Сталинские репрессии в Беларуси

Областные и городские  управления НКВД получали разнарядки на выявление заданного числа  “врагов народа”. Разными путями, в том числе с использованием заблаговременно накопленных доносов  секретных осведомителей и общественных “помощников”, срочно полученных новых  “признательных” показаний ранее  арестованных и т.п., составлялись списки уже конкретных людей под “разнарядку”. Затем они арестовывались.

А начиналось все обычно так. Центр давал разнарядку на выявление  определенного числа “врагов народа”. На основании этого УНКВД давало соответствующие “задания” по районам и ждало на очередной месяц или квартал новых “конкретных” цифр.

Существовали специальные  бланки отчетности. Все там по графам: сколько, из каких слоев “изъять”, каких национальностей, отдельно военных, служителей культа и т.д. Дело доходило до того, что в общую численность обозначенных в разнарядке лиц, которых необходимо было арестовывать, сразу включалось уже число и тех, кто должен быть расстрелян. Перевыполнять “норму” разрешалось, но за недовыполнение следовало встречное наказание — вплоть до высшей меры “социальной защиты”. Поэтому широко бытовала практика, когда арестованных тут же в “подходящем” месте — в лесу, в овраге, на кладбище — расстреливали, а потом, уже задним числом, оформляли дела с “признательными” показаниями.

Для активизации этой “работы” между городскими и районными  отделами НКВД было развернуто “социалистическое соревнование” по принципу “кто больше арестует ”врагов народа” по указанным категориям”. По итогам 1937 года среди горотделов НКВД БССР первое место занял слуцкий во главе с лейтенантом госбезопасности Таракановым.

Целью репрессий были, конечно, не только изоляция или уничтожение  неугодных. Надо было с помощью пыток  и истязаний сломить их волю, заставить  дать ложные показания в совершении “контрреволюционных преступлений”, назвать себя “врагами народа”. При  соблюдении законных методов и форм следствия это было невозможно. Поэтому  И.В.Сталин от имени ЦК ВКП(б) санкционировал применение физических методов воздействия, о чем свидетельствовала шифрованная телеграмма, направленная 10 января 1939 года секретарям обкомов, крайкомов, начальникам управлений НКВД. В ней, в частности, утверждалось: “ЦК ВКП(б) разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП(б)… ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь…”

Благодаря многочисленному  аппарату НКВД машина террора работала безотказно. Люди, которые служили  там, были разные и несут неодинаковую ответственность за преступления, совершенные  тоталитарным режимом. Одни из них, сознавая, что перед ними не враги, а люди, невинно пострадавшие, пытались хоть чем-то помочь арестованным, но сами становились  жертвами произвола. Другие понимали, кому они служили, против кого боролись, и старались выбивать нужные признания  любой ценой.

Что превращало абсолютное большинство работников НКВД в садистов? Что заставляло их преступить все  законы и нормы человечности? Главная  причина — страх оказаться  в положении заключенного. Этот страх подавлял все иные чувства. Кроме того, в органы НКВД шел особый отбор. Более гуманных отсеивали, самых жестоких и невежественных — оставляли.

Например, уроженец Минской  губернии начальник Ямальского окротдела НКВД А.И.Божданкевич во время приведения приговоров в исполнение организовывал пьянки сотрудников за счет средств, изымаемых у осужденных к расстрелу; другую часть этих же средств использовал на оплату осведомителей; держал арестованных на допросе по несколько часов подряд по стойке “смирно”; арестованным женам в присутствии мужей заставлял выдергивать волосы с половых органов; применял длительный конвейерный допрос в течение нескольких суток; садил заключенных на ребро ножек табуретки; применял к подследственным гонку “гусиным шагом” до потери сознания; производил корректировку протоколов допросов путем предварительного написания их на черновиках, потом исправлял (шпионаж, диверсия), перепечатывал на машинке и заставлял, угрожая пистолетом, подписывать, применял при допросах пытку с использованием специально сделанной бумажной трубки для крика в уши подследственного до тех пор, пока он не терял рассудок…

За совершенные преступления А.И.Божданкевич в 1938 году был осужден Военным трибуналом войск НКВД к 5 годам лишения свободы, а в 1940 году был освобожден. Это только один из примеров применения тех методов, которые активно использовали с своей “деятельности” сотрудники органов НКВД от Бреста до Владивостока.

Вся страна, в том числе  и Беларусь, была покрыта густой сетью тюрем и следственных изоляторов НКВД. Как правило, они дислоцировались  во всех областных центрах и столицах союзных и автономных республик. В Москве, Ленинграде и Минске (их было 4) находилось свыше десятка  тюрем и изоляторов специального назначения. В целом по стране этих карательных учреждений насчитывалось  не менее 800—900 (точное количество установить не представляется возможным).

Несмотря на то, что до сих пор на территории Беларуси не выявлено наличие в 1930—1940-е годы исправительно-трудовых лагерей, это  вовсе не означает их реального отсутствия. Наличие пересыльных тюрем и  лагерей в Минске, Витебске, Могилеве, Слуцке, Гомеле позволяло держать  там одновременно не менее 15—20 тысяч  человек “спецконтингента”. Срок пребывания этапируемых в пересыльных тюрьмах и лагерях зависел от оперативности администрации и мог длиться от нескольких часов до нескольких месяцев, а в среднем — 12—14 суток.

Учитывая то, что в период проведения массовых арестов, особенно в период 1937—1938 годов, органами НКВД БССР производились аресты нескольких тысяч человек, то возникала необходимость  незамедлительного этапирования осужденных и подследственных к местам отбытия наказания.

Особенно часто уходили  на Восток эшелоны после “освободительного  похода” частей Красной Армии  в западные области Беларуси. В  частности, в одном из них оказалось 1580 уроженцев Вилейской области, осужденных Особым совещанием НКВД СССР 25 декабря 1940 года. Из них около 60% были этапированы в КотЛАГ, около 15% — в СибЛАГ, не менее 20% было доставлено в АрхангелЛАГ.

Встречали “контрреволюционеров”  многочисленные лагеря ГУЛАГа. Как  правило, они были одного типа. Территория, огражденная тремя рядами колючей проволоки. Первый ряд — высотой около метра. Основной, средний, ряд — высотой 3—4 метра. Между рядами колючей проволоки находились контрольные полосы, по углам четыре вышки. В центре находились помещения: медсанчасть, штрафной изолятор, обнесенный частоколом. Изолятор представлял собой капитальное помещение, разгороженное на одиночные и общую камеры. Потолки сделаны из бруса. Из такой “крепости” побег практически невозможен. Вокруг располагались бараки для заключенных, внутри которых нары. В зимнее время, да еще в условиях Урала, Сибири бараки к тому же не всегда отапливались. В таких нечеловеческих условиях мало кто из заключенных доживал до долгожданной свободы.

С сентября 1939 года “работы” у органов НКВД БССР снова резко  прибавилось. Потянулись на Восток эшелоны  с депортированными жителями Западных областей республики. В этом потоке только в Сибири оказалось более 60 тысяч белорусов, поляков, евреев, представителей других национальностей. С учетом граждан, репрессированных несудебными и судебными органами в административном порядке, эта цифра превышает 85 тысяч человек. Изучение архивных документов и материалов органов госбезопасности, МВД, судов и прокуратуры Российской Федерации, неофициальных документов, воспоминаний бывших политзаключенных позволяет сделать предварительный вывод, что на территории Западно-Сибирского края (ныне Новосибирская, Кемеровская и Томская области) в период 1930-х годов только судебными органами было репрессировано не менее 45—50 тысяч уроженцев Беларуси.

Установить точное количество репрессированных сегодня не представляется возможным, т.к. большое количество граждан республики в 1930—1940-е годы были повторно привлечены к уголовной  ответственности в местах отбытия  наказания. Наибольшее количество наших  сограждан, как удалось установить из официальных и неофициальных  источников, отбывали наказание в  лагерях: Архангельском, Дмитровском, Воркутинском, Печорском, Котласском, Соликамском, Семипалатинском, Томском, Асиновском, Мариинском, Кузнецком, Красноярском, Тайшетском, Енисейском, Магаданском, Уссурийском и других.

На основании материалов судов, прокуратуры, НКВД—МГБ СССР и  БССР можно сделать предварительную  оценку количества репрессированных уроженцев  Беларуси в 1930—1940-е годы. По оценочным  данным, в 1935—1940 годах за контрреволюционные преступления было привлечено к уголовной  ответственности свыше 500 тысяч человек. Если учесть и количество граждан, репрессированных в административном порядке, эта  цифра составит не менее 1,5 миллиона человек. В том числе, по предварительным  данным, на территории Западной Сибири погибло не менее 30 тысяч уроженцев  Беларуси.

Анализ всех видов источников информации позволяет предположить, что через ГУЛАГ НКВД СССР в 1930—1940-е  годы прошло не менее 10—12 миллионов  человек, в том числе свыше 600 тысяч  уроженцев Беларуси. В то же время  в период 1953—2003 годов на территории республики было реабилитировано около 190 тысяч человек, что составляет около 40% тех, кто по официальной  статистике прошел через ГУЛАГ. И здесь возникает ряд серьезных проблем.

Массовые репрессии на территории Беларуси в 1920—1940-е годы носили явно выраженный плановый характер и осуществлялись карательными органами под непосредственным руководством ВКП(б) в крайне жестокой и бесчеловечной  форме в отношении ни в чем  не повинных граждан. Они были противозаконными, противоречили основным гражданским  и социально-экономическим правам человека, обернулись трагическими последствиями  для сотен тысяч людей.