Тайная полиция России конца XIX-XX в.в.

Должность эта могла замещаться и чиновником Департамента полиции, как это было, например, с начальником московского охранного отделения С.В. Зубатовым. Если начальник отделения был офицером, он, согласно § 4 «Положения», подчинялся в строевом отношении начальнику губернского жандармского управления. Указания же относительно розыска начальник отделения получал от Департамента полиции. Начальники охранных отделений обладали некоторыми, причем весьма существенными, правами в отношении жандармерии. Например, без согласия начальника охранного отделения жандармы не имели права производить обыски и аресты и, напротив, были обязаны производить их по указанию того же начальника. Губернские жандармские управления должны были допускать начальников охранных отделений ко всем своим бумагам, а также сообщать им о лицах, предлагавших агентурные услуги.

Охранные отделения создавались как органы исключительно оперативно-розыскные для деятельности, называвшейся тогда розыском. Несмотря на то, что непосредственные результаты их работы не имели доказательственного значения для суда” получаемая ими информация должна была ощутимо двинуть вперед дознание и следствие, что, кстати, и случилось, так как практически все политические дела начинались и велись с помощью «охранок». Жандармерия в надле­жащих масштабах оперативно-розыскной деятельностью не зани­малась и с момента создания корпуса его руководство никаких доку­ментов по этому вопросу не издавало. Во-первых, считалось, что в работе с агентами все зависит от личных качеств жандарма, а, во-вторых, офицеры корпуса в большинстве своем брезговали общаться с лицами, предающими своих товарищей [3].

Принимая во внимание эти обстоятельства, руководство Департамента полиции предпочло создать новые органы, специально предназначенные для агентурной работы и подчиненные Департаменту, чем использовать для этой цели в значительной степени независимую жандармерию. Не устраивали Департамент и лица, служившие в корпусе, так как старые жандармы были слишком прямолинейны и туго воспринимали новшества розыскной работы.

Создание охранных отделений сильно поколебало принцип жандармской исключительности. Не подчинявшиеся раньше никому кроме штаба и командира Корпуса, начальники губернских жандармских управлений обязаны были выполнять требования начальников охранных отделений и даже допускать их к своей переписке. О том, как относились жандармы к охранникам, свидетельствовал начальник Киевского губернского жандармского управления генерал В.Д. Новицкий: «Злоба не только начальников жандармских управлений, но и вообще офицеров Корпуса дошла до ужасающих пределов ненависти к своему шефу и Департаменту полиции, образовавшему филиальные жандармские управления в губерниях в лице ненавистных охранных отделений… многие из жандармского корпуса, не разделяя систему Зубатова по ведению розыскного дела, оставили службу потому, что состояние на службе при таких условиях было равносильно нарушению присяги и долга службы» [8].

Итак, резюмируя изложенное, отметим, что охранные отделения были созданы исключительно как органы оперативно-розыскной деятельности и никаких дознаний, а тем более следствия не вели. Они были совершенно независимы от жандармских управлений и подчинялись только Департаменту полиции. Если охранное отделение возглавлял жандармский офицер, он также подчинялся Департаменту полиции, числясь прикомандированным к губернскому жандармскому управлению. Это означало, что должностной оклад он получал от Департамента полиции, а полагавшиеся по чину, или, как сказали бы мы сегодня, деньги за звание - от Штаба корпуса. Информация, которую добывали охранные отделения, служила, по общему правилу, отправным моментом для дознаний, которые возбуждала и вела жандармерия, а также была основанием для других официальных действий полиции.

Каждое охранное отделение состояло из общей канцелярии, отдела внутреннего наблюдения и отдела наружного наблюдения. Штаты охранок были различными и зависели от местной оперативной обстановки. В сентябре 1903 г., например, в Томском охранном отделении числилось 9 человек, а в Санкт-Петербургском - 15.

14 декабря 1906 г. было принято Положение  о районных охранных отделениях. Эти новые структуры должны  были объединить розыскные органы  целых районов, с тем, чтобы обработать полученную ими информацию и составить наиболее объективную картину о противоправительственных организациях,  действующих на территории района. Кроме этого районным охранным отделениям предписывалось «учреждение центральной внутренней агентуры, могущей освещать деятельность революционных сообществ вверенной его надзору области» [8].

9 февраля 1907 г. было принято новое  Положение об охранных отделениях. Этот документ, повторяя, в общем, Положение 1902 г., еще раз подчеркнул, что оперативно-розыскные мероприятия по государственным преступлениям должны проводиться исключительно охранными отделениями, которые обязаны питать агентурной информацией производящиеся жандармами дознания. Положение указывало на необходимость постановки и ведения оперативного учета с тем, «чтобы начальник отделения в каждый данный момент мог дать все сведения о преступной деятельности известного отдельного лица» [8].

Опыт оперативно-розыскной работы был обобщен в разработанной  Особым отделом Департамента полиции в 1914 г. «Инструкции по организации и ведению внутреннего наблюдения в жандармских и розыскных учреждениях». Этот документ подразумевал под «агентом внутреннего наблюдения» лицо, либо «непосредственно состоящее в революционной организации, либо косвенно осведомленное о жизни и деятельности как самой организации, так и отдельных ее членов». Внутренняя агентура подразделялась на «секретных сотрудников», т.е. лиц, являвшихся членами организаций и «вспомогательных сотрудников» или «осведомителей», т.е.  тех, кто хотя и не состоял в организации, но каким-либо образом соприкасался с ней.

Осведомители делились на постоянных, доставляющих систематические и связные сведения, и случайных, доставляющих информацию эпизодически, и не имеющую связи. Осведомители, сообщающие сведения за плату, за каждое указание, назывались «штучниками» Инструкция 1914 г. указывала, что в правильно поставленном деле «штучники» не желательны, так как,  стремясь получить возможно больше денег, они начинают давать маловажную, а порой и лживую информацию и становятся дорогим и ненужным бременем для розыскного органа. Инструкция классифицировала агентуру и по профессиональному признаку. Различались агентуры: тюремная - из лиц, содержавшихся под стражей, которые при полезности работы представлялись к сокращению сроков; сельская, вербовавшаяся чаще всего из владельцев трактиров, прислуги постоялых дворов и не имевших наделов крестьян; университетская, фабричная, железнодорожная и т.д. и т.п.

К тайной работе полиции относился и негласный надзор, организация и осуществление которого регламентировались «Положением о негласном полицейском надзоре», утвержденным министром внутренних дел гр. Игнатьевым 1 марта 1882 г. В отличие от надзора гласного, как меры пресечения и наказания, негласный надзор был мерой превентивной, и § 1 Положения 1 марта 1882 г. определял его как способ, предупреждения государственных преступлений посредством наблюдения за лицами сомнительной благонадежности [2]. Поскольку негласный надзор осуществлялся способами, исключавшими возможность лицу поднадзорному знать о ведущемся за ним наблюдении, таковое лицо, естественно, не могло подвергаться стеснениям в свободе передвижения, образе жизни и выборе занятий, как это имело место при надзоре гласном.

Обо всех поднадзорных велись особые списки: общие по всей Империи в Департаменте полиции и частные по каждой губернии. Были разработаны специальные формы, по которым велся учет. В каждом губернском жандармском управлении велся алфавит по форме «литера А». Сюда заносились подробные сведения о прошлой жизни поднадзорного, о его семейном и имущественном положении, сведения о поводе, по которому учрежден надзор, а  также год, число и номер распоряжения Департамента полиции об установлении надзора. Кроме того, о каждом поднадзорном велось дело, куда заносились все получаемые о нем сведения [6].

Внутреннее положение в стране заставляло правительство постоянно изыскивать пути усиления полиции. С 1906 г. почти постоянно работали различные комиссии и подкомиссии, которые выработали значительное число проектов по переустройству полицейских сил.

23 марта 1913 г. Министерство внутренних  дел представило в Совет Министров проект о преобразовании полиции в Империи, которым была увенчана работа комиссии под председательством сенатора А.А. Макарова. Смысл предлагавшихся изменений сводился к учреждению должности помощника губернатора по полицейской части, которому подчинялась бы вся полиция губернии. Военную организацию жандармерии предполагалось сохранить, назначая на проектируемую должность помощника губернатора жандармского офицера. Министр внутренних дел Н.А. Маклаков отверг проект на том основании, что жандармы как военные не могут подчиняться невоенному губернатору и предложил, со своей стороны, подчинить губернаторов командиру корпуса жандармов. Эта карусель проектов и предложений так ничем и не закончилась, и вплоть до февраля 1917 г. структура полиции не изменялась [5].

27 февраля 1917 г. восставший народ захватил Петроградское губернское жандармское управление и сжег более десяти полицейских участков, многие полицейские и жандармы были арестованы. Юридически полиция дореволюционной России прекратила свое существование 11 марта 1917 г., когда Временное правительство издало постановление об упразднении Департамента полиции, выводе всех его чиновников за штат и образовании Особой комиссии по ликвидации дел политического характера. 19 марта 1917 г. был распущен Отдельный корпус жандармов. Его имущество передано военному ведомству, архивы - Главному штабу, а дела губернских управлений - комиссиям из представителей суда и местных комиссаров Временного правительства.

 

Заключение

 

Реакционный курс, который начинает проводить Александр I с начала 20-х гг., тесно связан с разочарованием императора в возможности провести в России задуманные им преобразования. Его историческая миссия оказалась невыполнимой. Что заставило монарха направить свою деятельность на создание условий безопасности власти, на обеспечение общественного порядка. При такой государственной установке средством достижения и обеспечения «общего блага» выступала полиция. Создание Александром I полицейских структур с их примитивными методами деятельности (доносы, шпионаж, перлюстрация корреспонденции) вызвало не только недовольство общественности, но усугубило ее отношения с властью.

Вступив на престол после восстания 1825 года, Николай I понимал, что для сохранения самодержавия необходимо установление жесткого контроля над обществом. Являясь сторонником строгой дисциплины и подчинения воинским уставам, монарх требовал подчинение не себе, но закону.

Постепенно политический строй России николаевского времени приобретает этатистский характер, когда большую роль начинает играть деятельность самого государства, его чиновничьего аппарата. Роль эта была велика как в делах общества, так и в хозяйственной, политической, бытовой сферах.

Несомненно, такая модель самодержавности в некоторых своих проявлениях отвечала задачам того времени. Сила подобной организации - в управляемости страной, слабость же в определении мнения людей и влиянии на настроение общества. Черты этатизма проявлялись почти во всех отраслях управления. Служебная пригодность ценилась более благородства и прекрасных замыслов.

Традиционным направлением в работе высшей полиции явился политический надзор, сыск, а также контроль за состоянием общественного мнения. А.Х. Бенкендорф одним из первых понял, какую роль в жизни империи будет играть мнение общества и вступил с ним единоборство. Но он ошибся, увидев в нем только угрозу для власти, шеф жандармов не разглядел ничего созидательного.

Сотрудники тайной полиции были рассеяны по всей империи. Донос был в начальный период управления А.Х. Бенкендорфом Ш-им отделением основным методом получения информации, но уже в середине 1830-х годов стали появляться тенденции к провокации. Кроме того, полиция практиковала превентивные аресты и репрессивные акции.

Следует отметить, что на первом этапе функционирования Ш-го отделения многие передовые люди осознанно пытались помочь правительству «навести порядок» в государстве. Немалая роль в этом принадлежала А.Х. Бенкендорфу.

Попытка установления «тяжелой цензуры» над обществом не дала результатов - общество не желало подчиняться.

Используя законные и незаконные методы, обеспечивая наблюдение за «настроением умов» населения, самодержавная власть постепенно осознавала, что теряет контроль над обществом. Время требовало новых взаимоотношений власти и общества. Главная цель, которую преследовал Николай I, по свидетельству камер-фрейлины двора А.Ф. Тютчевой, создавая политическую полицию - «все видеть своими глазами, все слышать своими ушами, все регламентировать по своему разумению, все преобразовывать своею волей». И оказалась недостижимой. В 1840-1850 гг. публицисты, литераторы и ученые различных оппозиционных направлений, невзирая на постоянный бдительный надзор, установленный за ними жандармами, сумели подготовить внутреннее освобождение русского общества, привить ему жажду решительных перемен.

 

 

 

 

Список использованных источников

 

1 Атишев, А. Создание и деятельность Ш-го отделения и охранных отделений в России / А. Атишев, Е. Глотов, В. Могилюк. – Караганда : Слово, 2003. - 512 с.

2 Варадинов, Н. В. История министерства внутренних дел / Н. В. Варадинов. - СПб. : Питер, 2007. - 225 с.

3 Деревнина, Т. Г. Политическая полиция при Николае I. Освободительное движение в России / Т. Г. Деревнина. – М. : Мысль, 2005. - 351 с.

4 Ерошкин, Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России / Н. П. Ерошкин. - М. : Недра, 2008. - 159 с.

5 Мулукаев, P. C. Политическая полиция дореволюционной России / P. C. Мулукаев. - М. : Книжный мир, 2006. - 265 с.

6 Чугарев, А. Г. Организация политического розыска царской России в XIX и XX вв. / А. Г. Чугарев. - М. : Мысль, 2008. - 332 с.

7 Шильдер, Н. К. Император Николай I. Его жизнь и царствование /  
Н. К. Шильдер. - СПб. : Питер, 2005. - 402 с.