Русская Православная Церковь в период Великой Отечественной войны

Русская Православная Церковь  в период Великой Отечественной  войны

Воскресный день 22 июня 1941 г., день нападения фашистской Германии на Советский Союз, совпал с празднованием  памяти Всех святых, в земле Российской просиявших. Казалось бы, начавшаяся война  должна была обострить противоречия между Церковью и государством, уже  более двадцати лет гнавшим ее. Однако этого не произошло. Дух любви, присущий Церкви, оказался сильнее  обид и предубеждений. В лице Патриаршего  Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) Церковь дала точную, взвешенную оценку разворачивавшихся  событий, определила свое отношение  к ним. В момент всеобщей растерянности, смуты и отчаяния голос Церкви прозвучал особенно отчетливо. Узнав  о нападении на СССР, митрополит Сергий вернулся в свою скромную резиденцию из Богоявленского собора, где он служил Литургию, сразу же ушел к себе в  кабинет, написал и собственноручно  напечатал на машинке "Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви". "Невзирая на свои физические недостатки - глухоту и малоподвижность, - вспоминал позднее архиепископ  Ярославский Димитрий (Градусов), - митрополит Сергий оказался на редкость чутким и  энергичным: свое послание он не только сумел написать, но и разослать  по всем уголкам необъятной Родины" [4]. Послание гласило: "Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания  несла, и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и  теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный  подвиг..." [4]. В грозный час вражеского нашествия мудрый первоиерарх увидел за расстановкой политических сил на международной арене, за столкновением  держав, интересов и идеологий  главную опасность, грозившую уничтожением тысячелетней России. Выбор митрополита  Сергия, как и каждого верующего  в те дни, не был простым и однозначным. В годы гонений он вместе со всей Церковью пил из одной чаши страданий  и мученичества. И теперь всем своим  архипастырским и исповедническим  авторитетом убеждал священников  не оставаться молчаливыми свидетелями  и тем более не предаваться  размышлениям о возможных выгодах  по другую сторону фронта. В послании четко отражена позиция Русской  Православной Церкви, основанная на глубоком понимании патриотизма, чувстве  ответственности перед Богом  за судьбу земного Отечества. Впоследствии на Соборе епископов Православной Церкви 8 сентября 1943 г. сам митрополит, вспоминая  о первых месяцах войны, говорил: "Какую позицию должна занять наша Церковь во время войны, нам  не приходилось задумываться, потому что прежде, чем мы успели определить, как-нибудь свое положение, оно уже  определилось, - фашисты напали на нашу страну, ее опустошали, уводили в  плен наших соотечественников, всячески их там мучили, грабили... Так что  уже простое приличие не позволило  бы нам занять какую-нибудь другую позицию, кроме той, какую мы заняли, т. е. безусловно отрицательную ко всему, что носит  на себе печать фашизма, печать, враждебную к нашей стране" [9]. Всего за годы войны Патриарший Местоблюститель  выпустил до 23-х патриотических посланий.

Митрополит Сергий не был  одинок в своем призыве к православному  народу. Ленинградский митрополит Алексий (Симанский) призывал верующих "жизнь  свою положить за целость, за честь, за счастье любимой Родины". В  своих посланиях он прежде всего  писал о патриотизме и религиозности  русского народа: "Как во времена  Димитрия Донского и святого Александра Невского, как в эпоху борьбы с  Наполеоном, не только патриотизму  русских людей обязана была победа Русского народа, но и его глубокой вере в помощь Божию правому делу…  Мы будем непоколебимы в нашей  вере в конечную победу над ложью  и злом, в окончательную победу над врагом" [13].

С патриотическими посланиями к пастве обращался и другой ближайший  сподвижник Местоблюстителя митрополит Николай (Ярушевич), который часто  выезжал на передовую, совершая богослужения в местных церквах, произнося  проповеди, которыми утешал исстрадавшийся народ, вселяя надежду на всемогущую помощь Божию, призывая паству к верности Отечеству. В первую годовщину начала Великой Отечественной войны, 22 июня 1942 г., митрополит Николай обратился  с посланием к пастве, жившей на территории, оккупированной немцами: "Исполнился год, как фашистский зверь заливает кровью нашу родную землю. Этот ворог  подвергает осквернению наши святые храмы Божии. И кровь убиенных, и разоренные святыни, и разрушенные  храмы Божии - все вопиет к небу об отмщении!.. Святая Церковь радуется, что среди вас на святое дело спасения Родины от врага восстают народные герои - славные партизаны, для которых  нет выше счастья, как бороться за Родину и, если нужно, и умереть за нее" [13].

В далекой Америке бывший глава военного духовенства белой  армии митрополит Вениамин (Федченков) призывал Божие благословение на воинов советской армии, на весь народ, любовь к которому не прошла и не уменьшилась в годы вынужденной  разлуки. 2 июля 1941 г. он выступил на многотысячном  митинге в Медисон-Сквер-Гарден с  обращением к соотечественникам, союзникам, ко всем людям, сочувствовавшим борьбе с фашизмом, и подчеркнул особый, промыслительный для всего человечества характер совершавшихся на Востоке  Европы событий, сказав, что от судьбы России зависят судьбы всего мира. Особое внимание Владыка Вениамин обратил  на день начала войны - день Всех святых, в земле Российской просиявших, считая, что это есть "знак милости  русских святых к общей нашей  Родине и дает нам великую надежду, что начатая борьба кончится благим для нас концом" [2].

С первого дня войны  иерархи в своих посланиях  выразили отношение Церкви к начавшейся войне как освободительной и  справедливой, благословили защитников Родины. Послания утешали верующих в скорби, призывали их к самоотверженному труду в тылу, мужественному участию  в боевых операциях, поддерживали веру в окончательную победу над врагом, способствуя тем формированию высоких  патриотических чувств и убеждений  среди тысяч соотечественников.

Характеристика действий Церкви в годы войны будет не полной, если не сказать, что действия иерархов, распространявших свои послания, были противозаконны, так как после  постановления ВЦИК и СНК о  религиозных объединениях 1929 г. район  деятельности служителей культа, религиозных  проповедников был ограничен  местонахождением членов обслуживаемого ими религиозного объединения и  местонахождением соответствующего молитвенного помещения.

Не только на словах, но и  на деле Церковь не оставила народа своего, разделила с ним все  тяготы войны. Проявления патриотической деятельности Русской Церкви были очень  разнообразны. Епископы, священники, миряне, верные чада Церкви, совершали свой подвиг независимо от линии фронта: глубоко в тылу, на передовой, на оккупированных территориях.

1941 г. застал епископа  Луку (Войно-Ясенецкого) в уже третьей  по счету ссылке, в Красноярском  крае. Когда началась Великая  Отечественная война, епископ  Лука не остался в стороне,  не таил обиду. Он пришел  к руководству райцентра и  предложил свой опыт, знание и  мастерство для лечения воинов  советской армии. В это время  в Красноярске организовывался  огромный госпиталь. С фронта  уже шли эшелоны с ранеными. В октябре 1941 г. епископ Лука  был назначен консультантом всех  госпиталей Красноярского края  и главным хирургом эвакогоспиталя. Он с головой погрузился в  многотрудную и напряженную хирургическую  работу. Самые тяжелые операции, осложненные обширными нагноениями,  приходилось делать прославленному  хирургу. В середине 1942 г. срок  ссылки закончился. Епископ Лука  был возведен в сан архиепископа  и назначен на Красноярскую  кафедру. Но, возглавляя кафедру,  он, как и раньше, продолжал хирургическую  работу, возвращая в строй защитников  Отечества. Напряженная работа  архиепископа в красноярских  госпиталях давала блестящие  научные результаты. В конце 1943 г. было опубликовано 2-е издание  "Очерков гнойной хирургии", переработанное и значительно  дополненное, а в 1944-м г. вышла  книга "Поздние резекции инфицированных  огнестрельных ранений суставов". За эти два труда святителю  Луке была присуждена Сталинская  премия I степени. Часть этой премии  Владыка перечислил в помощь  детям, пострадавшим в войне  [5].

Столь же самоотверженно в  осажденном Ленинграде свои архипастырские труды нес митрополит Ленинградский  Алексий, большую часть блокады  проведший со своей многострадальной паствой. В начале войны в Ленинграде оставалось пять действующих храмов: Никольский Морской собор, Князь-Владимирский и Преображенский соборы и две  кладбищенские церкви. Митрополит Алексий  жил при Никольском соборе и служил в нем каждое воскресенье, часто  без диакона. Своими проповедями  и посланиями он наполнял души исстрадавшихся ленинградцев мужеством и надеждой. В Вербное воскресенье в храмах было прочитано его архипастырское обращение, в котором он призывал верующих самоотверженно помогать воинам честной работой в тылу. Он писал: "Победа достигается силой не одного оружия, а силой всеобщего  подъема и могучей веры в победу, упованием на Бога, венчающего торжеством оружия правды, "спасающего" нас "от малодушия и от бури" (Пс.54:8). И  само воинство наше сильно не одной  численностью и мощью оружия, в  него переливается и зажигает сердца воинов тот дух единения и воодушевления, которым живет весь русский народ" [13].

Имевшую глубокое духовно-нравственное значение деятельность духовенства  в дни блокады вынуждено было признать и советское правительство. Многие священнослужители во главе  с митрополитом Алексием были награждены медалью "За оборону Ленинграда".

Аналогичной наградой, но уже  за оборону Москвы был награжден  митрополит Крутицкий Николай и  многие представители московского  духовенства. В "Журнале Московской Патриархии" читаем, что настоятель московской церкви во имя Святого  Духа на Даниловском кладбище, протоиерей Павел Успенский, в тревожные  дни не покидал Москву, хотя обычно он жил за городом. В храме было организовано круглосуточное дежурство, очень тщательно следили за тем, чтобы на кладбище по ночам не задерживались  случайные посетители. В нижней части  храма было организовано бомбоубежище. Для оказания первой помощи при несчастных случаях при храме был создан санитарный пункт, где имелись носилки, перевязочный материал и необходимые  лекарства. Супруга священника и  две его дочери принимали участие  в сооружении противотанковых рвов. Энергичная патриотическая деятельность священника станет еще более показательной, если упомянуть, что ему было 60 лет. У протоиерея Петра Филонова, настоятеля московской церкви в честь иконы  Божией Матери "Нечаянная радость" в Марьиной роще, три сына служили  в армии. Он также организовал  в храме убежище, так же, как  и все граждане столицы, в свою очередь стоял на постах охраны. И наряду с этим он вел большую  разъяснительную работу среди верующих, указывая на вредное влияние вражеской  пропаганды, проникавшей в столицу  в разбрасываемых немцами листовках. Слово духовного пастыря было весьма плодотворным в те тяжелые  и тревожные дни [12].

Сотни священнослужителей, включая тех, кому удалось вернуться  к 1941 г. на свободу, отбыв срок в лагерях, тюрьмах и ссылках, были призваны в ряды действующей армии. Так, уже  побывав в заключении, заместителем командира роты начал свой боевой путь по фронтам войны С.М. Извеков, будущий Патриарх Московский и всея Руси Пимен. Наместник Псково-Печерского монастыря в 1950-1960 гг. архимандрит  Алипий (Воронов) воевал все четыре года, оборонял Москву, был несколько  раз ранен и награжден орденами. Будущий митрополит Калининский  и Кашинский Алексий (Коноплев) на фронте был пулеметчиком. Когда в 1943 г. он вернулся к священнослужению, на груди его блестела медаль "За боевые заслуги". Протоиерей Борис  Васильев, до войны диакон Костромского кафедрального собора, в Сталинграде  командовал взводом разведки, а затем  сражался в должности заместителя  начальника полковой разведки. В докладе  председателя Совета по делам РПЦ  Г. Карпова секретарю ЦК ВКП (б) А.А. Кузнецову о состоянии Русской  Церкви от 27 августа 1946 г. указывалось, что многие представители духовенства  награждены орденами и медалями Великой  Отечественной войны.

На оккупированной территории священнослужители являлись подчас единственным связующим звеном между  местным населением и партизанами. Они укрывали красноармейцев, сами вступали в партизанские ряды. Священник  Василий Копычко, настоятель Одрижинской  Успенской церкви Ивановского района на Пинщине, в первый же месяц войны  через подпольную группу партизанского  отряда получил из Москвы послание Патриаршего Местоблюстителя митрополита  Сергия, прочитал его своим прихожанам, несмотря на то, что фашисты расстреливали  тех, у кого находили текст воззвания. С начала войны и до ее победного  завершения отец Василий духовно  укреплял своих прихожан, совершая богослужения ночью без освещения, чтобы не быть замеченным. Почти  все жители окрестных деревень приходили  на службу. Отважный пастырь знакомил прихожан со сводками Информбюро, рассказывал  о положении на фронтах, призывал противостоять захватчикам, читал  послания Церкви к тем, кто оказался в оккупации. Однажды в сопровождении  партизан он приехал к ним в лагерь, обстоятельно ознакомился с жизнью народных мстителей и с того момента стал партизанским связным. Дом священника стал партизанской явкой. Отец Василий собирал продукты для раненых партизан, присылал и оружие. В начале 1943 г. фашистам удалось раскрыть его связь с партизанами. Церковь и дом настоятеля немцы сожгли. Чудом удалось спасти семью пастыря и переправить самого отца Василия в партизанский отряд, который впоследствии соединился с действующей армией и участвовал в освобождении Белоруссии и Западной Украины. За свою патриотическую деятельность священнослужитель был награжден медалями "Партизану Великой Отечественной войны", "За победу над Германией", "За доблестный труд в Великой Отечественной войне" [1].

Личный подвиг сочетался  со сбором средств по приходам на нужды  фронта. Первоначально верующие переводили деньги на счет Комитета Государственной  обороны, Красного Креста и других фондов. Но 5 января 1943 г. митрополит Сергий послал Сталину телеграмму с просьбой разрешить  открытие Церковью банковского счета, на который вносились бы все деньги, пожертвованные на оборону во всех храмах страны. Сталин дал свое письменное согласие и от лица Красной Армии  поблагодарил Церковь за ее труды. К 15 января 1943 г. в одном Ленинграде, осажденном и голодающем, верующие пожертвовали в церковный фонд для  защиты страны 3182143 рубля [8].

Создание на церковные  средства танковой колонны "Дмитрий  Донской" и эскадрильи "Александр  Невский" составляет особую страницу истории. Не существовало почти ни одного даже сельского прихода на свободной  от фашистов земле, не внесшего свой вклад  в общенародное дело. В воспоминаниях  о тех днях протоиерея церкви села Троицкого Днепропетровской области  И.В. Ивлева говорится: "В церковной  кассе денег не было, а их надо было достать… Я благословил двух 75-летних старушек на это великое  дело. Пусть их имена будут известны людям: Ковригина Мария Максимовна и Горбенко Матрена Максимовна. И  они пошли, пошли уже после  того, как весь народ уже внес свою посильную лепту через сельсовет. Пошли две Максимовны просить  Христовым именем на защиту дорогой  Родины от насильников. Обошли весь приход - деревни, хутора и поселки, отстоявшие в 5-20 километрах от села, и в результате - 10 тысяч рублей, сумма по нашим  разоренным немецкими извергами  местам значительная" [13].