Социально-культурная обусловленность
знания и анализ дискурса в межкультурной
коммуникации
Л.В. Цурикова, Воронежский
государственный университет
Повышенный интерес различных
направлений современной лингвистики
к изучению проблем межкультурного
общения отражает актуальность исследования
взаимодействия языка и культуры
с позиций самых разных наук о
человеке. Важнейшим аспектом изучения
этого взаимодействия является анализ
дискурсивной деятельности людей в
условиях межкультурной коммуникации,
акцентирующий социокультурную
обусловленность этой деятельности
и раскрывающий особенности мышления
и вербального поведения носителей
разных языковых культур. Помимо решения
чисто прикладных задач, связанных,
например, с формированием межкультурной
коммуникативной компетенции у
изучающих иностранный язык, данный
подход также тесно связан с рассмотрением
фундаментальных для современной
науки проблем, таких как функционирование
языка в обществе, участие языка
в процессах концептуализации и
естественной категоризации мира, формирование
языковой картины мира. Утверждение
в современной науке когнитивной
парадигмы знания способствовало тому,
что, исследуя указанные проблемы с
самых разных точек зрения, ученые
исходят из понимания языка как
феномена, обеспечивающего доступ ко
многим непосредственно не наблюдаемым
процессам мыслительного, познавательного
характера. Поэтому анализ любого вида
языковой деятельности раскрывает заложенные
в ней бессознательно используемые
когнитивные возможности и ресурсы,
включая разного рода когнитивные
модели и фреймы.
Изучение дискурсивной деятельности
человека как представителя определенной
социокультурной общности, а также
рассмотрение любых аспектов меж- культурной
коммуникации (т.е. коммуникативного взаимодействия
индивидов, представляющих разные социокультурные
общности) связано с использованием
в качестве базового концепта понятия
"культура", которое далеко не
однозначно толкуется в современной
науке.
Количество определений
термина "культура" измеряется сегодня
четырехзначными цифрами [2], поэтому
предложить даже краткий обзор подходов
к анализу стоящего за этим словом
понятия не представляется возможным.
Заметим лишь, что обычно понятие
"культура", используемое в различных
областях и научных дисциплинах
трактуется либо безгранично широко
(Ср.: "Культура - совокупность производственных,
общественных и духовных достижений
людей". [7], либо предельно узко ("культура
общения").
Так, одна из когнитивных
наук, изучающая культурно обусловленное
поведение человека - когнитивная
антропология, - традиционно использует
термин "культура" наиболее интенсивно
и специализированно. Однако, поскольку
коммуникативное, и в частности,
языковое поведение рассматривается
в когнитивной антропологии лишь
как один из многих видов культурно
детерминированного поведения, принятое
в этой науке определение культуры оказывается
довольно свободным и включает разнородные
и разноплановые понятия. Культура, например,
определяется как "совокупность знаний,
опыта, верований, ценностных установок,
отношений, значений, иерархических связей,
религии, понятий о времени, пространстве,
ролях, концептов вселенной, а также материальных
объектов и собственности, приобретенных
группой людей в результате индивидуальных
и совместных усилий" (the deposit of knowledge,
experience, beliefs, values, attitudes, meanings, hierarchies, religion,
notions of time, roles, spatial relations, concepts of the universe,
and material objects and possessions acquired by a group of people in
the course of generations through individual and group striving [20,12-13]
В другой формулировке определение
культуры включает три основных аспекта:
артефакты (материальные объекты, варьирующиеся
от наконечников стрел до водородной
бомбы, от факелов до электрических
фонариков, от наскальных рисунков до
картинных галерей, и т.д.); концепты
(включая системы моральных установок
и ценностей, таких как добро
и зло, понятия Бога и человека,
этика, понимание смысла жизни и
т.п.); поведение (все, что относится
к реализации концептов и установок).
[8, 15]. Очевидно, что подобное определение
культуры, являясь достаточно гибким
и объемным, позволяет использовать
его в качестве универсальной
базы для описания широкого спектра
явлений социальной жизни. Однако оно
оказывается безгранично широким
и избыточным при изучении конкретного
феномена культурно обусловленного
дискурсивного поведения индивида
как процесса реализации социально
релевантных (языковых и неязыковых)
значений.
Поиски ответов на вопросы
о том, что представляет собой
культура с когнитивной точки
зрения, какого рода знания можно считать
культурно обусловленными, и какие
знания необходимы человеку для того,
чтобы эффективно пользоваться языком
в процессе коммуникации, привели
к тому, что в последнее время
в рамках когнитивного подхода к
изучению культурно обусловленных
значений, выражаемых в процессе коммуникативной
деятельности человека, сформировалось
более узкое определение культуры
как разделяемого всеми членами
социокультурной общности знания. Культура
рассматривается как совокупность
знаний, которыми обладают представители
данного социума, и которые обусловливают
то, как они себя ведут, что делают
и как интерпретируют свой опыт:
"Culture is what a member of the social group knows - whether or
not he is
conscious of the knowledge - that is also known by
the other members of the social group" [14, 153]. Знания
эти составляют основу "субъективной
реальности" индивида (a person's "subjective
reality" [14] и существуют, скорее, в форме
презумпций, а не собственно "фактивных
знаний", хотя индивид воспринимает
эти презумпции как известные ему факты.
По определению Ю.С.Степанова, "культура
- это совокупность концептов и отношений
между ними, выражающихся в различных
"рядах" [6, 38], которые составляют
структуру культуры, образуя синхронные
и эволюционные семиотические системы.
При этом концепты представляются как
"сгустки культурной среды в сознании
человека" [6, 40].
Содержащиеся в сознании
индивида и актуализируемые в
его дискурсивной деятельности знания
являются крайне разнородными по характеру
и включают как языковые, так и
неязыковые знания. Они составляют
оперативный фундамент коммуникативного
поведения человека и являются необходимым
условием осуществления речевой
деятельности. Эти знания содержатся
в долговременной и кратковременной
памяти индивида, при этом в долговременной
памяти находятся социально разделяемые
знания (socially shared knowledge), называемые долгосрочными
знаниями и составляющие культурно
релевантные знания (cultural knowledge), а
в кратковременной памяти помещаются
индивидуальные, или идиосинкратические,
знания, связанные с личным опытом
индивида (idiosyncratic knowledge). Обе ментальные
структуры, связанные с хранением
этих видов знания, находятся в
динамическом взаимодействии, позволяя
эффективно использовать их в процессе
коммуникации. Тем не менее, считается,
что общая стратегия коммуникативного
поведения индивида базируется на долгосрочных
(культурно релевантных) знаниях: конкретные
(short term) выборы форм коммуникативного
взаимодействия делаются из базового
(long term) культурного репертуара [14, 153].
Выделяя два типа знаний,
детерминирующих коммуникативное
поведение индивида, когнитологи
пытаются решить проблему соотношения
социального и индивидуально-психологического
аспектов в культурно обусловленном
знании о мире. Социально разделяемые
культурно релевантные знания относят
к сфере коллективного сознания,
иногда определяемого в терминах
"коллективного бессознательного"
или "культурного бессознательного"
(cultural unconscious) [9, 34-36] на том основании,
что большинство этих знаний приобретается
членами общества неосознанно в
процессе ранней социализации и используется
автоматически, и только небольшая
часть этих знаний рационализируется,
осознается индивидом, причем менее
всего это происходит со знаниями
собственно языковыми или связанными
с использованием языка в процессе
коммуникации.
По мнению D.Holland and N.Quinn, совокупность
разделяемых членами социокультурного
сообщества знаний организована в виде
культурных когнитивных моделей, которые
содержатся в сознании членов этого
сообщества и которые могут сосуществовать
с другими, личностными (идиосинкратическими)
моделями опыта [15, 4]. Эти культурные
когнитивные модели лежат в основе
всех проявлений социального поведения
человека, однако большинство направлений
когнитивной науки рассматривает
их только в отношении коммуникативного
поведения - внимание исследователей сосредоточено
на том, что необходимо знать человеку,
чтобы адекватно, с точки зрения
данной культуры, говорить о мире.
Некоторые авторы разделяют
культурные когнитивные модели на модели,
необходимые для говорения, и
модели, лежащие в основе других
видов социального поведения, а
также выделяют "модели для" (models
for) и "модели чего-либо" (models of), которые
называют "оперативными" (operational)
и "репрезентативными" (representational)
моделями [13], указывая, что "репрезентативные"
модели, представляющие знания о мире,
люди могут более или менее
осознавать и объяснять, в то время
как "оперативные" модели, регулирующие
поведение человека в определенной
ситуации, как правило, не осознаются.
При этом "репрезентативные" модели
не обязательно лежат в основе "оперативных"
моделей, а "оперативные" модели,
в свою очередь, не обязательно связаны
с "репрезентативными".
Представляется, однако, что
если рассматривать структуры знания
как одновременно интерпретационные
и целеобу-словливающие, то их непродуктивно
анализировать в терминах "моделей
чего-либо" и "моделей для чего-либо"
("репрезентативных" и "оперативных"
знаний). Скорее, можно говорить о
том, что глубинные структуры
знания, часто одни и те же, используются
для решения различных когнитивных
задач: иногда они служат для определения
целей собственных действий индивида,
иногда - для интерпретации действий
и целей других, иногда - для вербализации
промежуточных этапов в достижении
цели, и т.д. Таким образом, эти
структуры знания оказываются связанными
как с вербализацией опыта
и коммуникативным поведением индивида,
так и с его невербализованным
опытом и поведением вообще, а также
с интерпретацией поведения других.
При этом многообразные когнитивные
задачи - и основные (первичные), и
побочные (вторичные) -решаются одновременно.
Чаще всего культурные
когнитивные модели описываются
в терминах "фреймов", "схем",
"скриптов" или "сценариев",
при этом в настоящее время, независимо
от употребляемого термина ("фрейм",
"скрипт", "сценарий", "схема")
и его трактовки, культурные когнитивные
модели связывают с понятием "прототипа",
занимающим важное место в когнитивном
анализе форм представления знаний.
С точки зрения теории прототипов,
последовательности событий, имеющих
место в "упрощенных мирах", служат
в качестве прототипов для понимания
событий в реальном мире. Эти прототипы
представлены в сознании человека в
виде структур знания (фреймов, скриптов,
сценариев и т.п.), системно организующих
его социальный и индивидуальный
опыт, определяющих его понимание
того, как устроен и функционирует
внешний мир, а также составляющих
мотивационную базу его индивидуального
поведения [21; 16].
Развивая точку зрения
Дж. Лакоффа, который предлагает разделять
модели знания на пропозициональные (prepositional)
и образно-схематические (image-schematic)
[19], Holland and Quinn [15] считают, что культурные
когнитивные модели репрезентации
знания так же бывают двух видов: пропозиционально-схематические
(proposition-schema) и образно-
схематические (image-schema). Термин
"модель" в их интерпретации
обозначает прототипическую последовательность
событий в упрощенном мире (prototypical
event sequence embedded in a simplified world [15, 24], а термин
"схема" используется для обозначения
совокупности вторично концептуализированных
компонентов модели для решения
отдельных когнитивных задач (schemas
are reconceptualiza-tions of given cultural models for particular cognitive
purposes [15, 24]. Пропозициональная схема
- это комплекс ("схема") релевантных
пропозиций, в которых уточняются
концепты и отношения между ними.
Пропозициональные схемы входят
в состав культурно разделяемых
знаний и понятны всем членам культурного
сообщества - они обеспечивают быстрое
получение выводного знания (inference)
в знакомых ситуациях. Образные схемы
представляются в качестве гештальтов,
подобных визуальным образам. Кроме
визуальных компонентов, они также могут
содержать кинестетическую информацию
разного рода (например: "Our knowledge about
candles includes a long, thin object schema") [19, 10]1.
Культурные когнитивные
модели и в форме пропозициональных
схем, и в форме образных схем
представляют различные типы идеализированных
событий, их составных частей, участников
и отношений между ними в упрощенном
виде. При этом Ч.Филлмор отмечает,
что наши "упрощенные" миры (simplified
worlds) дают нам контекст для понимания,
а Дж.Лакофф указывает, что эти
предполагаемые/идеализированные миры
упрощаются по-разному, и что эти
различные виды упрощения, в свою
очередь, по-разному направляют наше
восприятие и понимание действительности.
Дж. Лакофф считает, что в
когнитивном моделировании такого
рода важную роль играют метафоры и
метонимия, адаптируя препозиционные
схемы и образные схемы из одной
области к соответствующим структурам
в другой области: например, из области
физического мира в область нефизическую
— социальную или психологическую
(ср.: "Anger is conceptualized image-schematically in terms of
hot liquid a container" (La-koff!984: 10)).
Принимая все это во
внимание, можно говорить, что культурные
когнитивные модели включают наборы
прототипиче-ских последовательностей
пропозиций о событиях в "упрощенных
мирах", в которых осложняющие
факторы и возможные варианты
отходят на задний план ("подавляются").
Эти "идеальные миры" упорядочиваются
и упрощаются посредством имплицитных
пресуппозиций относительно того, как
такие пропозиции могут быть связаны
друг с другом2. Предсказуемость
последовательностей событий, имеющих
место в "упрощенном мире" культурной
когнитивной модели, позволяет охарактеризовать
этот мир не только посредством отдельных
пропозициональных схем, но также
при помощи меньшего количества более
сложных, комплексных, схем, включающих
блоки пропозиций и каузальные отношения,
в которых эти пропозиции состоят.
Все, что человеку необходимо узнать,
запомнить и сообщить о мире значительно
сокращается при "упаковке" в
такие блоки. Далее, культурные когнитивные
модели могут взаимодействовать
друг с другом: одна схема может
служить элементом другой схемы3.
Подобная организация культурно
разделяемого знания, таким образом,
адаптирована к требованиям кратковременной
памяти человека. Для выполнения конкретной
когнитивной задачи индивиду необходимо
извлечь и удержать в сознании
(активизировать) только небольшой
набор релевантных параметров в
количестве, не превышающем пределов
кратковременной памяти для хранения
информации.
Иерархическая структура, в
которой модели с широкой сферой
применения являются элементами моделей,
действующих в различных областях
человеческого опыта, имеет значение
и для долговременной памяти. Модели
"широкого спектра действия" существенно
сокращают объем культурно релевантных
знаний, которыми человеку необходимо
овладеть для адекватного функционирования
в рамках того культурного сообщества,
членом которого он является. В то же
время, именно модели "широкого применения",
служащие в качестве компонентов
для многих других моделей и обусловливающие
"типичность" и сходство стратегий
и форм коммуникативного поведения
представителей одной социокультурной
общности, придают языковой культуре ее
отличительные черты и позволяют говорить
о существовании культурно обусловленных
когнитивных "структур ожидания",
детерминирующих многие стратегии дискурсивной
деятельности, характерные для носителей
одной речевой культуры. Такой подход
позволяет также представить, каким образом
в процессе коммуникативного взаимодействия
между членами одного сообщества возникает
разделяемая ими социально-культурная
интерпретация коммуникативных смыслов
и создается социальное значение (social
meaning) [15], лежащее в основе языковой конвенциональности
и процесса семиозиса в целом.