Развитие средневекового английского права

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Уголовное право.

 

Нормы средневекового уголовного права в значительной степени были созданы судебной практикой. Уголовное статутное право представляло собой среди его источников не что иное, как воспроизведение (полное или в более или менее измененном виде) соответствующих норм "общего права". Сложность порождалась  и тем, что преступления и гражданские  правонарушения различались не столько  по природе противоправных действий, сколько по характеру процесса их рассмотрения. Одно и то же деяние могло  оказаться и гражданским, и уголовным  правонарушением, так как право, как указывалось выше, допускало  и ту, и другую форму иска и  соответствующего ему процесса, гражданского (направленного на подтверждение  или восстановление определенных прав) либо уголовного (имеющего своим объектом наказание правонарушителя за совершенное  им деяние).

Сложившегося  комплекса норм, относящихся к "общей  части", английское уголовное право  не знало. До XII в. в праве господствовало представление об объективной ответственности. Долгие века английское уголовное право  касалось главным образом преступных действий (убийства, разбоя, похищения  детей, насилия над женщиной, ночного  воровства со взломом), исключая преступное бездействие. Все вышеперечисленные  преступные деяния предполагали злой умысел (maluce).

С начала XII в. под влиянием римского и канонического  права стали утверждаться взгляды  о наличии вины как основания  ответственности. Впервые принцип, заимствованный из поучений Блаженного Августина: "действие не делает виновным, если не виновата воля", был отражен  в законе Генриха I в 1118 году. На понимание  формы вины в XIII в. огромное влияние  оказали доктрины, труды английских правоведов. Так, Брактон, трактуя понятия  умышленного и неосторожного  убийства, указывал, что "если убийца совершил убийство, занимаясь недозволенным  делом, то ответственность наступает" даже при отсутствии его вины. Он исходил при этом из религиозно-моралистического взгляда на вменение: "тому, кто  занимается незаконным делом, вменяется  все, что проистекает из преступления". В XIII в. человек, даже случайно убивший  другого человека, нуждался в помиловании  короля, на которое он мог, однако, безусловно рассчитывать. Орудие убийства конфисковывалось во всех случаях, чтобы очистить его  от "кровавого пятна путем посвящения Богу". Оно продавалось, а деньги от продажи шли на благотворительные  цели "для спасения" души убитого, умершего без покаяния.

В развитие учения о различиях простого случая и преступной неосторожности внесла свой вклад доктрина, получившая название "поразительная доктрина Кока". "Если кто-либо, - поучал Кок, - стрелял  в дикую птицу... и стрела без  какого-либо злого намерения со стороны  стрелявшего попадает в человека, находящегося в отдалении, - это есть случай, ибо стрелять в дикую птицу законно... но если он стрелял в петуха... или ручную какую-либо птицу, принадлежащую другому лицу, то совершенное при сем случайное убийство - есть тяжкое (murder), ибо действие было незаконно".

Английское  средневековое право с начала XIV в. твердо исходило из принципа что "слабоумный или безумный не отвечает за преступление". Исключалась ответственность лица в случае самообороны при преступлениях, направленных против личности. Учение о соучастии, разработанное судебной практикой, исходило из принципа: "кто  совершает нечто через другого, делает это сам". Тяжесть вины соучастников во многом определялась тем, действовал ли соучастник до или  после совершения преступления. Соучастие  до совершения преступлений, например, в форме подстрекательства, влекло, как правило, ответственность, равную ответственности "главного исполнителя", после совершения преступления - более  мягкое наказание. Вместе с понятием соучастия было создано учение "о  разной степени преступности": "главного участника преступления I степени", совершившего преступление, "главного участника преступления II степени", не принимавшего непосредственного  участия, но присутствовавшего на месте  совершения преступления, "дополнительного  участника", до совершения преступления помогавшего советом преступнику  и не препятствовавшего совершению преступления.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

4. Брачно-семейное право.

 

Феодальное  брачно-семейное право Англии в значительной мере определялось интересами охраны и защиты феодального землевладения. Оно находилось под сильнейшим влиянием канонического права. Ряд важнейших  норм канонического права, например, церковная форма брака, запрещение двоеженства и пр. нашли непосредственное закрепление в законе. На пример, статут 1606 года относил двоеженство  к фелонии со всеми вытекающими  отсюда последствиями.

Английская  средневековая семья носила патриархальный характер. Правовой статус замужней женщины  был крайне ограничен. Ее движимое имущество  переходило к мужу, в отношении  недвижимого имущества устанавливалось  его управление. Замужняя женщина  не могла самостоятельно заключать  договор, выступать в суде в защиту своих прав.

Относительно  большей дееспособностью пользовались замужние женщины в крестьянских, ремесленных и купеческих семьях, там, где действовали соответствующие  нормы обычного права. Они могли  управлять своим имуществом, заключать  договора, заниматься торговлей.

Развод  признавался англосаксонским обычным  правом. Женщина, уходя из семьи мужа в случае развода или в случае смерти мужа, получала свою долю семейного  имущества (движимое имущество, скот, деньги). Каноническое право, как известно, не допускало развода. Разрешалось  лишь при определенных обстоятельствах  раздельное проживание супругов, "отлучение  от стола и ложа".

В исключительных случаях развод мог быть, вероятно, разрешен папой римским, а впоследствии английским парламентом. Отказ папы в признании развода Генриху VIII стал, как известно, непосредственным поводом к полному разрыву  английских королей с римской  курией и установлению своего верховенства над английской церковью.

Внебрачные  дети не признавались, учитывая отношение  к ним не только католической церкви (как рожденным в грехе), но и  баронов. Робкие попытки церкви допустить  узаконение внебрачных детей последующим  браком родителей встретили упорное  сопротивление последних. Это было связано с той же охраной феодального  землевладения, так как узаконение детей расширяло круг потенциальных  наследников. Мертонский статут 1235 года прямо запретил узаконение внебрачных детей.

В феодальной Англии не было какой-либо единой системы  наследования. Особый, медленно меняющийся порядок перехода по наследству реальной собственности отличался от наследования личной собственности. "Общее право" не знало завещательного распоряжения. Оно фактически было введено вместе с институтом доверительной собственности, который и стал со временем определять весь порядок получения наследства несовершеннолетними и по закону, и по завещанию, так как в любом  случае требовалось назначение доверительного собственника для управления их имуществом.

В 1540 году было впервые разрешено на основе завещания беспрепятственно распоряжаться  недвижимостью, если она не была "заповедной", но на наследников возлагалась обязанность  материального обеспечения детей, не получивших наследства. Так как  суды "общего права" не имели соответствующего инструментария для реализации таких  обязательств, эти споры перешли  в канцлерский суд.

Право первоначального  притязания на движимое имущество лица, не оставившего завещательного распоряжения, принадлежало пережившему супругу. Этот институт получил в английском праве название curtesy - "любезность".

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение:

 

Английское  средневековое право исходило от "оккупационных властей" и велось на иностранном языке. Тогда это, конечно, имело меньшее значение, чем сейчас. Но вследствие этого  языком суда был англо-нормандский  французский, который большинство  не понимало. Это привело к отрыву судебных инстанций от основной массы  народа, сохранившемуся и в наши дни. На судей и адвокатов смотрели как на владеющих почти мистическим  искусством. Архаичные формы выражения  и сложная процессуальная техника  внушали публике страх и уважение. Сильный традиционализм английской правовой жизни имеет, такие образом, глубокие корни в позднесредневековом  политическом и правовом развитии. Типичным примером этого традиционализма (одним из многих) является тот факт, что и сегодня английский король (или королева) утверждают парламентские  акты формулой королевского волеизъявления.