Рыцарская культура

Дама может  принять или отклонить ухаживания того, кто принес себя в дар. Приняв их, она, тем не менее, не может свободно распоряжаться своими чувствами. Тело ее принадлежит мужу, нарушение правил супружества чревато суровым  наказанием. Равно как и удел влюбленного рыцаря – подвиги и мечты о наивысшем блаженстве. Истинная природа куртуазной любви, таким образом, реализуется в сфере воображаемого и в области игры.

Куртуазная  любовь носила социально-знаковый характер, символизировала престиж мужчины  в рыцарском сообществе. Впоследствии неписаный кодекс чести закрепит в качестве обязательного условия – рыцарь не рыцарь, если он не имеет дамы сердца. К XII веку во Франции сложился обычай майората, согласно которому наследственный надел, феод доставался одному, преимущественно старшему сыну. Остальные благородные члены семьи мужского пола обречены были остаться неженатыми. Конечно, они не были ущемленными в половой сфере. Простолюдинки, будь то служанки, девушки окрестных деревень или проститутки, были готовы одарить молодого благородного рыцаря своим вниманием. Но, само собой разумеется, успех у них не поднимал престиж рыцаря в глазах общества. Иное дело знатная дама. Достоин зависти и восхищения был тот, кто сумел добиться внимания дамы. Нелишне заметить, что ею нередко становилась жена дядюшки, брата или сеньора. Чаще всего именно эти женщины были для молодых юношей объектом мечтаний, поскольку их школой нередко был двор сеньора их отца или дяди по материнской линии.

Рассмотренный с историко-психологической точки зрения, сам процесс куртуазной любви проливает свет на тот механизм окультуривания пространства любовных взаимоотношений, который был связан с культом Прекрасной Дамы. Совершенно очевидно, что все участники данной культурной игры каждый на свой лад были заинтересованы в ней. Добиваясь внимания дамы, рыцарь имел шанс получить не только знаки признания со стороны благородной, а возможно и красивой женщины, но и самоутвердиться в глазах общества. Даме ухаживания пусть небогатого, но молодого и благородного рыцаря приносили свои дивиденды. Удовлетворялось ее женское самолюбие (не следует забывать, что нередко муж был старше ее, а сам брак заключался не по велению сердец, а для укрепления линьяжа), равно как и статусные амбиции. Муж должен был ценить внимание к собственной супруге – столь притягательная для других благородных мужей особа принадлежала именно ему, этим повышалась его самооценка, равно как и оценка, его окружающими.

Поэтические тексты куртуазной лирики выявляют повторяющиеся  мотивы, прозрачно высвечивающие основу желаний рыцаря – в своих мечтах он видит себя и даму обнаженными. Однако, хотя редким смельчакам и удавалось овладеть предметом своих мечтаний, что вызывало зависть и восхищение таких же как он молодых рыцарей, тем не менее, большая часть была вынуждена контролировать себя, учитывая разные «весовые категории» пусть благородного, но небогатого и невлиятельного рыцаря и его титулованного и состоятельного соперника в лице мужа дамы.

Разо Гильема  де Кабестаня, полюбившего жену своего сеньора и поплатившегося за свою любовь сердцем в прямом и переносном смысле слова (муж, в конечном счете, разрешил ситуацию по принципу «око за око», убил рыцаря, вырезал его сердце, отдал его повару и приготовленное из него кушанье приказал подать за обедом жене), показывает, как и многие другие тексты, чем могла обернуться неконтролируемая страсть. Поэтому влечение дисциплинировалось, сублимировалось и переводилось в регистр утонченных чувств. Удовольствие, которое получал рыцарь от этой игры, заключалось не столько в сфере реализуемого, сколько в сфере воображаемого. Так рождалось явление платонической или «высокой» любви к даме, придавшей женщине новую высокую знаковую ценность. Поскольку ее глазами, ее сознанием производилась оценка мужчины, то не мог не повыситься и ее ценностный статус в глазах мужского общества.

Наконец, трансформировался  и духовный мир мужа дамы. Можно  лишь догадываться какими муками терзался муж в ходе этой игры. Однако тот  же мотив самоутверждения заставлял  если не всех, то многих, отличавшихся разумностью, контролировать свою ревнивую вспыльчивость. Ее проявление косвенным образом могло запятнать репутацию сеньора, явиться свидетельством того, что он допускает со стороны дамы возможность иного выбора в пользу соперника, который тем самым оказывается в положении знаков более сильной фигуры. «Работа над собой» супруга не могла не сказаться на его отношении к даме. Повышалась ее ценность в его глазах, оцивилизовывалась обыденная практика их взаимоотношений, опосредованно влияя на восприятие других.

 

2.3.   Место в обществе

 

 

Вопреки распространенному  мнению, рыцарем вовсе не обязательно  мог стать только человек дворянского  происхождения. Средневековые законы имеют на это счет совершенно четкое определение: рыцарь (miles) — это всякий свободный человек, у которого два поколения предков носили оружие. Впрочем, и статус свободного человека, столь ценимый в эпоху Средневековья, был не обязательной составляющей рыцарского достоинства: в Германии, и отчасти во Франции, существовала значительная группа так называемых министериалов — рыцарей, находящихся на королевской службе и полностью зависящих от короля, то есть, по существу, полусвободных. Словом, социальный состав рыцарства был слишком разнообразен, чтобы можно было назвать рыцарей ярко выраженной общественной группой.

И тем не менее, средневековые рыцари были ярко выраженной общественной группой. Главный критерий здесь — не социальное положение, не личный статус, не богатство, а образ  жизни. Именно по этому признаку обеспеченный воин-аллодист или владелец богатого феода попадали в одну  категорию с нищим бродягой, у которого всего-то и было ценностей, что меч, копье, да изредка — конь. Рыцари в структуре средневекового общества в известном смысле стояли особняком и от знати, и от простых свободных людей, не имеющих права носить оружие в повседневной жизни.

Средние века —  эпоха четких классификаций. Чрезвычайно  пестрое общество Раннего Средневековья, благодаря усилиям ученых и богословов того времени, оказалось разделено на множество категорий, позволяющих однозначно указать положение человека в общественной структуре. Прежде всего, люди делились на светских и духовных особ. Среди светских выделялись две крупных категории — milites и rustic, «военные» и «деревенские жители». Тогда же, в X—XI веках, титул miles почти полностью вытеснил из обихода титул nobilis как обозначение свободного человека, обладающего достаточным материальным состоянием и состоящего в услужении у своего сеньора во исполнение вассального долга, а не по принуждению.

Впрочем, и milites бывали разные. Нередко их противопоставляли высшей государственной знати — князьям и герцогам, подчеркивая определенную зависимость рыцаря от сеньора. Согласно одним классификациям, воины попадали в среднюю «группу между свободными и несвободными (рабами), согласно другим — опять же в промежуточную группу между духовными лицами и трудящимся народом. Некоторые средневековые тексты позволяют, впрочем, предположить, что начиная с XI— XII веков слово «рыцарь», miles, становится уже просто обозначением одного из сословий. Так, в ряде судебных рукописей говорится о женщинах из «военного сословия».

Если в начале Раннего Средневековья словом miles пользовались, чтобы указать на род занятий (военное ремесло) и на зависимость от сеньора, то ближе к концу эпохи происходит постепенная романтизация самого понятия рыцарства. Не в последнюю очередь это было связано с тем, что рыцарство постепенно становилось уделом богатых и знатных людей, способных содержать коня, обзавестись вооружением, а кроме того потратить несколько лет на обучение военному ремеслу.

Тогда же богатые  рыцари стали одной из ведущих политических сил общества. Свободные люди нерыцарского звания и обедневшие рыцари, не имеющие коня и достойного вооружения, выполняли более низкие воинские обязанности ограниченного круга. Полностью посвятить себя военной службе мог в конце Раннего Средневековья, в XII — начале XIII века, лишь зажиточный феодал. Как несравненно более важная для общества фигура, этот феодал занимался и государственными делами (в первую очередь, судебными). Мало-помалу именно государственные обязанности стали, основным занятием богатого рыцарства, порой оставляя позади даже военную службу.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА III. РЫЦАРСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

 

 

3.1.   Рыцарская поэзия

 

Укрепление королевской власти, рост богатеющих городов, крестовые походы, открывшие перед изумленным Западом диковинки Ближнего Востока, - все это в совокупности обусловило глубокую трансформацию феодальной культуры и возникновение новых форм искусства, которые принято называть куртуазными, т.е. придворными. В это время впервые в истории человечества культивируются идеалы духовной любви, возникает рыцарская лирическая поэзия и музыка. В Средние века поэзия стала королевой словесности, даже летописи облекались в стихотворную форму. Первые любовные рыцарские стихи были созданы в Провансе, на юге Франции, еще в конце XI в. А в XII-XIII вв. уже все города, все феодальные замки были охвачены новыми веяниями. Пышным цветом расцветает придворная рыцарская культура, блестящая, изысканная, нарядная.

Оставаясь воином, рыцарь в то же время должен был  обладать прекрасными манерами, быть приобщенным к культуре, поклоняться  Прекрасной Даме, являя собой образец  придворного этикета, именуемого куртуазией. Именно с культа «дамы сердца» - Прекрасной Дамы и началась куртуазная поэзия. Рыцари-поэты воспевали ее красоту и благородство, а знатные дамы весьма благосклонно относились к куртуазной поэзии, которая поднимала их на высокий пьедестал.

Конечно, куртуазная любовь была не лишена условности, поскольку полностью подчинялась придворному этикету. Дело в том, что Прекрасная Дама, воспеваемая трубадурами в Южной Франции и труверами в Северной Франции, миннезингерами в Германии и менестрелями в Англии, была, как правило, супругой сюзерена. А влюбленные рыцари оставались почтительными придворными. Куртуазные песни, льстя самолюбию дамы, одновременно окружали сиянием исключительности феодальный двор, среди которого она царила.

Куртуазную  любовь отличал ряд особенностей. Прежде всего, это была тайная любовь, поэт избегал называть свою даму по имени. Куртуазная любовь - любовь тонкая, изысканная, в отличие от чувственной, глупой любви. Она должна была выглядеть трепетным обожанием. Именно в такой призрачной любви находили высшую меру радости. Но не следует преувеличивать платонизм куртуазной любви, в лучших любовных песнях того времени звучит горячее человеческое чувство.

Поэтических текстов, созданных в  ту эпоху, чрезвычайно много, и сегодня, конечно, уже никто не знает, кто  были авторы большего числа их, но среди поэтов бесцветных появлялись и запоминающиеся фигуры с яркой индивидуальностью. Наиболее известными трубадурами были трепетный Бернарт де Вентадорн, пылкий Гираут де Борнейль, суровый Маркабрюн, рассудительный Пейролъ, мечтательный Джауфре Рюделъ.

В Провансе существовало множество форм куртуазной поэзии, но к наиболее распространенным относились кансона, альба, баллада, пасторела, тенсона, плач, сирвентес.

 

3.2.   Рыцарский роман

 

В XII в. возник новый  литературный жанр - рыцарский роман. Создание романа предполагает не только вдохновение и особое творческое восприятие мира, но и обширные знания. Авторами были чаще всего ученые люди, пытавшиеся примирить идеалы куртуазности и всеобщего равенства перед Богом с реальными придворными обычаями и нравами эпохи; идеалы куртуазности являлись своеобразным протестом против не очень поэтичной повседневности. Эта специфическая мораль рыцарства была утопична, но именно она была отражена в  романе.

Первые романы появились во Франции, в англо-нормандской культурной среде, как своеобразный сплав кельтских эпических преданий, позднеантичных латинских пересказов Гомера, Вергилия, Овидия, увлекательных рассказов крестоносцев о неведомых странах и провансальских куртуазных песен.

Одним из создателей рыцарского романа был Кретьен де Труа (30-90-е гг. XII в.). Сюжеты его многочисленных произведений прочно вошли в арсенал европейской словесности, но наиболее знаменит «Ивейн, или Рыцарь со львом». Сюжет и герои романа связывают его с британским циклом о короле Артуре, сенешале Кее, королеве Геньевре, рыцарях Ивейне, Ланселоте и других. Важной приметой того мира, в котором живут и действуют герои, является переплетение реалистических и фантастических элементов. По описанию турниров, многолюдных охот, осад можно составить представление о быте обитателей средневековых городов и замков, его праздничности; вместе с тем чудесное встречается в романе на каждом шагу (вся природа заколдована и населена загадочными существами) и, передается через будничное, обыденное. Мир, созданный фантазией Кретьена де Труа, - воплощение рыцарственности, и действия героев, живущих в этом мире, направлены на совершение подвига, «авантюры». При этом не любовь толкает рыцаря на «авантюру», хотя любовь к даме играет в романе олень большую роль, ибо способность к любви - непременное качество настоящего рыцаря, - им движет страсть к приключениям, в ходе которых он оттачивает воинское мастерство, воспитывает волю, демонстрирует мужество. В то же время в романе «Ивейн» Кретьен показал, что сам по себе подвиг бессмыслен, что «авантюры» непременно должны быть внутренне исполнены смысла, целенаправленны: это защита оклеветанной дамы, спасение родственников друга, избавление от костра девушки. Благородство и самоотречение Ивейна иносказательно подчеркнуто в романе его дружбой со львом, царем зверей, спасение которого является определяющим в формировании характера героя. И показательно, что не воинские свершения, а полезные целенаправленные действия приводят героя к нравственному совершенству, делая его истинным рыцарем, не только смелым и ловким, но и обладающим душевной широтой и благородством.

Еще более сложные  приемы раскрытия человеческого  характера использовались Кретьеном  де Труа в «Повести о Граале», где подвиг «повышенной трудности» обрекает героя на аскетизм. Но это совсем не христианская аскеза ради грядущего собственного спасения, глубоко эгоистическая по своим внутренним побуждениям, а величайшая собранность и целеустремленность. Персиваль покидает свою подругу, движимый не мистическим религиозным порывом, а сложным комплексом чувств, где скорбь о брошенной матери и желание помочь дяде Королю Рыболову занимает одно из первых мест. Королевство же Грааля помещено в некоторую топографическую неопределенность, ибо оно везде, где есть подлинная рыцарственность, где в чести справедливость и доброта, скромность и мужество, и нигде, коль скоро эти высокие нравственные качества отсутствуют.