Старообрядчество и старообрядцы в истории России

2. Гонения на старообрядцев

Первоначально всех осуждённых собором ссылали в тяжелейшую ссылку. Но некоторые – Иван Неронов, Феоклист – покаялись и были прощены. Преданного анафеме и лишенного сана протопопа Аввакума отправили Пустозерский острог в низовьях реки Печоры. Туда же был сослан дьякон Фёдор, который вначале покаялся, но затем вернулся к староверию, за что подвергся отрезанию языка и также оказался в заточении. Пустозерский острог стал средоточением старообрядческой мысли. Несмотря на тяжелейшие условия жизни, отсюда велась напряжённая полемика с официальной церковью, вырабатывались догмы отделившегося общества. Послания Аввакума служили опорой страдальцам за старую веру – боярыне Феодосии Морозовой и княгине Евдокии Урусовой.

Глава поборников древнего благочестия, убеждённый в своей правоте, Аввакум так обосновал свои взгляды: «Церковь - православна, а догматы церкви от Никона-еретика искажены новоизданными книгами, которые первым книгам во всём противны, и во всей божественной службе не согласуются. А государь наш царя и великий князь Алексей Михайлович православен, но только простою своею душою принял от Никона книги вредные, думая, что они православные». И даже из Пустозерского подземелья, где он отсидел 15 лет, Аввакум писал царю: «Чем больше ты нас мучишь, тем больше мы тебя любим».

Но в Соловецком монастыре уже задумывались над вопросом: а стоит ли молиться за такого царя? В народе стал подниматься ропот, начались антиправительственные толки.… Ни царь, ни церковь не могли оставить их без внимания. Власть ответила недовольным указами о розыске староверов и о сожжении нераскаявшихся в срубах, если после троекратного повторения вопроса у места казни они не отрекутся от своих взглядов. На Соловках начался открытый бунт староверов. Движение протеста возглавил, по выражению С. М. Соловьева, "богатырь-протопоп" Аввакум. То, что конфликт между реформаторами и их противниками с самого начала принял такой острый и резкий характер, объясняется помимо указанных выше общих причин личным характером вождей двух борющихся партий: Никон и Аввакум были оба люди с сильным характером, с неукротимой энергией, с непоколебимой уверенностью в собственной правоте, с несклонностью и неспособностью к уступкам и компромиссам. Весьма важным источником для истории возникновения раскола и для русской церковной истории вообще является автобиография протопопа Аввакума: "Житие протопопа Аввакума, им самим написанное". Это не только важный памятник церковной истории, но и замечательное литературное произведение, написанное живым и выразительным народным языком Аввакум подвергся жестоким гонениям, ссылке, заточению, пыткам и, наконец, был расстрижен, проклят церковным собором и сожжен на костре.

Правительственные войска осаждали монастырь, и лишь перебежчик открыл ход в неприступную твердыню. Восстание было подавлено.

Чем беспощаднее и суровее были начавшиеся казни, тем большее упорство они вызывали. На смерть за старую веру стали смотреть как на мученический подвиг. И даже искали его. Высоко подняв руку с двуперстным крестным знамением, осуждённые истово говорили окружившему расправы народу: «За сие благочестие стражду, за древлецерковное православие умираю и вас, благочестивые, молю крепко стоять в древлем благочестии» И стояли сами крепко.… Именно «за великие на царский дом хулы» был сожжён в деревянном срубе со своими соузниками и протопоп Аввакум.

Жесточайшие 12 статей государственного указа 1685 г., предписывающие жечь староверов в срубах, казнить смертью перекрещивающих в старую веру, бить кнутом и ссылать тайных сторонников древних обрядов, а также их укрывателей, окончательно показали отношения государства к староверам. Подчиниться они не могли, выход был один – уйти.

Главным убежищем ревнителей древнего благочестия стали северные районы России, тогда ещё совершенно безлюдные. Здесь, в дебрях олонецких лесов, в архангельских ледяных пустынях, появились первые раскольничьи скиты, устроенные выходцами из Москвы и соловецкими беглецами, спасшимися после взятия монастыря царскими войсками. В1694 г. на реке Выг обосновалась поморская община, где видную роль играли братья Денисовы – Андрей и Семён, известные во всём старообрядческом мире. Позднее в этих местах на реек Лексне, появилась женская обитель. Так сложился знаменитый центр древнего благочестия – Выголексинское общежительство.

Другим местом укрытия старообрядцев стала Новгородо-Северская земля. Ещё в 70-е годы XVII в. бежали в эти места из Москвы, спасая свою старую веру, поп Кузьма и его 20 последователей. Здесь, под Стародубом, основали они небольшой скит. Но не прошло и двух десятков лет, как из этого скита выросло 17 слобод. Когда волны государственных преследователей докатились до стародубских беглецов, то многие из них ушли за польскую границу и поселились на острове Ветка, образуемом рукавом реки Сожи. Поселение стало быстро возвышаться и разрастаться: вокруг него также появилось более 14 многолюдных слобод.

Знаменитым местом старообрядчества конца XVII столетия был и Керженец, названный по одноимённой речке. Множество скитов было построено в чернораменских лесах. Здесь велась полемика по догматическим вопросам, к которой присушивался весь старообрядческий мир. Донские и Уральские казаки тоже оказались последовательными сторонниками древнего благочестия.

К концу XVII в. наметились основные направления в старообрядчестве. Впоследствии каждое из них будет иметь свои традиции и богатую историю.

1.3. Поповщина и беспоповщина.

Разделение старообрядчества на два основных направления - поповщину и беспоповщину - произошло в середине 90-х годов XVII века. Поповцы признавали необходимость духовенства и всех церковных таинств. Основные районы распространения поповщины — Керженские леса, Стародубье, Дон, Кубань; беспоповщины — в основном на Севере государства. Беспоповцы отрицали необходимость духовной иерархии и некоторых таинств.

Формирование беспоповщины происходило не без влияния религиозных традиций Новгородской и Псковской земель, которые были известны в XIV - XVI веках как центры реформационных движений стригольников и жидовствующих.

Для первоначальной истории беспоповщины характерно то, что основных своих последователей она нашла среди черносошного крестьянства Севера и Северо-востока. Все основные толки беспоповщины сформировались в краях, расположенных севернее Москвы, и лишь позднее, со второй половины XVIII века, беспоповщина стала постепенно продвигаться к югу.

Беспоповщина никогда не представляла собой единого религиозного образования, распадаясь на следующие основные толки: поморский, федосеевский, филипповский, нетовский и страннический. Все они, за исключением страннического, сложились в конце XVII или в начале XVIII века. Отношение беспоповцев к православию и к поповщине, как правило, характеризовалось религиозной нетерпимостью, фанатизмом. Всех переходящих к ним православных, поповцев и даже беспоповцев-неперекрещенцев беспоповцы-перекрещенцы принимали только через повторное крещение, т. е. так же, как еретиков и иноверцев, «первым чином». Известную религиозную отчужденность (вплоть до запрета иметь между собой общение в еде, питье и молитве) проявляли по отношению друг к другу даже близкие по вероучению беспоповские толки и согласия.

Иную картину представляла собой в этот период поповщина. Первоначально поповщина оформилась в виде беглопоповщины, потому что последователи ее решили принимать попов, перебегавших к ним от официальной церкви.

Поповщина с чисто формальной точки зрения представляла собой буквообрядоверие, старообрядчество в подлинном смысле этого слова. Не только в конце XVII - первой половине XVIII века, но ив течение всей дальнейшей своей истории она не смогла выработать сколько-нибудь самостоятельного и оригинального вероучения, оставаясь на крайне шаткой (с точки зрения церковной догматики) позиции, заключавшейся в том, что можно брать для совершения богослужения беглых попов из господствующей православной церкви, несмотря на воцарение в ней, как и во всем «мире», антихриста. Беглопоповщина получила преимущественное распространение в областях, расположенных к югу, юго-востоку и юго-западу от Москвы. Основными ее центрами были в конце XVII - первой половине XVIII века Нижегородский край (где они сосуществовали при общем численном перевесе с беспоповщиной). Донская область, Черниговщина, Стародубье, Польша и Ветка. Беглопоповщина привлекла к себе главным образом симпатии посадского населения и крепостного барщинного крестьянства.

2. Старообрядчество после реформ

2.1. Культура старообрядчества

Как и у мирских, у старообрядцев самым значимым праздником было Рождество. В традиции федосеевцев сохранились отголоски исполнения старинной песни "Виноградья". В северной традиции "Виноградьем" обычно называли поздравительные песни, с которыми совершали обход домом на Рождество. Песня включалась и в святочную, и в свадебную обрядность.

Когда же ходили славить, то пели обычно знаменные тропарь "Рождество твое Христе Боже наш", кондак "Девая днесь пресущественного раждает" и ирмосы празднику "Христос раждается" и "Спасе люди чюдодея". На Среднем Урале эти устные песнопения бытуют повсеместно.

Наряду с духовными песнопениями в вятской рукописной традиции обнаружены тексты вертепной драмы. Как известно, вертеп пришел на Русь с Украины и Белоруссии, но в XIX в. он уже стал достоянием культуры российской провинции. В одном из рукописных сборников, бытующем на Вятке были обнаружены тексты, приуроченные к исполнению драмы о царе Ироде. Где они созданы, пока не ясно. По первому впечатлению, диалектному произношению, точно передающему фонетическую транскрипцию говора, и художественному оформлению (так называемый "примитив"), можно увидеть крестьянское происхождение. Судя по многочисленным записям владельцев (членов одной семьи Поповых), сборник был написан в XVIII в. Необычность рукописи в том, что она содержит целый цикл, "вертепных" стихов. В традиционных сборниках духовных стихов они не встречаются. Из 25 стихов 12 раскрывают содержание известной рождественской записи о царе Ироде. Помимо них в сборник вошли стихи постного цикла (стих об Адаме "Расплакался Адам, пред раем стоя", стих о Якове и Пилате).

Завершающие сборник стихи Николе и Успению Богородицы обращены вновь к символике плодородия: успение связывается с жатвой хлеба, а Никола - помощник в земледельческих работах.

Необычно проявление в старообрядческой практике элементов смеховой традиции на Масленицу и другие праздники. В устном репертуаре тех же федосеевцев Вятки мы встречаем, например, пародию на церковное величание, посвященное Масленице. Известны случаи бытования пародий на церковные тексты в мирской среде (об этом позже), но в старообрядческом быту они до сих пор не были зафиксированы. Истоки этой традиции восходят, скорее всего, к XVII веку, известному расцветом демократической сатиры в литературе. Величание Масленице распето по всем канонам смехового жанра. Текст составлен "непотребный", а напев взят из жанра величания, имевшего типовой подобен на праздники древнерусским святым: начинающийся словами "Величаем тя пресвятая Масленица…".

Другой жанр, никак не вписывающийся в старообрядческую традицию - сатира. Так, в устной традиции наиболее радикального согласия кировских старообрядцев - филипповского (поморского), неожиданно обнаружился стих о хмеле. Хмель в фольклоре всегда был олицетворение бражничества и гуляния. Мы знаем, насколько строго старообрядцы относились к питию, и, тем не менее, именно в их среде воспет сатирический портрет хмеля, разгулявшегося в одном мужичонке: "Как во городе было во Казани".

Как во городе во Казани,

Середи торгу, на базаре,

Еще хмелюшка по выходам гуляет,

Да, он и сам себя, хмель, выхваляет,

Еще нет меня хмелюшки лучше,

Хмелевой моей головки веселее…

Итак, календарь старообрядцев составлял мировоззренческую основу в понимании картины мира. Вселенское значение календаря выражалось в его вечно повторяемом принципе рождения - умирания - воскресения; историческое - в духовном проживании судеб людских, в их гражданской, подвижнической, миссионерской, мученической, чудотворной деятельности, в восстановлении и укреплении исторической памяти; природная - в приобщении к известному циклу вращения суток, седмиц, года с нерушимым порядком будней и праздников - трудов и отдыха, где праздник и отдых также воспринимались как род "работы» - творческой деятельности, осуществляемой в рамках традиции по устойчивым канонам.

Вселенское и историческое являлось достоянием храмового действа, требовало от человека высокого духовного постижения этого опыта; природный же цикл более считался уделом домашней и мирской жизни, и частично совершался в храме, а частично же дома, в семье, в местах общинных собраний (вне храма), либо в миру. Здесь вступало в силу устная традиция, соприкасающаяся с запретным мирским и вызывающая иное поведение, допускающее включение в мирские обряды. Запреты в этом случае, снимались либо полностью, либо сохранялись частично на бытовом уровне; что же касается песен, движений, зрелищной стороны, то степень участия также допускалась разная, в зависимости от сознания самого старообрядца.

Сохранились буквально фрагментарные музыкальные свидетельства о приобщении к народным обрядам. Не смотря на замкнутость и изолированность от православного населения, старообрядцы сохранили в обиходе народные традиционные обряды и песни. По свидетельствам самих старообрядцев их музыкальные приоритеты зависели от жизненного цикла.

В ранний период жизни до 20 лет музыкальное образование девушек и парней проходило под влиянием взрослых; стариков, которые обучали наряду с богослужебными напевами пению духовных стихов; и родителей, от которых перенимали народные песни с их локальным диалектным музыкальным языком.