Судебник 1497 года

Реферат

Судебник 1497 года

Старший преподаватель 

Российского государственного гуманитарного университета

Казаков Роман Борисович

Судебник Ивана III был первым на Руси законодательным  сборником, который собрал в своем  составе юридические нормы, общие  для всей России. Практически выполнив задачу политического объединения  земель в единое государство, которое  с конца XV в. все чаще стало называться Россией, московские великие князья нуждались в сборнике правовых норм, определявших права и обязанности должностных лиц, ответственность за преступления, порядок судопроизводства и пр. Основные тенденции развития российского права формировались в соответствии с политикой централизации: единому государству необходимо и единое право. Для этого требовалось провести систематизацию действовавших норм. Речь шла в первую очередь не об организации правового материала по отраслям и институтам, а о том, чтобы свести нормы, разбросанные по различным законодательным актам Московского государства и бывших самостоятельных княжеств, содержащиеся в различных правовых памятниках прошлых лет, в единый общерусский судебник. Но в великокняжеском Судебнике юридические нормы были не только собраны, но и подверглись целенаправленной переработке и вошли в состав Судебника вместе с новыми статьями[1].

Составление Судебника - сложная работа, потребовавшая  от его авторов большого мастерства. Общерусский кодекс появился раньше, чем такие же документы в некоторых  других государствах Европы. Сохранились  сведения о том, что французский  король Людовик XI (1461 -1483) хотел, чтобы  кутюмы (обычаи), переложенные на французский  язык, были бы сведены в одну книгу, но не успел выполнить задуманного. "Уголовная Карлова конституция" ("Каролина") была издана императором  Священной Римской империи Карлом V (1519-1556) как общеимперский закон  в 1532 году. Судебнику уделил серьезное  внимание имперский посол барон  Сигизмунд Герберштейн, в 1517 и 1526гг. побывавший в России. В своих "Записках о Московии" он перевел некоторые статьи "Судебника". Возможно, именно опыт кодификации русского права был учтен при создании "Каролины", так как особый размах эта работа приобрела как раз после возвращения Герберштейна из Москвы. Простоту и удобство применения норм Судебника отмечал Павел Иовий Новокомский. В Великом княжестве Литовском действовал Судебник, принятый еще в 1468 г., при польско-литовском короле Казимире IV Ягеллончике, однако сравнение его с московским не позволяет усмотреть какие-либо заимствования в последнем[2].

От предшествующих веков до нас дошло немало памятников права, применявшихся в разных землях и княжествах Руси: Новгородская и  Псковская судные грамоты, Двинская и Белозерская уставные грамоты, Запись о душегубстве, Белозерская таможенная грамота и др.; вероятно, многие памятники законодательства не сохранились. Наряду с этим продолжали действовать нормы обычного права, закрепленные в статьях Русской Правды. Исследования показали, что 3/4 известных сейчас списков Русской Правды пространной редакции приходятся на вторую половину XV-XVI век[3].

По мере роста  Московского княжества, расширения сферы его влияния все более  ощущалась зависимость местных  правовых норм от великокняжеской власти. В 1397-1398гг. сын Дмитрия Донского великий  князь Василий! Дмитриевич (1389-1425) выдал  жителям Двинской земли особую уставную грамоту. В результате восстания  Двинская земля на время перестала  подчиняться власти Великого Новгорода. Вероятно, выдачей грамоты, где определялись полномочия великокняжеского наместника, права и привилегии местного боярства, определялся порядок судопроизводства, устанавливались судебные пошлины  и пр., великокняжеская власть хотела привлечь на свою сторону местное  население, включить Двинскую землю  в состав Московского княжества. Нормы московского права, приобретавшего постепенно общерусский характер, сочетались в этом памятнике с правовыми  нормами, выработанными в Новгороде, установлениями, известными еще по Русской Правде[4].

В течение XIV-XV вв. складывался  кодекс права Псковской земли - Псковская  судная грамота, остававшаяся "живым, действующим правом вечевого города-земли  от самых ранних этапов складывания  этого права до последних его  десятилетий". Псковская судная грамота  развивала положения права, закрепленные Русской Правдой, и в то же время  освещала вопросы, Правдой не затронутые. Некоторые нормы Псковской судной грамоты широко применялись на Руси и были использованы затем при  составлении Судебника[5].

Видимо, в 1471 г. была составлена Новгородская судная грамота, которая дошла до нашего времени  в единственном списке конца XV века. Грамота представляет собой свод судебных установлений и посвящена  вопросам судопроизводства и судоустройства. В основе грамоты лежит ее более  ранняя редакция конца XIV в., а дошедший до нас текст является переработкой этого документа, сделанной в  год подписания Коростынского договора между Иваном III и Великим Новгородом. По Коростынскому договору, Судная грамота отныне должна быть скреплена великокняжеской печатью. Это делало московского государя высшим судьей по внутренним новгородским судебным делам. Новгородский суд ставился под контроль наместника великого князя, вмешательство великого князя в новгородское судопроизводство значительно усиливалось[6].

Белозерская уставная грамота издана Иваном III в 1488 году. Это - уже памятник права Российского  централизованного государства. Грамота  предназначалась для использования  на землях присоединенного Белозерского княжества. Основное внимание в грамоте  уделено вопросам организации управления, определяются полномочия великокняжеских  наместников и регламентируются повинности населения в их пользу. В грамоте уточнены некоторые  нормы уголовного права и установлено  соотношение суда наместничьего  и великокняжеского[7].

Судебник 1497 г. стал итогом длительного процесса кодификации  русского права. Несмотря на то, что  полный текст Судебника известен уже более 175 лет, многие вопросы, касающиеся истории его создания, остаются нерешенными. Не известны составители Судебника, высказывались сомнения и в дате его принятия. Изучение Судебника  осложняется тем, что в руках  исследователей имеется только один его список, тогда как списков  Русской Правды известно более 100, списков  Судебника 1550 г. (царского) - 40[8]. судебник сборник законодательный русь

Из летописей  о принятии Судебника сообщает лишь одна, Типографская, и близкий к  ней летописец Троице-Сергиева монастыря (Троицкий летописей N 365). Следуя записи Типографской летописи, долгое время  считали, что составителем Судебника  был Владимир Гусев, сын боярский, казненный в декабре 1497 г. за участие  в заговоре во время династического кризиса 1497-1498 годов[9].

Под 1497 г. летописец  Типографской летописи записал: "Того же лета князь великий Иван Васильевич и окольничим и всем судьям, а  уложил суд судити боярам по Судебнику; Володимера Гусева писати"[10]. О В. Гусеве как собирателе российских законов писал в "Истории России от древнейших времен" кн. М. М. Щербатов. Типографскую летопись (рукопись и публикацию конца XVIII в.) знал и использовал в "Истории государства Российского" Н. М. Карамзин. Он тоже считал создателем Судебника В. Гусева. Эта точка зрения была общепринятой вплоть до XX века. Ее придерживался в своих работах историк права и исследователь Судебника С. В. Юшков. Непричастность В. Гусева к составлению Судебника доказывали Я. С. Лурье и Л. В. Черепнин. Спор этот, кажется, окончательно решен после находки А. Н. Насоновым Троицкого летописца N 365, который имел общий протограф с Типографской летописью. Летописец N 365 говорит: "Того же лета князь великий Иван Васильевич придумал с боярами и уложил суд судити и боярам, окольничим, а у боярина быти дьяку, а судити по Судебнику по великого князя. В лето 7006 (1498г.- Р. К.). Поймал князь великий Володимера Елизарова сына Гусева да Офонасья Яропкина". Отдельная запись о В. Гусеве следует за записью о принятии Судебника - значит, он не имел отношения к составлению Судебника[11].

В Типографской летописи сообщение о Судебнике записано другим почерком на вклеенном листе  бумаги, который заменил собой пять вырезанных листов. Фраза о В. Гусеве могла означать, что после записи о Судебнике необходимо сделать запись об аресте заговорщиков, среди которых первым был назван В. Гусев. Текст на вклеенном листе оказался вообще дефектным, с пропусками и, как показал Насонов, имел вид неперебеленного, чернового[12]. Из-за небрежности летописца историки приписали составление Судебника В. Гусеву.

Об авторе Судебника  приходится только гадать. Слишком  скупы свидетельства источников и для того, чтобы с уверенностью отнести автора к той или иной придворной группировке. Если учесть то обстоятельство, что в средние  века авторского права не знали, то имени составителя, или составителей, мы можем никогда не узнать. Видимо, не приходится сомневаться в том, что создание кодекса было предпринято  по инициативе самого Ивана III. Судебник был очередным, хотя и чрезвычайной важности, мероприятием Ивана III, лежащим  в русле его политики централизации, формирования государственного аппарата на самодержавных началах. Вероятно, есть основания видеть в Судебнике  отражение политико-правовых идей Ивана III[13].

Из заголовка  Судебника следует, что он был  принят (утвержден) в 1497г.: "Лета 7006-го месяца септемврия уложил князь великий Иван Васильевич всея Руси с детьми своими и с бояры о суде, как судити боярам и окольничим". Как это происходило, неизвестно, но понятно, что в этом принимали участие высшие чины государства: бояре, сыновья Ивана III. В заголовке не упомянут внук Ивана III Дмитрий, которого спустя полгода Иван III торжественно коронует в Успенском соборе в присутствии митрополита, освященного собора, детей великого князя, бояр и простого люда. Венчание проходило по специально разработанному чину, в основе которого лежал обряд венчания наследника византийского императора. В своих речах Иван III и митрополит, напутствуя Дмитрия, особое внимание обращали на обязанность государя следовать началам правосудия. Л. В. Черепнин даже заключил из этого, что в сентябре 1497 г. Боярская дума начала обсуждение Судебника, а обнародован он был в феврале 1498 г. в связи с коронацией Дмитрия. Но эта точка зрения не получила поддержки исследователей. Видимо, правильнее рассматривать эти события в хронологической последовательности. Связь же между ними имеется. Она - в том, что и принятие Судебника вместе с детьми и боярами, и впервые проведенная с таким размахом коронация - это результаты единой продуманной и целенаправленной политики российского государя в разных сферах социального бытия. Сам термин "уложить" понимается как "класть в известном порядке, поставить, учредить, узаконить, определить, установить"[14].

Оригинал Судебника  до нас не дошел. Специалисты пользуются единственным сохранившимся списком. Наиболее подробно Судебник описал Л. В. Черепнин[15]. Текст Судебника переписан, по крайней мере, тремя писцами. Вероятно, каждый из них получил для переписывания  по два полных листа оригинального  текста объемом около 120 строк. Сохранившийся  список был выполнен на бумаге, произведенной  во второй половине 90-х годов XV в. - начале XVI века. Это очень ранний список. На бумаге с похожим водяным знаком был сделан список духовной грамоты  Ивана III 1504 года. Возможно, что Судебник понадобился при ее составлении  и что выполнено было несколько  его копий. Сведений об этом у нас  нет. Черно- белая фотокопия имеющегося списка Субеника с выделением киноварью заголовков выполнена в издании "Судебники XV-XVI веков" перед публикацией текста Судебника.

Список Судебника  не имеет постатейной разбивки. Принимаемое  большинством исследователей деление  на 68 статей принадлежит М. Ф. Владимирскому-Буданову, издавшему Судебник в своей знаменитой "Хрестоматии по истории русского права". Он не видел самого памятника, а пользовался его более ранней публикацией. Разделение на статьи Владимирского-Буданова не учитывало киноварных инициалов и заголовков оригинала, а основывалось на толковании содержания Судебника. Оно не всегда удачно. Л. В. Черепнин предложил свою разбивку, посчитав за начало статьи не только киноварные заголовки, но и выполненные киноварью инициалы. Такая разбивка более логична, однако и она имеет свои недостатки. Некоторые статьи (по Владимирскому- Буданову, ст. 2, 26, 29, 31), разбитые Черепниным на несколько частей, имеют соответствующие единые статьи в Судебнике 1550 года. Черепнин пропустил при перенумерации киноварный инициал в ст. 57 (л. 11 фотокопии Судебника). Деление Судебника на 94 статьи, предложенное Черепниным, не было принято исследователями. Проблема эта не получила окончательного решения, но по историографической традиции при публикации Судебника дают нумерацию статей так, как это сделал Владимирский-Буданов[16].

Большая часть статей Судебника посвящена вопросам судоустройства: организации следствия, судопроизводства в центре и на местах; определялась компетенция центральной и местной  администрации, права и обязанности  должностных лиц, регламентировались судебные пошлины, собираемые в пользу администрации, устанавливался порядок  оформления документов, в которых  записывались решения суда и оформлялись  сделки; Судебник определял наказания  за тяжкие преступления. В него вошли нормы, фиксировавшие положение холопов и крестьян, а также категорий населения, подсудных духовным властям. Судебник регулировал порядок решения споров по земельным делам, займам, вопросам купли-продажи и т. д.

Высшей судебной инстанцией, выносившей окончательное  решение, был суд великого князя  и его детей (ст. 21). Суд бояр и  окольничьих был высшей инстанцией для суда местного - наместников и волостелей и первой инстанцией суда центрального, выше был великокняжеский суд (ст. 1, 2, 20, 38 и др.). Впервые провозглашалось, что суд - это не только их право, но и их обязанность. Бояре и окольничие не имели права "отсылать" пришедших к ним, а должны были "давать всем жалобникам управы во всем", что касалось их компетенции (ст. 2). Если дело было вне пределов их компетенции, то "жалобник" посылался к другому судье, который имел право решать дела такого рода. Требование "давать всем жалобникам управы" объяснялось тем, что власти старались сосредоточить решение всех дел в государственных органах, не допустить решения дела на основе обычая. Важным было и то, что таким путем росло поступление судебных пошлин в казну[17].