: в основе гонения на ведьм лежало стремление средневекового общества обезопасить себя от страшного заболевания, распространение которого в XV-XVII веках достигло своего апогея. Уничтожая прокаженных (мера, бесспорно, жестокая), Европа к концу ХVII века в какой-то степени справилась с эпидемией проказы.

Верили ли сами судьи в  то, что отправляют на костер именно дьяволово отродье, а не больных и отверженных людей? На этот вопрос пока нет абсолютно уверенного ответа. Однако вполне вероятно, что в Средние века люди достаточно хорошо знали симптомы проказы, и, по крайней мере, привилегированная, образованная прослойка государственных и церковных деятелей осознавала, что ведет борьбу не со слугами сатаны, а с заразной болезнью. Ведь неслучайно огромная роль в проведении ведовских процессов принадлежала врачам. По замечанию одного из современных исследователей, врачи "принимали достаточно активное профессиональное участие в процессах над ведьмами. В их обязанности входило диагностирование болезней, возникавших в "результате колдовства", и медицинское обслуживание пытки. Зачастую их заключение решало участь несчастной ведьмы".

И тем не менее, видя в охоте на ведьм и колдунов лишь карантинную меру, а в судьях и палачах - борцов с опасным недугом, мы излишне модернизируем явление более чем пяти вековой давности. Проказа в то время могла рассматриваться и, вероятно, рассматривалась как признак одержимости дьявольской силой, и именно поэтому носителям этой болезни объявили беспощадную войну на уничтожение. Эта сторона дела заслуживает тщательного изучения.

Огромный интерес при  изучении ведовских процессов вызывают труды антидемонологов, людей, которые в период всеобщего страха перед ведьмами осмеливались сказать слово в их защиту. Одной из таких редких личностей был врач Иоганн Вейер, выразивший свой взгляд на проблему ведовства в сочинении "О проделках демонов". В нем он полемизирует с известными демонологами и старается доказать несостоятельность их воззрений. В чем же заключались последние? Как ни странно, один из них, Карпцов, считал, что "самим ведьмам и ламиям идет на пользу, если их как можно скорее предают смерти". Вейер полагает, что "аргумент Карпцова прекрасный довод, который мог бы оправдать убийство: что, если кто-нибудь из нас лишил бы жизни человека ничтожного, рожденного лишь поедать плоды, пораженного галльской болезнью, и объяснил бы свое деяние тем, что лучшим для него было бы умереть поскорее?"

Очень любопытное замечание, особенно, если учесть, что галльской  болезнью называли все ту же проказу. Это позволяет увидеть в словах Карпцова стремление оправдаться перед собой и обществом, уверить всех, что истреблением ведьм-прокаженных выполнялась миссия милосердия.

Иногда, очень редко, с обвиняемого  в колдовстве снимали обвинения. Но и после освобождения он оставался, по сути, отверженным, подвергаясь строжайшему  карантину: ему запрещали входить  в церковь или отводили в ней  особое место; даже в собственном  доме он жил изолированно. Вполне разумные предписания на случай возможной  опасности заражения.

Еще одно доказательство, подкрепляющее  гипотезу, - стереотипный образ колдуньи, созданный народным сознанием. На костер всходили люди без различия пола, возраста, социального пoложения, любой мог быть обвинен в колдовстве. А вот описания типичной ведьмы оказались наиболее устойчивыми. Английский историк Р. Харт в работе "История ведовства" приводит свидетельства современников о том, как, по их мнению, выглядит типичная ведьма. Вот одно из них: "Они кривые и горбатые, на их лицах постоянно лежит печать меланхолии, повергающая в ужас всех окружающих. Их кожа покрыта какими-то пятнами. Старая, потрепанная жизнью карга, она ходит согнувшись дугой, с ввалившимися глазами, беззубая, с изборожденным ямами и морщинами лицом. Члены ее постоянно трясутся".

В медицинской литературе именно так  описывают больного лепрой на последних  стадиях развития заболевания. Кроме  того, сообщает медицинская энциклопедия, "в запущенных случаях выпадают брови, ушные мочки увеличиваются, выражение лица сильно изменяется, зрение слабеет до полной слепоты, голос  становится хриплым". Типичная ведьма из сказки разговаривает охрипшим голосом и имеет длинный, резко выдающийся на лице нос. Это тоже неслучайно. При лепре "весьма часто поражается слизистая оболочка носа, что приводит к ее перфорации и деформации. Нередко развивается хронический фарингит, поражение гортани приводит к охриплости".

Несмотря на явный недостаток исторических документов, можно все  же говорить, что выдвигаемая гипотеза имеет доказательную базу. Главное  в ней - наличие на телах всех ведьм "дьявольских печатей", которые  я отождествляю с лепрозными поражениями. Возникает естественный вопрос: а было ли у предшествующих исследователей ведовских процессов иное истолкование "печати дьявола"? Как ни странно, эти отметины на теле не вызвали большого интереса исследователей. Поиск у ведьмы "дьявольских знаков" они приводят лишь в качестве примера, иллюстрирующего дикость средневекового духовенства и властей, принимавших за "сатанинские печати" обычные жировики, язвочки и тому подобное.

То, что ведьмы зачастую не чувствовали боли от уколов, пытались объяснить нервным заболеванием и экзальтацией, вызванной страхом, - колдуньи впадали в состояние  некого транса, подобного тому, который  наблюдается на сеансе гипнотизера. Что же, вполне возможно. Однако тогда  нечувствительными становятся либо все тело человека, либо значительная его часть. Приведенные же ранее  факты говорят о "дьявольском  клейме" - небольшом, строго ограниченном участке кожи. "Если уколоть такое  место иголкой, то кровь не идет, и нет ощущения боли, которая, однако, ощущается всеми частями тела", - пишет в своей работе Н. Пшибытаевский. К сожалению, ни в отечественной, ни в зарубежной историографии нет ни одной попытки посмотреть на тождественность ведовских процессов и гонений на прокаженных. Пожалуй, лишь французский исследователь Ж. Ле Гофф в работе "Цивилизация средневекового Запада" рассматривает совместно категории прокаженных и ведьм. И тех и других он считает своеобразными "козлами отпущения", на которых общество возлагало ответственность за все проблемы и грехи. По словам ученого, "средневековое общество нуждалось в этих людях, их подавляли, поскольку они представляли опасность, чувствовалось почти осознанное стремление мистически перенести на них все то зло, от которого общество стремилось в себе избавиться". Однако, объяснив гонения на ведьм и прокаженных одними и теми же причинами, сами эти категории Ле Гофф никоим образом не совмещает.

Данный факт скорее говорит  в пользу моей гипотезы. Если бы из источников было известно об одновременных гонениях на больных проказой и процессах над ведьмами в том или ином месте Европы, тогда их пришлось бы признать двумя абсолютно разными явлениями. Но они не совпадают ни пространственно, ни хронологически, и тогда версия о том, что ведовские процессы - лишь прикрытие для борьбы с лепрой, не должна казаться столь уж странной.

Первый церковный труд по истории инквизиции написал сицилийский  инквизитор Луис Парамо, опубликовавший книгу «О происхождении и развитии святой инквизиции» (Мадрид, 1598), где доказывал, что первым инквизитором был Господь Бог, покаравший Адама и Еву. Первым инквизитором Нового Завета, по мнению Парамо, был Иисус Христос, а Христа сменили апостолы Пётр и Павел. Далее он утверждал, что современные ему инквизиторы являются прямыми продолжателями инквизиторского дела апостолов.

Первые критические сообщения  об инквизиции появились в XVI веке и  были популярны своим живописанием ужасов церковных застенков. Автором  одной из первых книг на эту тему был узник севильских палачей  Раймундо Гонсалес де Монтес, который написал «Деяния священной инквизиции» (Гейдельберг, 1567), почти сразу переведённые на все языки Западной Европы.

Методы инквизиционного  трибунала раскрывала книга Шпренгера и Инститориса «Молот ведьм», впервые опубликованная в конце XV века и многократно переиздававшаяся на разных языках с призывными надписями «Прочитай эту книгу, не пожалеешь!»

Современные традиционные историки связывают начало деятельности инквизиции, как насильственных действий по внедрению  как–то понятых христианских догматов, с правлением фантомного «святого» римского императора Феодосия I, Великого (якобы, 379–395) и его борьбой против еретиков и манихеев. Согласно династическим параллелизмам НХ, он — отражение другого фантома, императора Священной Римской империи Лотаря II (якобы, 1075–1137). Исторические оригиналы этих деятелей принадлежали второй половине XV века.

Возрождение инквизиции и  создание первых инквизиционных трибуналов историки связывают с деятельностью  римского папы Иннокентия III (якобы, 1160–1216) против еретиков альбигойцев, подтверждённой решениями III и IV Латеранских соборов (якобы, 1179 и 1215 годов). Эту точку зрения разделяли официальные советские историки, поскольку она утверждена в «Хронологических выписках» Карла Маркса (классик законспектировал 18–ти томную «Всемирную историю» Фридриха Христофора Шлоссера). Но все эти повествования являются фантомными отражениями реальных религиозных войн XV–XVI веков (против народного апостольского христианства, начинающейся Реформации и анабаптизма) и Латеранского собора 1512–1517 годов. Сообщения об Альбигойских войнах и материалы Иннокентия III были сфальсифицированы на рубеже XVII века для исторического и догматического оправдания Контрреформации. В это же время были сфальсифицировано каноническое оправдание инквизиции, приписанное блаженному Августину (якобы, 354—430) и Фоме Аквинскому (якобы, 1227—1274).

Методологическую основу исследования составляют принципы историзма  и научной объективности, позволяющие  рассмотреть изучаемое явление  — ведовсике процессы и ведьмы — как комплексную систему, анализируя факты во всей их совокупности и взаимосвязи. В работе нашли применение общеисторические (историко-типологический и историко-системный) методы. Основной метод исследования — объективно-исторический анализ и обобщение материалов, опубликованных и неопубликованных источников, а также обобщение опыта предшествующих исследований.

Заключение:

Заключение На основании вышеизложенного мы пришли к выводу, что главной, центральной идеей картины мира средневекового человека, вокруг которой формировались все ценности культуры, вся структура представлений о мироздании, была христианская идея Бога. Как и во многих других традиционных обществах, вера в существование В. в средневековой Европе была неотъемлемым компонентом народной культуры. Люди верили в то, что существуют женщины и мужчины, обладающие магической способностью совершать действия, которые могут причинить вред окружающим: вызвать смерть или болезнь, нанести ущерб посевам, скоту и имуществу. Подобные поверья были распространены в Европе как в языческие, так и в христианские времена. Древние германцы и скандинавы видели в некоторых женщинах прорицательниц и провидиц, обладающих сверхъестественной силой. Христианское духовенство учило, что единственный источник сверхъестественных явлений - Бог, и лишь на его милость и вмешательство могут рассчитывать верующие. Чудо было оправдано лишь в той мере, в какой его творили святые, ибо они действовали, повинуясь воле божьей. Веру же в ведьм и эффективность их колдовства церковь раннего средневековья истолковывала как дьявольское внушение (Canon episcopi, Х в., в XII в.включенный в «Декрет Грациана»). Тем не менее поверья, связанные с ведьмами (striga, Holda, Diana), упорно сохранялись в народе. Люди верили в то, что ведьмы способны принимать облик животных и других существ, летать по ночам и собираться в определенных местах на свои колдовские сборища. Вслед за К. Гинзбург мы полагаем, что в основе рассказов о ведьмах, их ночных полетах и шабашах лежала древняя мифология, в которой культ мертвых объединялся с культом плодородия; ученый находит указания на пережитки этих поверий по всей Европе и связывает их с падеоазиатскими истоками, в частности с шаманизмом. Эти мифы владели сознанием части сельского населения. Знахарство, связанное с магическим использованием сил и явлений природы, было существенной и неотъемлемой стороной жизни аграрного общества. Между доброй знахаркой, способной лечить травами и другими снадобьями, заклинаниями и заговорами, и злой колдуньей, которая могла накликать несчастье и «навести порчу», не было четкой разграничительной линии, и первая легко могла быть превращена в сознании окружающих во вторую. Наряду с верой в существование В., способных причинять вред, имела хождение вера в добрых колдуний и колдунов, которые время от времени вступают в борьбу со злокозненными ведьмами, защищая урожай, здоровье и имущество людей. Таковы, например, фриульские benandanti (букв. «благоидущие»), попавшие в кон. XVI - начала XVII вв. в поле зрения инквизиции. На протяжении всего средневековья церковь стремилась противодействовать языческим «суевериям», которые выражались в магических действиях и формулах и, с ее точки зрения, противопоставляли волю отдельного человека божественному провидению. Тем не менее в раннее средневековье духовенство, осуждая подобную практику, отрицало существование В. и выступало против тех крестьян, которые время от времени устраивали над ними расправы. В XIII в. отношение теологов к вере в ведьм переживает решительный перелом. Теперь духовенство признает реальность ведьм, приписывая им способность творить злые дела и колдовство (maleficia). Эти деяния производятся ведьмами, согласно учению церкви, не их собственными силами, но в результате их союза с дьяволом. Они заключают с ним договор, обязуясь выполнять все его приказания и вступая с ним в половую связь. Дьявол присутствует на шабашах - тайных сборищах ведьм, где творятся всяческие бесчинства. Возглавляемые дьяволом ведьмы образуют, в глазах духовенства, своего рода «антицерковь», обряды которой представляют собой церковные ритуалы, вывернутые наизнанку. Участницы этой «антицеркви» якобы предаются беспутству и совершают человеческие жертвоприношения, изготовляя из плоти убитых ими младенцев магические снадобья, необходимые для колдовства. Народная вера в существование ведьм, получившая отныне поддержку церкви, соединилась с демонологическим учением богословов, и в результате этого симбиоза возникла та мрачная идеология, которая в конце средневековья послужила обоснованием широких и длительных преследований т. н. ведьм. С точки зрения изучения психологического климата, в котором развертывалась охота на ведьм, особый интерес представляют случаи, когда отдельные женщины и девушки добровольно, еще до предъявления им каких-либо обвинений, заявляли, будто находятся в связи с нечистой силой и служат ей. Причины перерастания преследований В. в общеевропейский процесс огромной важности как в политическом и религиозном, так и в социально-психологическом отношениях остаются спорными для исторической науки. Взаимодействие исконной народной веры в существование ведьм с ученой демонологией представляло собой встречу двух религиозно-культурных традиций — фольклорной и ученой. Гонения на ведьм начинают ослабевать на рубеже XVII и XVIII вв. Причины прекращения преследований также не вполне выяснены. Едва ли удовлетворительно прежнее объяснение, согласно которому «свет Просвещения» развеял «мрак средневековья». По-видимому, постепенно изменилось общественное мнение. Стали сдвигаться границы между естественным и сверхъестественным, возможным и невозможным. Гонения против ведьм, начавшись в альпийских районах, затем охватили значительную часть Европы. Источником преследования ведьм нередко были обвинения соседей, якобы пострадавших от злокозненных действий женщин, подозреваемых в колдовстве. Однако судей интересовали не столько эти деяния, сколько то, не находилась ли обвиняемая в союзе с дьяволом, и именно эти вопросы оказывались в центре внимания трибунала. Для получения соответствующего признания применялись самые жестокие пытки. Нередко предполагаемых ведьм подвергали испытанию водой: в нее бросали связанную по рукам и ногам женщину, и если вода, чистая стихия, выталкивала жертву, то это служило доказательством ее вины. Другое испытание заключалось во взвешивании обвиняемой: поскольку верили в полеты ведьм, то предполагалось, что они весят меньше обычного. Применялось также «испытание слезами»: подозреваемой зачитывали отрывок из Библии, и если она при этом не проливала слез, то ее связь с дьяволом считалась доказанной. Обоснование необходимости применения жесточайших пыток судьи видели в том, что в ведьму якобы вселилась нечистая сила, которая препятствует обвиняемой признаться в своих maleficia; воздействуя пыткой на ее тело, судьи, как они были уверены, боролись за спасение ее души. Новым уголовным законодательством, введенным в ряде стран Европы в XVI в., колдовство было отнесено к категории «исключительных преступлений» (crimen exceptum), что окончательно развязало руки судьям. В большинстве случаев пытки приводили в конце концов к «признанию» женщины в связи с дьяволом после чего выносился приговор, обрекавший несчастную на сожжение на костре. Признание обвиняемой в том, что она ведьма, было обязательным условием для вынесения приговора. Мы пришли к выводу, что современные традиционные историки связывают начало деятельности инквизиции, как насильственных действий по внедрению как–то понятых христианских догматов, с правлением фантомного «святого» римского императора Феодосия I, Великого (якобы, 379–395) и его борьбой против еретиков и манихеев. Согласно династическим параллелизмам НХ, он — отражение другого фантома, императора Священной Римской империи Лотаря II (якобы, 1075–1137). Исторические оригиналы этих деятелей принадлежали второй половине XV века. Ужесточению гонений на ведьм способствовали сочинения некоторых инквизиторов и богословов XV в. (в частности трактат доминиканского теолога Иоганнеса Нидера, 1437 г.), но в особенности папская булла Summis desiderantes (1484 г.) и трактат «Молот ведьм»(Malleus maleficarum) доминиканцев Инститориса (Кремера) и Шпренгера (1486/87 гг.). «Молот ведьм» основывался на учебниках по расследованию и искоренению ересей и стал главной «энциклопедией» колдовства, на которую ориентировались в своих демонологических представлениях инквизиторы, клирики и судьи. В «Молоте ведьм», проникнутом предельным антифеминизмом, говорится о том, как демоны и ведьм совращают людей и побуждают их к заключению договора с дьяволом, как ведьмы справляют свои шабаши и вредят людям. С этого времени на протяжении двух столетий не иссякал огромный поток демонологической литературы, в которой богословы и юристы всячески обосновывали необходимость охоты на В. Среди авторов ученых трактатов, направленных против ведьм, были и такие известные мыслители и писатели, как, например, Жан Боден (1580 г.), один из создателей теории государственного права, развивавший идеи тираноборчества и веротерпимости. Появлявшиеся время от времени сочинения, в которых высказывались сомнения и выдвигались возражения против разгула гонений на В. (таков трактат немецкого иезуита Фридриха Шпее, 1631 г.),не могли остановить или уменьшить размах преследований. Отношения между нечистой силой и ее слугами моделировались по образцу ленных связей. Возрождение инквизиции и создание первых инквизиционных трибуналов историки связывают с деятельностью римского папы Иннокентия III (якобы, 1160–1216) против еретиков альбигойцев, подтверждённой решениями III и IV Латеранских соборов (якобы, 1179 и 1215 годов). Сначала ведовские процессы проводила инквизиция. Таким образом, первыми судьями были лица духовного звания. Однако во второй половине XV в. сопротивление инквизиции в Центральной и Западной Европе стало усиливаться, и в конце концов она была вынуждена покинуть эти страны и перебраться в Испанию и Италию. Ведовские процессы основывались на методах инквизиции. Таким образом, судьи могли не дожидаться, пока отыщутся свидетели обвинения, а, напротив, зорко следить за происходящим вокруг и незамедлительно действовать, стоило им узнать о чем-нибудь подозрительном. С точки зрения изучения психологического климата, в котором развертывалась охота на ведьм, особый интерес представляют случаи, когда отдельные женщины и девушки добровольно, еще до предъявления им каких-либо обвинений, заявляли, будто находятся в связи с нечистой силой и служат ей. Видимо, под влиянием широко распространившихся представлений о ведовстве некоторые психически неустойчивые и склонные к фантазиям или попросту ненормальные лица искренне воображали себя ведьмами: таков был, очевидно один из извращенных способов самоутверждения особ, в остальном ничем не замечательных. Проверка испанским инквизитором судебного расследования дела о девочках, признавших себя ведьмами (процесс в Загаррамурди, Страна басков, начала XVII в.), обнаружила их невинность, и они были оправданы. В ряде случаев жертвами процессов над ведьм стали женщины, малолетние дети или внуки которых, наслушавшись легенд о шабаше, рассказывали, будто участвовали в нем и получили подарки от нечистой силы. Дети также нередко делались жертвами преследований. Гонения на ведьм не шли непрерывно, они то вспыхивали, разрастаясь до угрожающих размеров, то угасали. Итак, как было показано выше, человеческие культуры выдвигали между собой и «дикостью» различными способами «забор», и этот забор каждый раз принимал особое значение. В отношении тех культур, которые мы называем «архаическими», в противоположность нашей культуре, отчетливо просматривается сознание о том, что мы всегда можем быть лишь тем, что мы есть, хотя в то же время мы есть то, чем мы не являемся, поскольку мы только тогда можем знать о том, что мы есть, если мы познаем наши пределы и, соответственно, их переступим. Исследователи, чаще всего игнорируя эту психологию, пытаются понять данное мироощущение через свою собственную культуру, тем самым не приближая к себе объект исследования, а еще больше его отчуждая. О таких ученых на Гаити даже сложена поговорка, что если они приходят, духи покидают остров. Для таких исследователей, которые пытаются найти эквивалент всему увиденному в своей собственной культуре, а то, что не подходит под их тесты и мерки, просто отбрасывают в сторону без попытки объяснить непонятные им явления, — все, кто не согласен с их точкой зрения, являются релятивистами, а все непонятное в язычестве или христианстве относится к заметкам психиатра или попросту игнорируется. Подобный подход уже нашел свою критику в научной литературе. Второе, так сказать «нейтральное», течение среди исследователей представляет взгляд, по которому задача состоит лишь в том, чтобы описать верования людей в их возможность превращения, например в оборотня, или в том, чтобы такие верования категоризировать. Но ведь испытуемые не просто верят, что они превращаются в оборотней, и поэтому исследователь описывает существенную составную часть чужой культуры уже не совсем точно. Ученому трудно оставаться всегда нейтральным; когда-то он должен в конце концов заговорить. Причины перерастания преследований ведьм в общеевропейский процесс огромной важности как в политическом и религиозном, так и в социально-психологическом отношениях остаются спорными для исторической науки. Часть исследователей склоняется к социологическим объяснениям: они связывают охоту на В. с расслоением деревни в XVI—XVII вв., жители которой, ранее оказывавшие материальную помощь бедным, теперь отказывают им в ней, тем самым способствуя их выталкиванию из коллектива и провоцируя их на враждебные действия; среди этих маргинальных элементов, согласно точке зрения К.Томаса, А.Макфарлена и Р.Мюшамбле, прежде всего и появляются так называемые ведьмы. Но подобная интерпретация кажется односторонней, ибо, как мы видели, обвинения в maleficia выдвигались против лиц самого разного социального статуса и имущественного состояния. Обосновывая свою фольклорную теорию, К. Гинзбург подчеркивает, что религиозные и психологические феномены не могут быть поняты посредством их редуцирования к феноменам социально-экономического плана. Тем не менее едва ли можно не принимать во внимание ту в высшей степени сложную социально-экономическую и политическую ситуацию, которая сложилась в Европе XVI—XVII вв. и порождала психологическую нестабильность, способствовавшую распространению всяческих страхов. Также нельзя согласиться с мнением позитивистов, что понимание является лишь «предпосылкой исследования», а не «способностью, производящей новые знания». Ведь исследователь, изучая, например чужой язык, уже тем самым «социализируется» в другие жизненные формы и узнает о вещах, которые раскрываются перед ним в чужой перспективе. Невозможно установить хотя бы приблизительное число жертв охоты на В. Местные архивы еще недостаточно изучены, к тому же многие протоколы допросов и приговоры были преданы огню вместе с их жертвами. В ряде местностей преследования В. достигали такого размаха, что почти вовсе не оставалось женщин, свободных от обвинений. По временам гонения на В. приобретали характер массовых психозов. Гонения на ведьм начинают ослабевать на рубеже XVII и XVIII вв. Причины прекращения преследований также не вполне выяснены. Едва ли удовлетворительно прежнее объяснение, согласно которому «свет Просвещения» развеял «мрак средневековья». По-видимому, постепенно изменилось общественное мнение. Стали сдвигаться границы между естественным и сверхъестественным, возможным и невозможным. Наступило психологическое истощение общества, столь долго терроризируемого борьбой против дьявола и его прислужниц — ведьм. Одним из отдаленных рецидивов демономании явился процесс над группой женщин в Салеме (Массачусетс, Новая Англия), происшедший в 1693 г. Многочисленные секты и союзы ведьм и колдунов, ныне крикливо заявляющие о себе, не имеют никакого отношения к ведьмам средневековья. Слово "ведьма" происходит от слова "ведать" и от названия древней книги "Веды" - и то, и другое означает "знание". В дохристианской Европе абсолютно все культы и верования уважали дающее жизнь женское начало - Великую Мать, и видели её в каждой из женщин. Даже в тех пантеонах богов, где главенствовали боги-мужчины, женским божествам отводили особое место. И их жрицы (те самые ведьмы) знали тайны жизни и смерти, мира, человеческой души и природы. Например, Парацельс признавал, что свои знания он почерпнул, в основном, от женщин-ведьм. Культ ведьм очень древний. Учёные напрасно пыталтсь найти какие-то односторонние германские, славянские, кельтские, античные либо семитские корни этого культы. Приходилось констатировать, что культ ведьм существовал в культуре всех этих народов всегда, причём весьма торжественно, и существовал ещё задолго до того, как выкристаллизовались сами культуры. Это неудивительно, ведь именно женщина ближе к природе и естественне в сравнении с мужчиной входит в контакт с огромным живым организмом - нашим миром. И знания женщин древности, приумножавшиеся и передавашиеся в атмосфере уважения к ним, были поистине огромны. С приходом христианства положение ведьм сильно изменилось - и не в лучшую сторону. Все проявления язычества подлежали искоренению, и отцы церкви нередко выражали протесты против использования и передачи знаний о человеке и окружающем его мире. Отношение изменилось не только к ведьмам, но и к обычным женщинам - они стали восприниматься порочными уже за то, что они родились не мужчинами, подобными Богу, а женщинами - производными от Адама. Мужчины-приверженцы церкви постарались в этом на славу. Массовая охота на ведьм в Западной Европе отражала глубокий кризис средневекового миросозерцания и распад общинных связей взаимопомощи. Ответственность за свои беды и неурядицы люди той эпохи возлагали на чужаков, на маргинальные элементы коллектива и т.п. Преследования ведьм охватили все страны католической и протестантской Европы, хотя в отдельных регионах они имели свои особенности (в частности, в Англии обвинения женщин в связи с дьяволом и пытки не были в ходу), и привели к массовым жертвам Однако при участии «в чужой жизни» возникает ряд опасностей: нехватка знания, которое можно передать на бумаге, или, наоборот, излишек познания, не умещающийся на страницах исследования; опасность давления на проведение исследований; чувство страха «проигрышной» роли наблюдателя, слишком сильной близости; чувство вины, когда ученый представляет, что он должен свои опыты с людьми чуждых культур отразить в беспристрастных сухих полевых записях. Но во всех подобных случаях это не похоже на ту ситуацию с индусами, которые по прибытии из Англии на родину должны были не только очиститься и оправдаться перед членами своей касты, но и для того, чтобы стать «чистыми», проползти сквозь ноги золотой статуи. Гораздо более сильная опасность состоит в нередкой попытке парой внешних реквизитов из жизни «дикарей» выразить якобы подлинное знание этой жизни. Как известно, пара проработанных недель на фабрике или заводе еще не превращают работающего в подлинного рабочего. Именно подобного типа «ученые», отбросив и не исследовав как следует оставленное научное наследство и сообразовавшись всего лишь с несколькими фактами, не только охотно «творят» не проверенные источниками теории, но и огульно высмеивают старых авторов, не заметив в них и того ценного, что они нам оставили, и по которым эти же лица учились и воспитывались как ученые. При переступлении границ познания исследователь, конечно, и этого нельзя отрицать, все же одной ногой остается стоять в своей собственной культуре или, как говорил Дидро, натягивает лишь пиджак чужой страны, в то время как пиджак собственной страны остается висеть в шкафу. Это является необходимым злом и более того условием познания. Далее мы рассмотрели образ ведьмы в искусстве, литературе средневековой Европы. В средневековом искусстве обнаженные ведьмы символизировали телесное искушение, ниспосланное сатаной, но современные ведьмы предпочитают использовать термин "одетые небом", чтобы показать свою открытость влиянию сверхъестественных сил. Нагота, обнаженность часто имеет место при совершении обрядов инициации и посвящения, когда посвящаемый представлялся как новорожденный).В христианском европейском искусстве обнаженными изображаются так же и ведьмы, в этом случае с задней мыслью изобразить их распущенность. Образ ведьмы очень часто фигурируют в сказаниях, сказках, мифах, в их символическом значении, которое никак не связано со страшными гонениями на ведьм в Европе в эпоху средневековья. Этот образ ведьмы, как его изображают в европейской народной традиции, всего лишь частный случай широко распространенного по всему миру страха перед женским полом, варьирующегося в других культурах в несколько иных внешних проявлениях (в Древней Японии считалось, например, что демонические женские существа превращаются в лис, у аборигенов Сибири - в волков, и т.п.). Европейская инквизиция, занимавшаяся ведьмами, снабдила мир подобных представлений псевдонаучным аппаратом, обосновывающим практически совершаемые их убийства. Глубинная психология в духе К.Г. Юнга усматривает в образе ведьм иллюзорное воплощение "темной стороны души, женственного аспекта мужчины", изображаемое, например, в виде черной богини Кали в индийской мифологии или в виде ведьмы Рангда в индонезийских драматизированных представлениях. К таким печальным последствиям приводит прежде всего подавление влечений взрослеющего мужчины к матери. К характерным символам устрашающей сущности ведьм относятся: - ночные птицы (совы, сычи), в которых ведьмы могут превращаться, - жабы, - змеи, - черные кошки, - далее, с одной стороны, их обольщающая красота, а с другой стороны, отталкивающая уродливость, - нередко также их нагота при совершении обрядов, в которых они участвуют под руководством дьявола (часто изображаемого в виде демонического козла), на предназначенных для этого горах (такая гора обычно именуется Лысой горой). В средневековье считали, что медь рассеивает любые чары, дарует способность обнаруживать ведьм и колдунов. Одно из современных использований этого металла в магии - образ волшебной палочки в виде медной трубочки. Ее соединяют с кристаллами кварца и иногда оборачивают кожей или другим защитным материалом. Такие палочки используются в магическом ритуале, чтобы правильно направить энергию. Этот металл также носят в течение ритуала с целью усилить способность мага направлять энергию к магической цели. С древнейших времен эта скромная принадлежность домашнего обихода наделялась значительной магической силой. Народное представление о том, что ведьмы отправляются на свои дьявольские шабаши верхом на помеле, связаны с идеей, что злой дух может завладеть метлой и улететь на ней. В европейской народной традиции на переднем плане находилась, очевидно, мысль об энергии прорастания, которая вытекает из прутьев метлы. Эти прутики, по поверью, могли отпугивать непогоду, потому коньки крыш украшались "ведьмиными метлами". С другой стороны, метла была символом и атрибутом самих ведьм, которые летали на ней на свои мифические шабаши на горе, натираясь перед этим (предположительно, изменяющей сознание) колдовской мазью. Метла между ног обнаженных ведьм воспринимается в значительной степени как фаллический символ; конечно, в качестве "верховых животных для перемещения по воздуху" мы находим также изображения ухватов, скамеек или иных домашних предметов. Просвещенные взгляды античных ученых оказались неспособны поколебать веру обычных людей в демонов. С упадком Рима демонологические взгляды и лечебные практики стали вновь популярны. По Европе распространялось недоверие к науке. В Европе времен 500-1350 г. н. э. — период Средних веков — очень выросла власть духовенства. Церковь отрицала научные формы исследований и контролировала образование. Религиозные верования, сами по себе изобилующие как суевериями, так и демонологией, стали доминировать над всеми аспектами жизни. Поведение человека обычно рассматривалось как борьба между добром и злом, Богом и дьяволом. Поведение, отклоняющееся от общепринятых норм, в особенности психическая дисфункция, рассматривалось как свидетельство влияния Сатаны.