Происхождение Славян

Наследниками чернолесской культуры Б.А. Рыбаков считает скифов-пахарей  на среднем Днепре, упоминаемых «отцом истории» Геродотом среди скифских племен. Геродот отмечал, что греки  причисляют их к скифам, тогда как они называются сколоты. У сколотов, по данным древнегреческого историка, было три царства: по-видимому, это союзы племен с «царями» во главе. Скифы-пахари вели интенсивную экспортную торговлю с Ольвией, и отсюда ее второе имя – Торжище Борисфенитов, т.е. праславян-днепрян. Возможно, у них уже было и государство.

Падение скифской державы в III в. до н.э. под натиском сарматов привело  к падению сколотских царств. На смену им пришла примитивная, по сути, первобытная, так называемая зарубинецкая археологическая культура.

Новый подъем славян Среднего Поднепровья  относится ко

II–IV вв. н.э., когда при императоре  Марке Ульпии Траяне

(98–117 г. н.э.) усиливаются торговые  связи Рима с Восточной Европой.  Б.А. Рыбаков подчеркивает, что  именно при Траяне возрос приток римского золота – платы за хлеб земледельческой славянской лесостепи. Вновь славянские племена находились на предгосударственном уровне развития, как это было до сарматского нашествия и вновь поступательное развитие было нарушено – на сей раз нашествием тюрок-гуннов в конце IV в. н.э.

Такова реконструкция академиком Рыбаковым далекой предыстории  славян, к которым он относит земледельческие  племена Скифии, а также их соседей  невров. Но данная концепция вызывает возражения у других исследователей. Дело в том, что он считает, что вышеприведенный миф принадлежит именно праславянскому населению, а не скифскому на том основании, что в мифе среди священных атрибутов фигурирует плуг, элемент явно некочевого быта, какими были скифы. Он также полагает, что сколоты – самоназвание земледельческих народов лесостепного Поднепровья и не имеет к скифам никакого отношения. Различие скифов и сколотов как ираноязычных и славянских обитателей Восточной Европы встречается и у других исследователей. Между тем лингвистами установлено, что «скифы» и «сколоты» – две диалектные (возможно, различающиеся по времени употребления) формы одного и того же этнического термина, причем именно во второй заметны морфологические черты иранских языков; многочисленные признаки принадлежности иранскому миру ощущаются и в самом мифе. Поэтому связывать его с праславянской средой нет оснований (В.Я. Петрухин, Д.С. Раевский, с. 98).  

Почти все теории, в которых речь шла выше (кроме дунайско-балканской), географически лежат на оси Средний  Одер – Средняя Висла – Припять – Средний Днепр, т.е. укладываются в рамки самой крупной в пространственном отношении одерско-днепровской традиции. Значительно севернее этой условной линии располагал «исходище» славян замечательный русский ученый начала XX в., крупнейший знаток русских летописей Шахматов А.А. По его представлениям, основанным, прежде всего, на гипотезе о древнейших контактах наших пращуров с кельтами и финнами, самые первые предки славян жили на берегах Балтики в низовьях Западной Двины и Немана. Там, кроме указанных общностей, они соседствовали с балтами и германцами и лишь много позднее ушли на Вислу и в другие земли.

Подведем некоторые итоги. Перед  нами богатая палитра взглядов на славянскую прародину. При тщательном изучении и сравнительном анализе, делает вывод исследователь В.М. Гобарев, обнаруживается немало общих, сходных или хотя бы солидарных моментов в большинстве концепций. Рассмотрим это на примере древнейшей и бурно возрождающейся в последние годы дунайско-балканской теории. Сравним ее с двумя другими наиболее распространенными теориями: висло-одерской и вытекающей из нее одеро-днепровской. Один из самых авторитетных их сторонников – ведущий современный польский археолог В. Хенсель, несмотря на казавшийся незыблемым постулат автохтонистов о прародине к северу от Карпат, приходит в последних работах к выводу: на земли к северу от Карпатских гор прибыли с Дуная «лингвистически еще недооформленные праславяне», которые могут считаться «зародышами грядущей праславянской кристаллизации».

Значит, карпатско-судетский горный барьер не является столь уж непреодолимым на границе ведущих теорий славянской прародины, как он не был непреодолимым и в седой древности, когда первые праславяне селились как к югу, так и к северу от горной гряды. Северный рубеж дунайско-балкано-карпатской традиции, с одной стороны, и южная зона висло-одерской прародины, с другой стороны, словно накладываются, перекрывают друг друга. Таким образом, антагонизм между ведущими теориями славянского этногенеза исключается.

Другая актуальная проблема – это время становления славян как этноса. В решении этого вопроса, как и вообще в вопросах этногенеза, примат отдается языкознанию. С точки зрения лингвистики с образованием славянского языка начинается и история славян.

Подавляющее большинство ученых считает, что славянский язык принадлежит к числу молодых в семье индоевропейских, что славяне выделились последними и поэтому они – самая молодая индоевропейская ветвь. Так, М. Фасмер определял образование  праславянского языка временем около 400 г. до н.э. Крупнейший польский славист Т. Лер-Сплавинский, которого иногда называют создателем современной теории славянского этногенеза – серединой I тыс. до н.э. При этом он, как и Л. Нидерле, предполагает существование в древности единого балтославянского языка, в результате членения которого образовался славянский язык. Следует заметить, что данная теория очень популярна среди исследователей. Кроме того, в лингвистической литературе бытует радикальная концепция об образовании славянского языка из периферийных диалектов балтского языка, отстаиваемая такими крупными лингвистами, как Вяс. Вс. Иванов и В.Н. Топоров. Согласно этой теории, образно говоря, славяне являются «детьми» балтов (западных). Многие современные лингвисты отрицают данную гипотезу, полагая, что в эпоху индоевропейской языковой общности предки балтов и славян находились в длительном контакте между собой, не сливаясь в единое целое

(в языковом отношении).

Некоторые этнологи и этнографы, а  вслед за ними историки, считают, что  говорить «о сложении той или иной этнической общности можно тогда, когда у этой общности появляется самоназвание. Именно самоназвание является эксплицитно выраженным свидетельством возникновения этнического самосознания – сознания принадлежности к одному народу» (В.Я. Петрухин,

Д.С. Раевский, 1998, с.148). Самоназванием  славян, известным всем славянским группам, был этноним (название этноса) словене – от «слыть, слову / слыву» в значении «слышаться, быть понятым» (Трубачев, с. 90), т.е. означал людей, владеющих  словом, членораздельной речью. Речь «чужих» народов считалась непонятной, нечленораздельной, чей говор был невнятным бормотанием. У славян обозначением чужих народов (прежде всего жителей Европы) служил этноним немцы – их чужая речь была равнозначна немоте.

В письменных же источниках славяне под своим собственным именем (словене) появляются сравнительно поздно, в VI в. н.э. К этому времени происходит их расселение на юг, за Дунай, к границам Византии. Исходя из этого некоторые ученые считают, что окончательное формирование славянского этноса произошло в

VI в. н.э. При этом они ссылаются  на выводы археологов относительно  так называемой пражской археологической  культуры, которая «считается самой  ранней достоверно славянской  не только потому, что ее дата  – VI–VII вв. – «совпадает» с первыми письменными известиями о славянах, но и потому, что археологически прослеживается ее связь с последующими  достоверно известными  славянскими историческими культурами Средней и Восточной Европы, чего нельзя сказать о «предшествующих культурах (зарубинецкой, черняховской и др.)» (В.Я. Петрухин, Д.С. Раевский, с. 157). Данная точка зрения предельно «омолаживает» славянский этнос: получается, что до этого времени, т.е. до VI в. н.э. славян не было вовсе.

Альтернативную точку зрения на данную проблему представляет академик О.Н. Трубачев, который подвергает кардинальному пересмотру устоявшиеся представления о славянском этногенезе. Он считает праславянский язык древнейшим индоевропейским языком, который образовался непосредственно из индоевропейского, минуя промежуточную балто-славянскую стадию. Отрицая мысль о существовании в древности балто-славянской языковой общности, О.Н. Трубачев подчеркивает присутствие глубоких различий между балтским и славянским языками. В этой связи он утверждает, что на раннем этапе этносы развивались независимо, не соприкасаясь между собой территориально и лишь после миграции произошло сближение с балтами, что должно быть отнесено к последним столетиям до н.э. Ученый относит процесс формирования праславянского языка (и праславян) к III–II тыс. до н.э., замечая, что вопрос: «когда точно появился праславянский язык», – следует признать некорректным, на него никогда не сможет совершенно определенно и однозначно ответить наша наука. С точки зрения О.Н. Трубачева, свидетельством древности славянского языка является присущий ему «в высшей степени» архаизм, словарь и грамматика в котором не испытали сильных потрясений.

В опровержение упомянутого выше этнографического положения о том, что этнос  будто бы начинается с самоназвания, данный автор высказывает мнение, напротив, в пользу того, что «самоназвание отражает уже «развитое этническое самосознание», которому предшествует длительный период существования этноса в условиях более древних форм самосознания, когда народ, племя в сущности себя никак не называли, прибегая к простейшей «самоидентификации типа «мы», «свой», «наши», люди вообще» (О.Н. Трубачев, с. 8). В широком же распространении славянской керамики единообразного пражского типа, – считает

он, – «нужно видеть только то, что есть – распространение популярной моды в подходящих условиях, но уже, конечно, не символ завершения этногенеза славян» (Трубачев, с. 120).

Позицию академика О.Н. Трубачева  отчасти разделяет другой ведущий  исследователь славянских древностей В.В. Седов, также считающий, что формирование этноса и рождение этнонима – явления часть неодновременные, датируя при этом появление славянского этноса серединой I тыс. до н.э.

Таким образом, если в отношении  «прародины» славян позиции исследователей еще как-то возможно примирить, то, что касается вопроса времени формирования славянского этноса, здесь наблюдается широкий диапазон мнений: от датировки этого процесса III–II тыс. до н.э. до VI в. н.э.

0

0

0

Глава 1.Происхождение славян.

Вплоть до первых столетий нашего века трудно найти какие-либо упоминания о славянах. И это не удивительно. Прежде всего, восточные славяне возникли в результате слияния так называемых праславян, носителей славянской речи, с различными другими этносами Восточной Европы.

Ареал расселения праславян, которые, как полагают лингвисты, отделились от родственных им балтов в середине 1 тыс. до н. э., был весьма невелик. В  ранних источниках праславяне назывались венедами и связывались как с  германскими племенами, так и  с финнами (не современными финнами). Отсюда можно сделать предположение, что венеды занимали приблизительно территорию нынешней Юго-Восточной Польши, Юго-Западной Белоруссии и Северо-Западной Украины. На протяжении 2 в. славяне оттеснили или ассимилировали какую-то часть других народов с побережья Балтийского моря и, позже, заняли районы Прикарпатья.

Гуннское нашествие привело  к значительным перемещениям населения. Примерно в одно время с заселением тюрками степной части Юго-Восточной  Европы, её лесостепную часть постепенно осваивали славяне, которые уже  к 5 в. вышли  к среднему Днепру. Затем они продвинулись в бассейн реки Десны, получившей славянское название (Правая). Любопытно, что основная часть крупных рек на юге сохранили свои старые, иранские названия. Так, Дон - просто река, Днепр - объясняется как глубокая река, Рось - светлая река, Прут - река и т. д.

Главными врагами гуннов были готы и иранцы, славяне же если не стали  союзниками гуннов, то, во всяком случае, смогли использовать сложившуюся ситуацию в свою пользу. После войн с азиатами в лесостепной части местное население значительно уменьшилось. В лесах же оно никогда

многочисленным и не было. При  этом славяне первоначально как  жители лесов продвигались вдоль  больших рек, служивших в ту пору едва ли не единственными транспортными артериями для лесных и лесостепных областей. Местное население (иранское, балтское, а затем и финское) довольно легко ассимилировалось славянами, как правило, мирным путём.

До 6 в. Византийские историографы почти  не упоминают о славянах, но позже информация о них начинает расти. Это связано, скорее всего, с началом активной колонизации Балкан славянами (они вплотную приблизились к византийским границам). Византийцы делили славян на две группы. Западные славяне так и назывались как славяне (склавины, склавии). К ним же относились и балканские славяне. Но, кроме того, упоминались анты, которые считались особой, скорее всего восточной, группой славян.

Византийские писатели выделяли антов  как храбрейших из славян. Любопытно, что анты и склавины часто враждовали друг с другом и этим умело пользовались византийцы, ещё больше сталкивая своих северных соседей.

Целесообразно привести отрывок из описания славян 6 в. византийцами: " Племена склавов и антов одинаковы  по образу жизни, и по нравам; свободные, они никоим образом не склонны ни стать рабами, ни повиноваться, особенно в собственной земле. Они многочисленны и выносливы, легко переносят и  зной, и стужу, и дождь, и наготу тела, и нехватку пищи. К прибывающим к ним иноземцам добры и дружественны, препровождают их с места на место, куда бы там ни было нужно; так что, если гостю по беспечности принявшего причинён вред, против него начинает вражду тот, кто привёл гостя, почитая отмщение за него священным долгом... У них множество разнообразного скота и злаков, сложенных в скирды, в особенности проса и полбы... Живут они среди лесов, озёр и труднопроходимых болот, устраивая много, с разных сторон, выходов из своих жилищ... Ведя разбойную жизнь, они любят совершать нападения на своих врагов в местах лесистых, узких и обрывистых. С выгодой для себя пользуются засадами, внезапными нападениями и хитростями... Они опытнее всех других людей и в переправе через реки и мужественно выдерживают пребывание в воде, так что некоторые из них, оставшиеся дома и внезапно застигнутые опасностью, погружаются глубоко в воду, держа во рту изготовленные для этого длинные тростинки, целиком выдолбленные и достигающие поверхности воды; лёжа навзничь на глубине, они дышат через них и выдерживают много часов, так что не возникает на их счёт никакого подозрения... Поскольку у них много вождей и они не согласны друг с другом, нелишне некоторых из них прибирать к рукам с помощью речей или даров, в особенности тех, которые ближе к имперским границам, а на других нападать".