Современный взгляд на старообрядчество

Его противники, составившие ядро старообрядцев, увидели в книжной справе лишь подтверждение апокалиптических тревог, нагнетаемых на Руси еще с середины XV века. С их точки зрения, избранничество Третьего Рима было основано как раз на твердой приверженности существующему церковному преданию, буквальному исполнению всех норм традиции в малом и в великом. Цена, которую Никон собирался заплатить за универсализацию Третьего Рима, представлялась им непомерной и противоречащей самой сути всего мероприятия. Сторонники Аввакума посчитали, что книжная справа является подрывной антихристовой инициативой, аналогичной тем, которые ранее погубили Константинополь и вовлекли в унию православных Малороссии. И поэтому если и выправлять православный устав и богослужебные книги, то делать это надо другим православным народам по русскому образцу, а не наоборот. Если Русь – “катехон”, считали старообрядцы, то православная вера в нем сохранилась наилучшим образом, как пример всем остальным народам. Но поскольку Никон приступил к реформам и справе резко и своевольно, то различие в методе переросло в глубочайший идеологический и духовный конфликт. И через некоторое время сами реформы стали толковаться традиционалистами исключительно в негативном, антихристовом смысле.

Чем жестче Патриарх Никон настаивал  на своем, тем более радикальной была ему оппозиция.

Но параллельно сомнительной (хотя и оправданной идеалистической) “справе” Никон нарушил и еще  одно важное условие стабильности спасительного  Царства, “катехона”, -  симфонию (гармонию) властей, сочетание временного господства и духовного владычества. Он стал все более сдвигаться в сторону теократического, почти папоцезаристского правления, возомнив себя  автократором Руси и всей будущей православной Империи, которую на западных рубежах усердно созидал до времени покорный ему Царь Алексей Михайлович. Но поскольку нарушение симфонии в одну сторону всегда чревато противоположными последствиями, то узурпация светских функций представителем жречества не замедлила вызвать к жизни “революцию кшатриев”. И в конце концов уже Царь восстал на Патриарха, за чем последовало удаление Никона из Москвы, а позже и его низложение.

В результате таких колебаний на Руси наступила реальная духовная катастрофа. Третий Мир был подорван и структурно, и идеологически, и мистически. Точно в тот год, который был предсказан “Книгой о Вере” как год “апостасии” (1666), в Москве на самом деле произошел беспрецедентный по своим разрушительным последствиям Собор, продлившийся до 1667 года, где сам Никон был низложен, его же нововведения одобрены, царская власть абсолютизирована, за непререкаемый образец была взята новогреческая богослужебная практика (в том числе вводилось обязательное троеперстие, четырехконечный латинский крест – крыж, признавалось обливательное или кропительное  крещение, предписывалось хождение иереев противосолонь (т. е. крестный ход), исключение из Символа Веры определения Духа “Святаго” как “Истиннаго”, написание имени Исуса с двумя “и” и т.д.), а вся история Московской Руси, Стоглавый собор и богословская концепция Москвы-Третьего Рима осуждены и подвергнуты анафеме. Причем главными судьями в этом вопросе выступали представители именно зарубежных Восточных Патриархов, давно пребывающих под светской властью инославных (в противоположность православным) владык. Фактически же главной инстанцией выступал сам Царь, заботившейся лишь об укреплении трона и доверивший богословские вопросы заезжим архиерям. Возможно, им также двигало желание реализовать внешние имперские планы Никона, но уже не в теократическом, а в светском варианте.

Это как раз и был самый настоящий конец “катехона”, Святой Руси, Третьего Рима. С этого момента о Русском Государстве невозможно было говорить о чем-то вполне православном и традиционном. Раскол затронул все стороны религиозного и социального бытия.

Старообрядцы окончательно отвернулись от “никониан”, и настаивали на буквальном соблюдении Старой Веры, за что были анафематствованы (низвержены) и подвергнуты страшным гонениям со стороны властей. Многие были мучимы, казнены или сожжены заживо. Все эти катастрофические события интерпретировались ими как наступление последних времен и отступничество последнего оплота спасения – Москвы – от своей сотериологической миссии. Дух апостасии, погубивший вначале Запад, потом саму Византию и малороссов, пошедших на унию, добрался, наконец, до Святой Святых (т. е. Святой Руси). Святость официальной Церкви нарушилась, благодать покинула ее, она превратилась в мерзость запустения, как считали староверы.

Отныне Третий Рим сам ушел в  бега, а Святая Русь разделилась  с Россией светской. Какими бы благими ни были изначальные намерения Никона, результат его реформ был катастрофичен и апокалиптичен во всех отношениях.

Как полное подтверждение трагической  правоты староверов наступило царствование Петра Первого, который принялся осуществлять окончательное обмирщвление России в небывалом масштабе. Теперь католико-протестантский Запад откровенно брался за образец и модель для подражания, Патриаршество было упразднено и официальная Церковь поставлена под жесткий контроль светской власти на манер англиканской монархии. Более того, в высшей степени символично, что Петр Первый переносит столицу России на Запад, прочь от Москвы, тем самым ставя последнюю символическую точку в вопросе о Третьем Риме, который фактически отныне был вынесен за скобки и окончательно пал. На его месте воцарился Новый Вавилон (т. е. Санкт-Петербург, просуществовавший как религиозная столица недолго).

 

 

 

 

 

 

Москва как идея.

История Москвы с точки зрения старообрядцев.

 

Религиозное значение Москвы.

 

Москва является не просто великим  городом, не просто великой столицей, не просто символом гигантской Империи. Москва - базовое понятие богословия и геополитики.

Москва названа Третьим Римом  не случайно. Не просто как метафора или самопотворство узко национальной гордости. Все гораздо глубже. В Православии существует особое учение о трех Римах. Первым являлся имперский Рим до Христа – тот самый, на территории которого Сын Божий сошел на землю. Этот Рим был универсальной реальностью, объединявшей в цивилизационное единство гигантские пространства, многочисленные народы и культуры.

Второй Рим, Новый Рим – Константинополь, столица Римской Империи принявшей  благодать святого крещения. Отныне римская Империя приобрела сугубо церковный, глубоко христианский смысл. Православный Император, василевс, как  глава Империи, был отождествлен с загадочным персонажем из 2-го послания св. Апостола Павла к Фессолоникийцам –“держащим”, ”катехоном”, - который должен препятствовать в конце времен “приходу сына погибели” (т. е. Антихриста).

Приход Христа – центральное  событие мировой истории. Все, что предшествовало ему, было предзнаменованием. То, что за ним последовало, было универсализацией Благой Вести. И центром истории в христианскую эпоху, в православном понимании, был именно Рим, Новый Рим, Константинополь и его глава православный василевс.

Еретический Запад во главе с  германскими королями – узурпаторами и обмирщвленным католическами отпал от Рима, а значит, отпал и от Церкви. Ватикан был анти-Римом, отрицал православное значение “катехона”-василевса, неправомочно утверждающего тотальность папской власти.

После раскола Церквей на Западную (католическую) и Восточную (Православную) единственным хранителем истинного  христианства остался Новый Рим, Византия, католики же пали в бездну отступничества. От них “катехон” был изъят.

Но и второй Рим обречен был  на падение. Когда поколебался в  вере и попытался прибегнуть к военной помощи Запада против турков, даже ценой отказа от твердого стояния в православной истине и принятия Флорентийской Унии. Но это его не спасло, может быть, напротив, окончательно погубило.

И тогда, казалось, нет больше места  “катехону”, двери для прихода  “сына  погибели” были открыты.

Но в северном царстве, в снежных  и диких землях, населенных странным, задумчивым, созерцательным, погруженным в стихию своей тайной миссии народом, все вещи остались такими, будто страшного события – “удаления держащего” – не произошло. Как рай был избавлен от декаданса грехопадения всех остальных мест земли, Русь оказалась единственной страной, где чудесно сохранились пропорции христианства.

Итак, вечный религиозный город  переместился на Север, в Москву. Москва отныне приняла эстафету субъекта истории. Позже было установлено на Руси Патриаршество, в полной мере утверждена симфония властей. Москва стала синонимом  Православия в поствизантийскую эру.

“Москва стала последним оплотом  Спасения, ковчегом истины, Новым Израилем.

Москва – это печать богоносности русского народа.

Этот город вошел в духовную историю последним. Третий Рим, “четвертому  не быти” – говорили пророки. Но последние станут первыми, значит Москва – самая богоизбранная точка земли. А так как именно нашу человеческую землю Спаситель избрал местом Воплощения, значит место это – центрально во всей Вселенной.

Москва – истина, жизнь, путь, благо. Москва – абсолют”.

 

Таковы были тогдашние тезисы христиан, ранних старообрядцев, относительно новой религиозной столицы.

“Тень антихриста пыталась сломить  и этот последний оплот Благой Вести. Двести лет петербургской, романовской  России – период “мерзости запустения”. Нет Патриарха, нет полноценной симфонической монархии, нет Москвы как столицы. Все сходится.

И лишь в 1917 одержимые личности –  большевики – как высший парадокс, как странная сотериологическая энигма ставят вещи на свои места. В этот период, несмотря на откровенные антицерковные гонения, восстановлено Русское Патриаршество, упразднена предательская династия, и самое главное – Москва снова столица, снова Третий Рим.

Тем временем в резиденции московских царей чудесно обнаружена икона  “Державная”. На ней – Царица Небесная на троне, как властительница России, как самодержица Третьего Рима, святого города Москвы, прекрасней и трагичней которого нет, не было и не будет во Вселенной.”

Таковы высказывания современных  старообрядцев о столице –  Москве.

 

Геополитическая миссия Москвы.

 

Являясь центром богословской христианской доктрины, связанной с тайной судеб  всего человечества, с мистерией Спасения, Москва является связанной с чисто геополитической реальносьтю.

Если в основе христианского  видения истории лежит битва  между верными Христу, между Церковью Христовой и миром апостасии, реальностью антихриста, “сына погибели”, то в геополитике основная драма разворачивается в противостоянии двух лагерей – Суши и Моря {теллурократии и талассократии}.

Мир Моря, начиная с Карфагена  и кончая современными США, воплощает в себе полюс торгового строя, ”рыночной цивилизации”. Это – путь Запада, путь технологического развития, индивидуализма, либерализма. В нем доминирует динамика и подвижность, что способствует модернизации и прогрессу в материальной сфере. Цивилизация Моря получила в последние века также название ”атлантизма”, так как мало-помалу основной оплот ее вплоть до возвышения США смещался в сторону Атлантического океана. Современный Северо-Атлантический альянс является стратегическим выражением этой цивилизационной модели.

Ему противостоит мир Суши, мир  Традиции. Это – так называемая “героическая цивилизация”, реальность верности древним устоям. Здесь прогресс осуществляется не столько в материальной сфере, сколько в сфере духа, где моральное доминирует над физическим, а честь над выгодой. От Древнего Рима через Византию тянется геополитическая история Суши к Восточному блоку, противостоявшему Западу в период “холодной войны”. Цивилизация Суши – Евразия, континентальные просторы. В центре этого евразийского пространства – Россия, названная крупнейшим английским геополитиком, одним из отцов-основателей этой дисциплины, “срединной землею”. И снова в центре Россия – Москва. Как резюме всех сухопутных пространств, как синоним цивилизации Суши.

Философ Макиндер писал: “Тот, кто  контролирует Евразию, контролирует весь мир”. На этом основана долговременная геополитическая “стратегия анаконды”, которую на протяжении веков англосаксы, атлантисты, реализуют внутри континентальных  просторов. Это все время продолжающаяся “битва за Москву”.

Москва – столица цивилизации  Суши. Расположенная в глубине  континента, вдали от портов и морей, она представляет собой континентальную  столицу, объединяющую в себе пространственные массы евразийского Востока и  технологическую динамику евразийского Запада.

 

 

 

С Запада сюда рвались атлантисты под разными флагами и в  разные времена: от поляков, Наполеона до Гитлера. И всякий раз оккупанты Запада были отброшены континентальной мощью назад, к атлантическим берегам.

Москва – ось евразийского блока, сердце “Сердцевидной земли”.

 

Московское царство.

 

Разные исторические школы по-разному  определяют источник русской государственности. Большинство склоняется к тому, что центральным периодом государственной истории является Московское царство или так называемый “московский период”, длившийся с XV по XVIII века, т.е. с освобождения от татар до Петра Первого. Именно в это время сформировались основные черты великоросского народа и его государственных и социальных институтов. Подробнее и объемнее других историков этот процесс  показал великий русский ученый Лев Гумилев, подчеркнувший, вслед за русскими евразийцами, радикальное отличие Московской Руси в этическом, этническом и культурно-социальном плане как от остальных славянских образований, так и от Киевской Руси, которая была обычным провинциальным восточно-европейским государством без каких-то особых евразийских геополитических черт.

Собственно Русь как уникальное евразийское образование, принявшее  на себя географическую и политическую миссию Чингизхана и призванное объединить под своим контролем континентальные земли (и культуры) Востока и Запада, сложилась именно в Московский период, когда московские князья, а позже цари, осознали свою ответственность за особый историко-культурный путь, вверенный русскому народу. На религиозном уровне это проявлялось в принятии русскими на себя идеологии византизма, но на практике эта возвышенная идея накладывалась на модель жесткой централизованной административно-хозяйственной системы татарской империи. Такое сочетание делало из провинциального государства колыбель мировой империи, из странного затерянного в снегах и лесах парадоксального народа – этнос, осененный вселенской миссией.

В Московской идее, в концепции  “Третьего Рима” (по мнению старца Филофея) воплотилось высшее чаяние национальной воли. Домосковский период был прелюдией к Московскому.